Юлия Петрусевичюте - поэт, прозаик, художник, режиссер-постановщик. Член Южнорусского Союза Писателей (Одесская областная организация Конгресса литераторов Украины). Произведения публиковались в Одесской антологии поэзии «Кайнозойские Сумерки» (2008), в Одесской литературной антологии «Солнечное Сплетение» (2010), в альманахах «Меценат и Мир. Одесские Страницы» (Москва), «Дерибасовская – Ришельевская», «ОМК», «Свой вариант», в журналах «Октябрь» (Москва), «Дон» (Ростов-на-Дону), «Ренессанс» (Киев) и др. Автор книги поэзии «Киммерийская Лета» (2006) и ряда самиздатовских сборников.
***
Перед прочтением сожги
Сухие листья. Ты почти
Забыл язык земного лета,
И пригородный поезд вёз
Тебя с планеты на планету
В открытый космос, полный звёзд
Туда, где солнце и светила
Влёчёт безудержная сила
Навстречу полной немоте,
Где время на куски разбито,
И каждой каличной звезде
Своя начертана орбита.
Ты был один, и ты забыл,
Кто направляет бег светил.
Но тут к тебе пришёл кузнечик,
Беспечный кум степной травы,
Июньской армии разведчик,
Царевич лета, брат молвы,
Запрыгнул в комнату, бродяга,
И зазвенел, и затрещал,
А с ним ввалилась дней ватага,
Ощеряясь тучей медных жал,
Ватага пестрая, хмельная,
Вломилась, мутный сон сминая.
И ты очнулся. Над тобой
Смеялось бешеное лето,
И где-то в берег бил прибой,
И жизнь была сама собой,
Сама себе была ответом.
И брат кузнечик говорил
С Тем, Кто расчислил бег светил.
***
И кузнечик сидел на подушке, конёк-горбунок
Ёрзал ножками, дёргал усами, надкрыльями щёлкал,
И настойчиво звал за собой, и потряхивал чёлкой,
И в прерывистом ржании слышался тихий упрёк.
Вмёрзли плечи в нетающий лёд голубой простыни,
И со снежной подушки никак не поднять головы.
Ходят по полу синие тени у самой земли,
И моргает пугливо ночник у дежурной сестры.
Ночь стоит за окном, или день – мой конёк, подскажи.
Слишком тесно деревья сплелись – никакого просвета.
Мне на целую жизнь бы хватило солдатского хлеба,
Только как оно будет по-вашему – «целая жизнь»?
***
На смуглые ноги – плетение пёстрых сандалий
На сильное тело – льняные прохладные складки
По выжженным травам бегом – по песку без оглядки
Без тени сомнений на голос – ты слышишь, – позвали
Откуда-то с моря, а может окликнули сверху
Пронзительным голосом сокола, россыпью звонов
Крылом поманили, струну одинокую тронув
Крылом поманили, и струны ответили смехом
И вот мы бежим по песку и хохочем, а рядом
Летит и хохочет, песка не касаясь ногами,
Крылатая девочка, солнечный ветер и пламя
Крылатая девочка с тёмным всевидящим взглядом
***
Тёмный путь и колючей воды равнодушная гладь
Не пытайся простить, постарайся хотя бы понять
Это лес, это жало ветвей, это чёрный прибой
Это молча кружит над тобой, над твоей головой
Это хлопает крыльями, ухает, гонит во тьму
Обнимает, ласкает и шепчет тебе одному
Это только твоё, как младенческий сон, как испуг
Как слепые касания жадных внимательных рук
Под холодной водой скрыто имя, и пламя, и боль,
Ты укрыт с головой, на ресницах не снег и не соль
На ресницах песок из разбитых песочных часов
Ты отпущен на волю, прощай, сладких снов, сладких снов
***
Через тысячу лет или более тысячи лет
Мы открыли глаза, а у неба другое лицо
И на ощупь земля непохожа на земь праотцов
А у ветра отчётливый привкус горелых газет
А на листьях травы непонятные нам письмена
Адаптация древнего текста под нынешний день
Стройность архитектуры ветвей камуфлирует тень
Маскировочной сеткой на землю ложится война
Но принюхалось море к тебе и лизнуло ладонь
И взревело, и сжало в объятиях, разом признав
И уже показался вдали над верхушками трав
И летит распластавшись по ветру оседланный конь
***
Композиция в музыке – это отход от жестокой,
Примитивной схемы, заданной нам плоской
Перспективой гор, к полноте и сути дыханья;
Это строгость кристалла, вместившего мирозданье.
Что сказал Вивальди о ритме в миропорядке
Узнаешь из «Времён» – «Зима», «Адажио», «Святки».
Не поспоришь, и уж тем более ничего не добавишь,
Даже если на ощупь найдёшь сочетание клавиш,
Ключ от двери, ведущей из мелочной лавки контекста
В абстракцию и геометрию спящего леса,
Под готический свод зодиака, во внутренность скрипки, –
Наблюдать ход звезды, отражённый глазами улитки,
Чтоб, войдя в портал хорошо темперированного клавира,
Ощутить себя гармонической схемой мира.
***
Дорога пахнет дымом. Стынет тень
Стекает небо в чащу спящих рощ
Корова меж рогами носит нощь
А лев в огнистых лапах стиснул день
На чёрном небе кружки с молоком
Доил пастух небесные стада
Зарниц огневолосых череда
Платок прожгла по краю угольком
Разорванный, запёкся кровью крик
Немых степных богов, не званых в дом
Сидящих с нами за одним столом
Незримо, но бесспорно, как двойник
Их, как магнит, притягивает хлеб
И плоти беззащитное тепло
Гляди, нам словно шкуру припекло
И дымом пахнет хлеб, и хлебом – степь
***
Над городом птицы, как проклятых чёрные души
Их жалкие крики – упрёки провидцам грядущим
О том, что случилось, о том, что уже не случится
Кричит и кричит с обожженными крыльями птица
Кричит и кричит, и кружится над улицей тёмной
Безумная стая химер, или просто вороны
Парад авиации адской, нашествие с Марса
Вторжение, пепел горящих небес, вопиящая плазма
Над городом кружится ужас, проклятие века
И гадит на головы граждан так щедро и метко
И метит, и мечет прохожим на скорую прибыль
Всем прочим злорадно суля непременную гибель
И громко кричит, предрекая грядущее пламя
В котором дотла догорят времена вместе с нами |