№27 Николай ПОЛЁХИН (Россия, Братск) В радости и печали

Николай Полёхин - родился 16 января 1991 года. Воспитанник литературного клуба «Братские роднички» при дворце детского и юношеского творчества» пос. Энергетик г. Братска. Руководитель клуба - Корнилов Владимир Васильевич – член Союза писателей России и Союза журналистов России, «Почётный работник общего образования РФ». Лауреат VI Ввсероссийского праздника детского творчества «Мой Пушкин» (г. Псков, 2004), III Всероссийского фестиваля художественного творчества учащихся «Я вхожу в мир искусств» и Всероссийского конкурса литературного творчества учащихся «Самое главное» (Москва, 2007, 2009 гг.) – номинация «Искусство слова», а также дипломант фестивалей «Жемчужина Братска» (2004 г. – диплом I степени, в 2006 г. – награжден грамотой фестиваля, в 2008 г. – дипломом II степени). Рассказы публиковались: в международном альманахе «Литературная губерния» (г. Самара,  ноябрь 2010 г.); в газетах «Братский университет», «Знамя», «Твоя газета»; в журналах: «Истоки» (Красноярский край, 2009, 2010 гг.), «Северо-муйские огни» (Бурятия, Северомуйск, 2010 г.); в книгах «На солнечных полянах Лукоморья» (г. Псков,  2005 г.); «Вдали от богемы» (Иркутск, 2006 г.), в коллективном сборнике, опубликованном по итогам III Всероссийского фестиваля «Я вхожу в мир искусств», г. Москва, 2007г.) А также звучали по иркутскому областному радио в программе «Волшебное лукошко».

Предлагаемый рассказ написан Николаем в 16 лет.

В  радости  и  печали

Часть I

Первая любовь

На подоконнике стоит одинокая герань. Листья немного пожелтели от ярко-палящего солнца. Возле окна сидит мальчик в светлой рубашке. В его карих глазах видна едва уловимая грусть. Может быть, он пытается увидеть во дворе среди бегающей детворы своих друзей? Но нет! Володя наблюдает за девочкой в зеленом платье с белыми горошинками. Её голову укра­шает венок из одуванчиков. На ногах красуются розовые сандалии с белыми бусинками.

Незнакомка сидит на скамейке и читает книжку. Иногда, приподнимая голову вверх, девочка что-то произносит. Мальчику кажется, что она заучивает стихотворение.

Володя долго смотрел на незнакомку. И тут он увидел, что с другого конца двора к песочнице, возле которой сидит девочка, очень быстро приближается Мишка Дериглазов, самый главный забияка в школе. Пробегая мимо лавочки, он сильно дернул девочку за длинную косу. Та сквозь слезы что-то крикнула ему вслед, но Мишка повернулся, скорчил ей гримасу и, показав язык, развернулся и побежал дальше. У Володьки всё внутри перевернулось. Мальчик решил догнать обидчика и хорошенько проучить его. Когда он выбежал во двор, того уже и след простыл. Володя, не спеша, подошел к незнакомке, присел рядышком и, впервые увидев её слёзы, спросил:

– Больно?

Девочка ничего не ответила. Тогда Владимир продолжил.

– Ну, ничего, бывает! Все пройдет. – И тут, неожиданно для самого себя, мальчик спросил:

– Тебя как зовут?

– А тебе это зачем? – С недоумением, посмотрев на него, поинтересовалась девочка.

Володя уже был готов к такому ответу, и он, чуть погодя продолжил:

– Ты, знаешь, я просто давно хочу с тобой познакомиться.

– Ладно! – улыбнулась девочка. – Я, Вика! А как тебя зовут?

– Владимир! – гордо ответил мальчик. – Это папа так меня называет. Иной раз даже просто по отчеству. Вот, например: «Степаныч, ты руки вымыл?» или «Степаныч, ты уроки сделал?»

Вике стало весело, а мальчик, решив сделать так, чтобы она больше не плакала, предложил:

– А можно рассказать тебе что-нибудь смешное? – Не услышав ответа, Володя продолжил. – Однажды я сидел на кухне и ел грибной суп. Стул подо мной слегка поскрипывал, мне это очень не нравилось. И вдруг в голову пришла неожиданная идея: «А что будет, если сидя на этом стуле, очень сильно раскачаться?» Сев поудобнее и начав реализовывать свой замысел, через несколько секунд я услышал треск. Спустя мгновение, оказавшись на полу, я рассмеялся, да так, что даже от колик живот схватило. Суп, конечно же, оказался на мне. Папа тогда еще добавил: «Вставай, Пашка-неваляшка! И шагом марш умываться!»

На лице у Виктории появилась улыбка. В душе мальчика стало радостно, оттого, что ему удалось добиться хорошего настроения у своей собеседницы.

Они весь вечер гуляли в парке. Вика рассказывала о том, как летом отдыхала в лагере и познакомилась с новыми друзьями. Но для Володи не было важно то, что она говорила. Он пы­тался вслушиваться в каждую словесную нотку ее певучего голоса. Для него – это было малень­кое счастье.

Часть II

Больница

На следующий день Володя проснулся очень рано. Точнее, он почти не спал. Мальчик всю ночь думал о ней – девочке с голубыми, бездонными, как весеннее небо, глазами и светло-ру­сой косой. Ему хотелось каждую минуту, каждую секунду быть рядом с Викой. И вдруг неожи­данно, как гром среди ясного неба, прозвенел будильник. Пора вставать! А как неохота! Воло­дя подумал: «Интересно, Вика сейчас вспоминает про меня или нет? Наверное, ей было скуч­но со мной? И она, проснувшись, лежит и думает о ком-нибудь другом».

После школы мальчик прибежал домой и, наспех сделав уроки, выглянул во двор. Он надеялся, что снова увидит её, и они, как вчера, пойдут в парк, а по дороге будут о чем-нибудь разговаривать. Ему казалось, что он не видел её целую вечность. Но Вики там не было. Володя подумал: «Может быть, что-то случилось?» Ведь он каждый день в это время наблюдал за тем, как девочка с интересом читает книжки. Постояв еще немного у окна, Владимир решил, что Вика, наверное, заболела и ей сейчас плохо. Собравшись, он выбежал во двор и вдруг вспомнил, что не знает ее адреса. Что же делать? Как быть? Неожиданно его осенила мысль. Мальчик забежал в соседний подъезд, поднялся на первый этаж и постучал в дверь. Открыл подросток лет пятнадцати. Это был Димка Ерохин. Когда-то они с Володей очень крепко дружили. А потом поссорились, хотя никто уже не помнит из-за чего, и с тех пор больше не общались. Хозяин удивленно спросил:

– Ты ко мне?

– Да! – ответил мальчик. – Дим, дай, пожалуйста, адрес Вики.

– А тебе это зачем?

– Мне кажется, с ней что-то случилось. – Дрожащим голосом произнес Владимир.

– Подожди! Я сейчас! – И, удалившись вглубь квартиры, Дмитрий вернулся через несколько минут, протянув Володе листок.

– А ты лучше не ходи к ней домой. Её все равно там нет. Она в больнице.

– Как в больнице? Что с ней? – испуганно спросил мальчик.

– Не знаю. Мне мама сказала: «Вику сегодня увезли в стационар».

Володя, не теряя ни минуты, побежал в больницу. Ведь Димкина мать работает там главврачом, и она, наверное, расскажет ему, что случилось с Викой.

Сердце мальчика билось гулко и учащенно. Бег его ускорялся с каждой минутой. На улице был сильный ветер, шел мелкий дождь. Небо было окутано тяжелыми грозовыми тучами. В эти минуты погода как бы отвечала настроению юноши. Она была такой же напряженной. Казалось, вот-вот сверкнет молния, небо разразится громом… Но нет! Этого не произошло. Когда Володя был на полпути в больницу, дождь прекратился, ветер стих. Сквозь тучи, уплывающие вдаль, проглядывали первые лучи солнца.

Остановившись, можно было услышать шелест листьев, которые еще не опали с верхушек деревьев. Но мальчику было не до этого. Минуя небольшие лужицы, он быстро добрался до больницы.

Забежав в стационар и найдя кабинет главврача, Владимир постучался и, не дожидаясь приглашения, вошел в него. Поздоровавшись, он спросил:

– Тетя Марина, что с Викой?

– Здравствуй, Володя! – Не отрываясь от чтения бумаг, ответила Марина Андреевна. – Я не могу сказать тебе, – что с ней: так как это – врачебная тайна.

– А с Викой можно поговорить?

– Конечно! – Приподняв голову и улыбнувшись, сказала женщина. – Она сейчас на улице.

Володя, не спеша, вышел во двор. Отыскав глазами Викторию, подошел к ней и, присев на лавочку, сказал:

– Привет, Вика! А что это у тебя за книга?

Та, обрадовавшись его приходу, ответила:

– Я читаю рассказ Николая Сладкова «Родник». А ты, чьи произведения любишь?

– Мне нравятся повести Геннадия Павловича Михасенко, – произнес мальчик, – вот ты, например, читала его «Класс Дурацких Фамилий?»

– Нет! Но какое интересное название! – удивилась девочка. – А эта повесть про что?

– В общем, там много интересного. А произошло все в обычной школе, в обычном классе, с обычными, ничем не отличавшимися среди своих сверстников, учениками. Гена Козорез, учащийся 5 «Е», в котором, собственно, все и случилось, обнаружил нечто странное, что-то вроде загадки. В его классе было очень много фамилий, как на подбор, со щербинкой или ущербинкой. Вот, например: «Букаты». Ведь можно же и по другому произнести: «Бука ты». Но никто не хочет, чтобы его называли: «букой». Тогда Гена решил создать «Класс Дурацких фамилий». Коротко – «КДФ». Классная руководительница и директор с завучем были не против, но с условием, что их успеваемость должна быть выше, чем у других учащихся школы. В этот же день Козорез наскреб из других 5-х классов учеников с необычными фамилиями. Так и получился «КДФ». Жизнь их нового объединения была насыщенной и плодотворной. Вот, например… – и Владимир начал перечислять события, происходившие в 5 «Е».

Мальчик так увлекся рассказом этого удивительного произведения, от чтения которого невозможно оторваться, что не заметил, как наступил вечер. Его повествование прервала Вика.

– Володя! Спасибо тебе большое за рассказ! Поверь, было очень интересно! Но извини! Мне нужно идти. Наше отделение рано закрывают.

– А можно я тебя провожу? – спросил Володя.

Виктория согласилась, и они вместе пошли в детский корпус. По дороге мальчик поинтересовался:

– Вика, а с каким заболеванием ты здесь лежишь?

– Да так! Ничего особенного! Простудилась, поднялась температура, в общем – чепуха.

…Вернувшись домой, Володя первым делом заглянул на кухню. Возле окна сидела его мать. Услышав шаги сына, она спросила:

– Ты где был?

– У друга! – ответил мальчик. – Мы там в шахматы играли. Извини, что не позвонил и не предупредил.

– Если не умеешь врать, так и не учись! – повернувшись к сыну, произнесла Наталья Евгеньевна. – Я  знаю, где ты был!

Мальчик подумал: «Димка, наверное, все рассказал?» Но нет!..

Мать продолжила:

– Мне Марина Андреевна звонила.

Владимир, почувствовав себя виноватым, попросил у матери прощения. Наталья Евгеньевна простила его. Но он ещё долго размышлял над своим неблаговидным поступком. Володя хотел всё рассказать чуть позже, но, как говорится, «все тайное, всегда становится явным».

Часть III

Незнакомец

На следующий день была суббота, и Володя с самого утра решил пойти к Вике. Захватив с собой деньги, которые берег на велосипед, он забежал в магазин и накупил там разных сладостей.

Зайдя в больницу, мальчик увидел мужчину лет пятидесяти, который сидя на скамейке и склонив голову на колени, тихонько плакал. Владимир подошел к нему и спросил:

–Вам плохо?

– Нет, нет! Что ты? – приподняв голову и вытерев слезы, сказал незнакомец. – Все нормально.

– Может, все-таки Вам нужна помощь?

– Спасибо! Но действительно все в порядке. – Взяв свои костыли, мужчина поднялся со скамейки и направился в сторону лифта.

Володя, не придав значения словам незнакомца, отправился в корпус, где Вика находилась на лечении, и через медсестру вызвал её.

Они долго гуляли по зимнему саду. Разговаривали о цветах, о книгах и еще о многом другом, не менее интересном. Наступило время обеда. Виктория отправилась в столовую, а Владимир пошел домой.

Выходя из больницы, мальчик снова увидел того мужчину, с которым он разговаривал утром. Незнакомец сидел возле окна и о чем-то думал. Рядом с ним, опираясь на коротенькую трость, стояла старушка, по всей видимости, его мать. Она что-то очень быстро говорила ему, а потом, поставив возле скамьи пакет с продуктами и поцеловав мужчину в щеку, пошла к выходу. Тот взглядом проводил её до дверей и, как только она вышла, он, схватившись руками за голову, заплакал.

Володя, не спеша, подошел к нему, сел рядом и негромко спросил:

– Извините, я все-таки могу Вам чем-нибудь помочь?

– Спасибо, мальчик! Я заметил, ты очень заботливый. – Приподняв голову и вытерев слезы, сказал незнакомец. – А вот на счет помощи… – тут мужчина  резко изменился в лице. – Мне уже никто не поможет.

– А почему? – поинтересовался Владимир.

– Знаешь? – взяв в руки пакет, оставленный матерью, ответил незнакомец. – Когда у человека не остаётся почти никого из близких, наступает ощущение пустоты, отчаяния. Человеку не с кем поговорить, посоветоваться, рассказать о своих бедах, горестях.

– Значит, у Вас нет родных? – спросил Владимир.

– Да. Это почти так. Единственный человек, который остался у меня, – это мама. Представляю, как ей сейчас тяжело. Сын в больнице, мужа нет, внучка с невесткой погибли в автокатастрофе…

В тот день они отправились в магазин покупать подарок на день рождения дочери. Маше­нь­ке тогда исполнилось 5 лет. Уходя, жена произнесла: «Ну, не скучай! Мы скоро вернемся!» Дочка, ухватившись за рукав материного платья, ласково улыбнулась мне своей приветливой улыбкой, и они вместе скрылись за дверью. Я долго слышал их шаги по лестнице, а потом хлопнула подъездная дверь. Через несколько секунд на улице раздался скрежет тормозов и, спустя мгновения, – удар. Очень быстро выбежав во двор и пробравшись сквозь толпу, соб­рав­шуюся вокруг автомобиля, я на асфальте увидел распростертыми свою жену и дочь. Бросившись к ним и пытаясь что-то сделать, я услышал слова врачей, подоспевших на место тра­гедии, что женщину уже не спасти, а девочка находится без сознания. Её повезли в реанимацию. Для меня те минуты – от дома до больницы – были самыми тяжелыми. Я не мог поверить, что в одну минуту потерял жену и рискую навсегда остаться без дочери, которой едва исполнилось 5 лет. Она для меня была маленьким ангелом. И все эти мысли переплелись со словами: «А что будет, если она умрет?»

… Дежурная медсестра, не пуская меня в операционную, все время твердила: «Не волнуйтесь, все будет хорошо!» Но у меня было совсем другое предчувствие. Наконец, вышел врач. Я подбежал к нему и с тревогой спросил: «Что?! Что с ней?» Он  снял колпак, присел на лавочку и, горестно вздохнув, ответил: «Крепитесь. Мы до последней минуты пытались что-то сделать. Но все тщетно. Травмы не совместимые с жизнью. – И, немного погодя, добавил. – Ваша дочь умерла, не приходя в сознание».

Вернувшись домой, я с болью в сердце понял, что больше никогда не увижу очаровательной улыбки Машеньки, не услышу ласковых слов любимой жены: «Доброе утро, милый!» – когда она будила меня. Всё. Теперь придется жить одному. Но как? Ведь это нелегко осознавать, – что в одночасье не стало близких тебе людей. Еще утром жизнь в нашей счастливой семье шла своим чередом, всем было весело. Родные и знакомые по телефону поздравляли нас с именинницей. А теперь всё, конец. Наступили дни тяжелых мучений. Если  бы не  мать,  меня  бы  сейчас не было.  Я много  раз  безуспешно  пытался свести счеты с жизнью. Мне было больно от горя, от одиночества –  и только она смогла вселить в меня веру в смысл жизни. Мама, не раз останавливая меня, говорила: «Ну, что ты в самом деле! Не любишь слабых людей, а сам-то!». От этих слов мне становилось неловко. Сделав небольшую паузу, мужчина продолжил:

– Я понимаю, что навсегда останусь инвалидом после своих неоднократных попыток покончить с жизнью, и все равно огромное спасибо моей матери за поддержку!

– Извините меня. – Чувствуя себя виноватым, произнес Володя.

– За что? Ты ведь ни в чем не виноват. – Взяв костыли и поднявшись с лавочки, произнес незнакомец.

Мальчик тоже встал, и они вместе направились в сторону длинного коридора, через который можно попасть во внутренний двор больницы. Володя, чтобы хоть как-то отвлечь своего собеседника от грустных мыслей, спросил:

– А можно я буду к вам приходить?

– Конечно! Но сначала давай познакомимся.

– Меня зовут Володя! – гордо произнес мальчик.

– Очень приятно! Георгий Иванович! – протянув руку, сказал мужчина. – Но я не люблю, когда меня так называют: слишком уж официально. Как в известном фильме: «Он же – Гоша, он же – Гога, он же – Жора и т.д.», – улыбнувшись, произнес Георгий Иванович. И, немного погодя, поинтересовался:

– Ну а ты чем занимаешься?

– Я коллекционирую статуэтки животных, –  произнес Володя. – У меня их уже штук пятнадцать.

– А мне в твои годы нравилось собирать разные почтовые марки, – окунувшись в воспоминания, сказал Георгий Иванович. – Как по-мальчишески страшно было увидеть на одной из них корабль, запечатленный на фоне бушующих волн. Небо покрыто тяжелыми грозовыми тучами. Сверкают молнии, град сыплет, как из ведра…

Он рассказывал об этом так увлечённо, что, слушая его повествование, перед глазами невольно вставал образ корабля, терпящего бедствие. Сознание отчётливо дорисовывало разыгравшуюся  в морской стихии картину жуткой трагедии. На палубах в панике бегали обезумевшие люди. Матросы и капитан, до конца выполняя свой долг, пытались спасти пассажиров и судно…

Вдруг Володя услышал бой часов, возвещающий об окончании тихого часа. Многие дети стали выходить на улицу. Среди них мальчик увидел Вику. Попрощавшись с Георгием Ивановичем, он подошел к Виктории и, рассказав ей о своём новом знакомом, произнес:

– Я обещал, что буду приходить к нему.

– А мне с тобой можно? – спросила девочка.

– Конечно! Я думаю, что дядя Гоша не будет против…

После небольшой прогулки с Викой, мальчик пришел домой. Родителей не было: они еще утром предупредили, что пойдут в театр и вернутся поздно. Володя сразу направился в свою комнату. В эту ночь он долго не мог заснуть, заново переживая события из жизни Георгия Ивановича.

Часть IV

Совет

На следующий день мальчик рассказал родителям о своем новом знакомом. Теперь они знали, к кому ходит Володя. Но он не один навещал Георгия Ивановича, а с Викой, которую вскоре выписали из больницы.

Ребята приносили ему свежие газеты, книги, покупали фрукты. Из долгих разговоров с Ге­ор­гием Ивановичем они узнали о его нелегком, полном лишений, послевоенном детстве. Особенно горько ребятам было слушать рассказы дяди Гоши о несправедливых обидах и  унижениях, наносимых им с матерью пьяным отцом, который контуженным вернулся с войны. «Когда отец напивался, мы с мамой, опасаясь его необузданного гнева, часто находили себе безопасное пристанище у соседей… В дни же просветления – он каялся, просил прощения у нас с мамой за содеянное, и мы снова жили дружной семьей. Отец помогал маме по хозяйству, а когда выдавалось свободное время, он водил меня в лес, где учил различать, по голосам и своеобразному оперению, птиц. Много рассказывал о животных, обитающих в нашей сибирской тайге. Но эта радость продолжалась недолго. Стоило только прийти его закадычным товарищам – всё опять повторялось сначала…»

Как только Георгий Иванович замолкал, Володя рассказывал им с Викой о своих родителях. Его мама работает в школе учителем английского языка. Отец водит автобус. В общем, всё у них в порядке.

А вот Вика ничего не могла поведать о своих родителях, потому что она их никогда не видела. Отец с матерью отказались от нее еще в роддоме. Её удочерили родные дядя и тетя. Девочка часто задавала себе вопрос: «Почему родители отказались от меня?» Вика не знала ответа и поэтому, когда её спрашивали: «Как зовут твоих родителей?» –  отвечала: «Папу – Дима, а маму – Лида». На самом деле это были дядя и тетя. Девочка просто не хотела выглядеть в глазах сверстников «безотцовщиной».

После таких разговоров Володя с Викой шли домой, а Георгий Иванович отправлялся в свое хирургическое отделение.

…Наступила зима. Дядя Гоша с интересом наблюдал из окна за тем, как дети играли в снежки, катались с горки, лепили снеговиков. Мужчина с нетерпением ждал встреч со своими юными друзьями. Ребята прибегали к нему с веселыми, смеющимися глазами, с раскрасневшимися от легкого морозца щеками и наперебой рассказывали о своих успехах в школе.

Врываясь в сердца людей звонкой капелью, на смену зимним холодам, пришла весна. Георгий Иванович часто, выглядывая в полуоткрытое окно, говорил: «Весна! На деревьях набухают почки, по дорогам, устремляясь в низины, наперегонки бегут говорливые ручьи. Все радуются – и только мне одному невесело: ведь именно в это время года у меня случилось горе. Я потерял самых дорогих и горячо любимых людей…»

…Наступили летние каникулы. Вика с родными уехала отдыхать на Черное море, а Володя остался дома. Но он не часто приходил к Георгию Ивановичу: так как работал в экологическом отряде своего поселка. И поэтому, когда у него выдавался свободный денек, он с радостью мчался в больницу и искренне просил прощения у дяди Гоши за то, что редко навещает его.

«Почему ты извиняешься? Ведь ты ни в чем не виноват! – говорил Георгий Иванович. – Я очень рад, что у меня есть хороший, пусть даже юный, друг. Ты молодец, что занимаешься общественно-полезным делом – работаешь на благоустройстве и озеленении своего поселка!..»

Однажды, во время разговора, Володя спросил:

– Дядя Гоша, можно с Вами посоветоваться?

– Конечно! – ответил мужчина.

– Как понравившейся девочке признаться в любви?..

– Каждый парень или мальчик по-своему объясняется в этом не простом деле. Одни подходят к любимым с букетом цветов и говорят им о своих сокровенных чувствах, другие выражают это каким-нибудь необычным способом. Хочешь, Володя, расскажу тебе про свою первую любовь? – Мальчик в знак согласия кивнул головой, и Георгий Иванович продолжил. – Встретил я свою первую любовь в восьмом классе. Это была наша новая учительница. Ей тогда было лет двадцать. Когда она впервые вошла в наш класс, у меня в сердце словно что-то встрепенулось. На ней был красивый белый костюм и черные лакированные туфли, модные в те времена. Как сейчас помню её золотисто-карие глаза, алые губы и густые каштановые волосы, аккуратно уложенные в высокую прическу. На щеках, когда она улыбалась, появлялись ямочки.

У Евгении Александровны, так звали нашу новую учительницу, был замечательный характер. Она всегда была приветливой и доброжелательной. Мы часто обращались к ней за советом, и она в этом никогда не отказывала…

Через несколько дней после той, первой встречи с Евгенией Александровной, я понял, что окончательно влюбился. После этого долго не мог признаться ей. Сначала пытался как-то бороться с этим чувством, но оно оказалось сильнее. И тогда, наконец, я решил рассказать всё женщине, которую люблю. Но как это сделать? Ведь она – моя учительница. Вопрос не из легких…

Прошло около трех месяцев, а дело все никак не продвигалось, хотя я дарил ей самодельные сувениры  с надеждой на ответные чувства, – а главные слова для признания  в душе у меня еще не родились. Тогда, написав на тетрадном листочке что-то вроде стихотворения и сделав небольшой конверт, я запечатал его и после уроков передал Евгении Александровне, попросив дома прочитать все, что там написано. На следующем уроке её отношение ко мне изменилось. Она при всем классе стала обращаться ко мне на «Вы», а не на «ты», как прежде. И когда в очередной раз, после уроков, я подошел к ней, чтобы преподнести подарок, она, серьёзно посмотрев на меня, произнесла: «Все, Георгий! Всё!» И не приняла сувенир, который я сделал специально для неё. Она тогда еще добавила: «В следующем году у вас будет новый учитель».

…Была середина мая. Это означало, что скоро я больше не смогу с ней поговорить. Надо было что-то делать. И вдруг, вспомнив несколько строчек из своего стихотворения и поняв, что виноват перед ней, решил извиниться. Однажды, перед занятиями, подойдя к Евгении Александровне, я поздоровался и сказал: «Извините меня, пожалуйста, за ту записку». Тогда она, смутившись, добавила: «Понимаете, Георгий. Между нами должна быть определенная дистанция: «Я – учитель, а Вы – ученик». В её глазах неожиданно появилось смятение и растерянность. По-видимому, она что-то хотела мне сказать, в чем-то признаться. Но в чем? Позже,  вспомнив все наши разговоры после уроков, я все понял… Как-то перед уходом на каникулы Евгения Александровна спросила: «Георгий! Чем Вы любите заниматься и каковы Ваши планы на будущее?». На это я, смущаясь, ответил, что люблю делать сувениры и разные поделки из дерева. А вот на счет планов на будущее сказал, что не знаю, как оно сложится. – Тут, немного взгрустнув, Георгий Иванович продолжил. – Меня до сих пор мучает вопрос, что она тогда не решилась высказать? Может быть… – вдруг, резко изменившись в лице, он сказал. – Ну, ладно, Володь! Ты иди, а то уже поздно, и родители, наверное, давно тебя потеряли. Да! И еще! Никогда не забывай о своем здоровье – это самое главное богатство, которое дано человеку.

Мальчику показалось, что Георгий Иванович ищет какой-либо аргумент, чтобы он ушел. «Но зачем?» – подумал Володя. – Ведь если его другу стало нехорошо или он захотел побыть в одиночестве, то об этом он мог просто сказать. Тут что-то неладное! Но что?» – Задумавшись над этим, мальчик оставил Георгия Ивановича – ведь мало ли, почему человек попросил, чтобы его не беспокоили.

Ночью Володя очень плохо спал. Он часто во сне произносил какие-то непонятные слова, плакал. Родители не могли понять, что с ним происходит? Почему их сын так часто просыпается? Ведь до этого с ним ничего подобного не случалось. Неожиданно мальчик проснулся и спросил:

– Что с ним?

– С кем? – не поняв восклицания сына, в один голос задали ответный вопрос Наталья Евгеньевна и Степан Викторович.

Но Володя уже не слышал этих слов. Он снова с головой погрузился в сон.

Часть V

Потеря  друга

Утром родители не стали рассказывать Володе то, что происходило ночью. Он, как обычно, с утра, пошел в больницу к Георгию Ивановичу. По дороге мальчик прикупил очередной номер свежей газеты, фруктов и лимонаду.

Придя в больницу, Володя не увидел дядю Гошу на лавочке, где тот обычно ждал его. Мальчик знал, что его старший друг никогда не пропускал встреч с ним. «Что-то тут неладное», – подумал Владимир, и вдруг вспомнил последние слова, сказанные вчера Георгием Ивановичем: «Никогда не забывай о своем здоровье!» Что они означали? И почему он сказал их именно вчера? Наверное, Георгий Иванович скрывал за этим какую-то тайну?» Мальчик  захотел задать эти вопросы своему другу. Он очень быстро поднялся по лестнице, забежал к нему в палату. Мужчины там не было. Его вещи собирала санитарка.

Предчувствуя недоброе, Володя поинтересовался:

– А где дядя Гоша? 

Женщина ничего не ответила, и тогда мальчик с надеждой спросил:

– Его выписали?

В этот момент в палату вошла Марина Андреевна и, увидев знакомого подростка, сказала:

– Вова, мне нужно  тобой поговорить.

Они вышли в коридор, и главврач произнесла:

– Я не буду тебе лгать, что Георгия Ивановича выписали и он с матерью уехал домой. Ты сам понимаешь, что такое невозможно. – Марина Андреевна, присев на стул, достала из кармана своего врачебного халата конверт и, протянув его Володе, с болью в голосе продолжила. – Георгий Иванович умер сегодня ночью… сердце не выдержало.

– Как?! Как умер?! – Едва сдерживая слезы, спросил Володя. – Я же с ним только вчера разговаривал. Это… это невозможно.

– Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но выслушай меня, пожалуйста. Георгий Иванович не любил слабых людей, и поэтому ты должен быть сильным. Да! Человек-то он был действительно хороший… Но я верю, что ты сможешь мужественно перенести смерть своего друга…

Поговорив с Мариной Андреевной, мальчик спустился на первый этаж. Ему было больно в душе оттого, что он больше никогда не сможет поговорить, посоветоваться со своим старшим товарищем. Владимир подошел к лавочке и вдруг почудился ему приветливый голос Георгия Ивановича: «О, Володь, привет! Ну, что стоишь? Присаживайся!» Нет… это, видно, ему показалось. И мальчик, поставив возле скамьи пакет с продуктами, медленно направился к выходу. Володя часто оборачивался, думая  при этом, что, однажды повернувшись, он снова увидит дорогого для него человека… Но этого не случилось.

По дороге домой Владимир повторял: «Я должен быть сильным. Но как? Как быть сильным? Потерять друга, которому ты мог доверить все свои тайны, который никогда не предаст, не обидит – и при этом делать вид, что ты совсем не переживаешь… Утрата друга – это всегда  большое, незабываемое  горе».

В дальнейшем Володя, окончив школу и выучившись на врача, всю жизнь работал по специальности. Всякий раз, отдыхая после очередной операции и предаваясь воспоминаниям, он оглядывал памятные картины своего детства, часто воскрешая в некоторых из них  –  и светлый образ Георгия Ивановича: «Ибо не возможно забыть человека, который когда-то доверил тебе всю свою, до последней памятной черточки,  нелегкую жизнь».