№34 Валерий ЛАТЫНИН (Россия, Москва) Поэтическая страница

Валерий Латынин - член Союза писателей России, полковник запаса.

Безымянный солдат

Павшим под Москвой

Ещё вчера он принимал присягу

И целился в мишень на огневой.

И вот приказ: «Не отступать ни шагу!

Остановить фашистов под Москвой!»

Остановить железные армады,

Что сквозь границы, как таран, прошли,

Сметая все заслоны без пощады

С лица перекорёженной земли?..

Приказ ему… По сути, - губошлёпу,

Не ставшему мужчиной пареньку, -

Остановить поправшего Европу,

Как дикого мустанга на скаку!

Ведомый чувством долга, не деньгами,

Не обещаньем сытого куска,

Он окопался с ПТР* на Ламе

В отвалах стылой глины и песка.

Октябрь. Дожди. На дне окопов – жижа.

Гниёт в траншеях заживо народ.

А танки прут. И, подпустив поближе,

В них бронебойщик с ненавистью бьёт.

Горит один. Потом – второй и третий…

Попятилась хвалёная броня.

Семнадцать лет живёт солдат на свете,

А стал уже властителем огня.

Но и в него нацелены фугаски,

Кромсающая брустверы, шрапнель.

Мелькают за рекой кресты и каски.

И он опять отыскивает цель.

Лицо покрыто копотью и грязью.

Окоченел он до костей уже.

Но связан духом – самой крепкой связью –

С родной страной на этом рубеже.

А значит, будет днём и ночью драться

За этот стылый берег над рекой,

Чтоб безымянным воином остаться,

Не отступившим в битве под Москвой!

_____

*Противотанковое ружьё.

Кремлёвцы

Старинные куранты

На Спасской башне бьют.

Кремлёвские курсанты

Спасать Москву идут.

Ведёт их грозный «батя»*,

Прославленный герой

Навстречу вражьей рати

На Ламе под Москвой.

Здесь путь варяжский «в греки»

Проложен был не зря,

Поскольку рядом – реки,

Текущие в моря.

Ни с медовухой фляги,

Ни рыбу, ни муку

Везли в тот год «варяги»

В престольную Москву.

Никто не ждал их в гости

С объятьями в Кремле.

Кровавый «Дранг нах Остен!»**

Катился по земле.

Укрепрайоны пали.

Силён безмерно враг.

В тисках огня и стали

Кипят фронты в «котлах».

Скудны страны резервы.

Полки наперечёт.

Кремлёвцы – самый верный

Отечества оплот.

Конечно, желтороты…

Ещё бы подучить,

Потом взвода и роты

Им можно поручить.

Но в тот момент у Ставки

На них сошёлся свет.

К столице рвутся танки,

А войск в достатке нет.

Из Казахстана части,

Доваторских рубак

Собрать успели власти

На остриё атак.

Курсанты им помогут

На Ламе устоять.

А больше, кроме Бога,

Резервов не достать.

Воздушные налёты.

Артиллерийский шквал.

Молись земле, пехота,

Чтоб немец не попал.

Да сам в бою не мешкай.

Свинцом врагов коси,

Чтоб под пятой немецкой

Не корчиться Руси.

…Советские мальчишки

Сдержать врагов смогли.

Коротких жизней вспышки

Над Родиной зажгли.

Из главного резерва

Погибло восемь рот.

Но всё же в сорок первом

В Москву враг не войдёт!

_____

*Герой Советского Союза полковник С.И. Младенцев.

**Поход на Восток (нем.)

Явление в Иерусалиме

Кто являлся ко мне этой ночью,

Я не знаю и знать не могу,

Но я помню явленье воочью

И пред ликом Христа не солгу.

Кто-то древний, пустынник печальный

Мне посетовал, будто бы я

Не провижу истории дальней,

А сбираю вершки бытия.

«Всё древнее, намного древнее,

Чем поведано стаду слепцов.

Ты находишься не в Иудее,

А на землях своих праотцов.

Здесь все корни твои родовые.

Грех тяжёлый – не чувствовать связь.

На Синайском нагорье впервые

Изначальная Русь родилась».

Я проснулся, дрожа от волненья.

Вещий голос в сознанье звучал.

Он связал два великих значенья:

Корневых и духовных начал.

Иерусалим

Корень «рус» в древнем городе этом,

Будто якорь из прошлых веков.

Для того и родятся поэты,

Чтобы чувствовать пульс языков.

Слишком много на Ближнем Востоке

Праарийских и русских замет,

Чтоб не видел первичных истоков,

Побывавший здесь русский поэт.

Наши предки прошли эти дали,

Оставляя свои имена.

И хранят вековые скрижали

Нестареющие письмена.

Галилейские проповедники

Галилея – убежище Божье.

Скифский стан меж семитских племён.

Чтобы выжить, «обрезались» тоже,

Как велел Моисеев Закон.

Но «своими», однако, не стали.

Ведь не ровня хозяину пёс!

Талмудисты из храма их гнали.

И отверг талмудистов Христос.

Он собрал рыбарей галилейских,

Знаки милости неба явил

И ученье раввинов еврейских

Камнем веры своей придавил.

И поэтому в скифские страны

Христианство пришло неспроста…

Были все они галиеляне –

Проповедники слова Христа!

Санскрит

Веками наше прошлое сокрыто,

Курганами, загадкой пирамид.

Но корневым созвучием санскрита

Прошедшее с грядущим говорит.

Отгадка там для мыслящих потомков.

Река племён не повернётся вспять,

Но ответвленье родственных потоков

По языку мы сможем отыскать.

Арарат

Богоизбранный Ной заселил Арарат.

Значит, там наша «Мекка» земная?!

Мы оттуда пошли на Синай и Евфрат,

На Арал и угодья Дуная.

Там озёра прапращуров Ван и Севан –

Колыбели далёких Иванов,

Что оставили нам Ереван и Ливан,

Русь Иванов и области Янов.

И австрийская Вена от Вани идёт,

И венеды с Венецией тоже.

Мы всё время стремимся вперёд и вперёд,

А назад оглянуться не можем.

Говорящие  корни

«Фили-пп», и «Фели-кс», и «Фили»

К «филистимлянам» привели.

Есть в этом слове и «з-емля»,

И «сте-ны» древнего «кр-емля»,

И птица «Феникс», и «Фенист»,

И «ст-ол», и «исти-на», и «лист»,

Там – «Па-лести-на» - белый стан,

И «Тим-офей», и «Емельян»,

И хитрый «лис», и «Елис-ей»,

И «стим-ул» «по-ис-ка» корней!

Гилея

Гилеей стала Галилея,

Сойдя на берега Днепра.

Но мы сегодня не умеем

Читать, что писано вчера.

Генокод

                        1.

Серб и серп –

Это, видимо, было едино.

Рус и серб –

Это тоже в веках неделимо!

А сябры –

Это братья единого рода.

Так в миры

С генокодом приходят народы.

                        2.

Жан Жак Руссо, Россини, Росси…

Всех перечислить не берусь,

Тавро далёких предков носят,

С невытравимым кодом «рус»!

Русские Иваны 

Этруски – это русские.

Русена – это Русь.

Врата ищете узкие,

Мотайте путь на ус.

По тропочкам, по терниям

Идите в отчий дом.

Русь нерусью потеряна,

А нам что проку в том?

Не верьте злобным сплетникам,

Что скоро Русь умрёт.

Уже тысячелетия

Ветвится наш народ.

Его всегда «иванами»

Весь мир соседний звал.

Остался где-то «сванами»,

А где-то «пруссом» стал.

Прощает он непомнящих.

В душе не держит зла.

Не обделяет помощью,

Когда беда пришла.

Работает и молится.

В печи поленья жжет.

Без сникерсов прокормится.

Без жвачки проживёт.

Залечит раны рваные

От рвачества господ

И новыми Иванами

В историю войдёт.

Родова

В моём роду – насельники степные,

Разбавленные жителями гор.

Они Руси служили и России

Ещё с былинных древнерусских пор.

Не с Киева, - со стана на Синае

На Дон и Днепр «Трояновой тропой»

Прапращуры стекаться начинали,

Чтоб стать могучей силою степной.

Они дошли до Балтики и Рима,

И основали Русский каганат.

По всей Европе наши топонимы

О славе древних руссов говорят.

А то, что предков нарекли «латыня»,

То вовсе не обидно было им.

Подумаешь, связали с Римом имя, -

Этруски основали древний Рим!

Разделение

Я разделён меж Доном и Днепром

Безумной государственной границей.

Она крушит наш первозданный дом,

Где государству выпало родиться.

Нас разделяли шляхтичи, орда,

И, въевшиеся ржавчиною, галлы.

Но мы срастались заново всегда

И всех врагов спесивых побеждали.

Да будет так в безбрежии веков!

В нас кровь отцов течёт, а не чернила!

И нет той силы, чтобы казаков

В угоду королям разъединила!

Казакия

Казакия – хитрая сказка,

Подкидыш у русских ворот.

По ней мы – не древняя каста,

Что создал арийский народ,

А просто отдельное племя,

Что жило само по себе,

И очень немалое время

Томилось в российском ярме.

Но мы-то историю нашу

Возводим к арийским векам:

«Орало, секира и чаша»

Оставлены предками нам.

Чтоб орды не рушили мира,

Чтоб чаша являлась на пир,

Хранила казачья секира

Крестьянско-ремесленный мир.

Мы выжили тем, что едины

Оратаи, вои, жрецы…

А повод для распрей подкинут

Не раз и не два «мудрецы»!

Омовение в Иордане

Ни греки, ни арабы, ни армяне

Не рвутся окунуться в Иордане.

И только православных сквозь века

Притягивает древняя река.

К ней нелегко сегодня подступиться –

Здесь пролегла немирная граница.

«Спиралью Бруно» вышита пустыня

И через мины путь лежит к святыне.

Но день крещенский рушит все преграды,

Для православных нет милей отрады,

Чем в воды Иордана погрузиться –

В реке Христа с Христом соединиться.

И в этот день, как никогда, едины

Болгары, руссы, сербы и румыны…

Все, кто в холодной но святой купели

Любовью ко Христу сердца согрели.

На Горе Искушений

В Иудейской пустыне ржавеют пески.

Бедуинские станы редки и убоги.

И до Мёртвого моря, до желтой реки

Истощённые сопки лежат вдоль дороги.

Серолицые пальмы приникли к пескам –

Бьют поклоны дождям, изнывая от жажды.

Но Христос путь к спасению здесь отыскал,

На горе Искушений оставшись однажды.

Соблазнял его близостью Иерихон.

И сулил Сатана все соблазны земные.

Но постом и молитвой открыл людям Он

Дверь в иные просторы, селенья иные.

…Муравейник людской на пустынной горе.

То ли ветры вокруг, то ли демоны свищут?

И в мерцанье свечей тени на алтаре

Дверь Христову к спасению душ своих ищут.

Развалины Иерихона

На развалины Иерихона

Не найдётся свободных минут.

По канатной дороге вагоны

Быстрой тенью над ними мелькнут

И умчат вас к горе Искушений

Суть ученья Христа постигать.

Только стоит и здесь на коленях

У истоков земных постоять.

Первый город на нашей планете…

Кладка стен крепостных и домов…

Вот что значат развалины эти

Для пытливых, непраздных умов.

Здесь закопаны наши преданья.

А живём, как с пустого листа.

Девяносто веков созиданья

До рожденья Исуса Христа!

Салтовская Русь

От царских скифов Русь идёт

И от донских алан…

Из Салтова ходил в поход

Могучий царь Салтан.

Там путь купеческий лежал,

Стоял из камня град.

И перед русскими дрожал

Хазарский каганат.

Поэтому интриги плёл

Средь недругов своих,

Лукаво в царский терем ввёл

Коварных «бабарих».

Они в глаза пускали пыль,

Подтачивали трон.

Интригой сброшенный, уплыл

Из царства князь Гвидон.

Но Русь аланская была

И возле Крымских гор.

Там Лебедь витязя ждала

И дядька Черномор.

Гуртом сумели одолеть

Коварство и обман.

И с князем через много лет

Обнялся царь Салтан.

До Византийского двора

Молва о них дошла,

А Русь от Дона и Днепра

До Балтики легла.

Есть в сказке Пушкина намёк

Для русских молодцов –

Про царство предков и урок

Придворных подлецов.

А я калькирую её

На «Русский каганат»,

Чтоб легче прошлое своё

Могли мы вспоминать.

Лады рода

Лады Рода и «бабы степные» -

Тот же самый «родительский культ»,

Что возник на Синае впервые

И столбил нами пройденный путь. 

Мы меняли становища наши

И всё дальше от родины шли,

А землянки на выселках, пашни

Лады Рода от бед берегли.

Оглянитесь на прошлое, люди!

Не враги и не сироты мы,

Но безродными стаями блудим

И не видим знамений из тьмы.

Рай и ад

От рая к аду – сотни метров,

Всего лишь – горная гряда,

Но стадо туч приморским ветром

Не загоняется туда.

Здесь – Гефсиманский сад в цветенье.

Там – пересохшая земля,

Да возле сереньких растений

Ждёт жертвы серая змея.

Здесь жизнь идёт. А там бедуют,

Хлебают лихо через край,

Со дня творения воюют,

Чтоб перейти из ада в рай.

Следы войны

Геннадию Кочетову

Следы войны в степи под Волгоградом,

И не захочешь, всё равно найдёшь:

Бинты, патроны, гильзы от снарядов,

Подмётки, каски, чужеземный нож…

А если повнимательней вглядеться

В поросшие полынью бугорки,

То вздрогнет от увиденного сердце –

Лежат здесь батальоны и полки.

Едва-едва укрытые землёю,

Бойцы не погребённые лежат,

В сорок втором прикрывшие собою

Непобеждённый город Сталинград.

Они смогли остановить армаду

Хвалёной стали, спеси и огня…

Лежат в степи герои Сталинграда

И стыд кромешный мучает меня.

Феллахи

Усердно помолясь Аллаху,

Чтоб помогал заботам их,

К наделам движутся феллахи

На верных осликах своих.

На них – до пяток балахоны,

До глаз намотаны чалмы.

Под солнцем на полях зелёных

Весь год они. Здесь нет зимы.

Дома похожи на сараи,

Без крыш порой. Не встретишь вилл.

Зато четыре урожая

Им дарит рукотворный Нил.*

Прогресса будто не бывало –

Из века в век, из года в год

Вокруг наделов и каналов

Жизнь первобытная идёт.

РА**

Ра-дей и ра-дуйся – Ра даст

Дост-аток на столе у нас.

Лишь только не ленись о-ра-ть***

И у-ро-жаи соби-ра-ть.

От Ра – и род наш, и на-род,

И ра-ть, что Ро-дину спасёт!

__________

*Оросительные каналы в дельте Нила.

**Бог-Солнце (др.рус.)

***Пахать (др.рус.)

Каиново время

Миролюбу Свркоте

Мы шли и шли, разбрасывая семя,

Не думая про жизненный запас.

Но вот настало «каиново время»

И наши братья встали против нас.

Мы всё раздали. Дом опустошили.

Где силы для спасенья собирать?

Неужто, рвать оставшиеся жилы

И в лютой сече с честью умирать

За наши опустевшие просторы,

За кладбища, поросшие быльём,

За реки слёз и терриконы горя,

Где мы сейчас, как призраки, живём?

Обобраны, ободраны до нитки

Вождями и Мамоновой ордой,

Ещё стоим с оглоблей у калитки,

Собою прикрывая дом родной.

Косово

Боль и гнев не отвести словами

И судом гаагским не унять…

Косово ложится между нами

Полем отчуждения опять.

Поле сербской доблести и славы,

Древних храмов и сиротских слёз

Отдаётся «гуннам» на потраву,

Тем, кто меч над Сербией занёс.

Это демократией зовётся –

Сердце у народа вырывать

И судить за то, что сын дерётся,

Защищая собственную мать!

Каток

Прокатилась беда по просторам Балкан.

Полегли вековые посевы.

Мир не видит кровавые муки славян,

Не боится народного гнева.

Давит мелкие страны глобальный каток,

Не взирая на встречные лица.

Он по судьбам людей покатил на Восток

С безоглядностью самоубийцы.

На Балканах уже зарождалась война.

Урожай её тяжек и ныне.

Неужели она повториться должна,

Чтобы сделать Европу пустыней?!

Урановая война в Сербии

Тысячелетья будет этот след

Напоминать о «праве грубой силы».

И павшие потребуют ответ

За сербские бессчетные могилы,

За лучевой цинизм и геноцид,

За поруганье православной веры.

Не люди, так Господь испепелит

Карательные орды Люцифера!

Дума о Сербии

Когда я думаю о Сербии,

То боль сжимает сердце мне.

За православное усердие

Она растерзана в огне.

В клочки раздёргана шакалами,

Что перед НАТО спину гнут.

Но эти суверены малые,

Что дальше делать, не поймут.

Им даже серебро иудино

Не отсыпает Сатана.

Зачем считаться с лизоблюдами

Европа старая должна?

Они останутся холопами,

Рабами у её дверей.

И не нужны Европе хлопоты

О судьбах этих «дикарей».

Придёт тяжёлое прозрение

И в югославский отчий дом,

Что только силой единения

Возможны мир и счастье в нём.

Гибельный плен

Всё дальше расходятся наши пути

От общего дома славянства.

И всё тяжелее сегодня найти

В деяньях вождей постоянство.

Ни Богу, ни предкам они не верны,

И мы, коль их выбрали, тоже.

Продажных манкуртов ни крепость страны,

А только достаток тревожит.

От «сладкого» плена погиб Вавилон,

Осколки остались от Рима.

А мы к Золотому Тельцу на поклон

Стремимся истории мимо.

Не будет безвольный народ сохранён.

Окажется лёгкой добычей

Для варваров новых безбожных времён.

Таков первобытный обычай!

Окаянство

Быть может, Русь когда-нибудь срастётся,

А может, не срастётся никогда,

Как южные славяне, расползётся

В удельные загоны навсегда?

И станет Киев враждовать с Москвою,

А Минск – метаться между двух огней…

Кто ведает, трагедией какою

Предстанет окаянство наших дней?

Бог весть…Бог весть… Лишь Он, наверно, знает?

Но смертному у Бога не спросить,

За что сегодня со свету сживают

Кормильцев и защитников Руси?

Выбор русского солдата

На выбор русскому солдату

Капитализм смог мало дать,

Лишь только:

Охранять богатых

Или богатство отнимать. 

Генерал  Лебедь

Немало охотников плюнуть во след

За гробом политика встало.

Плевали с экранов, с колонок газет.

Тревожили прах генерала.

Трещали и слева, и справа о нём:

«Такой он», «сякой» и «треклятый»…

И только немногие знали о том,

Что был он хорошим солдатом.

Солдатом России, всегда и везде:

В Афгане, Баку и Тбилиси…

Шагавшим бесстрашно навстречу беде,

Отнюдь не в составе комиссий.

Пожар на Днестре он огнём погасил,

Без лишних пустых словопрений.

И демон войны, выбиваясь из сил,

Упал перед ним на колени.

В России во всю жировало жульё.

Страну на развес продавали.

А чтобы отвлечь патриотов её,

Мальчишек в Чечне убивали.

И там он на горло войне наступил,

Чтоб армии дать передышку.

Умерил бездумным политикам пыл

И жизни оставил мальчишкам.

Он видел продажность и лживость властей –

Заразной российской напасти,

И, чтобы спастись от её челюстей,

Тянулся за скипетром власти.

Что вышло, то вышло! Не всякий солдат

Победно брал власти вершины.

Но критики пусть его путь повторят,

Докажут судьбой, что мужчины!

Вопросы

Кого ты кормишь, русская земля,

Кого своими соками питаешь?

Где твой оплот – крестьянская семья?

Кого ты ей на смену воспитаешь?

Каких кровей радетели в Кремле,

Кому отдали все твои богатства?

Что остаётся русским на земле,

Чтоб ей, как встарь, Россией называться?

Тревожный сон

Ты снова плакала во сне –

Видения смутили душу.

Прижмись, любимая, ко мне

И ровное дыханье слушай.

Ночные призраки уйдут,

Лишь только прошепчи молитву.

Над нами ангелы ведут

Невидимую людям битву.

Непросто выживать сейчас,

Так много демонов повсюду,

Но воины Христовы нас

Спасать по нашей вере будут.

Молись. Не верь в победу зла.

Молись и действуй во спасенье.

Молитва многим помогла

Спастись не только в сновиденьях.

Необъявленная война

Война везде нас караулит:

В домах, на улицах, в метро –

Шахидским поясом и пулей,

Фугасом, сделанным хитро.

Война крадётся днём и ночью,

То с той, то с этой стороны.

Когда «в сортирах банды мочат»,

Осколки к нам летят с войны.

Война не признаёт законов.

Закон шахидов: «Смерть за смерть!»

Растут страданий терриконы

И множится число потерь.

Война врывается в квартиры,

С экранов сходит без конца.

Мы – жертвы передела мира,

Звериной поступи «тельца».

Признание

Несправедлив и яростен бывал.

Случалось – злоба затмевала разум.

Но всё же я людей не убивал,

Ни по своей вине, ни по приказу.

Не брал на душу этот смертный грех.

Но честно говорю пред небесами:

Хочу отбить желание у тех,

Кто любит ставить опыты над нами!

Мельничные лошади

Царят Рокфеллеры и Ротшильды,

Всемирный делят капитал.

А мы, как мельничные лошади,

Кругами ходим по пятам.

Вращаем жернова на мельнице.

Не для себя ведём помол.

И ждём, что как-то перемелется

В душе запёкшаяся боль.

Вожди все стали коноводами,

Купили их «бухгалтера».

Со всеми сущими народами

Идёт жестокая игра.

А если кто взбрыкнёт на мельнице,

Кровавые начнутся дни.

И этот мир не переменится,

Пока мы будем лошадьми. 

Россия, XXI век

Уходит в прошлое деревня.

Крестьян сменяют трактора.

И над землёю нашей древней

Нависла тяжкая пора.

Тысячелетние устои

Разрушил технократный век.

И стал земли дешевле стоить,

На ней живущий человек.

Он в городах спасенья ищет

От выпавших деревне бед.

А в стылых избах ветры свищут,

Да в пыльных окнах меркнет свет.

Куда ты катишься, Россия?

В чём видишь будущий престиж?

Крестьян под корень подкосила,

Кого на смену им растишь?

Кругом – бомжи и проститутки,

Мздоимцы, коим несть числа.

Зачем над одичаньем жутким

Возводишь в небо купола?

Зачем кресты свои вздымаешь

За подаяния господ

И к покаянью призываешь,

Раздавленный нуждой народ?

Неужто, новый вид обмана

Сусальным золотом блестит

И загнивающие раны

Никто уже не исцелит?

Душа не может верить в это

И разум верить не даёт.

Уже оплакана, отпета,

Страна страдает, но живёт!

Беспамятство

Всеславянское вече

Не скликают вожди.

Разбежались далече,

В общий круг не свести.

Без труда их ломает,

Как тростинки, беда.

Всё наглей обступает

Кочевая орда.

А они – «незалежны»*,

«Не дурнее других»…

Под пятою железной

Гонор кончится их.

___________

*Независимы (Укр.)

Полковнику М. Каддафи

Держись, полковник, мы с тобой!

А что там думают «бараки»,

Покрыто кровью, клеветой,

Как и в растерзанном Ираке.

Им нужно всё отнять, украсть

И править миром вместо Бога.

Но эта временная власть

Печальным кончится итогом.

Держись, воитель-бедуин!

Развеет правда ложь и мифы.

Ведь ты же – Магомеда сын,

А не какой-то там Юдифи!

12.04.2011

Пожары на военных складах

По всей стране, как по приказу,

Военные склады горят.

«Да лучше бы сгорели сразу», -

Иные люди говорят.

Ещё сгорят. Не торопите.

Россия всё сильней горит.

Но предстоящий ход событий

Вас, вряд ли, удовлетворит.

Ведь мы без армии и флота –

Не нация и не страна,

А – беззащитная босота,

Что сильным мира не нужна.

Простую истину поймите –

Не будет Родины иной!

Беду в зародыше гасите,

Чтоб не погибнуть со страной.

Выбор

С. Хомутову

Бессмертны камень и песок.

Всё остальное смертно.

От гибели на волосок

Уже весь мир, наверно?!.

А мог бы процветать в любви,

Быть вечности оплотом,

Лишь соблюдая – «не убий»

И «возлюби»… Всего-то!

Семена

Опять блажат славянские вожди,

Бросая в души семена вражды.

То делят трубы, то – военный флот…

И, будто бы, радеют за народ.

В клубке раздоров правды не узнать.

Опять «холопам» за «панов» страдать,

Когда взойдут в лихие времена

Посеянные злобой семена.

Участь

За чечевичную похлёбку

Брат брата снова продаёт,

Собакой преданной и робкой

Подачки от хозяев ждёт.

Такая участь у изгоев –

Корыто или хлёсткий кнут.

А настоящие герои

Не просят блага, а берут.

Славянский камень

Елке Няголовой

Не всё так безнадёжно в нашей жизни,

Не все забыли про добро и честь,

Пока под жерновами глобализма

Славянский камень преткновенья есть.

Он кажется кому-то лишь химерой,

А не особой твёрдости кремнём.

Но этот камень из любви и веры.

Господь велел нам устоять на нём!

И мы стоим, открыв свои объятья

Для всех людей, живущих на земле,

Кто не таит за пазухой проклятья,

Не зачерствел в предательстве и зле.

В том камне слиты мужество и верность.

И нас не одолеют жернова,

Пока жива славянская душевность

И жертвенность славянская жива!

Переяславец Задунайский

Так вот ты где, столица Святослава,

Славянская срединная земля?!

Стою у стен Великого Преслава

И пульс столетий ощущаю я.

Лежишь ты, как у Бога на ладони.

И птицы славят этот дивный край.

Поют цикады и пасутся кони.

На ветках зреет тучный урожай.

К тебе склонилось старое нагорье

И что-то шепчет языками трав.

И мысли здесь не мечутся, не спорят, -

Плывут по небу, тучки оседлав.

О, Святослав, как далеко от дома

Увёл с собой ты киевскую рать,

Чтоб на земле, что исстари знакома,

Славянскую империю создать!

И вождь Кубрат того хотел когда-то,

Но занемог в украинской степи.

Ты выполнил желание Кубрата

И чашу победителя испил.

Но не взошла ещё звезда славянства,

Чтоб всем собратьям заедино быть.

Тебе пришлось и чашу окаянства

Из чёрных рук предателей испить.

Стою и стен великой цитадели,

Смотрю на мир в разрушенный проём

И горько мне от мысли: «Неужели

Мы твой порыв к единству не поймём?!»

Казачья магала

В пологий берег тихой бухты

Вросла Казачья магала.

Болгарским колером, как будто,

Окрашены дома села –

Все крыты красной черепицей,

В лепнине перелётных птах…

Но что-то от донской станицы

В балканских видится чертах:

Соседство церкви и майдана,

На берегу – поклонный крест,

И храм не византийский, странный

Для этих христианских мест;

Светлобородые мужчины,

Красавицы в коронах кос…

Как будто антураж старинный

Не этот век туда занёс.

…Не этот. И не прошлый даже.

Под жёстким натиском Петра

Донцы доверили однажды

Судьбу кочевничьим ветрам.

Приверженцы старинной веры

Не стали бить царю челом,

Заискивать и лицемерить,

Оставили отцовский дом.

Забрав оружие, иконы,

И осенясь своим крестом,

К Азову сплавились по Дону,

Чтоб на Дунай уйти потом.

Благодаря могучей вере

Они прошли сквозь ад земной

И вот вросли в болгарский берег

Своей Казачьей магалой.

Как встарь, закваска здесь казачья,

Традиции былые чтут,

Двуперстьем крестятся, рыбачат

И песни русские поют.

Невелика община эта,

Но духом вовсе не мала.

Степным цветком в ковре планеты

Цвети, Казачья магала!

Болгарскому казаку

Валентину Драганову

Здравствуй, гребенец Драганов,

Мой далёкий кровный брат!

Развело нас ятаганом

Триста лет тому назад.

Но хранила вера предков –

И Мефодий, и Кирилл,

Да ещё, связавший крепко,

Дух казачества хранил.

Ты – в Болгарии рубака.

Я – в России атаман.

Поднимаемся в атаку

На продажность и обман.

Не в чести у нас Мамона.

Бог да меч в чести у нас!

Мы туда врагов загоним,

«Где Макар телят не пас»!

Мы с тобой – сыны свободы.

Наша родина – Кавказ.

Пусть бессильные народы

Опираются на нас!

На горе Беласице

Тишина на безлесой вершине,

Поднебесный простор и уют.

Только овцы пасутся в долине,

Облака по распадкам плывут.

Очень скромен приют человечий

И к жилью-то причислить нельзя.

Пахнет зноем и шерстью овечьей,

Золочёная солнцем земля.

К роднику собираются птицы.

Глаз косит жеребец вороной.

И на время легко отстраниться

Здесь от вечной мороки земной.

Дышит даль первозданным покоем,

Удивляет своей красотой.

И в душе ощущенье такое,

Будто к Богу попал на постой!

Цетиньский монах

Он мне казался вовсе не монахом,

А воином, одетым, как монах.

Такой бы смог с единого замаха

Отправить поединщика во прах,

Свои слова усилив аргументом,

Единственно понятным для врагов…

Так был далёк от всяких сантиментов

Открытый разговор «без берегов».

Он говорил о югославской драме

То яростно, то с явною тоской.

Он тяжело, неизлечимо ранен

Свершившейся трагедией людской.

Славян опять орда одолевает,

Но нет державы и дружины нет…

И под монашьей рясой изнывает,

К сражению готовый Пересвет!

Вранина

Дорога выводит в долину

И зеленью радует взор.

Село небольшое Вранина

Приткнулось к подножию гор.

Скодарское озеро рядом.

Кувшинками вышита гладь.

Достаточно беглого взгляда,

Чтоб в сердце вошла благодать.

Как в древней Венеции, лодки

По тихой протоке снуют.

Облитые солнцем молодки

Увесистых рыб продают.

Хозяин гостиницы Веско

Зовёт посетить ресторан.

Звучат черногорские песни.

И «вранец» багрянит стакан.

Прекрасная рыба на блюде.

Слова с нашей речью близки.

Живут здесь хорошие люди –

Потомственные рыбаки.

Но что-то средь местных идиллий

Покоя душе не даёт:

Как быстро страну разделили,

Единый славянский народ.

Закрылась начальная школа.

Сиротски пустеют дома…

Попали балканские сёла

Под рыночные жернова.

И всё ж говорю Веселину,

Его разносолы хваля:

- Живео, селенье Вранина,

Славянских собратьев земля!

Сремские Карловцы

Жарко Димичу

Город Карловцы возле Дуная –

Белой армии скорбный приют.

Домик Врангеля здесь сохраняют,

Память русских изгнанников чтут.

Веет драмами смутной годины

От печальных кладбищенских плит.

С духом Родины непобедимым

Здесь былинное воинство спит.

Не бесславно оно доживало.

Не бесследно исчезло во мгле.

К свету знаний детей поднимало

На истерзанной сербской земле.

Поднялось небо Сербии выше

Вместе с теми, кто встали с колен.

Из гимназии в Карловцах вышли

Знаменосцы больших перемен.

И сегодня надменные янки

Не добьются желанных побед.

Не оставят ракеты и танки

В душах сербов признательный след.

В этом городе помнят иное,

То что силой враги не сотрут:

Здесь покоится племя героев

И бесстрашные люди живут!

Ожидание нового Пришествия

Глазами пастухов и виноделов

Мне в душу Черногория глядела.

Живописать словами не сумею,

Как здесь «пекут» ягнёнка чародеи,

И терпкость «Вранца», и букет ракии,

И чувство ностальгии по России.

Здесь помнят всё: спасение от рабства,

Веками не расторгнутое братство,

Колонны победителей в Белграде

На первом в Югославии параде,

И те слова, что русским повторяли:

«Бог нас услышал – мы давно вас ждали!»

И в наши дни, противясь наглой силе,

Здесь снова ждут пришествия России.

Песня  кмета*

У древних стен дунайской цитадели

Мы за ракией дружески сидели

И пел нам кмет силистринский Андонов

О пламени войны над тихим Доном.

В той песне о поручике с корнетом

Окрасилась Россия красным цветом,

Пылали опустевшие станицы,

Плясали блики на суровых лицах

И под огнём за русские кордоны

С боями уходили эскадроны,

А в ладанках у сердца уносили

Щепоть земли не сдавшейся России.

Спасибо, кмет, за грустные минуты,

За песню русской незабытой смуты,

Что с обществом болгарских русофилов

Донского казака соединила.

_________

* Глава администр.(Болг.)

Кайнарджийский источник*

Дафинке Станевой

По Кайнардже крутой тропинкой

Ведёт к источнику Дафинка

И ключевой водой поит

Среди мемориальных плит.

Их патриот болгарский Станев

Во славу русскую поставил

В немирный год сорок второй

И принял здесь свой личный бой.

Сладка холодная водица,

Как поцелуй императрицы,

Подаренный орлам Руси,

Что мир Болгарии несли.

Здесь сердце и душа деревни.

Вокруг – фруктовые деревья,

Цветы роскошные цветут.

И русских любят здесь и ждут.

__________

* Возле этого источника в 1774 году

был подписан Кючук-Кайнарджийский

мирный договор между Россией и Турцией.

Силистра

Река Дунай течёт небыстро –

Могучий брат великих рек.

И смотрится в него Силистра

И день, и ночь – двадцатый век.

Каких здесь только не бывало

Носителей добра и зла?!

Их всех река перевидала

И память к устью унесла.

И там слились в одной лагуне

Напластования времён:

Переселенье римлян, гуннов,

Болгарских и иных племён.

А то, что временем не смыто,

Силистра бережно хранит

В скрижалях бронзы и гранита,

На мраморе могильных плит.

Но памятник иного сплава

В народной памяти отлит –

Дружине князя Святослава,

Здесь вставшей, как славянский щит.

И тем, кто шёл сюда веками

Единоверцев выручать,

Кто безымянно в вечность канул,

Переместившись в Божью рать,

И там в доспехах серебристых

Молитвой защищает край,

Где величавая Силистра

Веками смотрится в Дунай.

Русскому народу

В каких немыслимых грехах

Тебя ещё не упрекали,

Забыв о собственных долгах,

Что русским людям не отдали?

Неужто ты богаче жил,

Чем все соседние народы?

Не рвался из последних сил

Союзникам своим в угоду?

Не умирал, спасая их

От истребления и мора?

А в результате дел святых

Пожал наветы и укоры.

Пускай горька хула слепых,

Ты – не палач, а созидатель.

Всю правду о делах твоих

И ведает, и чтит Создатель!

Русский слепок

Т. Головановой

Тебя княгиней древнерусской

Легко представить без прикрас.

Вне моды – платья, юбки, блузки.

И красота – не напоказ.

Но сколько грации в движеньях,

Душевности в твоих глазах!

Слова исполнены значенья

И каждый вздох, и каждый взмах.

А всё, к чему душа прильнула,

Вдруг всем становится видней.

Ты сквозь века перешагнула

В эпоху суматошных дней.

И нереальная реальна,

Как удивительный фантом.

Ты – русский слепок идеальный,

Напоминанье о былом.

Морской поход

В.А. Мищенко

В пустыни моря тает пенный след.

Луны прожектор за кормою светит.

Она, как пастырь, миллионы лет

Следит за жизнью голубой планеты.

Что ей века, тысячелетья что,

Людских судеб трагичные изломы?

За жизнь её их столько здесь прошло,

Точнее – промелькнуло, как фантомы!

А мы вот ищем русские следы,

Идя маршрутом сгинувшего флота,

Поскольку отголоски той беды

Ещё не отболели для кого-то.

И нас ведёт к далёким берегам

Неистовая вера пилигримов,

Что сам Господь указывает нам,

Что Русский Мир собрать необходимо!

Остров Лемнос 1920-1921

Осот, дереза, да верблюжья колючка

На греческом острове Лемнос растут.

На Север – в Россию лишь вольные тучки,

Да мрачные мысли, как струги, плывут.

А беженцам некуда больше податься.

Палаточный лагерь похож на тюрьму.

Как будут их судьбы в Европе решаться,

Известно лишь Богу, а им – никому.

Кирками долбят непокорную землю

На каменной сопке для новых могил.

Всё больше мрут дети – родимое семя.

И нет, чтоб спасти их, ни денег, ни сил.

Последней надеждой осталась молитва.

Но внемлет ли просьбам изгнанников Бог?!

За Веру, Царя и Отечество битву

Он выиграть воинству их не помог…

380

Упокоенным на Лемносе

Их триста восемьдесят здесь,

В могилах Лемноса зарытых.

И список, может быть, не весь,

Изгнаньем с Родины убитых.

В невинных целилась беда,

Всё больше – в детвору и женщин.

«Сыпняк» косил их и нужда,

Презренье Запада – не меньше.

«Париж» припомнил казакам,

Как в Сене лошадей поили.

Попавшим в лагерь степнякам

Былых триумфов не простили.

Мор беспощадно выбирал

Посланцев мрачному Харону.

Здесь упокоен генерал,

Буддистский лама похоронен.

Кубанцы, горцы и донцы,

А также казаки-калмыки.

Трава колючие венцы

Сплела им на просторах диких.

Многострадален наш народ.

И будет ли конец страданий?

Веками к истине идёт

Дорогой бед и испытаний!

Кактусы

Алексею Келину

На месте «сиденья» казачьего

Круги от палаток видны.

Как зримо они обозначили

Трагедии давней следы?!

Воронки, воронки, как оспины,

Рядами по склону идут,

Покрытые каменной осыпью,

И кактусы рядом растут.

Какую-то мрачную мистику

Рождает в сознании взгляд –

Здесь нет ни единого листика,

А только иголки торчат!

Изгнанники на Лемносе

Безрадостна эта окрестность –

Пустынный, безжизненный вид,

Какая-то ржавая местность…

Посмотришь, и сердце болит.

Мыс Пунда. Полоска залива.

Бурьян, да развалы камней.

Непросто здесь ждать терпеливо

Подачек союзных властей.

Непросто от дум не свихнуться,

Когда в голове круговерть:

«Нет жизни в изгнанье! Вернуться?

Но ждёт и на Родине смерть!»

Закрыты все русские двери

Для тех, кто прославил страну.

Но всё-таки хочется верить,

Что их непременно вернут.

Молитва святому князю Владимиру

Чтоб Русь былинная срослась

Разъединёнными частями,

Пастух Христов - Владимир князь,

Явись сегодня перед нами!

В наследниках согласья нет.

Опять – удельные границы.

И твой отеческий завет

Не помнят правящие лица.

Вновь «печенеги» поднялись.

А русичи – в плену мамоны.

Богатыри передрались

На службе зла и беззаконья.

В тяжёлых тучах небосвод.

Повсюду рыщут волчьи стаи.

Тобою собранный народ

Разбрёлся всюду и страдает.

Ты Киевскую Русь распас

И создал воинство Христово.

Не оставляй, заблудших, нас

И собери в державу снова!

Очарование и разочарование

Взрыв листвы весенней, снег на елях,

Шепчущий прощанья листопад,

Пляска вьюги, метроном капели…

До озноба душу бередят.

Вроде, всё привычно и не ново?

Но глядишь, и глаз не отвести

От заката в пламени багровом

И садов, что начали цвести;

От просёлка в луговом просторе,

Суеты хозяйственных скворцов,

От крестьянских изб на косогоре,

Старорусских храмов и дворцов…

От волненья в сердце нету средства,

Но взыскует совесть вслед за ним:

Почему великое наследство

Мы, как геростраты, не храним?