№13 Евгения КРАСНОЯРОВА (Украина, Одесса) Поэтическая страница...

Евгения Красноярова - поэт, драматург. Член Южнорусского Союза Писателей (Одесская областная организация Конгресса литераторов Украины). Победитель турнира поэтов-одесситов на Международном фестивале русской литературы «Болдинская осень в Одессе – 2008» (1-е место). Лауреат Международного литературного фестиваля «Славянские Традиции – 2009» (номинация «свободная тематика» 3-е место). Автор сборника стихотворений «Серебряные монгольфьеры».

***

Мне снятся сны – тяжелые, как горы,

как руки Мойр, как ядра черных дыр –

запутанные злые коридоры,

нацеленные дулами в надир…

Мне снятся пепелища и погосты

неведомых еще материков…

камелии, покрытые коростой…

моря без кораблей и моряков…

слепые Гитлеры, прозревшие Гомеры –

ковчега времени обугленный остов…

и в нем о чем-то шепчутся химеры –

хранители моих тяжелых снов.

***

Я ходила туда, где никто не живет.

Там подвальной улыбкой безумствует кот,

будто вены, по стенам висят провода,

не течет из белесого крана вода,

и ступени скрипят, отбирая года,

и ведут на чердак, на балкон – никуда…

Отощавший матрац, нерабочий торшер,

сквозняком пропыленные крылья портьер,

паутинная дрожь серебрит потолок…

Там беда заржавела на кафеле щек,

тех, кто стен не сберег и дверей не сберег,

и себя – не сберег, и подтеками лег

на паркеты, избитые жалобой ног…

Там сгущается сор, погребая углы,

и пороги блажат и топорщатся, злы

оттого, что раскрыты, как язвы, полы,

оттого, что гостиные полны золы,

оттого, что разрухе заплачен калым,

И не дом, и не дом уже это, а – дым…

над землею встает – нелюдим, колченог.

Я ходила туда. Для чего? для чего…

Тело города моего

Памяти Дерибасовской улицы…

Тело города моего

Превращается в – Ничего.

И барокко, и арт нуво

Набивают тугой живот

Появившихся вдруг из-под

Заграничной полы господ.

Новой знати паучий род

Оспой роет, чумой ползет,

Режет, рвет поперек и вдоль…

Камень, камень, почувствуй боль,

Камень, камень, – покорный вол –

Покажи им оскала скол,

Поднимись и скажи – я ствол

Иггдрасиля, я – естество,

Я – могила, ступень и стол,

Я – скала, я – маяк и мол…

Камень – кожу столиц и сел –

Мелко крошит в салат монгол,

Густо мажет на хлеб вандал.

Камень – нем. Он всегда молчал –

В кумаче и без кумача,

С палачом и без палача…

Боже, Боже, храни его –

Тело города моего.

Eschatos^*

Истово души друг друга душат.

Им мало места – им нужен Космос.

Лежит планета ненужной тушей –

Слепое око, увядший голос.

Планета тлеет последним углем,

Последним жерлом глядит устало,

Задрапировавшись вуалью Googl’а,

Втянув болезни в корсет металла.

Как мать, забытая где-то между

Москвой и детством, как язва сердца,

Болит Планета Пустой Надежды,

И никуда от нее не деться.

___

* eschatos (гр.) – последний

Корабль прокаженных

Безумец правит нашим кораблем.

Штурвал теперь во власти прокаженных,

И ни они, ни их слепые жены

Не говорят, куда же мы плывем.

На зов Альгамбры – платиновый зов.

Очнитесь же! Мы движемся по кругу…

Пока вы пожираете друг друга,

Слабеет натяженье парусов,

Канат не держит флага, якорь стар,

И вместо карты – выжженная рана,

В которой нет ни суш, ни океана –

Вас обманул торговец-антиквар.

Посеявшие мрак и пустоту,

Оглохшие, загнившие – на троне.

Лишь клятвенно возносятся ладони –

На берег нас ссадить в любом порту…

Спасенья – нет. О где же ты, земля?...

Немыслимо, чтоб – вдруг – слепцы прозрели.

Настанет час – мы не избегнем мели.

Не нас найдут – останки корабля.

***

Чем больше город, тем гаже спится

В сырых бетонных его руках.

Тем хуже – хлеб, уплощенней – лица

На фото, постерах и значках...

Чем громче голос его, тем больше

Вокруг стервятников и стервиц,

И тех, кто лижет взахлеб калоши

Шутов площадных и их цариц –

Все ближе к трону! И трон кочует –

Бутик, стриптиз, ресторан, «Пежо»,

И спорит сладкая жизнь буржуя

Лишь с популярностью «Мэ» и «Жо»…

Тем выше – горб, тем сильнее – сушит

Гортань от прожитого внаем.

Чем больше город, тем мельче – души

И тем умнее – вороны в нем.

О патриотизме

Если Родины нет, и беда – не беда.

Ностальгией не тронуты, длятся года,

И не нужно – берез, васильков и рябин.

Дочь в Берлине, в Нью-Йорке вращается сын,

И любовница, вся истомилась уже,

На парижском балконе стоит в неглиже.

По подолу судьбы – золоченая нить.

Только где – умирать? Только как – хоронить?..