Вспоминая родных
Бабушка с дедом на кухне сидят –
Дожили снова до траурных дат.
Старые лица в морщинах тоски,
А за окошком не видно ни зги.
Дед закурил папиросу «Прибой»:
Сорок пять лет, как закончился бой –
Лично его стороной обошло.
Сгинуло в травах родное село,
Старший сынок был убит на войне,
Доченьки Оли давно уже нет...
Много детей и немало внучат,
Бабушка с дедом сидят и молчат:
Внучка утопла, разбился внучок...
Громко в ночи заведётся сверчок.
Бабушка молится, глядя на крест:
– Боже, даруй нам нестрашную весть!
Тикают ходики, смолкнет сверчок,
Бабушка слёзы украдкой со щёк
Вытрет сухой потемневшей рукой:
– Боже, даруй хоть на время покой!
Дед папиросу смолит и смолит...
Время застыло, как монолит.
Давит ужасно то грудь, то виски,
А за окошком не видно ни зги.
***
Всё это было так давно,
что вспоминаются, как в сказке,
с горы летящие салазки –
в шестом ли, в пятом... За окно
ещё вывешивали сетки,
и маме донесли соседки,
что я болгарское «Руно»
курил в седьмом в кустах у школы.
И появилась пепси-кола...
Мешали водку и вино
в десятом – на Восьмое марта...
Сергей и я за первой партой –
такое старое кино!
Встреча
Гляжу взволнованно на профиль –
Одни мы в комнате твоей.
Стихи мои запоминая
Лукаво глянешь иногда,
А я хочу обнять, робею,
И сохнет в горле, стук в груди...
Мне кажется, ещё немного,
К твоим коленям упаду,
Коснусь губами гладкой кожи,
От солнца смуглой и такой,
Что притягательна до боли...
Дом
Обветшалый, двухэтажный –
в детстве всё это неважно.
Зашуршит в тиши обёртка,
Сашка – парень очень вёрткий,
метко бросит в крысу гайкой.
Тараканов рыжих стайка
по заляпанным обоям
пробежит неровным строем.
В коридоре тесном, длинном
чемоданы и корзины,
сундуки и этажерки,
пьяный слесарь дядя Жека.
По теплу наглеют мухи...
Две ворчливые старухи
всех на кухне судят-рядят.
Яблонь белые наряды
украшают пыльный двор.
На скамейке старый вор
дремлет, выпив портвешка.
Пацаны, исподтишка,
ждут, когда заснёт старик.
За сараем блатари
дурят фраера в очко...
Хорошистка со значком,
с белым бантиком в косе,
тащит скрипку... Слышат все,
как дерутся муж с женой.
Замер флюгер жестяной.
Дом на восемь коммуналок.
Месяц май, от флагов алый.
Сашкина жизнь
Снежные пещеры – детских лет ходы.
Колька зубы щерит – значит жди беды.
Брошены секреты в ямках под стеклом.
Тыква – не карета – время истекло.
Лень украсить ёлку – дочка подросла.
Выметешь осколки хрупкого стекла:
Добрый миф разрушен и сюжет не нов...
Стал я неуклюжим для полётов-снов.
Череда бессонниц память теребит.
Рядом глухо стонет старый инвалид –
Так вчера назвали школьного дружка.
С ним, у тёти Вали, мы, исподтишка,
Лямзили варенье, бегали смотреть
Фильмы в воскресенье...
От желудка – треть.
Надоела кашка и зубной протез...
Стиснул простынь Сашка... Подмигнул с небес...
Долой рыбную диету!
Варёной рыбою своей
Меня уже не сможешь пичкать:
Уеду я на электричке,
Туда, где дом в тени ветвей.
И сразу мясо зашкворчит
На раскалённой сковородке,
Кричат под окнами грачи,
А я – бунтарь в косоворотке,
Тряся остатками кудрей,
Пущусь выкидывать коленца,
Запнусь о туфли у дверей...
Полбанки браги выпью в сенцах...
Усну, уткнувшись в половик,
Зубовным скрипом сны стирая...
Мелькнёт ментальное: «Лови!»
И упаду к воротам рая.
Прогулка в парке
Сороки, веера раскрыв,
Садятся прямо на грунтовку.
Стою: не нужен мой порыв
Шагать вперёд без остановки,
Когда вокруг полно чудес
И в травах рядом шорох слышен.
Налево глянь – волшебный лес,
Направо – Волга... Думал мыши,
А это ящерка-дракон,
Но не такой большой, как в сказке.
И в роще каждый куст знаком –
Припомнил детство в Яромаске*...
* деревня в Удмуртии, рядом с Камой.
Комментарии пока отсутствуют ...
