 |
          |
|
 | ||
Поэт и время |
С первого, заглавного стихотворения «Есть час мечты…» в своей книге Николай Алексеевич Полотнянко берёт высокую ноту – ноту Поэзии, преображающей мир. И это закономерный посыл, ведь главный вопрос, который волнует автора сборника, – «Предназначение русского поэта» – так называется и авторское предисловие. Оно задаёт тон всей книге. Приведу несколько ключевых цитат, характеризующих отношение Н. А. Полотнянко к состоянию современной литературы, литературной ситуации и к основной задаче пищущего человека: «Поэтическое пространство Русского мира всё ещё достаточно обширно, количество явленных при помощи Интернета поэтов за последние годы заметно возросло, однако следует признать, что влияние поэзии, в первую очередь современной, на духовную жизнь народа, по сравнению с серединой прошлого века, явно ослабело…» «В условиях духовного упадка народа современное предназначение русского поэта состоит в очеловечивании людей, расчеловеченных (обездушенных) русскоязычной литературой, и в одушевлении их русской литературной классикой и современными художественными произведениями, продолжающими пушкинские традиции». «Русскому поэту надо видеть Россию, понимать, предвидеть её судьбу всегдав «состоянии духовной трезвости», особенно сейчас, в безвременье, когда она лишена своей идеологии (русской культуры). И прежде, чем пророчествовать о судьбе России, поэт должен твёрдо представлять себе, в какой точке временных координат она находится…» Для Н. А. Полотнянко поэт – это не столько мастер-профессионал, «делающий стихи», сколько человек, принимающий божественное вдохновение, понимающий, что он не сам пишет, а ему диктуют – диктует сила поэзии. При таком подходе отпадают все вопросы о стихотворной технике, ремесле, литературных приёмах и т. п. «В России национальный Поэт начинается с осознания им бесспорной истины, что его Я гораздо меньше и незначительнее той силы, которая наполняет его могуществом живописать словами, что где-то вне его существует источник Красоты, от прикосновения к которому он начинает испытывать то восторг, то ужас…» Предисловие прочувствовано и выстрадано – не стихи идут от мыслей и утверждений, высказанных в нём, а оно само стало результатом осмысления постоянного творческого труда и из стихов вытекает так же, как из жизни. Такой твёрдости авторской позиции и высоте определённого автором идеала Поэзии можно только позавидовать. Собственно, прямота высказывания, некая публицистическая жёсткость ощущаются во всей книге, как в афори-стичных формулировках, чёткости выводов (ударных концовках), так и в самой интонации. Уверенность в собственной правоте ощущается в каждой строке. Позиция слишком определённая, потому и спорная. Наверняка найдутся читатели, которым подобные взгляды покажутся слишком консервативными. Но в ситуации, когда мир перестал быть литературоцентричным, когда поэзия почти никому не интересна – это единственно возможная позиция литературного подвижника. Нужна уверенность, нужна жёсткость, нужно вдумчивое следование традиции. Идеал в поэзии для Н. А. Полотнянко – это Пушкин (утверждение неоспоримое). «…Пушкин был первым, кто осознанно заговорил о русском Духе как о необоримой духоподъёмной мощи народа…» Автор книги жаждет не появления «нового» Пушкина (вспоминаю старую, 20‑летней давности статью Н. Е. Палькина, ожидавшего, что «новый Пушкин» явится прямо тут, в Саратове). Николай Полотнянко ждёт возвращения пушкинского духа в литературу, а это гораздо серьёзнее – и ответственнее и для самого автора тоже, для которого важно «...знать цену слову и краюшке хлеба. / И, следуя всегда велению судьбы, / До края жизни, что стремится в небо, / Не отступить от пушкинской тропы». Николай Полотнянко эту выбранную им высокую планку держит и традиции пушкинской следует так, как считает это нужным делать. Это «закон, им самим над собой признанный» (если перефразировать известные слова А. С. Пушкина). Действительно, в его стихах слышится интонация Золотого века, явственно ощущается классическая простота – и никаких «завитков вокруг пустоты», как назвал А. А. Блок работы современных ему модернистов. Стихи Николая Полотнянко – разговор с читателем о главном: Боге, Родине, человеческом предназначении.
Когда Господь обожил Словом глину, В ней сотворив подобие Своё, Он человеку указал вершину И в путь его направил на неё.
Но мало тех, кто, зная свою долю, Ей следует в божественную высь. Не веруя в обещанную волю, Мы выбираем суетную жизнь.
И можно всю её прожить, не зная, Что высота с тобой на этаже. Не в Альпах и не в Гималаях, А в каждой человеческой душе.
Традиция для Н.А Полотнянко – некий «расплав» из пережитого и написанного поэтами, принадлежащими к классической традиции. Опять же спорный образ, но само стихотворение «Чужое как своё» убеждает своей гармонией и поэтической музыкой: «…И всё сошлось в моей душе как суть. / И, словно в тигле, в ней перемешалось, / Всё переплавилось, и мне осталось / Перо в расплав волшебный окунуть». Даже когда Николай Алексеевич пишет о русской природе, всё равно приходит в конце концов к предназначению творческому – «коснуться радостью сердец»:
Опять пришла весна в Поволжье. Лес научился говорить. И листья шепчут, что я должен За это песней заплатить.
И пусть не так легко и щедро, Как соловей или скворец, Но стать на миг дыханьем ветра, Коснуться радостью сердец.
Немного в жизни счастья, света, Никто своих не знает дней, Но есть призванье у поэта – Очеловечивать людей.
Сказать, что в книге есть какая-то «зацикленность» на проблеме поэта и на осознании себя поэтом, я не решусь, потому что автор следует музыке стиха, той поэтической силе, о которой он пишет в предисловии: «Играла музыка в саду, / Луна светила. / Скажи мне: где, в каком году / Всё это было?..» Прежде всего лирический герой осознаёт себя человеком, а не поэтом, учителем, пророком. Поэт не роль, а мирочувствие. Интересно изменение образа в книге: от некоего абстрактного Поэта с большой буквы, затем – через образы Пушкина, Блока («Поэт воспел крушение страны / И умер вместе с пушкинской Россией), Есенина – к современному художнику слова, изображённого и приземлённо, и намеренно прозаично, и трагично: «В далё- кой сельской местности / Поэт земли своей / Живёт в суровой трезвости, / Без денег и друзей…» Стихи в хорошем смысле прозаичны, лирический герой рассказывает свою историю. Из таких «прозаических», беспафосных стихотворений меня восхитило «Прощание с плащом» – в нём через одушевление вещи происходит осознание себя обыкновенным человеком и человеком своего времени.
Прощай, мой плащ, прощай, мой дорогой! Не знаю даже, что мне взять на память? Три пуговицы?.. Хватит и одной, Я положу её в копилку с медяками, Пусть будет там как рубль костяной. Ты десять лет был верным другом мне, Защитником от сырости надёжным, Хранилищем ключей и портмоне, Тобою приходилось укрываться мне Как одеялом в холоде дорожном. За жизнь со мной ты много повидал Людей из власти и обычных граждан. Где только ни висел, кого ни обнимал, Мне по тебе давал оценку каждый: Продажный я поэт иль непродажный. Ты знаешь сам, за эти десять лет В твоих карманах много сигарет И стеклотары с водкой побывало. Теперь я трезвенник. Что было, то пропало. Прими прощальный от меня привет. Сдаю тебя в утиль, пока мой друг, пока… Сдаю ещё подшивку «Огонька» И ельцинских речей четыре тома, Чтобы купить пакетик молока И, клюшкою стуча, дойти до дома.
Несмотря на то, что Николай Полотнянко в одном из своих стихотворений пишет, что творчество – игра, на самом деле в его стихах игры нет в плохом смысле этого слова. Такая серьёзность – редкость. Искренность – тоже. «Не в моде нынче искренние чувства». Стихи поэта искренни, и о любви пишет проникновенно лирические стихи. Много в книге и стихов‑посвящений, но это не посвящения поверхностные, а стихи-послания (тоже отсылка к Золотому веку), разговоры с близкими ему людьми. В книге Николая Полотнянко природа предстаёт во всей своей красоте и бес- крайности: океан, звёзды Сибири, море, реки и степи, «царственный образ» ночи. И читатель вместе с автором переживает восхищение красотой, удивление перед загадкой. Природа, её жизнь – то что наводит на размышления о человеке, о его существовании, о смертном уделе: «И верный раб поэзии своей, / Я прожил век, одной загадкой мучась: / Чем я честней берёзы иль мудрей, / Чтоб требовать себе другую участь?» Или: О чём шумишь ты, русский лес, Под евразийскими ветрами, Касаясь кронами небес И почву вглубь пронзив корнями?
Даже когда перед нами предстаёт «простой» среднерусский пейзаж, автор всегда понимает и помнит, что это его родина:
Ведь всё так просто: лес и поле, И нищета сорочьих гнёзд. А вот поди ж ты, заневолит, Заворожит почти до слёз.
Его Россия – и жизнь обычного человека, и природа, и история. Но даже древнюю историю русскую пропускает через себя, видит духовным зрением:
Над курганом в Диком поле Еле рассвело. Много здесь мужей за волю В битве полегло.
В сердце ломится тревога, Чувствую беду. Я к обочине дороги Сердцем припаду…
Слышу: движется с Востока Камнепад копыт. Поднимается из лога Солнца красный щит.
Вижу: всадник выезжает, Лошадь горяча. Солнце, солнце – поднимает Лезвием меча.
Одевает княжьи рати В латы медных зорь. И вздымает как распятье Боевой топор.
Вот и выпали с росою (Боже, помоги!) И взыграли над землёю Красные круги.
Ой, идёт лихое горе, Чёрная беда! Половодьем в Диком поле Катится Орда.
В своей рецензии я сознательно цитировала понравившиеся мне стихотворения целиком – книга издана небольшим тиражом, о ней мало кто знает за пределами Ульяновска, поэтому мне важно рассказать о ней читателям. О том, что традиционная поэзия жива и есть в России поэты, имеют смелость следовать «пушкинской тропой», тропой русской классики. котоимеют смелость следовать «пушкинской тропой», тропой русской классики.
Комментарии
Добавить комментарий:
|
||||||||||||||||||||||||||
Н. А. Полотнянко. 
Компания «DOMAKS» |
СЕТЕВАЯ ВЕРСИЯ
/ АРХИВ НОМЕРОВ
/ АВТОРЫ
/ РУБРИКИ
/ ПЕЧАТНАЯ ВЕРСИЯ
/ О ЖУРНАЛЕ
/ КНИГИ
/ ПАРТНЁРЫ
/ АКТУАЛЬНО
/ КАРТА САЙТА
|
|
