Украине надо умерить аппетиты / Актуально / ВЕЛИКОРОССЪ

Украине надо умерить аппетиты 27/07/2015 Наш собеседник – писатель Эдуард Лимонов. Говорили мы с Эдуардом Вениаминовичем, понятно, об Украине.

– Эдуард Вениаминович, давно ли бывали на малой родине, в Харькове?

– В родных краях не был после смерти матери. С 2008-го. Вообще-то долгие годы меня не пускали туда из-за того, что я был в «чёрном» украинском списке. Потом, в августе 2007 года, украинцы ликвидировали этот список. И сразу я поехал к матери – был сентябрь, ей исполнилось 86 лет. А в марте следующего года она умерла, я поехал её хоронить, а потом даже успел съездить на сороковины. Вскоре у меня начался судебный процесс с Лужковым, я проиграл его, суд обязал меня выплатить 500 тысяч рублей. Я эти деньги выложить не мог, и мне запретили выезд из России. Так что то одна сторона, то другая делали меня невъездным на Украину(смеётся).

– Но ясно же, вы следите за тем, что там происходит?

– Конечно. Как все. У нас даже есть, так сказать, два партийных отряда – и в Луганске, и в Донецке. Они меня постоянно информируют о ходе событий. Несколько наших ребят погибли там в боях, есть награждённые за храбрость.

– Если использовать названия жанров, что происходит на Украине, в Донбассе – фарс, трагедия, комедия?

– Безошибочно, что это, конечно, трагедия. Тысячи людей уничтожены, многие погибли в своих домах, в своих постелях, и когда это так, то следует, без всякого сомнения, говорить, что это трагедия.

– У вас есть стихотворение, посвящённое старушке-Европе, не очень для неё лестное. Одно сравнение Европы с девахой, которая раздвигала ноги перед эсэсовцами, чего стоит. А какой Европа видится вам сейчас в своём отношении к конфликту на Украине?

– Моё сравнение – это разве не правда? 16 европейских стран уже в 1933 году были, по сути, фашистскими, то есть ещё задолго до Великой Отечественной войны. Падка Европа на сильных.

– На днях обнародовали кинохронику, как в том самом году будущая королева Англии, семилетняя Елизавета, вскидывает руку в нацистском приветствии. Как бы не ведали ребята, что творили. Похоже, и сейчас не ведают. Память очень короткая.

– Да. И сегодня Европа пристрастна в своём восприятии происходящего. Европа никогда Россию не любила – ни при царях, ни при большевиках, ни сейчас. Она всегда нас опасалась, а у нас было больше оснований опасаться их. Мы-то приходили с оружием в Европу редко, в ответ на агрессии, а они только за последнее столетие – не один раз. В том числе наши соседи из Восточной Европы. С тем же Гитлером к нам приходили румыны, болгары, хорваты. Поляки во время Второй мировой войны не приходили, поскольку у них не оставалось тогда выбора.

– Скажите, в преломлении, конечно, через события на Украине, в нравственно-философском смысле русские и украинцы – братья? А то мы столетиями чуть ли не самые близкие, то вдруг чуть ли не враги. Чего ждать?

– По-моему, совсем неверно так всё это понимать. Потому что это не русские и украинцы там воюют. Не надо забывать, что, например, в Донецкой области до того, как она стала ДНР, 94 процента населения говорили по-русски. Можно говорить о русскоязычных и украиноязычных, о культуре, каких-то особенностях каждой. Но там нет войны между русскими и украинцами. Там, скорее, есть война между нашей российской государственностью (но, конечно, не в виде войск) и между зарождающейся украинской государственностью. И нынешняя украинская власть пытается сохранить ту территорию, которую они успели на выходе украсть у СССР. Они же ушли из СССР, захватив с собой добро, которое им никогда не принадлежало. Им конкретно принадлежит 9 областей вокруг Киева, а всё остальное это их колонии – русские, венгерские, словацкие, русинские… Поэтому нельзя ставить так вопрос и представлять картину как вражду между нашими народами.

– И с той, и с другой стороны конфликта есть украинцы и русские.

– В рядах украинской армии есть русские генералы. Украинский национализм претендует на своего рода империю в рамках границ 1991 года. Вспомните, то же самое было с Грузией. Многие до сих пор не понимают, а в чём же там дело. Грузия пришла в Россию в 1783 году по Георгиевскому договору. Картли-Кахетинское царство (Восточная Грузия) пошло под протекторат России. Что это было за царство? Такое было маленькое-маленькое... А когда они «ушли» от нас, у них уже была Аджария, которую им удалось сохранить, Абхазия, которую сохранить не удалось. Там ведь совсем другие люди и другие языки. Те же абхазы – это адыги, другая национально-языковая группа. Ничего общего с грузинами не имеют. Все эти претензии, что это наше, – не больше чем претензии. Это советское было, советское – это да. А Южная Осетия… Какая это вообще Грузия?

То же самое с Украиной. Она должна умерить аппетиты, смириться с ролью не империи, а небольшого государства. И всё будет в порядке.

– Много говорится о стремлении России стать такой большой, как она была, и о противостоянии Запада этому – всё это имеет под собой почву? Какую?

– У России нет стремления стать такой большой, как она была. В частности, о восстановлении СССР никто не думает и особо не мечтает. Но когда в 1991 году произошло самоубийство Союза, а я иначе это не оцениваю, то за пределами России остались 27 миллионов русских. Уже не говорю о тех народах, которые хотели бы с нами жить – в нашей государственности. Когда это произошло в 91-м году, я был абсолютно уверен, что такое разделение к добру не приведёт, не может закончиться мирно – рано или поздно эта бомба грохнет. В нашем случае эта бомба через 23 года грохнула. И это ещё цветочки. Что дальше будет – неизвестно. Но это ещё далеко не всё.

– Вы вообще-то, как я знаю, не сторонник загадывать наперёд… Но…

– Я не сторонник загадывать, когда речь идёт о личных судьбах, тут подчас трудно что-то предрекать. Но в отношении вопросов по теме нашего разговора я знаю, что будет. Украина сохранится как государство где-то в пределах 9 областей. Она ничего не сможет с этим сделать – это детерминированная история. Пройдут годы, так и будет. Увидите. Кто бы ей ни помогал, Европа там или США, но никуда не уйти от того, на что Украина имеет право. Есть территории, которые населены собственно украинцами, – и это их земля. И всё. Не более того.

Я знаю, о чём я говорю, поскольку провёл детство и юность на Украине и знаю, как там что устроено.