О тех, кто не значился в списках героев (к 75-летию начала Великой Отечественной войны) / Актуально / ВЕЛИКОРОССЪ

Случилось это на третий или на четвёртый день войны. Подразделения германской группы армий «Север» развивали стремительное наступление через советскую Прибалтику. Сопротивление Красной Армии в приграничных боях было уже сломлено, и, казалось, что отныне ничто не может воспрепятствовать маршу немцев в направлении Ленинграда.

Однако недалеко от литовского городка Расейняй случилось неожиданное...

На дорожном перекрёстке немецкая автомобильная колонна наткнулась на одинокий советский тяжёлый танк КВ. Что он там делал и почему не ушёл вместе с отступавшими войсками, до сих пор остаётся тайной. Возможно, танк просто сломался, и экипаж не стал покидать боевую машину, ожидая технической помощи. Но вместо своих дождался немцев.

Один против всех

Как бы там ни было, но танкисты не растерялись. Танк открыл огонь по немецким грузовикам и сжёг их все до единого. Грузовики перевозили горючее, поэтому можно представить, какой в результате получился фейерверк!

Стратегическое для немцев шоссе оказалось фактически перерезанным. О случившемся полетели тревожные сообщения в штаб группы «Север». Против одинокого танка немцы выдвинули батарею своих противотанковых орудий. Однако семь прямых попаданий не привели к желаемому – броня тяжёлого танка выдержала этот артналёт. Военные историки потом написали:

«Даже от пулевого попадания внутри танка стоит грохот, будто от ударов кувалдой. А от попадания снаряда у танкистов лопаются барабанные перепонки, течёт кровь из ушей, носа и глаз, люди теряют сознание. Прибавим к этому жару внутри раскалённого солнцем корпуса. Видимо, поэтому советские бойцы не сразу смогли начать ответные действия».

Но они всё же ответили. Башня танка развернулась, и орудие обрушило мощный удар по вражеским пушкам. Вся немецкая батарея была уничтожена вместе со своими боевыми расчётами. Ничего немцам не дала и подвезённая зенитная установка, которая могла пробить броню. Танк на её появление среагировал мгновенно – немцы не успели навести пушку, как метким выстрелом она была буквально сметена с лица земли...

Только на следующий день, когда фашисты подвезли целую батарею зениток, которую укрыли на безопасном расстоянии, танк заставили замолчать. Но даже после этого вражеские солдаты долго не решались подойти к подбитой машине, сражавшейся почти сутки. Когда, наконец, они приблизились, им показалось, что в танке ещё кто-то шевелится. Один немецкий солдат тут же швырнул в открытый люк гранату.

Внутри машины было обнаружено шесть мёртвых тел танкового экипажа. Отвага этих людей настолько поразила немцев, что они похоронили советских танкистов со всеми воинскими почестями...

... Великая Отечественная война оставила нам много нераскрытых страниц. Мы до сих пор не знаем имён сотен, а может, и тысяч её безымянных героев, которые сложили свои головы на полях сражений, так и оставшись неизвестными солдатами. Большинство из них до сих пор числятся в наших архивах под грифом пропавших без вести, и об их подвиге мы зачастую можем узнать лишь по народным преданиям, по рассказам людей, которые невольно оказались свидетелями подвига.

Так случилось и с боем одинокого танка близ городка Расейняй. О нём местные жители рассказали нашим бойцам в 1944 году, когда Красная Армия вернулась в Литву. Вскрытие братской могилы дало не много. Были найдены две фляжки, три авторучки, два офицерских ремня, солдатские ложки. На одной из них была вырезана фамилия Смирнов В.А., на второй буквы Ш.Н.А – видимо, это первые буквы фамилии, имени, отчества солдата. А ещё комсомольский билет на имя Павла Егоровича Ершова, 1919 года рождения, призванного в Красную Армию в феврале 1940 года из города Пскова.

Пожалуй, только Ершов и Смирнов на сегодняшний день являются установленными участниками того боя. Остальные до сих пор остаются не известными для нас героями. И таких в трагическом 1941 году было особенно много. Как поётся в песне актёра и барда Сергея Маховикова:

Помяни, старшина, наш расстрелянный взвод,

И солдат, что легли на границе.

Лишь под вечер последним умолк пулемёт,

И вдруг ожили певчие птицы...

Открытие Брестской крепости

Огромную работу по восстановлению забытых имён времён войны когда-то проделал известный военный журналист и писатель Сергей Сергеевич Смирнов, который через свои журналистские расследования в 50 – 70-е годы открыл нам очень многих героев Великой Отечественной – героев обороны Аджимушкайских каменоломен, что находятся под Керчью, узников нацистского концлагеря Маутхаузен, поднявших в январе 1945 года отчаянное и обречённое восстание...

Открыл он нам и героев Брестской крепости – без кропотливого труда Смирнова мы вряд ли бы когда узнали их имена и конкретные обстоятельства той героической обороны!

Родился писатель в 1915 году в Петрограде. Учился в Московском энергетическом институте. Но его истинным призванием стала журналистика. С 1937 года работал в газете «Гудок» и одновременно стал студентом Литературного института имени Горького. Войну начал строевым командиром, а в 1943 году его командировали в армейскую газету. Два ордена Красной Звезды и множество медалей отметили его боевой путь. После Победы Смирнов начал сотрудничать с различными изданиями как журналист. В 1950-е годы стал главным редактором «Литературной газеты».

Именно тогда детский поэт Самуил Яковлевич Маршак подсказал ему тему про оборону Брестской крепости. По словам Маршака, страна вроде бы знает, что эта старая приграничная русская крепость на Буге утром 22 июня 1941 года приняла на себя первый удар немецкой военной машины. Гарнизон долго сражался в полном окружении, пока не был уничтожен врагом. Да, это было известно. Но не было ни имён героев, ни подробностей обороны, да и сама крепость находилась в полном запустении (разрушения были столь сильными, что власти отказались от её восстановления, и руины растаскивались окрестными жителями на стройматериалы).

Смирнов начал свою исследовательскую работу. И выяснил, что далеко не все защитники крепости погибли. Первыми журналист нашёл бывшего замполитрука Самвела Матевосяна и красноармейца Александра Филя. Разговаривать с ними было очень сложно. Дело в том, что оба в Бресте попали в плен и пробыли в немецких лагерях до конца войны. Власти в то время на таких людей косились с подозрением – ещё свежи были в памяти времена, когда пленные красноармейцы были несправедливо приравнены к изменникам Родины. Матевосян, которого Смирнов нашёл в Ереване, хотя бы согласился на разговор. А вот Филь, живший в далёкой Якутии, долго не реагировал на запросы Смирнова. С большим трудом удалось уговорить этого человека рассказать обо всём, что довелось тому пережить в Бресте.

От этих людей и потянулась ниточка к другим оставшимся в живых героям — бывший лейтенант Александр Махнач (он прибыл на службу в Брестскую крепость сразу после военного училища, за неделю до начала войны), бывший командир 44-го стрелкового полка майор Пётр Гаврилов… Последний, кстати, являлся одним из руководителей обороны крепости.

Его ещё до войны недолюбливало начальство. Майор прямо говорил, что столкновения с немцами, несмотря на подписанный мирный договор, не избежать. Поэтому он гонял своих бойцов до седьмого пота, готовя их к предстоящей схватке. Это вызвало со стороны командования гнев – ведь был приказ не поддаваться ни на какие провокации, а 14 июня 1941 года было даже опубликовано сообщение ТАСС о том, что немцы свято чтут подписанный договор. Майора обвинили в «паникёрских настроениях», его персональное дело вынесли на рассмотрение партийной комиссии. Заседание комиссии назначили на воскресенье 22 июня…

Когда началась бомбардировка, Гаврилов сумел пробраться в расположение своего полка и организовать оборону. Его бойцы дрались целых два месяца! Уже по всей крепости были подавлены последние очаги сопротивления, а Восточный Форт под командованием Гаврилова ещё держался. В плен майора взяли в бессознательном состоянии.

Затем были долгие скитания по немецким лагерям, возвращение домой, увольнение из армии. Смирнов нашёл Гаврилова в маленьком домике на окраине Краснодара, где он с семьёй вёл нищенскую жизнь рядового пенсионера, без выслуги лет, отданных армейской службе и даже без статуса участника Великой Отечественной войны.

Смирнов написал очерк о подвиге майора, одновременно направил запросы в различные ведомства — от военной прокуратуры до Министерства оборона. Гаврилова реабилитировали, а потом Указом правительства руководителю обороны крепости было присвоено звание Героя Советского Союза. Реабилитации журналист добился и для других найденных им защитников крепости.

В 1964 году вышла его книга «Брестская крепость», где он рассказал о своих поисках. Эта книга выдержала великое множество изданий, она и до сих пор остаётся великолепным образцом жанра журналистского и исторического исследования. Книга вдохновила писателя Валентина Пикуля на написание своего первого исторического романа «Баязет» — об аналогичной обороне в годы русско-турецкой войны, а Бориса Васильева — на создание одной из лучших своих повестей «В списках не значился». Работа Смирнова сильно встряхнула и властьпридержащих. Они не только реабилитировали защитников, но и дали указание создать на территории крепости мемориальный комплекс, который до сих пор поддерживается в образцовом состоянии...

«Я – русский солдат»

А ещё Сергею Сергеевичу удалось записать настоящие легенды Бреста, которые проверить оказалось чрезвычайно сложно. Официально оборона крепости закончилась в середине июля 1941-го, когда немцам удалось сломить организованное сопротивление. А неофициально...

Руины крепости продолжали огрызаться огнём спустя многие месяцы после её захвата. Жители Бреста рассказывали Смирнову, что в подвалах разрушенных зданий постоянно мелькали чьи-то вооружённые тени, которые наводили на врага настоящий ужас.

«Их так трудно взять в плен, – говорил немецкий офицер местным жителям. – Когда нет патронов, они бьют прикладами, а если у них вырвут винтовку, кидаются на тебя с ножом или даже с кулаками».

Да и сам факт того, что на протяжении всей германской оккупации Бреста немцы боялись заходить на территорию цитадели, уже говорит о многом...

Но особо поражает рассказ со слов еврейского музыканта Залмана Ставского. В апреле 1942 года его вызвали немцы из еврейского гетто города Бреста. Ставского увезли в крепость, где среди развалин он увидел дыру, уходившую под землю. Вокруг стояла группа немецких солдат. Ставскому приказали спуститься вниз и предложить засевшему там русскому бойцу сдаться в плен. А если русский откажется сдаваться, то немцы обещали убить их обоих.

Залман спустился в подвал, где увидел сильно измождённого человека, возраст которого определить было нельзя. Человек, у которого не было уже ни еды, ни патронов, согласился выйти. Немецкий офицер спросил его имя, фамилию, звание. Но неизвестный лишь криво усмехнулся и тихо сказал: «Я – русский солдат». А потом добавил: «Ну что, господин офицер, вы теперь знаете, почём русская верста?».

Он прошёл пару шагов и упал. От истощения он умер мгновенно. Немцы молча простояли вокруг него ещё несколько минут, после чего немецкий офицер отдал мёртвому честь и сказал своим подчинённым: «Этот человек – настоящий герой. Учитесь у него, как надо защищать свою землю»...

Кем именно был этот последний защитник Брестской крепости? Этого мы уже, наверное, не узнаем никогда. А пока вдумайтесь – этот человек сражался с врагом почти год: с июня 41-го по апрель 1942 года! Каким личным мужеством и какой верой в нашу конечную Победу надо было обладать, чтобы в одиночку вести такую борьбу!

Наверное, в наше довольно циничное время представить себе такое очень трудно.

Ушли и не вернулись

Примечательно, что о подвигах наших людей мы зачастую узнавали... от самих немцев!

Так, Брест оставил неизгладимое впечатление у Отто Скорценни, легендарного командира немецких разведчиков-диверсантов, во время войны доставившего немало неприятностей союзникам. Именно он в 1943 году выкрал из-под носа у англо-американцев друга Гитлера, итальянского диктатора Бенито Муссолини. В 1941 году Скорценни был младшим офицером одной из дивизий СС, входивших в состав танковой группы генерала Гудериана. Он вспоминал уже после войны:

«Я атаковал крепость вместе со взводом штурмовых орудий; русские снайперы отвечали огнём из укрытий, по которым мы стреляли прямой наводкой. Мы несли тяжёлые потери, и я видел, как погибают мои сослуживцы. Русские сражались геройски, до последнего патрона. Так же отчаянно они сопротивлялись и на вокзале, подвальные помещения которого пришлось затопить водой, чтобы покончить с их защитниками. Мы потеряли в Бресте более 1000 человек ранеными и 482 убитыми, в том числе 80 офицеров… Ожесточённое сопротивление защитников этой крепости вынудило меня задуматься над этой войной"...

Из дневника начальника Генерального штаба немецкой армии Франца Гальдера. Запись от 29 июня 1941 года (т.е. запись сделана тогда, когда, по заверениям наших либералов, Красная Армия якобы в панике бежала от одного только появления немцев):

«Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека... Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. Теперь наши войска должны сражаться в соответствии с учебниками ближнего боя. В Польше и на Западе они могли пренебречь правилами, но здесь снова пришлось вспомнить о них».

Из воспоминаний бывшего командующего группы армий «Южная Украина» генерал-полковника Ганса Фриснера:

«Советский солдат сражался за свои идеи сознательно и, надо сказать, даже фанатично. Это было коренным отличием всей Красной Армии и особенно относилось к молодым солдатам. Отнюдь не правы те, кто пишет, будто они выполняли свой долг только из страха перед подгоняющими их политическими комиссарами, которые в большинстве своём сами храбро сражались. Я собственными глазами видел, как молодые красноармейцы на поле боя, попав в безвыходное положение, подрывали себя ручными гранатами. Это были действительно презирающие смерть солдаты!»...

А ещё остались такие ценные свидетельства, как трофейные немецкие документы. Особенно это касалось действий наших разведчиков и партизан. Говоря словами героя повести писателя-фронтовика Владимира Богомолова «Иван», то были «гестаповские докладные о карательных «акциях» и агентурных разработках, розыскные требования и ориентировки, копии различных донесений и спецсообщений, они повествовали о героизме и малодушии, о расстрелянных и о мстителях, о пойманных и неуловимых...».

Именно по немецким следственным документам удалось установить, как в оккупированном городке Людиново Калужской области почти целый год немцам не давала покоя подпольная группа 16-летнего Алексея Шумавцова, разведчика Красной Армии. Оставшись без связи со своими, группа тем не менее продолжила борьбу – о том говорили расклеенные листовки со сводками Совинформбюро, взорванные мосты и железнодорожные пути, нападения на оккупантов.

В конце 1942 года подпольщики были разоблачены гестапо и уничтожены. Несмотря на страшные пытки, никто из подпольщиков на допросах не выдал своих товарищей...

А в 1957 году на Родину из Канады с повинной явился некий Строганов, бывший изменник, во время войны ушедший с немцами. В ходе допросов в КГБ он много о чём рассказал чекистам. В том числе и о трагедии разведывательной группы Ленинградского фронта, возглавляемой Павлом Николаевичем Носовым. Группа три раза уходила в тыл врага на разведывательно-диверсионные задания и каждый раз успешно их выполняла.

А четвёртый выход оказался неудачным. Весной 1942 года разведчики перешли линию фронта... и назад больше не вернулись. Многие годы эти люди считались пропавшими без вести. Были даже подозрения в предательстве. И только после возвращения изменника Строганова удалось установить обстоятельства гибели разведгруппы.

Оказывается, немцы обнаружили разведчиков и устроили на них настоящую охоту. Оторваться от врага разведчики так и не сумели. Часть людей погибла в перестрелках, а оставшихся в живых немцы загнали в болото близ деревни Вашково Новгородской области, где их всех – после того как закончились патроны – взяли в плен.

Советские разведчики, отказавшиеся сотрудничать с врагом, были расстреляны по приказу начальника немецкой тайной полевой полиции рядом с Вашково и захоронены в братской могиле, которую немцы тут же заровняли. Место захоронения и указал изменник Строганов, участвовавший в расстреле. Теперь здесь установлен обелиск с именами героев...

Надо сказать, что группе Носова ещё повезло – всё же нашёлся свидетель подвига. А сколько таких же групп безвестно сгинуло в немецких тылах?!

Не так давно в нашей стране издали воспоминания видного сотрудника немецкого Абвера, бывшего белогвардейца Дмитрия Карова. В годы войны под Ленинградом он занимался заброской немецкой агентуры в наши тылы, а ещё охотился за советскими разведчиками. Вот лишь некоторые его признания:

«Мы задержали двух девушек. Обе были студентками Института физической культуры имени Лесгафта в Ленинграде. В конце сентября 1941 года они были мобилизованы и перешли в распоряжение начальника штаба партизанского движения штаба Ленинградского фронта... Были заброшены в наш тыл... Моё предложение работать в немецкой разведке они с негодованием отвергли. Осужденные военным судом, они умерли очень храбро с криком «Да здравствует Сталин! Смерть фашизму!»...

Мы обнаружили следы небольшого диверсионного отряда в районе Вырицы и после долгого преследования на лыжах окружили одинокий дом в лесу, в котором отряд засел. После перестрелки мы бросились в атаку, но были удивлены тем, что по нам не стреляют. Ворвавшись в дом, мы увидели четырёх мужчин и двух женщин, сидевших вокруг стола. Головы у всех были прострелены, а некоторые держали пистолеты в мёртвых руках... Они предпочли покончить с собой... Сняв с трупов всё, что нужно, мы облили дом бензином и подожгли...».

Конкретных фамилий советских героев Каров в своих мемуарах, к сожалению, так и не сообщил. Ничего не известно и о том, что со стороны наших властей или историков были предприняты хоть какие-то попытки определить их имена, да и само место трагедии где-то в лесу под Вырицей.

Увы, сегодня приходится лишь констатировать, что в нашей стране, к сожалению, не осталось продолжателей великого поискового дела Сергея Сергеевича Смирнова...