05/05/2016 Работа немецкой разведки в годы Великой Отечественной войны сегодня окружена множеством мифов. Один за одним на экраны телевидения выходят сериалы, рассказывающими о том, как немцы якобы чуть не взорвали Кремль, которого спасло только чудо, как вражеским шпионам удалось внедриться чуть ли не не самые верхи нашего военного и политического руководства... Апофеозом же может служить фильм «Шпион», судя по которому, немецкий супер-агент чуть ли не шантажирует Сталина... с пистолетом в руке?! И струсивший Сталин поддаётся шантажу...

В общем, легендарному агенту 007 — стараниями наших отечественных кино-фантазёров — точно не тягаться с вездесущим и всемогущим германским абвером!

На самом деле всё было куда прозаичнее. Немецкая разведка несомненно была очень профессиональной структурой, однако в итоге она проиграла советской контрразведке. Главным образом потому, что слишком высокомерно относилась к своему противнику и точно недооценила ни его потенциал, ни его возможности.

Для примера приведу отрывок из моей книги «По следу Вервольфа», рассказывающей о работе советских спецслужб в военное время. Книга написана на архивных материалах Нижегородской (Горьковской) области...

 

 

Если завтра война

 

Тайная война между нашими и германскими спецслужбами в 20-ом столетии, можно сказать, не прекращалась ни на мгновенье. Даже в относительно период мирного сосуществования 20-ых — начала 30-ых годов разведки обоих государств внимательно наблюдали друг за другом. И также не менее тщательно собирали политическую, техническую, экономическую и иную информацию о противоположной стороне.

За такими объектами, как город Горький шпионское наблюдение главным образом вели германские фирмы и концерны, которые в период НЭПа активно работали по различным экономическим договорам с советской стороной. Судя по сводкам ОГПУ-НКВД начала 30-ых годов, почти каждого немецкого инженера и специалиста, прибывавшего в нашу страну, можно было в той или иной мере подозревать в разведывательной деятельности. И такого рода подозрения были отнюдь не беспочвены! Россия имела уже печальный опыт разведывательной деятельности германских фирм — во время Первой мировой войны, когда Берлин через своих промышленников и банкиров получал из Российской империи массу ценной информации. Эта «традиция» продолжилась и в советские годы.

...Уже во время Великой Отечественной войны в Горьком был арестован инженер Рихард Фокс. Как оказалось, в 1931 году он был завербован разведкой Германии, а на следующий год Фокс выехал в Советский Союз как иностранный специалист. Буквально сразу он начал снабжать своих шпионских начальников информацией о предприятиях, в которых ему пришлось работать. Когда к власти в Германии пришёл Гитлер, Фокс попросил политического убежища и получил советское гражданство. Но «политическое убежище» было только прикрытием для продолжения разведывательной деятельности.

Надо сказать, что Фокс не только шпионил, но и вербовал наших инженеров. Так, в 1935 году ему удалось завербовать инженера-конструктора Наркомата тяжёлой промышленности СССР Самойловича, который вскоре выехал на работу на Челябинский тракторный завод. И скоро оттуда в германское посольство потекла важная информация оборонного значения.

Сам Фокс перед войной устроился работать инженером-механиком Горьковского треста «Мельстрой». Там его осенью 1941 года и арестовали горьковские чекисты, собравшие к тому времени исчерпывающие данные об истинном облике немецкого «антифашиста»...

...Как известно, Гитлер питал патологическую ненависть к Советской власти. Поэтому после захвата им власти отношения между СССР и Германией коренным образом изменились. Экономическое сотрудничество фактически было прервано, свернули свою работу и немецкие фирмы. С этого момента немцы потеряли возможность вести разведывательную деятельность с легальных позиций, особенно в промышленных центрах Советского Союза. А это значит, что Германия больше не имела возможности правильно оценить оборонно-промышленный потенциал нашей страны.

Впрочем, Гитлеру этого и не требовалось. Он с глубоким презрением относился к России и к населявшим её народам. Он именовал нашу страну не иначе как колоссом, стоящим на глиняных ногах. По его мнению, Советский Союз рухнет при первых же ударах германских войск, и потому не стоит уделять пристального внимания потенциалу нашей страны. «Россия находится лишь в стадии формирования своей военно-промышленной базы», — самоуверенно заявлял Гитлер в 1940 году.

Отсюда и новые задачи, которые были поставлены германской разведке — вести шпионаж главным образом в тактической зоне будущего наступления немецких войск. Это не более 300-500 километров вглубь от советской западной границы. Остальное, по мнению Гитлера, само упадёт в его руки, как «спелое яблоко», сорванное быстрыми победами немецкого оружия.

В этих планах город Горький рассматривался лишь как один из пунктов продвижения немецкой армии на восток. По плану «Барбаросса» наш город был конечным этапом победного марша группы армий «Центр», после чего должна была последовать немедленная капитуляция Советского Союза.

Поэтому основное внимание немцы стали уделять разведывательно-диверсионной подготовке своих агентов, призванных после начала войны парализовать тылы Красной Армии. В одном из секретных документов, подготовленных Управлением НКГБ весной 1941 года говорилось:

«Германская разведка со второй половины 1940 года резко активизировала свою работу на территории СССР. Вся работа немцев приняла характер подготовки к военным действиям и проводилась в направлении создания диверсионных групп и банд для действия в тылу Красной Армии; установления ориентиров для бомбардировки объектов оборонного и государственного значения; подготовки кадров сигнальщиков, облегчающих немецкой авиации бомбардировку в ночное время намеченных им целей; подготовка террористических актов против высшего комсостава РККА; создания в советском тылу сети радиостанций для связи на военное время... Германской агентурой ведётся широкая вербовочная работа в западных областях УССР, БССР и Прибалтики».

Как видно, задач под глубокой тыловой разведки нашей страны враг перед собой либо не ставил, либо отводил им второстепенное значение...

Однако объяснить это можно не только самодовольством Гитлера, свято верившего в победную мощь германского оружия. При Сталине в Советском Союзе в силу разных причин существовал сильнейший контрразведывательный режим. Особенно на промышленных и военных объектах. Поэтому проникнуть туда вражескому разведчику было чрезвычайно трудно, а то и просто невозможно. «Жалобы» на такой контрразведывательный режим можно встретить в послевоенных мемуарах выживших начальников немецкой разведки.

В 1938 году решением советского руководства были закрыты германские консульства во всех крупных городах страны (кроме Москвы) — Ленинграде, Харькове, Киеве, Одессе, Тбилиси, Новосибирске и Владивостоке. Причина закрытия — эти консульства являлись центрами германского шпионажа. Именно через них немецкая агентура в российской провинции держала связь с Германией. С закрытием консульств связь с агентами по большому счёту была утеряна. А шпион без связи не представлял советской стороне практически никакой угрозы. Это сразу же сказалось на эффективности глубинной разведки Германии...

Когда главному германскому резиденту в Советском Союзе, военному атташе немецкого посольства Эриху Кёстрингу из Берлина прислали многочисленные вопросы, которые должны были высветить общее военно-экономическое положение нашей страны, то Кёстринг не смог ответит ничего вразумительного. В своём письме на имя своего начальства он так объяснил это:

«Опыт нескольких месяцев работы здесь показал, что не может быть и речи о возможности получения военной разведывательной информации, хотя бы отдалённо связанной с военной промышленностью, даже по самым безобидным вопросам. Посещения воинских частей прекращены. Создаётся впечатление, что русские снабжают всех иностранных атташе набором ложных сведений».

Кёстринг был вынужден черпать нужную информацию из весьма скудных и весьма ненадёжных источников — использовать материалы открытой советской печати и обмениваться мнениями с военными атташе других стран.

Не помогли немцам и попытки заброски нелегальной агентуры через советскую границу. Если верить свидетельствам очевидцев, то и здесь враг терпел неудачу. В канун войны немецкая разведка при всём её старании так и не удалось проникнуть вглубь СССР, ибо её агенты в подавляющем большинстве случаев перехватывались ещё на границе. В 1945 году на допросе начальник штаба верховного главнокомандующего Германии генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель признался:

«До войны и в её ходе данные, поступавшие от нашей агентуры, касались только тактической зоны. Мы ни разу не получали сведений, оказавших бы серьёзное воздействие на развитие военных операций. Например, на так и не удалось составить картину, насколько повлияла потеря Донбасса на общий баланс военного хозяйства СССР».

 

 

Чертёжники и диверсанты

 

Навёрстывать упущенное немцам пришлось уже после начала войны. В сентябре 1941 года адмирал Канарис совершил поездку на Восточный фронт, после чего сделал для себя вывод о том, что молнеиносная война, на которую рассчитывал Гитлер, провалилась. И провалилась главным образом по причине недооценки мощи Красной Армии, патриотизма советского народа и уровня развития русской оборонной промышленности.

Возвратившись в Берлин, Канарис издал приказ, обязывающий все подразделения абвера принять активные меры к стремительному наращиванию разведывательной активности глубоко за пределами фронтовой полосы. Повышенный интерес для немцев теперь представляли районы Кавказа, Поволжья и Урала, все размещённые здесь военные и хозяйственные объекты.

Горький снова стал интересовать немцев как важный промышленный объект России...

 

Историческая справка. Ведущая шпионская роль в нацисткой Германии отводилась военной разведке — абверу, которым руководил адмирал Вильгельм Канарис. Благодаря его личным усилиям небольшой отдел военного министерства Германии абвер (в переводе — отпор, защита) превратился к началу Второй мировой войны в мощное разведывательное ведомство — как верно отметил один историк, «защита» обернулась в весьма агрессивный инструмент нападения. Центральное управление военной разведки, именуемое «Абвер-заграница» подразделялось на абвер-1, абвер-2 и абвер-3. Абвер-1 ведал организацией сбора разведывательной информации, абвер-2 осуществлял диверсионные и террористические акты, абвер-3 занимался контрразведывательной деятельностью и борьбой с антифашистским подпольем и партизанским движением на оккупированной территории.

Для непосредственного руководства полевыми органами абвера, приданным армиям вторжения, в июне 1941 года Канарис создал оперативный штаб «Валли», размещавшийся в Варшаве, в местечке Сулеювек. Структура этого штаба в целом повторяла организационное строение всей службы. «Валли» подчинялись действовавшие на советско-германском фронте многочисленные абверкоманды и абвергруппы. Почти каждая из этих групп имела свои школы по подготовке разведчиков и диверсантов. При штабе «Валли» действовала своя центральная разведшкола, считавшаяся образцовой.

Кстати, именно выпускники этой школы главным образом и были нацелены на Горький и другие тыловые районы нашей страны, важные в промышленном и стратегическом отношении.

Также по инициативе Канариса в германской армии были созданы специальные полицейские силы — тайная полевая полиция ГФП, которую сами немцы именовали не иначе как «фронтовым гестапо». ГФП формально подчинялась армейскому командованию, а на деле получала руководящие установки от абвера. В тесном взаимодействии с ведомством Канариса также работали разведывательные отделы 1«Ц» штабов армий, аналоги нашей фронтовой разведки, которые вели шпионскую работу в прифронтовой зоне...

Второй крупной разведывательной организацией Третьего Рейха являлось Главное Управление Имперской Безопасности (РСХА) министерства внутренних дел Германии. Ведомство действовало под руководством одного из ближайших сподвижников Гитлера, рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. В составе этого ведомства находилась тайная политическая полиция — широко известное гестапо, а также Служба Безопасности (СД), которая непосредственно работала против Советского Союза и других внешних противников Рейха. При СД были сформированы специальные карательные подразделения, так называемые айнзатцкоманды и айнзатцгруппы, которые проводили массовый террор против евреев, коммунистов, партизан, подпольщиков и прочих «нежелательных элементов».

А шпионская деятельность СД осуществлялась в рамках операции «Цеппелин», начатой с весны 1942 года. Главной задачей «Цеппелина» являлись диверсии в тылу советских войск и подрывная идеологическая работа, направленная на создание массового недовольства Советской властью среди населения нашей страны.

Горьковским чекистам пришлось столкнуться с представителями практических всех этих нацистских спецслужб. И не только во время самой войны, но и спустя годы после её окончания.

Кто же являлся основным источником информации для немцев? Конечно же не киношные «джеймсы бонды», а прежде всего наши пленные, кто до войны занимал в системе советского политического и промышленного производства не самые последние должности. Особое внимание немцы уделяли инженерам и прочим техническим специалистам.

После опросов и допросов добытые материалы направлялись в отделение экономической разведки штаба «Валли-1/1Ви» («Ви» от немецкого слова «виртшафт» — экономика). Отделение обобщало эту информацию и составляло обзоры, схемы, планы и карты советских промышленных предприятий. После чего эти документы шли прямиком в гитлеровскую ставку и в управление германской военной авиации Люфтваффе для нанесения бомбовых ударов.

Впрочем, немцы не только выявляли и допрашивали пленных инженеров, но и стремились привлечь их к сотрудничеству в качестве чертёжников, технических аналитиков и даже как конструкторов по разработке новых систем вооружения. Такими вещами, к примеру, занималась абверовская «Зондеркоманда-665» или «Рабочая команда-600» — известно, русские специалисты из этой команды даже привлекались для разработок отдельных деталей знаменитого немецкого ракетного оружия ФАУ-2.

Руководил командой зондерфюрер Вильгельм Мецнер, выходец из России — до 1931 года жил и работал в Ленинграде. После войны он был захвачен органами советской контрразведки, где откровенно поведал об истории своего подразделения:

«В июне 1942 года при шталаге «3Д» и шталаге «3С» (шталаг — лагерь для военнопленных) были организованы зондерлагеря, куда были собраны русские военнопленные офицерского состава, имеющие специальное техническое образование. С тех пор работу по разработке вооружения для немецкой армии и использования существующего вооружения у советских войск стало осуществляться через русских военнопленных, собранных в этих зондерлагерях...

В организации зонедерлагеря я принимал непосредственное участие, то есть подбор лиц в этих лагерь производил я и директор нашего военно-технического бюро Штакенбург... По указанию вышестоящих инстанций я и Штакенбург выехали из Берлина в лагерь, где содержались русские военнопленные и из числа офицерского состава, содержащегося там отдельно, начали подбирать подходящих себе людей...

Отобранных 80-89 человек мы отвезли в Берлин в лагерь Целендорф, где из этих людей организовали особую команду, которая вошла в шталаг «3Д», получив номер 600. В Целендорфе команда-600 пробыла до января 1943 года, затем была переведена в район Берлина — Ванзее, переменив при этом номер на 665».

По словам Мецнера, сотрудники изучали и изготовляли чертежи с захваченных типов советских вооружений — стрелкового оружия, артиллерийских систем, систем наведения, танковой и другой бронетехники. Особенно, подчёркивал Мецнер, немцев интересовали технические характеристики и узлы танка Т-34.

И давшие своё согласие на сотрудничество наши инженеры, по показаниям всё того же Мецнера, в этом деле весьма активно помогали врагу!

Интересно, что наиболее ценные советские инженерные кадры в Зондеркоманду-665 попадали не сразу из лагерей, а предварительно проходили сито допросов в другой Зондеркоманде, за номером 806. То был особое подразделение, которым командовал опытный немецкий контрразведчик майор Гемпель, знаток советской военной промышленности. Его сотрудники тщательно, со знаем дела опрашивали пленных инженеров, выуживая у них всю известную им информацию. После чего пленным предлагали закрепить сказанное на технических чертежах и планах.

Таким образом, после этого у опрашиваемого человека обратной дороги уже не было — выполненный им чертёж или составленная техническая документация, по сути, являлись своеобразной распиской на согласие сотрудничества со спецслужбами Третьего Рейха...

В Зондеркоманде-665 «трудились» и горьковские специалисты. Один из них, некто Александр Косун, инженер-конструктор 36-ти лет. Достоверно неизвестно, на каком именно предприятии он работал до войны. Согласно показаниям захваченных сотрудников Зондеркоманды, Косун в 1937 году был репрессирован, и с тех пор затаил обиду на Советскую власть. К немцам перешёл добровольно. В Зондеркоманде горьковчанин Косун руководил группой по изучению советского пулемётного вооружения. Потом вступил в «Русскую Освободительную армию» генерала Власова. О его послевоенной судьбе также ничего неизвестно — возможно, под чужой фамилией он укрылся в американской оккупационной зоне Германии.

Гораздо мене повезло другому сотруднику Зондеркоманды, бывшему лейтенанту Красной Армии Фёдору Григорьевичу Замятину, уроженцу Варнавинского района Горьковской области. После разгрома Германии Замятин вернулся домой и даже поступил учиться в Горьковское художественное училище. Но в 1949 году был арестован, как раз по делу Зондеркоманды-665.

Из материалов предварительного следствия:

«Замятин, участвуя в боях с немецко-фашистскими захватчиками в октябре месяце 1941 года на территории Брянской области был пленён противником. При допросе после пленения немецким офицером Замятин выдал военную тайну, рассказав немцам известные ему данные о своей воинской части и расположении минных полей, совершив тем самым измену Родине.

Находясь в лагере военнопленных, Замятин весной 1942 года добровольно поступил на службу к немцам, в так называемую Зондеркоманду-665, являвшуюся филиалом военно-технического бюро вооружённых сил Германии, руководимым германской экономической разведкой, занимавшейся сбором сведений о промышленности СССР, разработкой новых типов вооружения германской армии и выполнением чертёжных работ.

В указанной команде Замятин состоял в качестве штатного сотрудника в должности чертёжника-копировальщика, которым работал с 1942 по 1945 г. Находясь в этой команде, Замятин был обмундирован в немецкую форму и получал вознаграждение как военнослужащий немецкой армии...».

Видимо, ущерб обороноспособности Советского Союза Зондеркомандой-665 был нанесён такой, что её чертёжник Замятин получил, как говорится, на полную катушку — 25 лет лагерей (правда в 1954-ом срок снизили до 10-ти лет)...

Надо сказать, сразу после войны в Горьком было проведено несколько закрытых судебных процессов над теми, кто, находясь в плену, дал согласие на сотрудничество с экономической разведкой Германии. Вот только некоторые из этих эпизодов.

Из обвинительного заключения Шлемова Василия Дмитриевича, бывшего диспетчера пристани Горький, Московско-Окского речного пароходства (арестован в 1946 году):

«Шлемов, находясь в составе 194-го полка морской пехоты, в октябре месяце 1942 года, во время боёв с немецко-фашистскими захватчиками под городом Моздок попал в плен к немцам, откуда в числе других пленных бойцов был переведён в лагерь в город Георгиевск.

В Георгиевском лагере военнопленных Шлемов был как специалист по эксплуатации водного транспорта выявлен и допрошен обер-лейтенантом Браун (доктор экономических наук), возглавлявшим одну из групп экономической разведки германской армии, именуемой абверкоманда-101, а в последствии «Зондеркоманда Штелле». На этом допросе Шлемов был предварительно обработан Брауном и выдал последнему секретные сведения о грузоперевозках по Московско-Окскому пароходству и количественном составе флота на пассажирских линиях Москва-Уфа и Москва-Горький, являвшихся в период Отечественной войны особо важными стратегическими путями.

В ноябре 1942 года Шлемов из Георгиевского лагеря был переведён в лагерь военнопленных в г.Ставрополь, где с ним по указанию того же доктора Брауна связался сотрудник вышеуказанной немецкой разведки Куроедов — в прошлом работавший инженером-механиком Средне-Волжского речного пароходства. При встрече с Куроедовым Шлемов дал устное согласие на сотрудничество с немецким разведывательным органом «Зондеркоманда Штелле», встав таким образом на путь прямой измены Родине.

Дав согласие сотрудничать с органами немецкой разведки Шлемов приступил к практической предательской работе, выполняя ряд чертёжно-копировальных работ по оформлению материалов, собранных экономической разведкой от русских пленных, содержащих государственную тайну, лично начертил схему телефонно-селекторной связи и радиосвязи Московско-Окского-Камского и Волжского пароходств, а также расшифровал аэрофотоснимок города Молотовска, нанеся на него расположения военных объектов. Кроме этого, выявляя из среды русских военнопленных антисоветски настроенных лиц, способных на предательскую деятельность в пользу немцев и отбирал у них известные им секретные сведения, интересующие разведку противника. Такую работу Шлемов проводил в лагерях военнопленных в городах Днепропетровск, Павлоград, Полтава и Дарница... Зарекомендовав себя у немцев практической предательской работой, Шлемов в середине 1943 года был включён в состав «Зондеркоманды Штелле» в качестве официального сотрудника, предварительно выдав немецким разведывательным органам подписку «о неразглашении» и взял обязательство «на верность службы в немецкой армии», оформив таким образом документально измену своей Родине...».

Примерно аналогичный путь измены прошёл другой технарь, работавший до войны инженером завода «Красная Этна» — Григорий Васильевич Федорцов. Он служил офицером на Черноморском флоте, а в плен попал во время эвакуации Севастополя:

«Находясь в Ченстоховском офицерском лагере (Польша), Федорцов в июне 1943 года изменил Родине, был завербован германской разведкой и направлен для работы в «Особую группу» германского разведывательного органа «Цеппелин», занимавшегося экономическим шпионажем против Советского Союза.

За период нахождения в «Особой группе» Федорцов работал в чертёжном отделении, где занимался копировкой планов городов Советского Союза и разного рода технического оборудования...».

Кстати, «Цеппелин» — это уже не абвер, а ведомство Гиммлера, то есть разведки СД. Любопытное название люди Гиммлера дали этой самой «Особой группе» — «Институт русских инженеров», что само по себе говорит о том, из кого главным образом состояло это разведывательное учреждение. Впрочем, методы работы этой конторы были те же, что и у абвера — допросы военнопленных, выявление технических кадров, привлечение завербованных людей к составлению карточного каталога по отдельным отраслям экономики СССР, широкое использование технической литературы из захваченных советских библиотек и т.д. и т.п...

 

 

Это простить нельзя

 

Возникает закономерный вопрос — как немцам удалось заставить работать на себя такое количество советских людей? Причём, людей с высшим образованием, можно сказать элиту советского общества?

Основной причиной перехода к врагу стали, безусловно, тяжкие условия немецкого плена. Об бесчеловечном содержании наших военнопленных написаны сотни книг. Лично меня более всего потрясли воспоминания бывшего власовца Леонида Самутина, в которых он описал своё пребывание в лагере для пленным советских командиров возле польского местечка Сувалки. Просто волосом дыбом становятся, когда читаешь о том, как люди были вынуждены зимой спать на снегу, как они десятками умирали от голода и побоев надзирателей, как среди пленных процветало самое настоящее людоедство...

Сегодня среди некоторых историков весьма популярна теория о том, что якобы немцы не могли создать пленным нормальные условия существования по причине слишком большого числа захваченных советских солдат в начальный период войны. Мол, в Германии не рассчитывали на такое количество пленных, отсюда и такое «вынужденное» (!) зверское обращение. Ещё говорят о «вине» советского руководства, которое якобы не подписало Гаагскую и Женевскую международные конвенции об обращении с военнопленными — это, мол, (чуть ли не «законно»?!) развязало руки палачей из СС в деле уничтожения наших солдат.

Смею утверждать, что все эти доводы — полная ложь, которую горе-«исследователи» повторяют вслед за битыми гитлеровскими генералами: те, в свою очередь, в своих послевоенных мемуарах таким образом пытались оправдаться за свершённые ими военные преступления. На самом деле, Советский Союз официально подтвердил признание обеих конвенций — Гаагской в 1941-ом году, а Женевской ещё в 1931-ом! Поэтому вся ответственность за преступления против наших пленных целиком и полностью лежит на человеконенавистнической политике руководства Германии и её военной верхушки. Это руководство, кстати, 8-го сентября 1941 года издало специальное секретное «Распоряжение об обращении с советскими военнопленными», где были такие слова:

«Большевизм является смертельным врагом национал-социалистической Германии. Впервые перед германским солдатом стоит противник, обученный не только в военном, но и в политическом смысле, в духе разрушающего большевизма... Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение с ним, как с честным солдатом, в соответствии с Женевской конвенцией.

Поэтому вполне соответствует точке зрения и достоинству германских вооружённых сил, чтобы каждый немецкий солдат проводил бы резкую грань между собой и советским военнопленным... Самым строгим образом следует избегать всякого сочувствия, а тем более поддержки... Неповиновение, активное и пассивное сопротивление должны быть немедленно и полностью устранены с помощью оружия (штык, приклад и огнестрельное оружие... По совершающим побег военнопленным следует стрелять немедленно, без предупредительного оклика. Не следует производить предупредительных выстрелов...

Командирам следует организовать из подходящих для этой цели советских военнопленных лагерную полицию, как в лагерях военнопленных, так и в большинстве рабочих команд, с задачей поддержания порядка и дисциплины. Для успешного выполнения своих задач лагерная полиция внутри проволочной ограды должна быть вооружена палками, кнутами и т.п. ...».

Из этого документа прямо следует, что гитлеровцы, уничтожая и унижая наших пленных, действовали вполне сознательно и целенаправленно. Одной из преследуемых ими целей как раз и являлась вербовка шпионской агентуры.

«В целях расширения агентурной работы, — говорил на допросе захваченный в 1945 году руководитель диверсионного отдела абвера Эрвин Штольц, — я предложил Канарису идею: развернуть вербовочную деятельность среди военнопленных Красной Армии. Выдвигая такое предложение, я обосновывал его тем, что военнослужащие Красной Армии морально подавлены успехами германских войск и фактом своего пленения и что среди военнопленных найдутся лица, враждебные Советской власти. После этого и было дано указание провести вербовку агентуры в лагерях военнопленных».

Был разработан и начал осуществляться комбинированный план по обработки советских солдат, составной частью которого стало создание нечеловеческих условий существования. Как пишет по этому поводу российский специалист по истории спецслужб Николай Губернаторов:

«Шантажом, голодом, истязаниями, тяжёлым трудом и расстрелами гитлеровцы методично создавали невыносимые условия нахождения в лагерях и ставили военнопленных перед выбором: или умереть от пули, голода и болезней, или соглашаться работать на гитлеровскую разведку».

Понятно, что не далек он все выдерживали такой прессинг и «ломались», идя на измену Родине и воинской присяги...

Однако тяжкие условия плена стали отнюдь не единственной причиной перехода к врагу. По поводу проблемы сотрудничества нашей интеллигенции с немецкими оккупантами автору пришлось как-то общаться с известным специалистом по данной тематике, преподавателем Государственного университета имени Ярослава Мудрого (город Великий Новгород), профессором Борисом Николаевичем Ковалёвым. Вот какими мыслями он со мной поделился:

— Тема сотрудничества наших граждан с немцами не так проста, как она рисовалась в советские годы, когда предмет изучения Великой Отечественной войны носил больше пропагандистский, чем научный характер. Лично я вижу три главные причины такого рода соглашательства:

Во-первых, это шок от первых месяцев войны. Вспомним, о чём перед войной вещала советская пропаганда — хотя бы по фильму «Если завтра война!». Там говорилось, что воевать мы будем только на чужой территории, и врага разгромим очень быстро — малой кровью могучим ударом.

А что произошло в реальности, летом 1941 года? Разгромленными оказались мы, а немцы продвигались по нашей земле буквально семимильными шагами. И у определённой категории людей, которых можно отнести к интеллигенции, возникло чувство растерянности. Чувство, что власть неуклонно и окончательно меняется. А эти люди привыкли обслуживать власть, каждый на своём месте и неважно какую. Без этого они просто не представляли своё будущее, поскольку привыкли занимать особое, привилегированное положение в обществе.

Во-вторых, свою негативную роль, конечно же, сыграл и тоталитарный советский режим, с жёсткой партийной идеологией, с подавлением любого инакомыслия. А у русской интеллигенции, как известно, такое положение дел всегда вызывало протест. Этим людям казалось, что «цивилизованная Европа» обязательно вот-вот придёт на помощь. И вторжение Гитлера многие наши интеллигенты восприняли как оказание такой помощи. Тем более, что немцы в своих пропагандистских листовках писали — они идут «в крестовый поход» против ига большевизма, за освобождение всех европейских народов, в том числе и русского. Здесь надо помнить, что в России, ещё с дореволюционных времён сложилось глубокое уважение к Германии — у нас любили её культуру, качество её продукции, трудолюбие немецкого народа.

В-третьих, среди интеллигентов было немало обиженных Советской властью. Кстати, как раз на такую категорию и делали свою основную ставку немцы. Например, у нас в Великом Новгороде после начала оккупации при приёме в создававшуюся полицию немцы требовали от кандидатов доказательства «страданий от Советской власти». Речь шла о справках об освобождении из «лагерей НКВД» и иных документов, подтверждающих статус жертвы сталинский репрессий...

... В общем, было множество причин, по которым советские инженеры, командиры Красной Армии, шли на услужению к врагу. А вот результат же такого сотрудничества был всегда одинаково печален. Враг неплохо представлял себе местоположение наших заводов, выпускаемую ими продукцию, её назначение и объёмы. Немецкая разведка блестяще применяла аналитический метод обработки информации, прозванный «мозаичным» — это когда общая картина складывается буквально по крупицам, из различных фрагментов: показаний пленных, собранных слухов, разведывательных донесений довоенных времён и открытых советских публикаций. Во всяком случае о промышленности Горького враг знал очень многое.

Особо трагическую роль сыграли те советские «чертёжники» из германской разведки, кто помогал немцам наносить промышленные объекты на их военные карты и планы, сделанных главным образом с аэрофотосъёмок. Страшные и безжалостные бомбёжки нашего города в течении двух первых военных лет, разрушенные немецкими бомбами производственные линии и жилые дома, смерть сотен мирных людей не только на совести германских лётчиков, но и их русских «помощников».

Понять мотивы сотрудничества этих «помощников» с врагом ещё в какой-то степени можно, а вот оправдать никак нельзя. Даже сегодня!

 

 

Хроники момента истины

 

И всё же гитлеровцам явно не хватало оперативной информации из советского тыла. То есть информации о текущих событиях — о том, что творится на тех же заводах и фабриках, о формируемых воинских подразделениях, о настроениях советских людей. Такую информацию могла дать только заброшенная агентура. Вот прочему на Горький нацелились сразу несколько подразделений абвера, чьи школы готовили разведчиков и диверсантов, которых также набирали из числа сломившихся военнопленных.

Надо сказать, что к этому делу враг подошёл с истинно немецкой тщательностью и педантичностью. Для заброски агентов через линию фронта использовалась специальная авиационная эскадрилья «Гартенфельд». Шпионов забрасывали на парашютах и снабжали топографическими картами с нанесёнными маршрутами передвижения из района приземления. Некоторые агенты пробирались в наш тыл, просачиваясь через боевые порядки советских войск на линии фронта.

Как правило, агенты забрасывались по несколько человек, включая радиста с коротковолновым приёмопередающей радиостанцией, шифрами и дешифровальным блокнотом. Рации чаще всего помещались в маленькие чемоданы, чтобы с ним можно было легко передвигаться, меняя по мере необходимости место выхода в эфир. Запеленговать такие рации было очень трудно, особенно если сеансы связи были очень короткими и велись из леса или из жилого массива в крупном городе. Передовые пункты радиосвязи абвера, расположенные вблизи фронта, устойчиво принимали агентурные сообщения в твёрдо обусловленные часы.

Вот что говорится о подготовке радистов в книге советского исследователя Ф.Сергеева «Тайные операции нацистской разведки»:

«Для переброски агент-радиста через линию фронта его манеру, индивидуальные особенности работы на ключе записывались на плёнку. «Радиопочерк» потом можно было распознать так же, как соответствующие специалисты определяли почерк по рукописи или обнаруживали пишущую машинку, на которой написан исследуемый документ. Такой контроль был предусмотрен для того, чтобы разведцентр во время радиосеанса связи с агентом был абсолютно уверен, что передачу ведёт он, а не подставное лицо».

Особо следует остановиться на поддельных документах, коими немцы снабжали свою агентуру. В каждой разведывательной школе имелось особо засекреченное структурное подразделение, занимавшееся изготовлением разного рода бумаг в полном соответствии с легендой, под которой будущему лазутчику предстояло выступить за линией фронта. Речь идёт о солдатских книжках, офицерских удостоверениях, командировочных предписаниях, вещевых и продовольственных аттестатах, справках из госпиталей и т.д.

Обычно эти «документы» были выполнены безукоризненно, порой даже лучше оригиналов! Такие бумаги были способны ввести в заблуждение даже опытных людей. Поэтому сотрудникам военных комендатур и органов государственной безопасности требовался особый профессиональный навык и даже особое чутьё, чтобы обнаружить фальш в проверяемых документах.

И всё же наши люди вышли победителями в этой смертельной схватке с германской разведкой. Остановлюсь только на самых интересных моментах.

...Апрель 1942 года. На территории Краснобаковского района сразу после приземления с самолёта задержаны некие А.Е.Лукашёв и Я.А.Жуйков. Уже после ареста Лукашёв рассказал контрразведчикам о том, как попал в плен в первые месяцы войны, о том, как он, уроженец Горьковской области, дал немцам подробные показания обо всех известных ему в Горьком военных заводах и местах дислокации воинских частей, как его завербовала германская разведка. Вместе с другим военнопленным, Жуйковым, он учился в разведшколе возле города Смоленска, где их обучали проведению диверсионно-террористических актов.

Немцы им дали задание осесть в районе железной дороги Горький-Киров и приступить к диверсиям по разрушению железнодорожной магистрали. Диверсанты были снабжены фальшивыми документами, оружием взрывчаткой и крупной сумой денег. К счастью выполнить задания они не успели.

...В ночь с 24 на 25 августа 1943 года в районе Сергача с немецкого самолёта высадилась сразу шестеро шпионов: четверо из них явились в органы НКВД с повинной, один попал в руки контрразведчиков с переломанной ногой, ещё одному удалось скрыться. Сброшенными агентами оказались Б.М.Папушенко (кличка «Григорьев»), СМ.Чечетин (кличка «Запалов»), И.И.Акиншин (кличка «Пугачёв»), В.Т.Попов (кличка «Герасимов»), В.Л.Ершов (кличка «Максимов»). Эти люди были выпускниками Варшавской школы разведки. Им было дано задание заниматься разведывательной деятельностью главным образом на оборонных предприятиях, а также собирать любые сведения о воинских перевозках на железной дороге.

Ершов и его напарники Акиншин и Заболотный (это тот, кому удалось скрыться) должны были ехать на Урал, чтобы осесть в Свердловске. Они получили задание узнать, в каком количестве и какие танки выпускают местные заводы. Также они должны были собрать данные об свердловском институте оптических и звуковых приборов, о предприятиях, которые были эвакуированы на Урал из Москвы и Ленинграда. Кроме того, необходимо было регулярно сообщать в разведцентр информацию о воинских частях, местонахождении аэродромов, о работе транспорта, о морально-политическом настроении населения.

Попов и Чечетин получили задание собрать сведения о предприятиях Сарапула. А вот на Папушенко была возложена обязанность осесть в Горьком, чтобы максимально всё разузнать о танковом производстве на автомобильном заводе имени Молотова и на «Красном Сормово» — марка и количество танков, есть ли на предприятиях иностранные специалисты из стран-союзников, сколько рабочих задействовано на обоих предприятиях.

Все пойманные шпионы предстали перед судом военного трибунала.

...13 июля 1943 года в Богородском районе был задержан разведчик-парашютист Александр Крыжановский. Он закончил варшавскую школу абвера, и 12 июля вылетел в Горьковскую область со Смоленского аэродрома с документами на имя Ткаченко. Как оказалось, это был уже второй рейд шпиона в наш тыл. Первый раз это случилось в районе Краснодара в 1941 году — тогда Крыжановский явился с повинной в органы НКГБ, и советская контрразведка попыталась использовать его для дезинформации немцев.

По заданию чекистов Краснодарского края Крыжановский был послан обратно к врагу, однако никакой полезной работы для нашей стороны он так и не провёл. И даже чем-то отличился у немцев. А в 1943 году его отправили на учёбу в варшавскую разведшколу, которую он закончил с отличием. И осенью этого двойного агента снова забросили через линию фронта, только на сей раз в Горьковскую область. Шпиона поймали сразу после приземления. По приговору трибунала его расстреляли.

...В ночь с 9 на 10 октября 1943 года в районе города Семёнова была задержана ещё одна сброшенная с парашютов шпионская группа, состоящая из трёх человек. Задание у них было стандартное — собрать данные о транспортных перевозках на дороге Горький-Москва, о выпуске продукции оборонных предприятий, об оборонительных укреплениях на территории нашего региона.

Один из трёх вражеских разведчиков с тем должен был пробраться в Киров и осесть там. Но чекисты сорвали все эти планы.

...А 6-го ноября всё того же 1943 года в руки советской контрразведки попал весьма опасный вражеский агент В.В.Сидоренко (кличка «Дерибасов»).

Из приговора военного трибунала Московского военного округа :

«Подсудимый Сидоренко, находясь на фронте 3 июля 1941 года попал в плен к немцам и направлен в Берлинский лагерь военнопленных. Находясь в лагере военнопленных, Сидоренко 6 мая 1942 года добровольно перешёл на службу к немецкой разведке, изменив Родине.

Будучи завербованным для проведения шпионской работы в тылу Красной Армии, Сидоренко был направлен в Берлинскую, а затем в Варшавскую и Кенигсбергскую школы немецких разведчиков, где проходил специальную подготовку на разведчика-радиста по промышленным объектам».

В первых числах октября 1943 года Сидоренко завершил учёбу и получил от немцев целый перечень шпионских заданий на территории Горького, а именно: какую продукцию производит завод №21  (авиационный — В.А.), налажен ли выпуск на этом предприятии самолётов американской конструкции. Особое задание касалось работы завода, размещённого в корпусах горьковских мельниц (здесь изготавливались технические приборы для подводного флота — В.А.). Ещё шпион Сидоренко, внедрившись в советскую оборонную промышленность, должен был установить какие в Советском Союзе заводы, кроме горьковских, выпускали танки Т-34.

Для выполнения полученного задания Сидоренко был снабжён радиостанцией, фиктивными документами и деньгами в сумме 45 000 рублей. Его перебросили в наш тыл в ночь с 19 на 20 октября 1943 года ( самолёт стартовал с Псковского аэродрома). Высадился шпион на территории Гороховецкого района Ивановской области.

Но задержали его только 6 ноября...

Как видно, этого шпиона немцы долго и тщательно готовили. Ему даже не стали давать напарника — видимо, чтобы избежать провала на случай предательства второго человека. Переброска прошла незаметно, и шпиону благополучно удалось пробраться в наш город. Провалился же он благодаря советским разведчикам, внедрённых в абвер. Именно эти люди передали в Центр информацию о ценном немецком агенте, направленного для выполнения особого задания в Горький, заодно и сообщили о его приметах.

Для поимки сразу же был задействован весь аппарат областного НКВД. И через две недели тщательных поисков шпиона опознали и задержали.

Приговор вражескому агенту был вынесен суровый, по всем законам военного времени...

Вообще, 1942—1943 годы оказались наиболее наиболее напряжёнными с точки зрения активизации германской разведки. Немцы изо-всех сил пытались собрать максимум информации о советском тыле во время судьбоносных для войны сражений в Сталинграде и под Курском. Поэтому вражеские разведгруппу накатывались на нашу область буквально волнами — бывало так, что в один месяц на Горьковскую область сбрасывалось сразу по несколько вражеских десантов.

В некоторых исторических исследованиях сегодня появилась информация о масштабной операции «Волжский вал», которая якобы осуществлялась германской разведкой для того, чтобы парализовать советский тыл во время Сталинградской и Курской битвы. В качестве доказательства приводится даже рассказ одного из руководителей диверсионных отрядов «Цеппелин», поведанный уже после войны:

«Заброска мелких групп диверсантов не давала должного эффекта. Поэтому ставилась задача организовать на советской территории крупные диверсионные формирования. В первую очередь было намечено нанести удар по советским коммуникациям, связывающим Урал с фронтом, и по оборонной промышленности. Это предполагалось осуществить, организовав одновременный подрыв нескольких мостов через Волгу, причём коммуникации должны были выйти из строя на продолжительное время. Результаты диверсий незамедлительно сказались бы на положении советского фронта. Кроме того, подобные диверсии могли убедить население в наличии внутри государства сил, враждебных советскому строю.

Мы рассчитывали, что для ликвидации диверсионных групп крупного масштаба потребуется помощь действующих частей Красной Армии — местные органы не в состоянии организовать должное сопротивление диверсионным формированиям. Крупные, хорошо вооружённые группы сумеют привлечь на свою сторону немецких военнопленных, освобождённых ими из лагерей. Растущие диверсионные группы будут останавливать поезда с оружием и вооружать лиц, присоединившихся к ним».

Впечатляюще, не правда ли? Диверсанты, рвущие мосты через Волгу, мощное повстанческое антисоветское движение, действующее вместе с пленными немцами, силы Красной Армии, отвлечённые с фронта...

Знаете, что напоминает? Буйные фантазии, оторванные от действительного положения дел. Надо сказать, что такого рода фантазии регулярно рождались в голове некоторых деятелей гитлеровских спецслужб, особенно, после военных поражений на Восточном фронте. Шеф германской разведки СД Вальтер Шелленберг, к примеру, в своих мемуарах писал о многих таких прожектах. Одних только сценариев покушений на Сталина он перечислил несколько штук — причём один сценарий выглядел глупей и авантюрнее другого!

Думается, что и «Волжский вал» был из той же оперы чисто теоретических мечтаний. Да, немцы на самом деле разработали план «Волжский вал». Его детали приводят историки Дмитрий Жуков и Иван Ковтун в книге «Русские эсэсовцы»:

«Командой были подготовлены к заброске в глубокий советский тыл для ведения диверсионной деятельности 4 специальные группы численностью свыше 100 человек каждая. Их выброску планировалось провести в районах рек Волги и Камы для одновременного подрыва мостов и прерывания железнодорожного сообщения между европейской частью СССР и Уралом.

1-ю группу возглавлял бывший лётчик Гражданского Воздушного флота СССР Георгий Кравец. В 1933 году он перелетел на самолете в Латвию и с начала войны использовался немецкой разведкой. Его группа готовилась к заброске с задачей совершения крупных диверсионных актов на промышленных объектах г. Молотова.

2-ю группу (свыше 100 человек) возглавлял некий „Кин“, из казаков, добровольно перешел на сторону немцев и зарекомендовал себя в карательных акциях против партизан и подполья. Группа предназначалась для заброски в районы Волги и Камы

3-ю группу (свыше 100 человек) возглавлял член НТС Рутченко (Рудченко) Николай Николаевич. До войны Рутченко преподавал историю в одном из ленинградских вузов, во время войны под Ленинградом добровольно перешёл на сторону немцев и возглавил антипартизанский отряд.

4-ю группу (более 200 человек) возглавлял бывший капитан РККА Мартыновский. После пленения он активно сотрудничал с немецкими разведорганами и участвовал в антипартизанских операциях. Его группа готовилась к высадке в районе Астрахани. Впоследствии часть личного состава группы вошла в структуру разведывательно-диверсионного органа „Ваффен СС Ягдвербанд“.

Руководство всеми перечисленными группами после их приземления должен был осуществлять бывший полковник РККА Леман».

Однако всё это так и осталось на бумаге. Потому что немцы, перед чем приступить к операции, очевидно предприняли кое-какие практические шаги для прощупывания обстановки — к примеру, в течении 1942 — 1943 годов диверсантов «Цеппелина», посланных для разложения советского тыла, чекисты регулярно фиксировали и успешно ловили по всему Поволжью. Враг быстро убедился в безнадёжности предполагаемой операции, ибо никакой социальной базы для широкого повстанческого движения против Советской власти в нашем тылу им обнаружить не удалось. И операция была свёрнута, так и не успев толком начаться.

Кстати, планы по штурмам и подрывам волжских мостов силами парашютистов и вовсе смотрелись пустой тратой времени и средств! На такую самоубийственную акцию глубоко за линией фронта способны были пойти разве что японские камикадзе, каковых в среде германских диверсантов явно не наблюдалось. Кроме того, немцам гораздо легче было бы разбомбить мосты с воздуха — вплоть до конца 1943 года все эти объекты находились в зоне доступа полётов германской бомбардировочной авиации...

Тем не менее миф об осуществлении «Волжского вала» дошёл до сегодняшнего дня. И вот, в некоторых «трудах» появились рассказы о том, что якобы глубокой осенью 1942 года возле моста через Волгу у города Бор несколько дней шёл «тяжёлый бой» между силами войск НКВД и немецкими диверсантами. И якобы эта операция органов госбезопасности до сих пор читается засекреченной.

Лично мне в архивных материалах Нижегородской области никаких данных и даже упоминаний об этой истории встречать не приходилось. Скорее всего никакого боя возле моста не было и в помине.

Думается, что сам рассказ о «бое на мосту» вырос из легенд военной поры, особенно её самого начала, когда ходило множество самых разных слухов о происках немецких диверсантов. Видимо легенда дошла до нашего времени, и кому-то из историков она понравилась. И легенда весьма органично легла уже в миф о «Волжском вале». С тех пор байка пошла гулять по различным историческим «трудам»...

Судя же по реальным заданиям задержанных немецких шпионов немцы перед ними ставили главным образом чисто разведывательные цели. Диверсии и вредительство предполагались, но только в случае успешного внедрения агента на то или иное производство или в какое-либо советское учреждение. Поэтому засланная агентура, если её не изловили сразу, старалась особо не шуметь и вела себя предельно тихо.

Во время войны советскими органами государственной безопасности на территории Горьковской области было выявлено и арестовано 120 агентов немецкой разведки, в том числе 26 парашютистов. Конечно, нельзя исключать того, что это были далеко не все шпионы, засланные врагом. И кто-то из них, возможно, сумел избежать разоблачения и даже по заданию абвера сумел внедриться куда надо. Однако на территории области не было зафиксировано ни единого случая диверсии — ни на производственных площадях, ни на стратегических объектах, ни на путях сообщения. Это говорит о том, что диверсионная составляющая немецких разведывательных планов полностью провалилась.

 

 

Несостоявшаяся «пятая колонна»

 

Кстати, несмотря на отсутствие социальной базы для массового антисоветского движения в нашем тылу, немцы всё же предпринимали попытки его создания. Причём, задолго до начала операции «Волжский вал»...

Это произошло в Перевозском районе Горьковской области в ночь с 4 на 5 ноября 1941 года. Пролетавшие над районным центром вражеские самолёты сбросили множество листовок. Там говорилось о том, что целью Германии является не война с мирным населением, а борьба с евреями и коммунистами. Местный райком партии организовал срочный сбор этих прокламаций. Однако удалось собрать не все листовки, часть из них бесследно разошлась среди тамошних жителей. Агитационные полёты немцев потом случались ещё не раз.

Эти воздушные вылазки являлись важной составляющей психологической войны против советского тыла, которую активно проводили германские спецслужбы. Целью такой войны была деморализация населения и подрыв боевого духа воинских частей, направляющихся к фронту.

Одновременно с самолётами в наши тылы проникали агенты-агитаторы, сеявшие всевозможные панические слухи и домыслы. Они шли к нам то под видом беженцев, то под маской бойцов Красной Армии, якобы освобождённых от воинской службы. Одного такого деятеля органы НКВД поймали в 1942 году на Бору.

Из архивной справки УФСБ по Нижегородской области:

«Уроженец Горьковской области А.Г. Евстафьев 15 октября 1941 года, находясь в рядах РККА, с оружием в руках перешёл на сторону немцев, передал им сведения о расположении и вооружении своей части, рассказал о продукции, выпускаемой заводами Горьковской области.

Евстафьев активно использовался немцами по выявлению антифашистски настроенных военнопленных бойцов РККА. Он передал немцам около 30 наших бойцов, решивших бежать из вражеского плена. При отступлении немецких войск Евстафьев был освобождён немцами из лагеря, получив липовую справку о непригодности к воинской службе, что дало ему возможность вернуться в Горьковскую область. Проживая в Борском районе, Евстафьев проводил среди населения профашистскую агитацию о якобы гуманном отношении немцев к населению и военнопленным.

Карьера неудачливого агитатора и шпиона оборвалась в феврале 1942 года — изменник Родины был арестован чекистами».

Другие немецкие агитаторы, как свидетельствуют архивные документы, оказались более удачливыми. Вот что пишет историк П.А. Розанов в документальной книге «Забвению не подлежит»:

«Отдельные лица призывали не оказывать сопротивления немцам, не боятся их прихода, так как они якобы не воюют с гражданским населением, и Гитлер якобы предъявит Сталину требование о мире с условием роспуска колхозов и ликвидации партии большевиков...

В Ляховском районе обнаружили листовки с призывом «Войну кончай, бойцы домой, комиссаров долой!», у здания Воротынского райкома партии были разбросаны листовки с лозунгами «Долой колхозы, долой коммунистов!», некоторые лица распространяли угрозы и призывали расправляться с коммунистами и евреями.

Поражения Красной Армии и распространение панических слухов вызвали страх у части населения, стремление скрыть свою партийную принадлежность у ряда коммунистов. Так, Р., член ВКП(б), работавший на Балахнинском бумкомбинате, отказывался выполнять партийные поручения, заявляя, «если я буду заниматься общественной работой, то буду расстрелян немцами». Школьники 5-7 классов одной из школ Вознесенского района отказывались вступать в пионеры, мотивируя это тем, что придут фашисты и их повесят».

Итогом такого рода агитации становились народные настроения принимавшие порой просто удивительные формы. Так, в 1943 году в Гагинском районе были зафиксированы разговоры о том, что де Советскому Союзу войну объявили... англо-американские союзники вкупе с Турцией?! А ещё, якобы, Гагино... скоро займут немцы.

Смех смехом, но такие разговоры в народе явно играли на руку врагу!

Поэтому далеко не случайно в самом начале войны вышел Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР об уголовной ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения. Согласно этому Указу виновные карались на срок от 2 до 5 лет лишения свободы, если эти действия по своему характеру не влекли за собой по закону более тяжкого наказания. Только с июля по октябрь 1941 года по этому Закону военным трибуналом войск НКВД в Горьковской области было осуждено более 40 человек.

...Особо много распространителей вражеских слухов оказалось среди сектантов так называемой «Истинно-православной церкви». Эта секта откололась от Русской Православной Церкви ещё в 20-ые годы — сектантам не понравилось признание Советской власти со стороны РПЦ. Секта ушла в глубокое подполье и стала дожидаться удобного для себя часа. Этот час как раз пробил с наступлением войны.

Сектанты, как отмечает в своей книге «Потому что была война» нижегородский историк Владимир Сомов, широко развернули самую настоящую антигосударственную пропаганду. К примеру, распространяли следующие высказывания: «Гитлер идёт с богом и несёт нам счастье, а потому сражаться с ним не надо, а желать скоро прихода», «Как только будет уничтожена Советская власть, жить будет легче, церкви восстановят».

В селе Воскресенское была арестована бывшая церковная староста гражданка Хлебникова, которая по ночам устраивала массовые молитвы за «христолюбивое германское воинство». Сектанты не просто молились за Гитлера, но ещё и призывали людей не платить налогов, не отправлять детей в школы и уклонятся от призыва в Красную Армию.

Из спецсообщения Управления НКВД по Горьковской области от 28 января 1943 года:

«Арестованный в сентябре 1942 года в Семёновском районе Горьковской области Хлюнёв, продавая крестики, изготовленные им же из серебряной и медной монеты советской чеканки, среди колхозников и военнослужащих, призываемых в действующую Красную Армию, проводил пораженческую агитацию в пользу фашистской Германии и призывал население к совершению террористических актов над партийно-советским активом.

Хлюнёв заявлял: «Скоро придёт Гитлер, и тот, кто окажется без крестиков, будет расстрелян, а кто будет с крестом, тому Гитлер даст хорошую жизнь»...

Имеются случаи, когда враждебные элементы в воинских гарнизонах распространяли крестики, при этом агитируя красноармейцев добровольно сдаваться в плен немецким войскам».

Понятно, что в военное время такого рода агитацию в пользу врага не потерпело бы ни одно нормальное и уважающее себя государство...

Сейчас сложно установить, действовали ли «истинно православные» непосредственно в контакте с гитлеровской разведкой или трудились во благо Третьего Рейха, так сказать, по собственному почину. Но вот что любопытно — нынешние приверженцы «Истинно православной церкви» на страницах своих интернет-ресурсов с гордостью пишут о том, что во время войны в оккупированных немцах областях России сектанты — ради «борьбы с большевиками» — весьма охотно шли служить в полицию, в старосты, в бургомистры. Они отличались особым рвением перед оккупантами, активно участвуя в карательных и прочих акциях, направленных на иноземное порабощение нашей страны.

Вот почему мне кажется, что дорвись германские войска до нашей области, мы бы наверняка увидели доморощенных сектантов вовсе не на церковных папертях, а среди тех, кто без пощады вешал бы, сжигал и грабил во имя «христолюбивого Гитлера» — как реально орудовали соратники «истинно православных» в оккупированных Смоленске или в Брянске...

Органы госбезопасности, жёстко преследуя агитаторов-сектантов, уничтожали не только почву для распространения паники и антисоветских слухов, но и основу для зарождения потенциальной «пятой колонны». И с этим сегодня вряд ли кто может поспорить...

Впрочем, с идеей создания «пятой колонны» враг носился до самого конца войны, когда «повстанческая идея» оказалась связанной с так называемой «Русской Освободительной Армии» генерала Власова...

Данный проект созрел у немцев давно. Ещё в 1942 году на фронте и на оккупированной территории стали появляться русские подразделения, обмундированные в немецкую форму с нарукавной нашивкой, выполненной в виде щитка с Андреевским синим крестом. Было громко заявлено, что это отряды новой «Русской Освободительной Армии» под командованием бывшего советского генерал-лейтенанта Андрея Андреевича Власова, перешедшего на сторону немцев якобы для борьбы со сталинским режимом.

Однако в реальности никакой РОА как самостоятельной боевой единицы не существовало. Нося форму РОА, власовцы на деле служили в совершенно разных немецких подразделениях и структурах — кто работал в абвере, кто во вспомогательной полиции, кто просто вёл антисоветскую агитацию, а кто-то «боролся» со Сталиным» в карательных отрядах СС или вермахта. Таким образом, РОА была хоть и коварным, но весьма банальным пропагандистским проектом, призванным задурить головы мирному русскому населению, живущему под пятой оккупантов, да ещё смутить советских солдат, сражающихся на передовой...

Ситуация изменилась осенью 1944 года.

Тогда, перед лицом угрозы полного военного разгрома вожди Третьего рейха стали хвататься на самые разные идеи и прожекты, призванные обеспечить спасение гитлеровского режима. Одним из таких прожектов и стало полноценное создание РОА. Предателю генералу Власову на переговорах с главой СС Генрихом Гиммлером и министром пропаганды доктором Рейха Йозефом Геббельсом удалось убедить немцев в том, что РОА способна повернуть войну вспять. Мол, как только появится власовская армия, как в неё тут же ринутся сотни тысяч перебежчиков из Красной Армии, «ненавидящих Сталина», а в самой России немедленно вспыхнет мощное антисоветское восстание.

И вот, 14 ноября 1944 года в оккупированной Праге был принят специальный Манифест, провозгласивший создание «Комитета Освобождения Народов России». Этот Комитет приступил к формированию дивизий РОА под эгидой командования вооружённых сил Германии. Вместе с боевыми подразделениями власовцы начали готовить и разведывательно-диверсионные отряды для партизанской войны в нашем тылу...

В ночь на 12 января 1945 года советскими постами противовоздушной обороны над северными районами Горьковской области был зафиксирован пролёт неопознанного самолёта. Утром того же дня в окрестностях деревни Шурговаш Воскресенского района на опушке леса был обнаружен грузовой парашют с двумя ящиками. В район по тревоге срочно направили оперативные группы сотрудников госбезопасности и милиции, которые оцепили окружающую местность и начали прочёсывание лесного массива. Вскоре было найдено место со спрятанными парашютами. А на следующий день в деревне Погатиха задержали и выброшенных диверсантов.

Из обвинительного заключения по делу изменников Родины:

«Управлением НКГБ по Горьковской области на территории Воскресенского района были задержаны и 13 января арестованы агенты-парашютисты немецкой разведки: Литивиненко («Оксамытный») Михаил Михайлович, Валько («Войтов») Степан Андреевич и Пюрко («Пюрков») Дмитрий Фролович.

Произведённым по делу расследованием установлено, что Литвиненко, Валько и Пюрко, будучи красноармейцами различных частей и участвуя в боях с немецкими захватчиками, разновременно в 1942—1943 г.г. были взяты немцами в плен.

Находясь: Литвиненко в Рижском, Валько в Псковском и Пюрко в Ревельском лагерях военнопленных и будучи враждебно настроенными к существующему в СССР политическому строю, в начале 1944 года изъявили немецкому командованию желание с оружием в руках бороться против Советской власти и Красной Армии и с этой целью вступили в так называемую РОА. Являясь участниками РОА Литвиненко, Валько и Пюрко в ноябре 1944 года были завербованы немецкой разведкой для шпионско-диверсионной деятельности в пользу Германии и направлены для специальной подготовки в Кальбергскую школу разведчиков-диверсантов.

После окончания специального курса по разведывательно-диверсионной деятельности по заданию немецкой разведки самолётом переброшены в тыл Красной Армии и парашютами выброшены на территории Воскресенского района».

Обратим внимание на снаряжение пойманных диверсантов. Помимо стандартного шпионского груза — денег, бланков с чистыми документами, фальшивых печатей, оружия и т.д. — эти люди имели при себе массу агитационной литературы: 500 штук всевозможных антисоветских листовок, 12000 обращений с призывом к народу подняться «на борьбу с большевизмом», 500 экземпляров Пражского Манифеста КОНР. А ещё порядка трёх тысяч брошюр под названием «Ленинские заветы» — книжки троцкистского содержания, типа «вперёд за дело Ленина против Сталина».

По всей видимости таким вот идейным суррогатом из творений Троцкого и обращений Власова эти люди, собственно, должны были «поднимать народ»!

...Верили ли сами диверсанты и те, кто их посылал, в дееспособность этих агитационных материалов и в то, что такие прокламации могут воодушевить людей на восстание? Что касается диверсантов, то они точно не собирались заниматься никакой агитацией. На допросах они показали, что намеревались сдаться советским властям, а сразу с повинной не явились только потому, что оказались в глухом, почти таёжном уголке Горьковской области, откуда выбираться пришлось с большим трудом.

Впрочем, в серьёзность и востребованность власовской агиток в глубине своей души вряд ли верили и сами их составители. Война была уже безнадёжно проиграна. Но, как говорится, надежда умирает последней — утопающие вожди Рейха словно за спасительную соломинку хватались за любую иллюзию, за любую надежду, лишь бы отсрочить свой неминуемый конец: надеялись на «гениальное» провидение Гитлера, на некое «чудо-оружие», на «неприступную крепость» в Альпийских горах, на «союзников» типа Власова...

Увы, эти иллюзии лопались одна за другой, пока в мае 1945 года не была поставлена окончательная и закономерная точка в истории германского фашизма.

 

Комментарии пока отсутствуют ...

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование