Маэстро / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Когда-то на белом свете жил один бесподобный музыкант. Все звали его «Маэстро». Сначала иронично, затем – с неподдельным восхищением, ведь в мастерстве игры на скрипке ему не было равных. Но судьба сыграла с ним очень злую шутку. Одарив Маэстро при рождении столь чутким музыкальным слухом, она почему-то обделила его даром речи.

Но эта история вовсе не о нëм, как вам может поначалу показаться, а обо мне, четвëртой струне его скрипки. Я помню всё от начала и до самого конца, ведь история эстрадного успеха Маэстро – история моей жизни.

Каждую из нас, меня и сестёр моих, он берёг как зеницу ока. Его уверенные, но неизменно нежные движения смычком были сравнимы разве что с отцовскими объятиями. И пускай ни я, ни сам Маэстро никогда не знали, каковы они, нам было так хорошо... Так хорошо, что в ответ на ласку его мы пели. Мы ликовали и сокрушались, плакали от счастья и от горя вместе с ним. Он говорил. Вопреки всему – он говорил! И этот язык был понятен каждому, кто был в состоянии его услышать. Речь Маэстро была способна сплачивать народы, прекращать войны, спасать жизни, изменять людские сердца. И его слышали.

Вы и представить, наверное, не можете, каким блаженством для нас было выступать на публике... Видеть улыбки восхищения на лицах людей в зрительном зале, наблюдать, как глаза слушателей закрываются от наслаждения, слышать бурные аплодисменты, словно идëт проливной ливень, а ты находишься под самой крышей, на чердаке...

Летели года, десятилетия, Маэстро приобретал всë большую известность. Наша труппа покорила все страны мира. Везде и всюду поджидал успех... И большее одиночество. Время не щадит никого. Ни меня, ни сестëр моих... Ни самого Маэстро. Он начал прихрамывать и плохо видеть, а поседевшая от убежавшего куда-то времени голова всё чаще клонилась к левому плечу, даже когда скрипки на нём не было.

Очки Маэстро надевал только когда читал книгу, газету или какой-нибудь важный документ. Но при игре на скрипке – никогда. Напротив, он закрывал глаза, как только брал инструмент в руки, ведь знал его вдоль и поперëк. Несмотря на возраст, музыкант ничуть не растерял своего дара. Движения рук его были всë столь же тверды и уверенны, но вместе с тем наполнены лаской и любовью – всю еë он дарил нам, струнам.

Одним вечером, когда мы оказались на очередной концертной сцене театра, после града оваций зал погрузился в гробовую тишину. Никто не хотел пропустить ни единого звука, что прольётся из-под смычка. И вот... Лëгкий взмах руки, и нежное касание конского волоса струны, которое перетекало в плавное движение вперëд и назад. Мы были его квартетом, а он нашим дирижëром. Хор, в который мы сливались, был подобен ангельскому пению. Но в этот раз Маэстро играл как-то иначе... Глаза его были открыты, и в них почему-то отчëтливо отражались грусть и смирение. Спустя время, завершив музыкальное предложение, он сделал тяжëлый вздох и начал двигать смычком быстрее, наигрывая мелодию, которую никто и никогда ранее не исполнял. Темп его игры начал ускоряться, сердце его билось настолько громко, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди; даже думалось, что я больше не имею никакого значения, ведь Маэстро играет теперь не струнах скрипки, а на струнах своей души... Эта музыка была восхитительна, и вместе с тем болезненна настолько, что моих сестëр разрывало пополам. Лопнула одна, но Маэстро не дрогнул. За ней – вторая, но музыкант даже не думал останавливаться. Разорвало третью, и вот я осталась одна... В этой мелодии было столько боли и страдания, столько горечи и печали, что мне казалось, я тоже вот-вот навсегда исчезну из этой жизни... Но этого не случилось. Маэстро медленно провëл по мне смычком и кончил играть. Своими полными слëз глазами он в последний раз взглянул в зрительный зал и рухнул замертво.

Теперь я сирота. Одна я перетянута через скрипку, что лежит на мягкой подушке за стеклянной витриной в его доме-музее. Одного понять не могу – зачем?.. В чëм смысл моего существования, если больше мне нельзя дарить чувства людям? Каково значение моего пребывания за этим холодным, толстым стеклом? Если бы только я могла передать всë, что пережила с очередной мелодией... Но увы... С жизнью Маэстро закончилась и моя.

Художник: Д. Герхартц (из открытых источников).