***

 

если любая буква

всегда омега,

глюки – в мозгу,

а в нежной душе – разлад, –

сумерки чище стекла

и белее снега,

и, осыпаясь, звёзды

покой сулят.

 

всякая тень, как друг,

чей накал так чуток,

что согревает с дальнего

расстоянья

в самое одинокое

время суток

или в его бескрайние

очертанья.

 

мирно не понаслышке,

и неизбежен

час умиленья

собственным безразличьем

к выселкам гнёзд

и городам скворешен

с незатихающим

вечером гвалтом птичьим.

 

лишь нелюбовь к себе,

превращаясь в пытку,

только сильней

начинает тебя тревожить,

и, вероятно, предпримет

ещё попытку

всё же тебя окончательно

уничтожить.

 

 

Рай

 

как проповедуют батюшки,

милосердье –

это черта, которая

помогает

выиграть честно

однажды билетик в бессмертье –

Царство Небесное –

где Иисус гуляет.

 

райские кущи –

второй ареал обитания

тех, кто провёл

свою жизнь непорочно – верно,

ведал нужду в деньгах

и любил страдания,

не говорил и не думал

о ком – то скверно.

 

но не смешно ли

тщетно купаться в сказках,

розовой пеной кипящих,

как даль – туманом?

в сущности, рай – та же смерть,

только в ярких красках,

и отдающая сладким

на звук дурманом.

 

даже святая душа

не имеет плоти,

и ни к чему ей

парфюм и наряды, если

тело давно истлело

в подземном гроте,

и ни слова, ни помыслы

не воскресли.

 

разве не странно,

что после печальных песен,

спетых за упокой её,

как царица

в тайных угодьях,

где всяк уголок чудесен,

будет она

развлекаться и веселиться?

 

рай – то, что здесь и сейчас

вопреки обетам

счастья блаженства,

вечно присущего кущам;

рай – это жизнь

на вольных хлебах под светом,

небом дарованным

всем на земле живущим.

 

 

Доброе утро

 

«Доброе утро!» – гласят соловьи, листва,

Лёгкие вихри, деревья, цветы, но добрым

Можно назвать только факт, что ещё жива

И хорошо и глазам, и мечтам, и рёбрам.

Но и на том спасибо. Хотя постой,

С возрастом чаще, чем раньше себя лелеешь:

Пробуешь выспаться, пьёшь травяной настой

И ни о чём, как правило, не жалеешь.

Больше всего боишься теперь одра.

Молишься о дорогих тебе людях, плача.

Лечь – и проснуться, дожив до шести утра, –

Это уже неожиданная удача.

Ловишь себя на мысли, что в теле дух

Всё ещё бодро присутствует, и белее

Редких волос облаков безмятежный пух

И тополиный – на спрятавшейся аллее.

«Доброе утро!» – гласят соловьи, листва,

Лёгкие вихри, деревья, цветы, но рада

Даже недоброму, если ещё жива

И ничего, кроме жизни уже не надо.

 

 

***

 

Распределяя по полкам и пунктам

Всё, что однажды смешается с грунтом,

Тратишь расписанный по секундам

Свой бесконечно короткий век.

Тошно от зрелища: марионетки

В обжитой ими эфирной клетке

Рожицы строят, как малые детки,

Хоть на висках серебрится снег.

 

Им уподобиться – выглядеть тоже

Слишком беспечным, но не моложе.

Правда, опасно казаться строже.

В обществе, в чей безучастный мозг

Цифры вбивают, как в крышу – гвозди,

Строгость – одно из обличий злости,

Да и обглоданной псиной кости

Можно придать надлежащий лоск.

 

Смех без причины сегодня в тренде,

Образ петрушки сродни легенде

Вроде Сократа, и в комплименте

Всякой кукушки – ни капли лжи.

Как на подбор, петухи такие,

Что не нужны никому другие,

Но и кукушек слова благие,

Словно цветы по весне, свежи.

 

Поздно считать роковые числа,

Если безумия тень нависла

Даже над светом простого смысла

Вещи, поступка и сна.

Сколько сечей ни зажги сейчас же –

Без толку, ибо порыв – на страже;

Разве что ангел, надежды краше,

Выпорхнет из окна.

 

 

***

 

Ни о чём больше не ворожу.

Опровергнув чудесные дни,

По осколкам иллюзий хожу,

Не боясь изувечить ступни,

Словно в Дели воспитанный йог.

Капли крови с души тяжелей

Алых брызг от пораненных ног

И на ощупь они горячей.

 

Невзирая на прежний свой вес

Плоть теперь, как пушинка, легка,

И готова на крыльях и без

Хоть сегодня лететь в облака

Прямо к солнцу, а-ля мотылёк.

Если то и пойдёт в палачи,

Юркой тени скупой уголёк

Заштрихует на время лучи.

 

 

***

 

Ну вот и август упорхнул

Последней бабочкой – и ветер

Прохладой осени подул

В ещё не выстуженный вечер.

И вроде знаешь наперёд,

Что так должно быть, но тревога

За предстоящее берёт

И вновь не по себе немного.

 

Не «До свиданья!», а «Прощай,

Всегда улыбчивое лето!» –

Как будто слышно в криках стай,

Не ожидающих ответа.

И нет надежды никакой,

Что это просто оговорка,

И им не машется рукой

С листвой укрытого пригорка.

 

От беспокойства тёмных вод

Сильней тоска в погасшем взоре:

Ещё один привычный год

Покинет эту землю вскоре.

Мы тоже здесь не навсегда,

Не навсегда сиротство наше.

Однажды сгинем без следа,

Не став, как раньше, на год старше.

 

 

Безотцовщина

 

Опасней ран от поножовщины,

Страшней ожогов лютых зим

Коварный вирус безотцовщины,

Поскольку он неизлечим.

Бесплодны детские потребности

В семье, где дышит торжество.

Лишь ощущение ущербности

Всю жизнь преследует того,

Кто видел рядом одиночество,

В чьей голове всегда вопрос:

«Зачем мне и откуда отчество,

Раз аист в дом меня принёс?»

Попытки свыкнуться с реальностью,

Как это дико ни звучит, –

Боренье с некой аномальностью,

Что с детства душу бередит.

Пусть это знанье черноокое,

Но правда жизни, а не сон,

Что воспитанье однобокое –

От нормы яростный уклон.

Натуру обретя бойцовскую,

И взрослым полусирота

Мечтает руку сжать отцовскую,

Что и преступная чиста.

Дай Бог, потомка лучезарного

Великое открытье ждёт,

И он от вируса коварного

Противоядие найдёт.

 

 

***

 

Светел гул облаков,

но, дичая, дрожит синева.

Перепуганы птицами

ветви деревьев бессонных.

Словно пульс, бьёт родник,

значит почва ещё не мертва,

И не нам горевать

о росы голубых перезвонах.

 

Дуновение ветра –

дыхание дня – налегке.

С приближением сумерек

множатся бодрые тени,

Репетируя танец,

похожий на пляс в кабаке,

Но не нам насмехаться

над хаосом чьих- то движений.

 

Верь в природную мудрость,

родством с Иисусом гордясь.

И причуды природы

таинственны и величавы.

Между ясным умом

и безумием тесная связь.

И не нам насаждать

во вселенной какие-то нравы.

 

По рассветам судить о грядущем

намного верней,

Чем по гуще кофейной,

воде или картам краплёным.

Но прекрасны закаты,

когда миллионы теней

Упоённо танцуют босыми

под рос перезвоны.

 

 

***

 

Зимний холод движением ловким,

Как искуснейший мастер тату,

Наколол – таки татуировки

Даже окнам домов за версту.

Вместо туши, видать, чем – то белым

Он орудовал ночью в пургу,

Что теперь за незримым пределом

Распласталась на мягком снегу.

 

Жаль, что раннее зимнее утро

Так черно, что плутаешь порой,

Причитая, что белая пудра

Маскирует клок неба с зарёй.

Жаль, что где – то на юге все птицы,

И не слышен давно их пассаж.

Жаль, мешают рукам рукавицы

Сотворить новогодний пейзаж.

 

Так свежо ранним утром студёным,

Что, забыв про домашний уют

На прогулке по тропкам белёным,

Не боишься свирепых простуд.

Да и вряд ли чахоточный кашель,

Напади он со свистом на грудь,

Устоит против нескольких капель

Эликсира, пьянящего чуть.

 

Бродишь в парке, что с вечера вспенен,

И как будто не нужен камин,

Хоть и впрямь, как подметил Есенин,

Не согреться кострами рябин.

Ну а впрочем, обилие снега

И мороз – только признаки зим,

Если рядом тепло человека,

Завладевшего сердцем твоим.

 

 

Изображение из открытых источников.

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2025
Илья - оформление и программирование