«Когда мы к жизни только примерялись…» / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

***

Когда мы к жизни только примерялись

И, радуясь любому пустяку,

Шутили, веселились и смеялись,

А не скучали, лёжа на боку,

Уткнувшись в телевизор тусклым взглядом,

Под вечер оккупировав кровать.

Когда нам всё на свете было надо

Увидеть непременно и узнать.

Когда нам было лет намного меньше,

И не было совсем ещё морщин,

Мужчины тосковали из-за женщин,

А женщины скучали без мужчин.

Входили в жизнь и не подозревали,

Что лет так через тридцать-тридцать пять,

На всё, о чём когда-то мы мечтали,

Нам будет абсолютно наплевать.

***

Не стоит жить одним лишь прошлым,

Не стоит вечно ворошить

Его завалы, всё дотошно

Пытаясь заново решить.

Не стоит тосковать впустую,

Вздыхать на дню по многу раз,

Растрачивая вхолостую

Сил убывающих запас.

Не стоит приводить расчёты,

Бояться вновь попасть впросак

И горевать всю жизнь, коль что-то

Тобою сделано не так.

***

От человека многое зависит.

Точнее, от него зависит всё.

От образа и хода его мысли,

От сути, что она в себе несёт.

От жажды и желанья разобраться,

В работу окунуться с головой.

От сложного уменья оставаться

В любые времена самим собой.

От воли, пусть не быстро и не сразу,

Но всё-таки задуматься о том,

Что стоит отказаться от соблазна

Идти не только праведным путём.

***

Мы так легки и беззаботны,

Привыкли жить из года в года,

Как нам удобно и вольготно,

И лишнего не брать в расчёт.

А это лишнее, порою,

Всё то, что не даёт нам спать,

Довольным быть самим собою,

Любить себя и уважать.

Всё, что мешает оставаться

В своей никчёмной скорлупе,

И в чём не хочется признаться

Другим и самому себе.

***

Все люди разные. Кому-то

Важнее собственный покой.

И чтобы счастья атрибуты

Всегда бы были под рукой.

Кому-то правила и нравы

Всех окружающих людей

Неинтересны, им бы славы,

Какой угодно, и быстрей.

Что кто-то в мире голодает,

Что где-то существует боль,

Они все знают, но считают:

Им выпала иная роль.

Но раз страдает в мире кто-то,

Он (мир) висит на волоске,

И слава лишь у идиота,

А счастье-замок на песке.

***

Судьба ниспослана нам свыше,

И счастлив тот, кто посетит

Сей мир в периоды затишья,

Когда давно налажен быт.

Но неизменный дух бунтарства

В народе неискореним:

И вот пылают государства,

В упадке Греция и Рим.

Кругом разлад, непрочность власти,

Народ кричит теперь: «Опять

Кому-то надо в одночасье

Зачем-то было всё менять!»

И новое мировоззренье

Несёт все старые черты,

Повсюду бродит дух смятенья

И тягостной неправоты.

***

Вы сердитесь, боясь признаться,

Хотя об этом говорят

И резкость Ваших интонаций,

И леденящий душу взгляд.

Как жаль, что Вы одна на свете,

И что не верите словам,

И не торопитесь ответить

Моим отчаянным мольбам.

Но всё ж надеюсь, постепенно,

Былых страданий тяжкий груз

Рассеется, и во Вселенной

Появится и наш союз.

Образ любви

Преувеличивать не буду,

Так звёзды, видимо, сошлись,

Но светлый образ твой повсюду

Через мою проходит жизнь.

Он был со мною в раннем детстве,

Ему я верил, им дышал,

И с ним потом по жизни вместе,

Державшись за руки, шагал.

Преувеличивать не стану,

Не я единственный такой,

Незаживающую рану

Во мне оставил образ твой.

Он рвал мою больную душу,

И по прошествии всех лет,

Нет-нет вдруг снова обнаружу

На сердце горестный твой след.

Преувеличивать не надо,

Но я без ложного стыда,

Могу признаться тем, кто рядом,

Что горько плакал и рыдал.

Был нелюбимым и гонимым,

Зол, одинок и нелюдим,

Но и воистину счастливым

Был в этой жизни только с ним.

Про Андрюху

Андрюхе говорили сомнительные лица,

Которых он, Андрюха, практически не знал:

«Пора тебе, дружище, уже остепениться,

Вон, каждый твой знакомый почти что кем-то стал».

Андрюха был не жадный, не склочник, не зануда,

Не брал людей за жабры, не рвал последних жил.

Они же все твердили Андрюхе, мол подумай

О будущем, вон каждый чего-нибудь нажил.

Сомнительные лица, а их везде немало,

Садились на поминках Андрюхиных за стол

И, выпив, осуждали, когда его не стало,

Что денег не скопил он, что гол был, как сокол.

Но лица эти тоже потом поумирали,

Ведь все мы в этой жизни гуляем на краю,

И, вот что характерно, все в ад они попали,

В то время как Андрюха блаженствует в раю.

Теперь у них к Андрюхе мучительная зависть,

В аду за совокупность своих всех грешных дел,

«Вот повезло Андрюхе, – вздыхают, – он всегда ведь,

В отличие от многих, устроиться умел».

***

Когда кричат на свадьбе: «Горько!»

То, в сей торжественный момент,

Молодожёны, и не только,

Ждут самых светлых перемен.

А получают ненароком

И зачастую, между тем,

Лишь череду сплошных упрёков,

Обид, страданий и измен.

И, кто был счастлив накануне,

Вдруг понимает: всё не так;

Что тесть – мошенник, сваха – лгунья,

И брачный изменён контракт.

В век наступленья капитала

Любовь мельчала каждый год,

Но всё усерднее вникала

В сугубо денежный расчёт.

***

Я жил без всяких притязаний.

Я выделяться не хотел.

Покой – предел моих мечтаний,

Быть незаметным – мой удел.

Жил, не считая дни и годы,

Жил до шестидесяти лет.

Почти что не следил за модой

И не выписывал газет.

Менялись стиль, страна, эпоха,

Кто был не слишком искушён,

Запутались уже, что плохо

И что в итоге хорошо.

Всё изменилось безвозвратно,

(И глазом не успел моргнуть),

И стало не совсем понятно,

Какую линию мне гнуть.

Не поддаваться искушенью

И, как всегда, сказать: «Я пас».

Или махнув рукой, со всеми

Пуститься в дикий перепляс.

***

Старушка с маленькой иконкой,

Ладошку выставив вперёд,

Стоит на улице, в сторонке,

И милость просит круглый год.

Наверное, уже немного

Осталось бабушке до ста,

Стоит и просит ради Бога

Иисуса нашего Христа.

Минуя бабку, шагом скорым

Идёт с десяток человек,

Приехавших в Москву на форум:

«Россия XXI век».

Где все галдеть неделю будут

И повторять: «В конце концов,

Пора подумать и о людях

И повернуться к ним лицом».

***

Я ненавижу слово бизнес.

Не выношу его апломб.

Как он семь лет твердит про кризис,

Как проникает в каждый дом.

Как нагло и бесцеремонно

Повсюду ищет дураков.

Как попирает все законы,

Как бьёт в больных и стариков.

Мне ненавистно в нём буквально

Всё, чем он дышит и живёт,

Его коммерческие тайны,

Любой маркетинговый ход.

Не верьте в сказки про богатых

И любящих простой народ.

Про добрых дядей-меценатов,

Дающих от своих щедрот.

Лишь прибыль, даже на ночь глядя,

Волнует этих воротил.

И нету подлости, что ради б

Неё богач не совершил.

***

Капитализм пришёл в мою страну.

Пришёл, наобещав златые горы.

Пришёл надолго, судя по всему,

И с ним пришли мошенники и воры.

Сперва, как добрый маг и чародей,

Загадочный во всём своём величье

В глазах таких доверчивых людей,

Но вскоре поменял своё обличье.

Теперь он стал хозяином страны,

В которой проживают миллионы,

И все теперь, по гроб, ему должны,

И все уже живут его законом.

Теперь ему и слова не сказать.

Весь день его медийные каналы

Бессовестно пускают пыль в глаза

И сватают чужие идеалы.

На всех простых людей ему плевать,

На всех без исключенья – поголовно.

Кто вынужден всю жизнь теперь страдать:

На нищих, безработных, на бездомных.

Он строит планы,

только одного

Понять не может – самого простого.

Он строит храмы,

но в душе его

Нет ничего давно уже святого.

Сегодня столько денежных мешков,

Которые не ведают, что проще

Верблюду влезть в игольное ушко,

Чем в рай попасть с такою тяжкой ношей.

А тем, кто всё же верит в капитал,

Советую, одумайтесь, ребята,

Пока он с потрохами не продал

Свою страну и нас всех вместе взятых.

***

Сторонники ученья Маркса,

Проводники его идей

В широких и народных массах

Привыкли не щадить людей.

Могли сослать и раскулачить,

Могли в тюрьме сгноить живьём

Во имя призрачного счастья

В далёком будущем, потом.

Отбив, почти бесповоротно,

На долгие года с лихвой

У человечества охоту

Идти подобною тропой.

Так в век разгула капитала

Вокруг него сложился миф,

Что, вроде бы, уже не стало

У нас других альтернатив.

Дай всем нам, Господи, терпенья,

Лишая разума людей,

Берущихся за претворенье

Хороших, в принципе, идей.

***

У нас идут две знаковых,

Две культовых премьеры:

«Дни Турбиных» Булгакова

И «Дон Жуан» Мольера.

Вы тут же меня спросите,

Кто будет, как ни странно,

Играть не Лариосика,

А только дон Жуана.

Бинокли на колёсиках

Направят ваши дамы

Все мимо Лариосика,

Все сплошь на дон Жуана.

Хотя на жизни просеке

Встречали постоянно

Ранимость Лариосика,

Коварство дон Жуана.

И будут, морща носики,

Оплакивать жеманно

Не муки Лариосика,

А гибель дон Жуана,

Деля всех, снизу доверху,

Мужчин лишь на два вида:

Кузенов из Житомира

И донов из Мадрида.

Человеческая комедия

Читая в юности Бальзака,

Мы примеряли иногда

К себе одежды Растиньяка

Честолюбиво, без стыда.

Но жизнь диктует человеку

И превращает без конца

Его то в жадного Гобсека,

То в безутешного отца.

В того, кто не живёт, а бредит,

Кого давно попутал бес.

Ведь человеческих трагедий

В ней больше, чем счастливых пьес

С красивой фабулой и текстом,

Придуманным... Зато у нас

И все трагические пьесы

Умело превращают в фарс.

Где все кричат одно и то же,

То что-то строя, то круша.

И жизнь – шагреневая кожа –

Не стоит медного гроша.

***

Мы все во власти Мельпомены!

«Вся жизнь-театр!» Я ж служу

В нём лишь простым рабочим сцены

И декорации ношу.

Я тот, кто редко оставляет

В истории заметный след,

Ведь декорации меняют

Раз в несколько десятков лет.

Кого, как основных актёров,

Не вызывают на поклон.

Кто не стремится в режиссёры,

Не знаменит со всех сторон.

Кому не светит мало-мальский,

Но всё ж какой-то, гонорар,

Кого не жалует начальство,

В чьём веденье репертуар.

Кто не услышит гул оваций,

Чьё имя не узнает зал,

Когда со сменой декораций

Наступит, наконец, финал.