Размышления о «контингенте» учащихся

Месяц назад меня, как журналиста, пригласили в Государственную Думу РФ на открытые парламентские слушания, посвящённые информационному обеспечению системы образования. Десять дней спустя Министерство образования и науки РФ провело у себя расширенное заседание коллегии по подведению итогов деятельности Министерства за 2016 год и обсуждению задач на 2017 год тоже с участием журналистов. И ещё через десять дней теперь уже в Общественной Палате РФ прошли общественные слушания, посвящённые социальным эффектам от внедрения информационной системы «Контингент», где я также присутствовал.

Что же было общего в этих трёх мероприятиях? Как говорилось в информационной справке парламентских слушаний «Государственная дума РФ в январе 2017 года создала специальную комиссию по доработке закона о создании единой информационной системы "Контингент обучающихся". Учитывая социальную значимость и заинтересованность общественности в реализации проекта, обсуждение дополнений и изменений в закон проводится гласно и открыто, с привлечением общественности и экспертов… Доработанный документ планируется представить к 21 апреля 2017 года. Основная цель работы на этом этапе - чётко прописать в законе механизмы, защищающие интересы родителей и детей и обеспечивающие безопасность информации в соответствии с поручением Президента РФ».

То есть принятый Госдумой закон был отправлен Президентом РФ на доработку и теперь обсуждался с участием общественности. Речь об этом законе ведётся давно, и главное в нём то, что в новой информационной системе решено собрать данные обо всех детях, обучающихся в организациях общего, профессионального и дошкольного образования, а также о студентах вузов и, между прочим, о родителях детей с тем, чтобы облегчить работу педагогического коллектива с документооборотом, который после принятия закона должен быть полностью заменён электронной базой.

На первых же парламентских слушаниях прозвучали возражения по поводу принятия такого закона, нарушающего статью конституции в части сбора информации о частной жизни и нарушении личной и семейной тайны, на что весьма оригинально было высказано предложение первого заместителя председателя комитета по образованию и науке Олега Смолина, который в своём выступлении предложил разделить собираемую базу данных на три уровня: первый - общедоступную информацию, второй – сведения для органов управления без персональных данных, и третий – информацию, содержащую личные данные, добавив при этом многозначительную фразу: «Так мы сможем накормить управленческих волков и сохранить родительских овец».

Но в том-то всё и дело, что, пользуясь терминологией Смолина, мы можем сказать: сколько волка ни корми, он всё в лес смотрит. Хорошо ли управленцев, стремящихся к максимальной информированности, относить к волкам и позволять им быть таковыми, а родителей, то бишь избирателей, относить в разряд подчиняющихся им по праву слабых овец?

Министр образования и науки О.Ю. Васильева очень обстоятельно доложила на заседании коллегии об успехах в системе образования Российской Федерации, о том, что уровень доступности дошкольного образования для детей в возрасте от 3 до 7 лет в превалирующем большинстве регионов России составляет 100% и что ведётся точечная работа по ликвидации дефицита мест в детских садах в регионах, где сохраняются очереди. Сообщила, что с целью ликвидации двухсменного обучения школьников в 2016 году было создано 167911 новых мест в общеобразовательных организациях.

Однако по этому поводу хотелось бы заметить, что в отличие от советского времени всеобуча, когда каждый молодой человек, каждый ребёнок был на учёте и, что особенно важно, учился, хоть тогда и не было электронной системы регистрации и соответственно базы данных, наше современное правительство России со всеми его супер современными технологиями не располагает точными данными о том, сколько детей в России не посещают школы. А таковых по некоторым данным, как передаёт РИА «Новости», насчитывается около 360 тысяч.

На заседании коллегии помимо доклада Министра с содокладами выступили ещё полтора десятка человек. Вопросы было предложено задавать после выступления последнего докладчика. Но к тому времени, когда Е.А. Ямбург рассказал о задачах Общественного совета Минобрнауки России на 2017 год, из пришедших на заседание в зале осталось чуть меньше половины, так что и вопросы ни у кого не возникли. Тем более, что журналисты в этот раз сидели не на седьмом этаже в зале заседаний, а на первом, в отдельной комнате, куда заседание транслировалось на два больших экрана, но откуда нельзя было задавать вопросы, хоть перед каждым на столе стоял микрофон.

В докладах освещено было множество тем: о проектной деятельности министерства и работе Рособрнадзора, о молодёжной политике и законодательном обеспечении образования и науки, о развитии системы профессионального образования Ульяновской области и об опыте Воронежской области по модернизации технологий и содержания обучения, об опыте работы Удмурдской Республики по созданию современных школьных библиотек и о школе социокультурных практик, о роли университетов в реализации Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации и о системе непрерывного педагогического образования. Говорилось и об электронном обучении учеников и, конечно, об информационной безопасности. Однако заседание коллегии не переросло в дискуссию, поскольку вопросы не задавались, и спорить было не с кем. Удивляло ещё и то, что ни в одном докладе не прозвучала тема качества образования. Но об этом чуть позже.

Совершенно другая обстановка оказалась во время слушаний в Общественной палате. Первый же доклад директора Департамента управления программами и конкурсных процедур Минобрнауки России М.С. Попова, в котором он говорил о пользе системы «Контингент», вызвал горячие споры, не утихавшие до конца слушаний. Ведущий это совещание председатель Комиссии по развитию науки и образования Общественной палаты Российской Федерации А.И. Русаков несколько раз напоминал участникам дискуссии о том, что рассматривается тема о социальных эффектах от внедрения информационной системы «Контингент», просил не отклоняться от неё и информировал присутствующих о том, что часть Общественных палат поддержала инициативу, так как, по их мнению, внедрение системы позволит увеличить количество эффективных управленческих решений, даст информационную открытость и прозрачность системы образования.

Однако в слушаниях приняли участие члены  общественного комитета по защите традиционных и конституционных прав граждан от автоматизированной обработки персональных данных и электронной идентификации, члены общественных антиювенальных движений «Родительский отпор Крыма и г. Севастополя» и «РОДИТЕЛЬСКИЙ-ОТПОР, РФ». Они горячо заявляли, что, не смотря на заверения в том, что система «Контингент» предлагает добровольную дачу информации о персональных данных учеников и их родителей, во многих регионах дирекции учебных заведений не принимают учащихся без внесения персональных данных в электронную базу, а многие родители боятся этого по многим причинам.

Во-первых, интернет в школах, по их мнению, способствует заражению детей суицидальными наклонностями и майданными настроениями, и потому они требуют полного запрета интернета в школах детям до восемнадцати лет. Во-вторых, сбор персональных данных, создание электронного портфолио с указанием успеваемости ученика, если она не очень положительна, электронного дневника может повлиять в будущем на карьеру юного обладателя всем доступной информации. Кроме того, ребёнок, чей родитель воюет в «горячих точках», может быть подвергнут смертельной опасности, если данные о нём попадут из электронной сети в руки вражеской стороны. Иными словами, вмешательство в личную жизнь и фактическое обнародование личных данных чревато неприятными последствиями. Поэтому они требуют отмены этой системы.

Словом, у правозащитников есть много вопросов к системе, которую собираются внедрить в ближайшее время. После окончания горячих дебатов я подхожу к председателю комиссии с несколько иным вопросом. Спрашиваю Александра Ильича:

- Почему в системе «Контингент», на внедрение которой тратятся уже немалые деньги, ничего не говорится о качестве образования?

И я рассказываю о том, как спрашивал студентов одного из вузов Омска, где расположена река Волга. Нашёлся студент, который тут же согласился показать реку на карте и к моему изумлению стал искать её в Сибири. Я попросил как-то студентов московского вуза назвать мне, какое знаменательное событие произошло в нашей стране в 1917 году. Группа студентов затруднилась с ответом, ничего не зная о революции. А если спросить сегодняшнюю молодёжь, что значит слово «комсомол», то, скорее всего, вы наткнётесь на непонимание, о чём спрашивают.

- Как же можно, Александр Ильич, - спрашиваю я, - говорить о современных технологиях образования и не думать в первую очередь о качестве? Как можно допускать, чтобы учащиеся выходили из школы, не зная истории страны, географию, литературу? И как этому способствует сдача пресловутого ЕГЭ?

- А я ректор ярославского университета, - отвечает Русаков, - и тоже встречаюсь с такими анекдотами, о которых вы рассказали.

Я говорю, что это не анекдот, а печальная действительность. Ректор со мною соглашается. И хотелось бы, чтобы наш с ним разговор не остался бесследным. Ведь мой собеседник председатель комиссии по науке и образованию Общественной палаты Российской Федерации. Пора снова поднимать вопрос о качестве образования и качестве учебной литературы. Я думаю, это не менее важно, чем повсеместное внедрение в школы интернета и системы «Контингент».