В этот погожий, майский денёк новостройка (строили многоэтажку) дышала полной грудью: без конца подъезжали большие и не очень большие машины, разгружались. Башенный кран, устремившись к яркому, красноватому солнышку, постоянно что-то поднимал-опускал, бетонщики бетонировали, плотники плотничали, каменщики клали кладку, штукатуры штукатурили, и всё у работяг происходило весело, с матерком – русским и не очень русским. Короче, работа на стройке шла полным ходом.
Плотник Палыч сколачивал обыкновенную опалубку, в которую потом зальют бетон. Сколачивал он её с такой любовью, так подгонял доску к досочке, как будто это вовсе не опалубка будет, а мебель какая-то, или... гроб (прости меня, Господи), или... конь троянский. Палыч, высунув язык, старательно загонял гвозди, вдруг молоток в его руке «разобрался» – стальная головка слетела с деревянной рукоятки. Плотник начал было материться – с чувством, с расстановкой, но тут его на самом интересном месте прервал молодой мужской голос:
– Палыч!
– Ну, – повернул тот голову. Перед ним стоял бригадир плотников Серёга – бойкий, любящий деньгу, тридцатилетний парень.
– Тебя прораб зовёт.
– Прораб? Зовёт? Великий начальник! – Палыч усмехнулся, подбирая головку от молотка. – Серый, ты лучше скажи, когда на стройке инструментальщик появится?
– Я откуда знаю. Вот с прораба и спросишь. Иди, у него к тебе дело.
– Ну-ну... дело...
Палыч вошёл в вагончик прораба без стука – как привык. Снял каску, обнажив седую голову, прибрал волосы.
– Звал, Семён Кондратьич?
– Зва-а-ал! – протянул прораб Пулькин, живо выходя из-за стола. Он метнулся к плотнику, словно к дорогому гостю. Маленький лысик: пузатый, толстозадый, заискивающи глядя снизу вверх, приобнял высокого, плоскогрудого, широкоплечего Палыча и подвёл его к своему столу, вернее к стулу. Кожаному.
– Садись, дорогой.
Плотник не спешил садиться. Видя к себе хорошее отношение начальства, он всегда ожидал худого.
– Что ж ты не садишься?
Палыч сел и демонстративно выложил на стол молоток – головка отдельно, рукоятка отдельно. Прораб, засунув руки в карманы брюк, стал расхаживать вдоль стола.
– Ну, – указал плотник взглядом на «запчасти».
– Что, ну? – сделал вид, что не понял намёка, прораб Пулькин.
– Ты когда инструментальщика на работу примешь, Семён Кондратьич? На инструментальщике экономите, на новом, современном инструменте экономите, на...
– Тпррру-у! – осадил Палыча прораб. – Ты чё завёлся? Да ещё при людях.
И только теперь Палыч заметил «людю». В тёмном углу прямоугольного помещения сидел парень. Сообразив, что его плохо видно, парень поёрзал задницей по лавке, тем самым передвинувшись ближе к окошку. Дневной свет выхватил фигуру и лицо юноши лет восемнадцати. Худой, белобрысый парень смотрел как-то чересчур прямолинейно, я бы даже сказал – с вызовом.
– Знакомься, Палыч, Виктор... э...э...
– Можно просто – Витя, – сказал парень, решительно оторвавшись от лавки.
– Инструментальщик?! – обрадовался Палыч, приподнимаясь и пожимая вспотевшую, напряжённую ладонь парню.
– Я? Не. Я этот... плотник. Меня с «Центра занятости» направили.
– Не просто плотник, а выпускник строительного колледжа, плотник третьего разряда, –прорекламировал Пулькин юношу и, добавив торжественно: «Принимай напарника!», подтолкнул того к Палычу, мол, раскрывай объятья, старый, счастье тебе привалило.
Палыч объятий не раскрыл. У него в мгновенье пересохло во рту, он плюхнулся обратно на кожаный стул и машинально схватил за горло графин с водой. Прораб услужливо подставил стакан. Палыч выпил, выпил ещё. Парень по имени Витя стал переминаться с ноги на ногу.
– Се... Семён Кондратьич, а зачем мне напарник? Ты же знаешь, я работаю исключительно один.
– Один. Что значит – один? Вас семеро в бригаде плотников. Палыч, я знаю, что ты плотник экстра-класса, но пойми и меня: ты – пенсионер, а вдруг завтра ты плюнешь на меня, на стройку и уйдёшь.
– Куда уйду? – удивился Палыч.
– Не туда – куда ты подумал. А, к примеру, в лес – по грибы, на рыбалку – по...
– По рыбу, – подсказал плотник экстра-класса.
– Да хотя бы – по неё. Скажешь: всё, устал, завязываю работать, отдыхать хочу. С кем я тогда строить буду, Палыч?
– Да куда я уйду? У меня же контракт, Семён Контра... тьфу... Кондратьич.
– Контракт! – уже кричал прораб Пулькин, меряя шажками периметр вагончика. – А если с тобой действительно что-нибудь случится?! Годы-то берут своё! Палыч, – тут прораб сбавил тон. – Ну разве тебе самому не хочется передать кому-нибудь свои знания, навыки, секреты?
– Я сыну передал, – потупил взор Палыч.
– Кто у нас сын?
–... Менеджер.
– Фу-у-уххх! Короче, возьмёшь напарника? – прораб Пулькин дал понять, что разговор заканчивается. Он вытащил из брюк большой носовой платок и начал сушить им от пота раскрасневшиеся лицо, лысину, толстую шею.
Палыч молчал. Затем проворчал, возвращаясь к наболевшему:
– Лучше бы ты инструментальщика взял.
– Инструментальщика? Стоп! – начальник хитро прищурился. – Подожди, Палыч. У тебя какой разряд? Шестой. А я помню, я учился: плотник второго тире шестого разряда должен уметь насаживать на рукоятку головку – будь то молоток, кувалдочка...
– Лопата, – без всякой иронии, совершенно серьёзно вставил своё слово парень по имени Витя. Вставил и осёкся.
– При чём тут лопата? – нахмурился прораб.
– Ах, значит, помнишь, учился? Тогда так, – Палыч с шумом покинул кожаный стул. – Какой, говоришь, у него разряд? Третий?
Пулькин и Витя кивнули одновременно.
– Тогда так: отремонтирует мой молоток – возьму напарником! – отрезал плотник экстра-класса.
– Отремонтирует, Палыч. Отремонтирует, – залебезил прораб.
– Лег-ко! – почему-то щёлкнул каблуками туфель по-гусарски парень по имени Витя.
– М-да, – посмотрел на новенькие, блестящие туфли юноши Палыч. – Ладно. Приноси, как отремонтируешь.
– Вместе принесём, – весь сияя, пообещал Пулькин и хлопнул плотника экстра-класса по груди.
– Ну-ну, – Палыч напялил на голову каску и вышел из вагончика, оставив свой «разобравшийся» молоток на столе прораба.
С испорченным настроением он вернулся к любимой опалубке. Да, настроение было неважнецким, но работать-то надо. Плотник решил воспользоваться запасным молотком, благо такой был. Не успел он забить и пяти гвоздей, как перед ним выросли двое: прораб и парень по имени Витя. Прораб выглядел довольным, а глаза парня теперь смотрели не только с вызовом, но и с каким-то снисхождением.
– Готово! – объявил прораб.
– Хм, – хмыкнул Витя и протянул молоток Палычу.
Палыч молоток не взял, но осмотрел.
– Готово, говоришь. Тогда испытывай. Бери гвоздь, забивай.
– Куда? – растерялся Витя.
– Да прямо в опалубку и забивай, в любую доску.
– Давай, выпускник колледжа! – подзадорил новоявленного плотника прораб Пулькин. – Покажи, чему тебя учили три года!
– Покажи, ага, – пробормотал Палыч и отошёл. Подальше. Прораб махнул на него рукой, оставшись стоять, как стоял.
Юноша взял в левую руку гвоздь, в правую молоток, приблизился к опалубке, приставил гвоздь к доске, размахнулся и-и-и...
– Уби-и-и-ли-и-и!!! – полетел по стройке истошный крик беременной штукатурщицы Вали Брусничкиной. – Прора-аба-а уби-и-и-ли-и-и!!!
Самосвалы перестали вываливать, бетонщики бетонировать, плотники колотить, каменщики и штукатуры побросали мастерки, замер и башенный кран, устремившись к уже не такому яркому солнышку. Работяги стройки образовали круг, в центре которого, раскинув руки, лежал прораб. На лбу прораба покоилась стальная головка от молотка. Держа голую рукоятку, рядом с прорабом стоял парень по имени Витя, очень похожий на статую из гипса. Над прорабом склонился плотник экстра-класса Палыч, он делал начальнику искусственное дыхание: в рот, правда, не дул, но на грудь давил от всей души. Ещё одна деталь – кроме Палыча над прорабом склонилась беременная штукатурщица Валя Брусничкина. Она в полголоса причитала какую-то абракадабру.
Палыч продолжал давить даже тогда, когда Пулькин открыл глаза.
– Ты ещё мне рёбра сломай, – прохрипел тот.
– Живой! – победно выкрикнул плотник. Работяги вздохнули с облегчением. А Валя Брусничкина разревелась. Понятно, что от радости.
– Подними меня, Палыч, – снова прохрипел прораб и, нащупав, зачем-то сжал в руке стальную головку от молотка.
– Конечно-конечно, – отбирая у начальника головку, пообещал Палыч и обещанье своё выполнил. Прораб Пулькин после долгих колебаний наконец принял устойчивую позу.
– Кто же так молотком, без клинышка, работает? – укоризненно сказал Палыч Виктору. – В рукоятке же прорезь есть, надо было клинышек забить.
– А вы нам не оставили... клинышка, – парировал упрёк, оживая, Витя.
– Идиот, – обречённо вымолвил прораб Пулькин. Поперёк лба его красовалась огромная лиловая шишенция. – И я – идиот, хотя и учился. Ух.... темно в глазах. Местами. Видимо сотрясение.
– Сейчас «скорая» приедет. Наверное, – перестала реветь штукатурщица Валя Брусничкина. Она подхватила пошатнувшегося Пулькина.
– Не надо, – отстранился прораб. – Завтра же позвоню в «Центр занятости», чтобы этого... обратно...
– Ладно уж, Семён Кондратьич, – добродушно сказал плотник Палыч. – Оставь мне парня, научу – чему смогу. А в «Центр занятости» всё равно позвони.
– Зачем? – блуждал зрачками прораб.
– Пускай инструментальщика пришлют!!! – выпалил со всей дури Палыч.
Комментарии пока отсутствуют ...