От Мазепы до Порошенко / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

12/02/2017 Великий русский поэт и современная геополитика

Маститые аналитики и политические гадалки ежедневно, при стечении сидящего у телевизоров народа, глубокомысленно рассуждают по поводу того, что нас ожидает в грядущем. Они умело От Мазепы до Порошенко жонглируют цифрами экономических показателей, обильно приправляют свою речь свежайшими данными социологии и загадочными индексами нашего развития и преуспеяния, сами названия которых звучат как магические заклинания.

Между тем уже более тысячи лет со времени нашего крещения в днепровских водах, мы живем по некой «программе» – неуловимой для всех этих индексов, непонятной и незаметной большинству нашего воспитанного в атеизме населения,– в соответствии с законами, которые наши предки приняли для себя при крещении и отступление от которых грозит нам всякими бедами.

«Программа» эта неизменна, действует постоянно, и ее видимые очертания проступают в период исторических испытаний.

Слава Богу, у нас есть великая литература, способная запечатлеть эти проступающие контуры и показать нам действие этой «программы». Мы можем пользоваться ею, как некой формулой нашего бытия, и, подставляя в нее те или иные исторические персонажи и конкретные обстоятельства той или иной эпохи, можем читать наше настоящее, прошлое и будущее.

В очередной раз, триста лет назад, эта формула нашего бытия проявилась в событиях Северной войны, найдя свое отражение столетие спустя в поэме Пушкина «Полтава».

Пушкин в своей поэме описывает время,

Когда Россия молодая,

В бореньях силы напрягая,

Мужала с гением Петра.

Тут же, мимоходом, Пушкин раскрывает секрет исторической закалки России:

Но в искушеньях долгой кары,

Перетерпев судеб удары,

Окрепла Русь. Так тяжкий млат,

Дробя стекло, кует булат.

Пушкин упоминает шведов как «учителей» России при Петре. Заметим, что до этого у России было множество других «учителей», которые выковали русскую силу.

Но вот появляется Карл – правитель шведской «сверхдержавы», который вознамерился покорить Россию. После первых в этой войне сокрушительных побед над русскими войсками его преимущество кажется безоговорочным и исход войны предрешенным:

Отважный Карл скользил над бездной.

Он шел на древнюю Москву,

Взметая русские дружины,

Как вихорь гонит прах долины

И клонит пыльную траву.

Естественно, что все это не могло не найти отклика на Украине:

Украйна глухо волновалась.

Давно в ней искра разгоралась.

Друзья кровавой старины

Народной чаяли войны,

Роптали, требуя кичливо,

Чтоб гетман узы их расторг,

И Карла ждал нетерпеливо

Их легкомысленный восторг.

Особенности пребывания Украины в Российской империи и затем в Советском Союзе, ее окраинное положение и проходящий по ней тот стык цивилизаций, который всякий раз в критические времена раскалывает ее на части; характер ее элит, чье сознание искалечено врожденной «многовекторностью» и поисками возможностей более комфортного существования, – все это неизменно заставляет Украину в подобных случаях «волноваться».

Так что вместо «Карла» в пушкинские строки смело можно подставлять кого угодно из могущественных противников России – хоть Наполеона, хоть Вильгельма II, хоть Гитлера, хоть Рейгана с Бушем… И даже теперь, когда Украина формально «независима», ее самозванная «элита», терзаемая завистливой враждой к Москве и манией преследования, – как когда-то Карла, ждала с нетерпением победы Клинтон, надеясь получить из Штатов подпитку для реализации своих маний и фобий.

Далее Пушкин рисует некий общий портрет этих «нетерпеливых», который актуален и до нашего времени:

Так, своеволием пылая,

Роптала юность удалая,

Опасных алча перемен,

Забыв отчизны давний плен,

Богдана счастливые споры,

Святые брани, договоры

И славу дедовских времен.

Все это на Украине теперь благополучно забыто, и память об этом исступленно искореняется ревнивой и ревностной властью.

При гетманстве же Мазепы претензии к Москве, побуждающие желать расторжения «уз» и думать о том, чтобы –

Теперь бы грянуть нам войною

На ненавистную Москву! –

были все те же, сводящиеся к «хате с краю»:

Тогда б в снегах чужбины дальной

Не погибали казаки, –

заставляющие вспоминать слышимое нами совсем недавно – «затэ наши диты нэ воюють в Чэчни», – чем власти «независимой» Украины силились подсластить для народа очевидную невыгоду обособленного от России существования.

Когда в пушкинской поэме появляется Мазепа, мы, всматриваясь в его портрет, узнаем в нем длинную вереницу проплывших перед нами за последнюю четверть столетия больших и малых «мазеп нашего времени» – от политики, литературы, науки, даже от церкви… Тут и бывшие наши коммунистические вожди, сделавшиеся в мгновение ока антикоммунистическими; тут и подпирающая их младая поросль вождей комсомольских, построивших затем свою политическую карьеру на русофобии или просто ставших олигархами. Тут и прославленные при советской власти украинские пииты, певшие вдохновенные гимны Ленину и ругавшие на чем свет Бандеру, – развернувшие вдруг своих Пегасов в противоположную сторону; тут и украинские историки, бывшие марксисты-ленинцы, – пустившиеся вдруг сочинять такие «истории», от которых захватывает дух.

Тут и лжепатриарх Филарет-Денисенко, который за пару лет до своего отступничества заявлял, что Украинской церкви не было, нет, и не будет, что украинского языка не существует и т.д., но затем ставший рьяным церковным украинизатором-русофобом…

Имя им – легион.

И, конечно же, выше всех и впереди всех – Леонид Макарович Кравчук – бывший хранитель чистоты коммунистической идеологии, и первое, с позволения сказать, «лицо» в правящей иерархии советской Украины, – который, «по составу преступления», более других имеет право претендовать на звание наследника Мазепы и кавалера «ордена Иуды», – и чье имя со временем имеет большие шансы тоже стать нарицательным.

Пушкин, изобразив Мазепу, дал исчерпывающую характеристику представителей этой распространенной на Украине породы.

Они хитры и осторожны. Когда

Вокруг Мазепы раздавался

Мятежный крик: пора, пора! –

Мазепа до поры – выжидал:

Но старость ходит осторожно

И подозрительно глядит.

Чего нельзя и что возможно,

Еще не вдруг она решит.

Они лживы и лицемерны:

Со старцами старик болтливый,

Жалеет он о прошлых днях,

Свободу славит с своевольным,

Поносит власти с недовольным,

С ожесточенным слезы льет,

С глупцом разумну речь ведет! –

как тут не вспомнить наших виртуозов популистского жанра – Тимошенко, Ляшко, Порошенко, вдохновенной ложью пробивающих себе дорогу к политическим высотам.

В словесном портрете Мазепы Пушкин открыл перед нами беспросветную духовную сущность всех этих «мазеп» обоего пола, составляющих правящую «элиту» Украины на протяжении последней четверти века, припечатав их своим пророческим словом на вечные времена.

О Мазепе (и о каждом из его последователей) мы узнаем:

Что он не ведает святыни,

Что он не помнит благостыни,

Что он не любит ничего,

Что кровь готов он лить, как воду,

Что презирает он свободу,

Что нет отчизны для него.

После того как Мазепа решил перейти на сторону Карла, на пути его замысла возникает неожиданное препятствие. Воплощению замысла едва не помешал Кочубей – представитель казацкой старшины, богатый земледелец, у которого «поля необозримы», и бывший товарищ Мазепы. Мазепа был крестным отцом его дочери, а затем, по прошествии времени, задумал на ней жениться. Не получив согласия родителей, Мазепа добился своего, выманив дочь Кочубея, Марию, из родительского дома, и опозорив ее и родителей. В пору прежних доверительных отношений Мазепа открывал перед Кочубеем кое-что из будущих своих преступных планов. Но тогда Кочубей никакого государственнического рвения не проявлял – теперь же, когда дело коснулось его семьи, решил написать на Мазепу верноподданнический донос.

Это тоже очень характерно для представителей украинской элиты, у которых, как правило, ничего сверхличностного за душой не имеется, и которые промосковскими или антимосковскими становятся исключительно по личным мотивам.

Однако донос действия не возымел. Из московских канцелярий его отправили обратно – на рассмотрение Мазепе, дав ему возможность расправиться с личным врагом – и тем самым оказав услугу врагу России, который как раз «готовил свой удар»:

…Врагу России самому,

Вельможи русские послали

В Полтаве писанный донос

И вместо праведных угроз,

Как жертве, ласки расточали.

Все это нам очень знакомо и по нынешним временам, когда в московских «канцеляриях» благополучно прозевали два переворота антироссийской направленности в Киеве, учиненных с интервалом в десять лет, и общее переформатирование украинского общества на русофобских началах.

И даже посланный непосредственно на Украину «политический тяжеловес» Черномырдин ничего опасного не заметил, так как имел приятельские отношения с президентом Кучмой (автором известного сочинения «Украина не Россия») и на сигналы из других источников не реагировал…

Конечно, могут возразить, что ничего провального не случилось, так как у России больше нет «имперских амбиций», и ей нет никакого дела до происходящего на Украине. Украина ведь – независимая держава, так что Москва принципиально не собирается вмешиваться в ее «внутренние дела»… Правда, на Украине, на протяжении всех ее «независимых» лет, и недруги и друзья России были твердо убеждены, что у Москвы не может не быть планов по восстановлению единой державы… Впрочем, если подобных планов действительно не существует, то трудно не признать тот факт, что упомянутые перевороты, помимо всего прочего, обернулись для России грандиозными финансовыми потерями. А тут уж никто не станет всерьез утверждать, что российский правящий класс безразличен к финансовым потерям. Так что, в любом случае, провал налицо, и нам, три столетия спустя, приходится снова иметь дело с тем, о чем писал Пушкин…

Мазепа, между тем, действовал. С ним, как водится, некий «полномощный езуит»:

Во тьме ночной они как воры

Ведут свои переговоры,

Измену ценят меж собой,

Слагают цыфр универсалов,

Торгуют царской головой,

Торгуют клятвами вассалов.

Внешнеполитические усилия Мазепы очень напоминают действия активных русофобов из числа украинских президентов – бывшего «пчеловода» или нынешнего «кондитера»:

Мазепа всюду взор кидает

И письма шлет из края в край:

Угрозой хитрой подымает

Он на Москву Бахчисарай.

Король ему в Варшаве внемлет,

В стенах Очакова паша…

Далее, из разговора Мазепы с Марией, читатель узнает некоторые подробности плана Мазепы:

Без милой вольности и славы

Склоняли долго мы главы

Под покровительством Варшавы,

Под самовластием Москвы.

Но независимой державой

Украйне быть уже пора:

И знамя вольности кровавой

Я подымаю на Петра.

Готово всё: в переговорах

Со мною оба короля;

И скоро в смутах, в бранных спорах,

Быть может, трон воздвигну я.

А что же народ? Ведь замышляется некая фундаментальная перемена в его жизни!.. Православный народ хотят сделать союзником протестантского и католического королей, иезуитов, Стамбула и Бахчисарая – в войне против единоверной Москвы!..

Неужели такое возможно?! Легко!

Всмотримся в изображенную Пушкиным картину казни противников Мазепы – Кочубея и его сподвижника Искры. Казнь была организована Мазепой как некое представление – торжественно, с построением полков, с боем бубнов и при огромном стечении народа, в толпе которого

В гремучий говор всё слилось:

Крик женской, брань, и смех, и ропот.

Но вот все кончено. Головы отрублены.

Свершилась казнь. Народ беспечный

Идет, рассыпавшись, домой

И про свои заботы вечны

Уже толкует меж собой.

Ведь это тот самый народ, который на референдуме в начале 1991-го подавляющим большинством голосов проголосовал за сохранение Союза, а в конце того же года, опять же большинством голосов, не моргнув глазом, проголосовал за «независимость Украины», то есть за уничтожение Союза… Потому что – «моя хата скраю – я ничого нэ знаю».

Чтобы усыпить бдительность Москвы Мазепа притворился больным:

…Он, окружась толпой врачей,

На ложе мнимого мученья

Стоная молит исцеленья.

Даже умирающим:

… Уже готов

Он скоро бренный мир оставить;

Святой обряд он хочет править,

Он архипастыря зовет

К одру сомнительной кончины,

И на коварные седины

Елей таинственный течет.

В этом прикладном использовании Мазепой «святого обряда» и «таинственного елея» наглядно показано подлинное отношение Мазепы к Церкви. Не отстают от него и нынешние его последователи. Кравчук, например, для своих сепаратистских надобностей организовал целую самостийную «церковь» – отдельный от Москвы «Киевский патриархат». Подобное же отношение характерно и для новейшей плеяды самостийнических правителей, во главе с теперешним – которые при всяком удобном случае любят демонстрировать свою великую набожность.

Но вот Карл, по договоренности с Мазепой, –

… поворотил

И перенес войну в Украйну.

Мазепа оживает:

И день настал. Встает с одра

Мазепа, сей страдалец хилый,

Сей труп живой, еще вчера

Стонавший слабо над могилой.

Теперь он мощный враг Петра.

Теперь он, бодрый, пред полками

Сверкает гордыми очами

И саблей машет — и к Десне

Проворно мчится на коне.

Все это очень напоминает поведение Кравчука в дни августовского путча 1991-го, – который после начала событий некоторое время занимал «выжидательную позицию» и делал вид, что более всего озабочен сбором урожая в республике, а спустя несколько дней уже вовсю «махал саблей», провозглашая на возглавляемом им Верховном Совете УССР «независимость Украины».

И если бы удалось каким-то образом запечатлеть его «движения души» в эти «судьбоносные» дни, то мы получили бы увлекательнейший сюжет, достойный пера Пушкина.

Москва, наконец, одумалась:

Кто опишет

Негодованье, гнев царя?

Гремит анафема в соборах;

Мазепы лик терзает кат.

На шумной раде, в вольных спорах

Другого гетмана творят.

Дело между тем приближалось к решающей битве. Две армии встретились под Полтавой.

Вместо российского войска, которое Карл привык уже обращать в бегство, он с досадою видит:

…нить полков блестящих, стройных,

Послушных, быстрых и спокойных,

И ряд незыблемый штыков.

Накануне битвы Мазепа каким-то своим особенным «нюхом» почуял, что сделал неверную ставку, и делится о том со своим подельником по предательству Орликом (еще одним колоритным историческим персонажем, считавшим себя после смерти Мазепы «гетманом в изгнании»):

…Поторопились мы некстати:

Ошибся в этом Карле я…

Стыжусь: воинственным бродягой

Увлекся я на старость лет;

Был ослеплен его отвагой

И беглым счастием побед...

Наверное, и сегодня – в связи с неожиданным изменением в конфигурации мировых центров силы, множество мелких «кравчуков» обоего пола тоже сожалеют о своем опрометчивом выборе, и думают над тем, как бы незаметно поменять геополитическую ориентацию…

Затем – «грянул бой, Полтавский бой!», в котором:

Швед, русский — колет, рубит, режет.

Бой барабанный, клики, скрежет,

Гром пушек, топот, ржанье, стон,

И смерть и ад со всех сторон.

Но вот в битве произошел решающий перелом:

Ура! мы ломим; гнутся шведы.

О славный час! о славный вид!

Еще напор — и враг бежит.

И наконец – славная «полтавская виктория», торжество русского духа и русского оружия, триумф Петра, который этой победой, по словам Пушкина, воздвиг «огромный памятник себе».

И жалкое бегство Карла, сопровождаемого Мазепой:

Поникнув головою,

Он скачет, русскими гоним,

И слуги верные толпою

Чуть могут следовать за ним.

Правда, говоря о триумфе Петра, стоит заметить, что окончательного триумфа все-таки не получилось. Ибо впереди у нас были катастрофы 1917 и 1991 годов, произошедшие во многом по причине проведенной Петром западнической переориентации России (о чем Пушкин же и предупреждал в «Медном всаднике»), заложившей основу фундаментальной зависимости русского духа от «западных ценностей». Ведь главное – не столько в том, чтобы победить Карла, Наполеона, Гитлера или кого угодно, сколько в том, чтобы навести порядок в народной душе, установить в ней ту богоугодную иерархию ценностей, которую никаким «западным ценностям» не дано сокрушить. А иначе, если душа народа не в порядке, то никакая гигантомания, никакие великие свершения и победы не спасут – и все величие рушится«в три дня», как в 1917-м или в1991-м.

Что же касается Украины, то ей, рано или поздно, неизбежно придется возвращаться к той самой «программе», которая ей, в составе единой Руси, была задана тысячу лет назад крещением в днепровских водах. А то, что теперь происходит – не более чем временное отступление от этой «программы»… Ведь все эти очередные европейские упования тех, чьи предки тысячу лет были русским православным народом и отстаивали свой православный выбор в тяжелой многовековой борьбе, заплатив за него огромную цену, – не могут быть ничем иным, как временным помрачением. Нынешний отказ этих «забывчивых» потомков от своих русских предков и своей русской истории – это все равно, как если бы некоего, не помнящего родства человека, заставили бы жить чужой жизнью – с навязанными ему чужими смыслами и интересами, – не имеющими ничего общего с его предыдущим опытом. Долго подобная жизнь продолжаться не может…

И точно так же и всей России, рано или поздно, придется возвращаться к подлинной своей жизни, неотделимой от тех православных смыслов, которыми тысячу лет жил русский народ, и благодаря которым он сумел создать величайшую державу.

И, вместо участия в навязанных нам внешним миром бесконечных безумных бегах в поисках «хлеба и зрелищ», попытаться жить в соответствии с заповедями Божьими, отступление от которых всякий раз приводило нас к катастрофам…

Важнейшим же подспорьем в нашем национальном исцелении – всех частей расколотой теперь Руси – служит созданная нами совместно великая наша словесность, и, в первую очередь, наследие Пушкина, который действительно «наше все». Отказ же от русской словесности, содержащей весь наш национальный опыт, приводит к печальным последствиям, примером чему нынешняя, потерявшая память Украина, где каждый желающий может бесконечно долго обманывать живущий там народ: и русский и украинский.