Китайские деликатесы / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Португалия.jpg

1. Гонка с преследованием

Это был самый памятный и ужасающий день в моей многолетней и безмятежной португальской иммиграции. Во все лопатки, очертя мою бедовую головушку, я мчался по зловонному и пыльному коридору служебной квартиры. За мной неслась буйная гурьба разъярённых мужчин с суровыми, но основательно помятыми лицами. Их облики были искажены не только признаками похмельного синдрома, но и подпорчены отметинами недавнишнего рукоприкладства. Бежал я не по годам прытко, и мне посчастливилось первым добраться до незапертой входной двери. Выпрыгнув на лестничную площадку, я буквально скатился по крутым и жёстким ступеням лестницы на затемнённый ярус нижнего этажа. Мне было предельно ясно, что если меня догонят, то я буду выглядеть намного хуже, чем все мои преследователи вместе взятые.

Навстречу мне поспешно поднимался высокий и мускулистый мужчина, перешагивавший длиннющими ногами сразу через три ступеньки.

– Стёпа!!! Выручай!!! – панически взвыл я на ходу и, не сбавляя скорости, поднырнул под руку гиганта. – А не то мне сейчас башку оторвут!!!

Лицо моего друга вытянулось, и он удивлённо приподнял свои бирюзовые очи. (Надо заметить, что в зависимости от настроения тернопольского богатыря, его глаза приобретали то нефритовый, то стальной, а то и лазоревый оттенок)

Сверху на Степана скатывалась лавина потных человеческих тел, изрыгающая разящий перегар и отборную нецензурную ругань. Исполин мгновенно оценил ситуацию. Он перекрыл своим могучим телом проход и взревел столь мощно, что в окнах лестничной клетки чуть было стёкла не вылетели:

– Тпр-р-ру-у-у!!!

Как выяснилось, этот могучий крик мог остановить не только табун необъезженных жеребцов, но и орду необузданных, диких вандалов. Толпа словно налетела на невидимый волнолом, и задние ряды едва не подмяли передние. Однако это ничуть не остудило пыла моих до невозможности разгорячённых преследователей. Свесившись через перила, они грозили мне кулаками, осыпали мерзкими, непристойными выражениями и брызгали на меня сверху весьма мелкой, но довольно-таки обильной слюной.

Особенно буйствовал Рома Варивода, негодующе жестикулируя и совершая устрашающие каннибальские телодвижения. Исполняя этот ритуальный, предобеденный папуасский танец, Рома немного переусердствовал и неуклюже вывалился через перила в лестничный проём. Он не упал на мою голову только потому, что Дима Харитонов и Богдан Марчук изловчились ухватить его за пояс брюк и подол ветровки. Им пришлось изрядно попотеть и повозиться, чтобы втащить брыкающегося и визжащего Рому обратно.

– Цы-ы-ыц!!! – гаркнул во всю глотку Степан Тягнибеда, и в этот раз в окнах лестничной площадки парочку стёкол всё-таки лопнуло.

И вся орава галдящих и расхристанных мужиков в мгновение ока угомонилась. Внутри бетонного многоквартирного дома величественно воцарилась кладбищенская тишина. Следует признаться, что Степан обладал непререкаемым авторитетом среди украинских эмигрантов вовсе не потому, что имел зычный голос и способности убеждать целые группы людей. Если его достаточно сильно разозлить, то он и в одиночку смог бы запросто накостылять всей этой ватаге деморализованных пьянкой личностей. И в первую очередь своему задиристому двоюродному братику Роме, которого все знали под кличкой Кузен.

Однако в данном случае напряжённая обстановка нежданно-негаданно сама собой разрядилась. Белокурый гигант пригляделся к ликам застывших в оцепенении земляков и суровые морщинки на его нахмуренном лбу постепенно разгладились.

– Вот это да! – просияло лицо моего восхищённого друга. – Да неужели Василий один-одинёшенек ухитрился всех вас вот так разукрасить! Как я вижу, мои уроки и наставления определённо пошли ему на пользу!

Если быть откровенным, то вид у онемевших на ступеньках персонажей был не лучше, чем у проигравшей стороны деревенского игрища «стенка на стенку». У всех участников группы преследования (у кого под правым, у кого под левым оком) красовались разнокалиберные, но, несомненно, свежие фонари. Я уже и не говорю о многочисленных ссадинах и царапинах, которые подчёркивали мужественность и воинственность их потрёпанных ликов. Впрочем, яркий, персиковый румянец Кузена и его симметричные синяки могли бы вполне сойти и за зазывающий макияж извращенца.

– Он оскорбил нас не делом, а словом, – послышался угрюмый голос из задних рядов. И я расслышал жёсткие интонации в голосе Николая Орлова, не сулящие мне счастливой и безоблачной жизни.

Микола Орлов, которого за длинные смоляные волосы прозывали Патлатым, имел точно такой же рост и вес, как и мой приятель, Стёпа Тягнибеда. Однако он не обладал такой же ловкостью, стремительностью и проворством, как изворотливый тернопольский исполин. Именно потому-то ровенский колосс и оказался в хвосте колонны моих обозлённых, но более резвых гонителей.

– Теперь понятно! – понимающе закивал мой спаситель. – Вы развлекались в парке культуры и отдыха, и навестили новый аттракцион «Подсвети мне глазик». В особенности, эта потеха понравилась Кузену, коли он наведывался туда целых два раза. А когда вы позвали и Василия в это отпадное место, то он нагло отказался, заметив, что это развлечение для полных идиотов.

– Нет! – резко отрезал херсонец Дмитрий Харитонов, у которого фингал был особенно крупным и сочным. – Он обидел нас в более изощрённой и уничижающей форме!

– Но если не Василий, то кто же тогда обидел вас делом? – невинно поинтересовался Степан. – И почему расправа за оскорбление словом оказалась важнее, чем справедливое отмщение за оскорбление делом?

– Это длинная история, которую без стакана доброй горилки навряд ли расскажешь, – смущённо пробормотал ровенский здоровяк и, неожиданно, окрысился. – Но глумиться над безвинно пострадавшими жертвами садистов-экстремистов никто не имеет ни юридического, ни морального права.

– Правильно! – внезапно согласился Степан, и в его небесно-голубых очах заиграла смешинка. – Потому-то вы и решили применить право железного кулака, кое давеча кто-то так эффектно использовал супротив вас.

В этот момент одно из треснувших стёкол окна вывалилось наружу и зазвенело где-то внизу, рассыпаясь фонтаном осколков.

– Какое счастье, что окно выходит в глухой дворик, и очень надеюсь, что там никто невзначай не прогуливался, – хладнокровно заметил Степан. – А не зайти ли нам в квартиру, чтобы объясниться более цивилизованным образом, и к тому же в более комфортной обстановке?

– Давно пора, – нервно забрюзжал Коля Кононенко по кличке Маленький. – Если вы, конечно, не желаете, чтоб меня завтра же выселили из служебных апартаментов.

Стало слышно, как начали осторожно приоткрываться двери других квартир. Колины соседи пытались выяснить, не окончилась ли Третья мировая война и уцелело ли хоть что-либо после её завершения.

Гастарбайтеры поспешили вернуться в логово Николая Маленького, опасаясь, что кто-то из соседей запомнит их лица. Вот тогда-то им и действительно не поздоровится, в случае расследования дела о хулиганстве в полиции.

– Василий! Ты со мной?! – посматривая на меня сверху вниз, осведомился Стёпа. – Или ты уже насытил свой жадный взор их небритыми и битыми физиономиями?

– Вообще-то, Коля вчера «грозился» одолжить мне 30 евро до следующей получки. Но я не уверен, что он снял их со своего счёта после вчерашнего эпического побоища, – с сомнением пожал я плечами.

– Поднимайся! – приглашающим жестом поманил меня гигант. – Если он, вдруг, и запамятовал, то я смогу дать тебе взаймы и все 50 евро.

Меня в который раз удивило, что хотя Степан и отсылал весь свой заработок в Украину, но у него всегда имелись в избытке наличные деньги. Когда и как он зарабатывал этот приработок, – для меня было неразрешимой загадкой. А спросить у него напрямик, я так ни разу до сих пор и не отважился.

Спешу успокоить любознательного читателя. Николая Кононенко, как это ни странно, с его служебной квартиры так и не выселили. Однако в последующие три недели все квартиросъемщики как из этого, так и из соседних подъездов поспешно съехали в неизвестном направлении. И это несмотря на то, что аренда за проживание в этом здании была намного ниже, чем среднестатистическая по городу.

– Так значит, Василий умышленно обидел всех вас язвительным, злобным словом, – начал разбирательство досадного инцидента Степан, когда все расселись по местам на не очень-то и прибранной Колиной кухне.

Все свидетели обвинения, как по команде, синхронно кивнули взъерошенными головами.

– Но я ведь только призрачно намекнул, что ваше посещение китайского ресторана оказалось не очень-то и удачным, – высказался я в своё оправдание.

Это моё уведомление крайне озадачило белокурого тернопольца:

– И за какие же шиши вы собирались там отужинать, если зарплата будет лишь только в следующую пятницу? И какого чёрта вас всем скопом туда понесло?

– Не всех! – открестился я от соблазнённых дьяволом любителей чревоугодья. – Лично меня с ними в ресторане вчера не было!

– Теперь понятно, почему им так сильно хотелось зажечь фонарик и под твоим оком, – вывел логическое заключение великан и покосился на меня порицающим взглядом. – И ты не мог их отговорить от этой довольно-таки сомнительной авантюры?!

– Но Стёпа! Если бы они туда не попёрлись, то чтобы мы сейчас обсуждали этим погожим воскресным утром? – попробовал я отыскать хоть какое-то полезное зерно в неудавшемся ужине ценителей китайских деликатесов.

Хмурые лица всех присутствующих медленно повернулись в мою сторону. И мне почему-то подумалось, что в данном случае мне лучше бы воздержаться от неуместных шпилек и подковырок.

– Всё произошло из-за весьма курьёзного стечения обстоятельств, – попытался обелить сообщество гурманов Серёга Нестеренко по кличке Таракан (телосложением и внешностью он очень напоминал это милое домашнее насекомое). – Китайский поварёнок немного задолжал нашему Роме и в счёт неуплаченного долга пригласил кредитора вместе с его супругой безвозмездно отужинать в «Звезде Макао».

(О знакомстве Ромы с китайским поваром, повествуется в рассказе «Нетрадиционный гарем»)

– Должок у Ромы – под левым глазом, – тихонько шепнул я гиганту на ухо. – Повар случайно спутал его со своим не расплатившимся и бесследно исчезнувшим клиентом.

– Ага! Наконец-то до меня дошло! – быстро сообразил Стёпа. – Кузена с его спутницей жизни пригласили отужинать. Но так как дамы в вашем сообществе не нашлось, то вы потащились туда всей оравой, намереваясь компенсировать качество количеством!

– Но мы опасались, что китаёзи не сдержит своего слова и выставит Рому взашей, – стыдливо отводя глазки в сторону, начал оправдываться хозяин квартиры. – К тому же поварёнок мог запросто отравить Вариводу, а в нашем присутствии он бы этого побоялся.

– И сколько же вы выхлебали винища, прежде чем в ваших головушках созрела настолько бредовая мысль? – всплеснул руками изумлённый тернополец.

Так как Степану никто не ответил, то я лёгким движением головы указал на солидную батарею пустых бутылок, скучившуюся у переполненного мусорного ведра.

Гигант встал, осторожно приблизился к экспозиции стеклоизделий – и в ужасе схватился за голову:

– И вы всё это вылакали?!! Да это же убойная микстура!!! Здесь же и вино, и водка, и шипучка, и ликёр, и пиво, и панаше! И как вас только на изнанку не вывернуло?!

– А что нам будет?! – спесиво выпятил грудь расхорохорившийся Рома. – Мы ведь достойные потомки славных запорожских казаков!

– Мой отец, он же твой дядя, не раз говорил: «Для того чтоб прослыть казаком, не обязательно хлебать перцовку или горилку литровыми кружками», – сурово осадил хвастуна помрачневший богатырь.

Неожиданно великан замер, напряжённо вглядываясь в пёстрое разнообразие опорожнённой посуды. Наконец, он медленно склонился над скопищем бутылок и вытащил оттуда четыре пустые чекушки из-под санитарного спирта. Такие пластмассовые фляги продаются для домашних аптечек практически во всех здешних супермаркетах.

– А это что?! – потрясённо воскликнул Степан.

– А это была наша затравка, – одним духом выдавил из себя Стасик Марчук, и мне показалось, что он сейчас разрыдается.

– Представляю, какой убойный, наркотический коктейль образовался в ваших утробах от смеси всех этих напитков! – устало плюхнулся на свой табурет Степан. – Поражаюсь, как вы, выхлебав всё это пойло, ещё и до ресторана ухитрились добрести!

– Уж очень закусить хотелось, – будто из самой глубины своего чрева пробубнил изрядно опухший Богдан.

– Так вы ещё и не закусывали?! – вытаращился на героев алкогольного фронта ошеломлённый великан.

– Ну, нельзя сказать, будто и вовсе не закусывали, – вступился я за угнетённых провинностью земляков. – Те объедки, что остались на пиршественном столе, составляют примерно три четверти первоначальных запасов.

Степан оценивающим взором окинул обеденный стол, и его голубые глазища ещё больше расширились:

– Да этой еды даже моему коту Барсику после ночной гулянки с Кисюлей – и то всего лишь на один зуб! Ненормальные! Ведь после такого барского возлияния и убогой закуски, и душу Господу Богу отдать недолго!

– Кто хохла перепьёт – до утра не доживёт! – дерзновенно провозгласил Микола Орлов. – А мы кто?! Хохлы – или не хохлы?!

Однако в его осипшем голосе уже не чувствовалось прежней стальной уверенности. Да и его вчерашние собутыльники отнеслись к патриотическому лозунгу Николая весьма апатично.

– Вообще-то, по вашему внешнему виду не скажешь, что вы хохлы, – задумчиво почесал затылок тернополец. – Так что будем надеяться, что и китайцы об этом не догадались. Только такого позорища нам и не хватало. Так хватит у кого-либо из вас честности поведать всю правду об этой провальной экспедиции?

2. Экзотическое семейство

Горемычные собутыльники вопрошающе переглянулись, однако блеснуть ораторским искусством никто так и не осмелился.

– Пусть лучше об этом расскажет Коля Патлатый, – морщась от невыносимой головной боли, простонал русоволосый крымчанин Миша Лапчук. – Он вчера был тут и за тамаду, и за виночерпия, и за предводителя. Лично я ни фига не припоминаю о вчерашнем мордобое.

– И вовсе я не патлатый! – оскорбился Микола Орлов. – Мои волосы очень даже аккуратно собраны в конский хвостик!

– Пусть будет по-твоему, – покорно согласился Миша, со страдальческим выражением растирая свои виски. – Отныне мы будем тебя величать Миколой Хвостатым.

И все участники вчерашней «дегустации» смиренно согласились со своим сотоварищем по несчастью.

Коля набычился, словно взбесившийся кипрский тур, и густо побагровел, будто хронический гипертоник. И только приложив титанические усилия воли, ровенчанину удалось обуздать захлестнувшие его негативные эмоции. Что ни говори, но китайские уроки сдержанности, вежливости и учтивости, вне всякого сомнения, пошли ему впрок.

– Я никому ничего сказывать не обязан, – наконец, гордо заявил Микола и с деланным безразличием уставился на успокаивающе тикающие настенные ходики.

– Ладно, – отмахнулся Степан от саботажника и обратился напрямик к Богдану. – Так кто же тебе поставил такой шикарный фингал?

Богдан Марчук не проронил ни слова, однако чуть заметным кивком и движением глаз указал на сидящего рядышком с ним Николая Хвостатого.

– А твоему брательнику Стасику кто засветил в левый глаз? – не отставал гигант.

Последовал тот же самый красноречивый указывающий знак.

– Молодец, Коля! – восторженно оценил деяния ровенского крепыша мой друг. – Ты всегда был верен старому, но безотказному советскому принципу – бей своих, чтоб чужие боялись!

– Я не специально. Вечно эти клоуны во время драки под руками и под ногами путаются, – процедил сквозь зубы Орлов, изучая выцветший циферблат ходиков.

– А я им уже давненько говорил, – назидательно покачал головою тернополец, – ну, что вы жмётесь к Патлатому, будто молочные поросята к свиноматке? Ведь вон уже какие увесистые подсвинки вымахали! Уже и сами в состоянии найти в лесу плодоносящий дуб с ядрёными желудями! Или так и будете до старости ходить в общем стаде под предводительством нахрапистого вожака?! А ты, Колёк, где подхватил свою люминесцентную отметину?

Коля Маленький лишь только недоумённо развёл руками.

– Наверное, правдивей меня об этом злоключении поведать некому, – тяжело вздохнул Дима Харитонов. – Кажется, я вчера был меньше других пьян и последним отключился во время этого повального безумства. Когда мы ввалили в китайский ресторан, народу там было, как кот наплакал. По команде Миколы мы сдвинули два соседних стола и по-хозяйски уселись за них, обратившись лицом в сторону кухни. Тогда запоздалые посетители почему-то заёрзали на своих местах и дружно потребовали у официанта расчёта. Зал обслуживал всего-навсего один официант-португалец. И ему потребовалось с четверть часа, чтобы выпроводить восвояси нетерпеливых клиентов.

Когда же подавальщик наконец-то предстал перед нами, то Микола настоятельно потребовал, чтоб повар Сунь Хун принял от нас заказ лично. Официант равнодушно пожал плечами и скрылся за дверью кухни. Через минуту оттуда появился мордоворот в поварском колпаке, который был в два раза выше и в полтора раза шире описанной Кузеном личности. Это нас всех немножко смутило и обескуражило. Но Рома быстро сориентировался и внёс поправку, что, по всей видимости, нам необходим повар Хун Сунь. Лоснящийся увалень разочаровано хмыкнул и вернулся к своим непосредственным кулинарным обязанностям. А в дверях появился невысокий сияющий азиат, в котором Кузен и признал своего несостоятельного должника. Этот энергичный, жизнерадостный малый чем-то напоминал мне Великого Кормчего в дни его бурной, революционной молодости.

Если бы вы только видели, как обрадовался китаец, увидав своего новоиспеченного друга. Он на цыпочках подбежал к нашему столику и ухватился обеими ручонками за протянутую для приветствия Ромой ладошку. Поварёнок в умилении так долго и усердно сотрясал её, что даже не соображу, как у Кузена от этих вибраций башка не отпала. Излив свой бурный восторг, азиат поинтересовался у потрясённого Ромы, где же его распрекрасная дама.

Вот тут-то Коля Хвостатый и взял инициативу в свои руки.

– Мы здесь за неё! – устрашающе пророкотал он и, небрежно кивнув в сторону Ромы, надменно добавил: – Мы его самые дорогие, близкие и желанные родственники!

Узкие глаза у китайца расширились до такого предела, что он стал похож на самого обыкновенного европейца, страдающего от подхваченной где-то желтухи.

– Надо полагать, что ваша скверно проработанная легенда абсолютно не сработала, – вмешался в повествование Степан. – Ведь и коренному монголоиду бросилось в глаза, что вы даже на отдалённых родственников не очень-то и смахиваете.

– Коля подразумевал весьма специфическое мужское родство, которое сейчас в упрощённой форме уже узаконено в передовых странах Запада, – принялся выдавать я обстоятельное разъяснение, но сразу же осёкся под убийственными взорами самозваных сородичей. Совершенно неосознанно я медленно передвинул мой стул немного поближе к тернопольскому великану и самую чуточку за его спину. В такой стратегической позиции я почувствовал себя, как за каменной стеной, и продолжил мой содержательный доклад:

– Чтобы вписаться в формат приглашения поварёнка, они представились нетрадиционным восточным гаремом. Рома – завгар, то есть заведующий гаремом. Микола Хвостатый – евнух, следящий за порядком в дружной семье геев. Миша, Серёга, Дима и Коля Маленький – законные жёнушки Ромы. Братья Марчуки – невесты нашего любвеобильного Кузена. Или, если быть точнее, – кандидатки в законные супруги, пока ещё проходящие испытательный срок. Все они сбежали из Родины от преследования ретроградов, ханжей и мракобесов в толерантную Объединённую Европу. Микола вполне серьёзно рассчитывал, что при таком раскладе все члены его команды имеют юридическое право на дармовое харчевание китайскими деликатесами. Если же поварёнок не примет такое истолкование супружеского родства, к нему предполагалось применить меры жёсткого принуждающего воздействия.

– Если судить по результатам вашего похода в ресторан, то у китайцев такая своеобразная полигамия решительно не приветствуется, – констатировал Степан.

Миша, который безмятежно дремал, прислонившись к столешнице и положив руки под голову, неожиданно дёрнулся и резко распрямился. Его мутные очи мгновенно прояснились и принялись сканировать окружающее пространство.

– Какая «такая своеобразная порнография»?! – сорвалось с его порозовевших уст. – И где именно вы её увидели?!

Но, не обнаружив поблизости такого желанного зрелища, глаза крымчанина затуманились и мало-помалу померкли. И он снова уронил отяжелевшую голову на свои лежащие на столе руки. Через минуту наступившую тишину нарушило его мирное, равномерное посапыванье.

Сидящий рядом с Лапчуком Рома Варивода покрутил указательный пальцем у своего виска и пренебрежительно высказал личное мнение:

– Сдвинутый по фазе сексуальный маньяк!

Немного помявшись, Кузен повернулся к Степану и чистосердечно сознался:

– Честно говоря, я и сам не догоняю, при чём тут «своеобразная полиграфия».

– Ха! Ну, ты и тетерев, Полиграф Полиграфович! – как орловский жеребец, заржал Микола Орлов. – Похоже, тебе вчера засветили не только в оба глаза, но и в оба уха! Тягнибеда же внятно выразился: «своеобразная пиромания»!

Впервые за весь сегодняшний день Николай Хвостатый так искренне и весело, от всей души, хохотал. Однако негаданно черты его пышущего здоровьем лица обострились, а сузившиеся тёмно-карие глазёнки налились багряною кровью.

– А ведь Стёпа высказался совершенно верно! – гортанно прорычал он. – Мы должны сходить туда на трезвую голову и выжечь это змеиное гнездище дотла!

Я заметил лютую ненависть в глазах непримиримого ровенского воителя и с опаской взглянул на зловещую батарею опустошённых бутылок. И в мою прояснённую голову пришла гениальная мысль, с которой я и не преминул поделиться с моим сотоварищем:

– Скажу вам, Степан Андреевич, как токсиколог токсикологу, что в желудках наших подопытных пациентов синтезировался неизвестный науке наркотический препарат. И если нам удастся понять, что за реакция произошла от слияния всех этих напитков, то мы совершим настоящий переворот в современной фармакологии.

– Мне думается, что вы заблуждаетесь, многоуважаемый коллега, – подыграл мне Степан. – У проходящей апробацию микстуры обнаружено несколько неприятных побочных эффектов. Во-первых, если вы заметили, все добровольцы, принимающие участие в этом небезопасном эксперименте, поголовно офонарели. Во-вторых, проявились и прочие побочные эффекты у принявших препарат волонтёров, в зависимости от индивидуальных особенностей их организмов. У некоторых из них существенно притупился слух, у других появилась болезненная нервозность и раздражительность, а третьи – и вовсе неадекватно реагируют на реальность. А кое-кто из подопытных настолько озверел, что его агрессивность может унять лишь смирительная рубашка. А также кропотливое и продолжительное лечение в специализированном заведении закрытого типа.

– Я искренне надеялся, что ты посочувствуешь постигшему нас горю! – заскрежетал зубами Микола. – А ты, подключившись к негодяю Василию, только подтруниваешь над нашим скорбным несчастьем! Посмотрю ещё, что ты запоешь, когда и под твоим оком зажжётся подфарник!

– Уж не ты ли вознамерился его мне поставить?! – насмешливо поинтересовался Степан, однако в голосе его зазвучали титановые нотки.

Ровенский верзила мгновенно сообразил, что тернопольский орешек, на который он так неосторожно позарился, может заметно проредить его белые зубки. Однажды он уже имел несчастья тягаться со Степаном Тягнибедой в обычном, простонародном армрестлинге. Тернополец, не моргнув глазом, неспешным, но дюжим движением положил руку Николая Патлатого на стол. Да так жёстко и мощно, что упирающийся изо всех сил ровенский амбал кубарем слетел со стула на пол.

Ровенчанин тут же обвинил Степана в нарушении каких-то неписаных правил и потребовал раунда-реванша. Однако повторная попытка оказалась для Миколы Орлова не просто плачевной, но и довольно болезненной. Горемыку пришлось срочно тащить в Фафенский госпиталь, чтобы медики вправили ему вывихнутые суставы.

Памятуя об этом, Коля Большой (так его иногда прозывали коллеги, чтоб не путать с Николаем Кононенко) маленькими шажочками пошёл на попятную:

– Я только хотел сказать, что так гадко подсмеиваться над своими коллегами – это не очень-то и благородно.

– Ну, если говорить о рыцарстве и благородстве… – начал было Степан, однако я резко пресёк его неуместные словоизлияния:

– Если вы не прекратите дискутировать и пререкаться, то мы так никогда и не выясним, что же произошло в китайском ресторане. Давайте всё-таки дослушаем сообщение Димы Харитонова.

Лица всех присутствующих повернулись к добродушному и круглолицему херсонскому крепышу. Однако Дмитрий, по-видимому, заразившись от Миши инфекционной сонливостью, находился в состоянии полнейшей прострации. Его расфокусированные, осоловевшие очи смотрели сквозь глухую кухонную стену в необозримую даль неведомых нам измерений. И Серёге Нестеренко пришлось несколько раз его основательно встряхнуть, чтобы воротить из Зазеркалья в суровую действительность.

Безжалостно вытряхнутый таким бесцеремонным образом из сладостной Нирваны, Дмитрий сразу же продолжил свой занимательный рассказ, будто бы замялся всего лишь на секундочку:

– Осознав всю глубину и близость нашего родства, поварёнок на удивление быстренько оправился и взял себя в руки. Медово улыбаясь, он познакомился и поздоровался с каждым членом нашего нетрадиционного, так сказать, семейства.

И тут Миша, беспечно дрыхнувший за обеденным столом, буквально взмыл над своим импровизированным ложем:

– Познакомился и поздоровался с каждым членом нашего семейства?!! Это как?!! Я хотя и был в сиську пьян, но такой срамоты что-то не припоминаю!!! – в диком ужасе заголосил он.

Его выпученные очи безумно метались в расширившихся глазницах, а потёртое личико залила пунцовая краска стыда.

– Китаец познакомился и поздоровался за руку с каждым представителем нашего семейства, – хладнокровно уточнил Дима.

У Миши сразу же отлегло от сердца и, облегчённо вздохнув, он уселся на прежнее место.

– Если он ещё разочек вот с таким же воплем вскочит со своего табурета, то инфаркт миокарда мне гарантирован, – жалобно простонал Таракан, растирая рукой левую грудь.

– Несомненно! – вытирая рукавом со лба пот, сердито забрюзжал и Рома Варивода. – Я и сам только что чуть было выкидышем не разрешился.

Мутноватые глазки Михаила мгновенно сузились, и он с подозрением покосился на смазливое личико Ромы:

– Так значит, между тобой и поварёнком всё-таки что-то было!

– Заткнитесь! – зыкнул на недовольных ворчунов раздражённый Степан. – Дайте же, наконец, человеку поведать об эпохальной баталии в «Звезде Макао»!

3. Силачом служу недаром!

Пустомели будто по приказу генералиссимуса проглотили свои язвительные языки. И в нахлынувшей зловещей тишине тиканье ходиков уподобилось далекому рокоту боевых индейских барабанов.

– Как я уже сказал, поварёнок весьма сердечно поприветствовал весь наш гар… гм… всё наше гармоничное семейство, – с некоторыми трудностями вернулся к рассказу Харитонов. – Тем не менее, он решительно заявил, что обязывался угостить роскошным ужином лишь сеньора Рому и его супругу. Все же остальные его сродственники тоже могут откушать в ресторане, но вот только за свой личный счёт. А так как у него стопроцентное зрение, то никого из нашей компании он признавать за Ромину даму или невесту не собирается.

Тогда Микола схватил Кузена за грудки, подтащил его к себе поближе и указал обвиняющим перстом на его разукрашенный левый глаз:

– Вот наш законный, бесплатный абонемент на комплексное, семейное обслуживание в вашем ресторане!

Однако китаёзи, по-идиотски улыбаясь, доказывал, что абонемент разовый и выписан всего лишь на две персоны. И одна из этих персон, хотя бы отдалённо, должна напоминать женщину.

Тогда Коля Хвостатый мощным движением рук раздвинул столы в стороны и решительно выдвинулся вперёд.

– Так значит, вы не желаете достойно компенсировать увечья нашего дражайшего главы семейства?! – плотоядно ухмыляясь и растирая кулачища, сказал он. – И вы не собираетесь возместить наши душевные муки и переживания за подорванное вами здоровье сеньора Ромы?!

Мы дружно встали и молча последовали за нашим радикально настроенным предводителем. Наш боевой порядок чем-то напоминал тевтонское «свиное рыло» в битве на Чудском озере. Уже потом я ясно осознал, что выстроились мы точнёхонько как кегли на дорожке боулинг клуба. Вот эта наша грубая стратегическая ошибка, в конце концов, и сыграла свою роковую роль.

Китаец, всё так же глупо улыбаясь и отрицательно покачивая головой, медленно-медленно отступал к дверям кухни. Всем своим кокетливым видом он явно показывал, что не намерен так просто уступать нашей настойчивой просьбе.

– Ну, что же, – с сожалением проронил Коля. – Вы сделали свой судьбоносный выбор.

И, широко размахнувшись, нанёс кухарчонку чудовищный удар. Однако его пудовый кулачище со свистом рассёк всего-навсего воздух в том месте, где только-только маячил китаец. Тем не менее, на пол ресторана упало сразу же пять бесчувственных тел. При замахе Микола локтем шандарахнул стоящего справа Богдана прямо в глазницу. Тот, широко раскинув руки, отлетел назад, засветив тыльной стороной ладони в лицо Сергею и, уже падая, сшиб с ног и Николая Маленького. А Коля, рухнув как подкошенный, ударился «фасадом» о край стула и просто каким-то чудом не проломил себе висок. Все три ратника правого крыла пали одесную своего воеводы и больше не шевелились.

А кулак Орлова, не встретив намеченной цели, описал широченную дугу и попал в «тыкву» стоящему слева от него Стасику. Марчук Младший, резко валясь на спину, сильно боднул затылком Рому в физиономию. И сбил бы и меня, если б я вовремя не отскочил в сторону. Мишу спасло только то, что он едва волочил ноги и немного отстал от общего строя. Если б не это, то все мы поголовно пали бы от убийственного Колиного удара. Эффект боулинга проявился в полной красе: первая кегля практически снесла все за ней стоящие.

– Сногсшибательно! – не смог сдержать своё восхищение Степан. – Как в той поучительной детской сказке: «Силачом служу недаром, семерых одним ударом».

– Только пятерых, – поправил тернопольца Дима.

– Ничего! Как говорят в народе, лиха беда начало! – оптимистично изрёк богатырь. – Есть простор для совершенствования и оттачивания мастерства! Если б вчера вы допили всю «Масиейру», то эффект был бы, бесспорно, на все 100%!

Неожиданно, лицо моего товарища помрачнело, и на его лбу появились суровые складки:

– Мой друг и коллега из Омска, Игорь Кисляк, прошедший в былое время Чечню, как-то высказал мне своё личное мнение: «Чеченцы воюют так эффективно вовсе не потому, что отлично обучены ратному делу. Просто они делают это на трезвую голову». Но прошу прощение, Дима, за мои неуместные комментарии. И чем же увенчалась ваша повальная самоликвидация?

– Похоже, Микола даже не заметил, насколько поредели наши ряды. Он, как взбесившаяся мельница, азартно махал кулаками, пытаясь достать то чересчур проворного китайца, то ни в чём не повинного официанта. Но те с дьявольской ловкостью ускользали от его размашистых, разящих воздух ударов. С кухни выскочил более рослый и упитанный кулинар, который уже являлся нам ранее. Коля сразу же переключился на лоснящегося толстяка в надежде, что такого увальня уделать ему будет легче. Однако главный повар оказался не менее вёртким и расторопным, чем его более лёгкие, миниатюрные коллеги. Служащие ресторана даже пальцем не трогали Хвостатого, а лишь искусно уклонялись от столкновения с ним. Либо они ожидали, что он сам себя нокаутирует, либо выбьется из сил, и они смогут его взять голыми руками.

– Постой, Харитонов! – вмешался Лапчук, изводимый не дающим ему покоя вопросом. – Если китайцы меня не трогали и от своих мне тоже по воле случая не досталось, то откуда же тогда у меня синячище под левым глазом?!

– Скорее всего, ты пал жертвой сквозняка, сотворенного маханием кулачищ Николая Хвостатого, – скривив губы и подняв очи к потолку, предположил Дмитрий. – А может быть, ты попросту дозрел, то есть дошёл до предельной кондиции. Без всякой видимой на то причины ты шлёпнулся навзничь, причём весьма и весьма неудачно. Место, которое ты облюбовал для блаженного отдыха, уже было заранее зарезервировано Серёгой Тараканом. Он недвижимо лежал на спине, поджав костлявые ноги с задранными вверх коленками. На его острую правую коленку ты и напоролся, очевидно, стараясь рассмотреть её поближе.

– А я-то думаю, откуда у меня такая дыромаха в новых джинсах на правом колене! – хлопнул себя ладонью по бедру Сергей Нестеренко. – С тебя, Миша, двадцать пять евро за нанесённый мне материальный ущерб!

– Заглохните! – рыкнул на злостных зачинщиков словопрения Дима. – А то я так никогда и не закончу! Мне тоже хотелось бы знать, по чьей вине разошлись прямо по шву мои новые парадные брюки. Однако я не ставлю мои личные интересы превыше общественных.

Так вот! Когда Коля уразумел, что ему не достать кулинаров, он принялся резко двигать столы, пытаясь прижать ими к стенке вертлявых кунфуистов. Пожалуй, именно грохот переворачиваемой мебели и сметаемой на пол посуды и привлёк в обеденный зал совершенно иную персону.

Неожиданно португальский официант резко остановился и замер. Склонив голову и сложив у груди ладони, он весьма кротко и почтительно произнёс:

– Учитель!

Главный повар и его помощник тут же последовали примеру официанта. И Коля, воспользовавшись удобным моментом, от всего сердца вмазал застывшему подле него подавальщику прямёхонько в ухо. Тот улетел в угол зала, перевернув по ходу два стола, три стула и перебив кучу посуды.

– Я никому не позволю бить моих учеников и портить моё имущество! – послышался очень красивый, но гневный девический голос.

Мы с Колей удивлённо обернулись на этот голосок и увидели у раскрывшейся служебной двери довольно-таки молодую особу. Она была одета в свободный, цветастый, но весьма элегантный костюм. Скорее всего, это и была мадам Киао Ронг, хотя я ожидал увидеть гораздо более зрелую даму.

И как бы придавая весомость своим словам, она принялась исполнять некий весьма необычный восточный танец. Совершая гротескные, но изящные танцевальные па, напоминающие чем-то кошачьи движения, мадам Ронг постепенно приблизилась к нам. Я сразу же сообразил, что в недавнем прошлом она была примой национального пекинского балета. Словно подтверждая мою догадку, мадам начала совершать классические пируэты, при каждом повороте выбрасывая в сторону ножку. Но, видать, она уже давненько не репетировала этот довольно сложный танцевальный элемент. Ось её вращения слегка наклонилось и, выбрасывая ножку при очередном пируэте, она ненароком угодила Хвостатому пяточкой в глазик. При следующем обороте она допустила ещё более грубую помарку, засандалив ему ножкой в солнечное сплетение. Коля, даже не крякнув, улетел в тот самый угол, в который он откомандировал беднягу официанта. Несчастный подавальщик едва успел отползти в сторону, а то Николай раздавил бы его своим тухисом. Я бросился на подмогу Хвостатому – и попал под следующий пируэт мадам Ронг.

– Вот это да! – пришёл в полное недоумение Степан. – И с какого это ты, Дима, бодуна полез за «батькой» Миколой в пекло?! Вы ведь друг с дружкой в жизни толком не ладили! Вечно грызлись из-за того, куда надобно податься Матинке Украине: на Запад иль на Восток!

– Ну, мы ведь всё-таки земляки и должны приходить на помощь друг другу, – смутился Харитонов – и вдруг вспыхнул густым нездоровым румянцем.

– Ладно, – не стал вдаваться в тонкости взаимоотношения своих коллег гигант. – И насколько был результативным завершающий пируэт мадам Ронг?

– Очухаться после него мне удалось лишь через пару часиков неподалёку от парадного входа «Звезды Макао». Я сидел на асфальте, прислонённым к стенке, рядышком с моими бесчувственными и беспомощными товарищами. Двери ресторана были уже наглухо закрыты, а освещение во всех внутренних помещениях погашено.

– Да-а-а! Как вижу, у вас вчера выдался яркий, захватывающий и незабываемый вечерок! – подытожил похождение украинских гастарбайтеров тернополец. – Собрались вместе после тяжкого рабочего дня, хорошенько выпили и по-дружески пообщались. А напоследок вы ещё и коллективно сходили в экзотический китайский ресторан. Там немножко покуролесили, чуть-чуть «поплясали» с прекрасной восточной дамой, а добрые люди заботливо уложили вас спать.

– Да вот только кровати были чересчур твёрдыми и холодными, – простужено забухтел Таракан.

– Чего же тут удивляться? Китайская медицина испокон веков рекомендует для эффективного отдыха прямое и жёсткое ложе, – своеобразно истолковал услужливость ресторанных работников Стёпа. – Вот обслуживающий персонал и позаботился о вашем здоровом и полноценном отдыхе. Единственное, что омрачило вчерашнее празднество – это существенный недостаток закуски.

– Да-а-а! – не стал пререкаться Коля Хвостатый. – Пожрать бы сейчас, конечно, не помешало. Да вот только что-то слишком мутит и подташнивает.

И, словно бы подтверждая его слова, вместительная утроба ровенского бугая отозвалась глухим, заунывным гудением. Мне показалось, что трубач-недоучка пытается наиграть траурный марш Моцарта на огромной гуцульской трембите. В ответ из чрева Харитонова раздалось мерзкое, тошнотворное хлюпанье. Оно чем-то напоминало выход из жижи застойного болота гигантских пузырей придонного газа.

– Если я съем сейчас хоть кусочек какой-либо еды, то всё моё нутро сразу же вывернется наружу, – с мрачной правдивостью признался заметно позеленевший Дима.

Серёга Таракан издал приглушённое бульканье и, зажимая ладонью рот, будто угорелый помчался в сторону туалета. И звуки, доносящиеся из уборной, никоим образом не смогли бы поспособствовать повышению чьего-либо аппетита.

– Как вы думаете, он успел добежать до унитаза? – с едва теплящейся надеждой в голосе, спросил озабоченный хозяин квартиры.

Степан решительно встал с табурета и громогласно проинформировал всех мучеников вчерашнего перепоя:

– Как внук прославленной полесской целительницы, назначаю всем вам очищающую лечебную процедуру!

Он приблизился к наполненным доверху пятилитровым баклагам воды и поинтересовался у оторопевшего Николая Маленького:

– Вода родниковая? Из источника Святого Мартинью? Тогда можно и не кипятить. Всем взять по кружке и выпить как минимум по литру святой водицы! Если кого и вырвет, то это только на пользу. Быстрее желудок очистится, и башка прояснится. Только кружки не позабудьте предварительно всполоснуть!

Все жертвы похмелья безропотно подчинились и, прихватив свои эмалированные кружки, сгрудились у благословенных баклажек целебной водицы.

– Тебе, Василий, не надобно! – мягко усадил меня не прежнее место белокурый целитель и, неожиданно, властно прикрикнул: – А тебе что, Стасик, особое приглашение нужно! Ба! Да ты весь в слезах! Ни дать, ни взять, красна девица, у которой нагло отбили первого ухаря на селе!

Я взглянул на сгорбленного Станислава и удивился не меньше Степана. За всё время, что я знал Богдана и Стасика, мне не приходилось видеть даже слезинки в глазах этих суровых и невозмутимых ребят. А ведь бравым молодцам из прикарпатского Бурштына порой и здорово перепадало после дежурной хмельной потасовки.

– Крестик! Мамин крестик! – отчаянно вскрикнул расстроенный Стасик. – Как же я теперь без него?

И, залившись безутешными рыданиями, он уткнулся лицом в свои безвольно покоящиеся на столе руки.

– Во вчерашней передряге с него слетел мамин крестик, – мрачно ответил на наши недоумённые взгляды Богдан. Он запустил руку за пазуху и вытащил оттуда нательный крестик с миниатюрным распятием.

– Точно такой же. Мама купила два платиновых крестика и освятила их в церкви. Три месяца она носила их на своём теле. А перед отъездом в Португалию благословила нас и повесила крестики на наши шеи. Сказала, что они уберегут нас от лиха, злого глаза и напасти. Велела никогда их не снимать.

– Так что же вы с утра не пошли к мадам Ронг, и не попросили вернуть вам утерянную драгоценность?! – непреднамеренно сорвалось с моих уст.

– Не можем, – нахмурился старший Марчук. – Когда нас повытаскивали из харчевни, я, видно, очухался первым. Но не подал виду. Я слышал, как хозяйка сказала официанту: «Если эти хамы придут и завтра, то можете вышвырнуть их без всяких расспросов».

– Я тоже что-то припоминаю, – помявшись, покаялся и Рома. – Я словно бы во сне расслышал, как китаянка сказала: «Мастер Такаяма сообщил, что завтра с утра ко мне наведается легендарный мастер Тео Фан. И я не хотела бы, чтобы эти наглецы омрачили нашу долгожданную встречу». Мне ещё и припомнилось, что португалец у неё спросил, как выглядит знаменитый, непобедимый Мастер. Но хозяйка ответила, что не знает, так как ни разу его в нынешнем обличии не видела.

– Ничего! – смело ответствовал Коля Орлов, осушивший уже третью кружку водицы. – Сейчас протрезвеем, немного подкрепимся и пойдём отвоёвывать Крест Господень из загребущих лап коварных нехристей!

Неожиданно он, словно поперхнувшись, гортанно рыкнул, и его тёмно-карие очи угрожающе вытаращились. Схватившись обеими дланями за сердцевидные губы, он бросился к двери туалета, чуть не свалив на пол выползающего оттуда Таракана.

– Вторая смена, – объяснил Степан ошеломлённому Сергею рывок ровенского спринтера. То, что послышалось из приоткрытой двери туалета, не оставляло никакого сомнения в правдивости его слов.

Белокурый великан призадумался, потёр рукой подбородок и, судя по всему, принял решение:

– Стало быть, делать нечего. Мне идти в «Звезду Макао». Я принесу тебе, Стасик, мамин обериг. (Оберіг – талисман, амулет, укр. яз.)

– И я с тобой! – порывисто вскрикнул я, даже не ожидая от себя настолько безумной храбрости. Правда, мне даже не представлялось, чем я смог бы помочь в этом нелёгком деле Степану. Ну, разве что пополнить ряды моих офонарелых товарищей.

– Не стоит, – успокоил меня Степан. – Тут даже численным превосходством дело так просто не разрешишь. Чем меньше нас туда притащится, тем лучше будет конечный результат. Ждите. Я скоро вернусь.

Напоследок гигант выпил стакан родниковой воды и спокойным, размеренным шагом двинулся в резиденцию красного китайского дракона.

Степана не было очень долго. Никто не расходился, и все с нетерпением поджидали его быстрого возвращения. После промывки желудков у моих товарищей прорезался аппетит, и они буквально смели со стола всю вчерашнюю недоеденную закуску. Какое-то время неудачливые гаремщики развлекали друг друга занимательными и поучительными историями. Часы на церковной башне пробили полдень, однако тернопольский богатырь на глаза всё ещё не показывался. Пришёл обеденный час и все изнывающие от беспокойного ожидания гастарбайтеры довольно-таки основательно проголодались. Продуктовые магазины в воскресные дни были заперты, а в далёкие супермаркеты идти по нещадной жаре никто не отважился. Коля Маленький поскрёб по сусекам – и все его стратегические запасы продовольствия были сразу же подчистую уплетены.

После того как пробило пять часов, а Степан так и не возвратился, мы изрядно занервничали и не на шутку встревожились. Когда же маленькая стрелка настенных ходиков приблизилась к роковой семёрке, я не выдержал и решительно направился к выходу.

– Я иду в китайский ресторан, даже если никто из вас за мной не последует! Со Степаном, несомненно, что-то стряслось, и я не вправе оставить его в бедствии! В Рождественскую ночь он спас мне жизнь, и я просто обязан отплатить ему тем же!

– Чу! Вы разве не слышите? – приложил ладонь к уху всполошившийся Рома. – Кто-то медленно подымается по лестнице.

4. Возвращение «короля»

В многоквартирном здании, возведённом по упрощённой, дешёвой технологии, звукоизоляция была, мягко сказать, никудышная. И стоило кому-либо из жильцов чихнуть в нижнем, подвальном этаже, то о его лёгкой простуде тут же узнавали обитатели мансарды. Поэтому на стенке первого этажа висело строгое уведомление, угрожающее штрафом всем нарушителям спокойствия и порядка. Однако его соблюдали лишь только аквариумные рыбки, да и мертвецки пьяные постояльцы, выпавшие от перепоя в полнейший осадок.

Все мои товарищи, как по команде, умолкли и напряжённо вслушивались в звенящую тишину. И действительно, некто с превеликим трудом взбирался по бетонной лестнице, и поступь его были весьма тяжкая и совсем не ритмичная. Сбивчивые шаги то стихали, то заново возрождались, будто изнеможенный ходок совершал долговременные остановки и передышки. И, вне всякого сомнения, этот изнурённый горемыка, выбиваясь из последних сил, пытался хоть как-то добраться до нашего этажа.

– Степан, – полуутвердительно-полувопросительно пролопотал Рома. – Да неужто китайские кунфуисты отколошматили его до полусмерти?

– Сбылось моё пророчество! – не без злорадства пророкотал Орлов. – И на старуху бывает проруха! Похоже, Стёпке не просто зажгли подфарники под каждым оком, но и измочалили его по полной программе!

Я бросил на Колю Хвостатого уничтожающий взгляд, и он зарделся будто громадный рак, сваренный в кипящем укропном растворе. Однако на достойный ответ злопыхателю у меня уже не нашлось времени. Неведомая сила сорвала меня с места и вынесла прочь из удушливой атмосферы сумрачной кухни. Моего лучшего друга избили и изувечили лишь только потому, что он захотел вернуть земляку утраченный мамин крестик! Дайте мне только добраться до китайского ресторана, и я разнесу по кирпичикам эту обитель затаённого Зла!

Это был самый ужасающий и запоминающийся день в моей многолетней и безмятежной португальской иммиграции. Во все лопатки, очертя мою бедовую головушку, я мчался по зловонному и пыльному коридору служебной квартиры. За мной неслась буйная ватага озабоченных мужчин с суровыми, но основательно помятыми лицами. Их облики были искаженны не только признаками неподдельного страха, но и подпорчены отметинами недавнишнего рукоприкладства. Бежал я не по годам прытко, и мне посчастливилось первым добраться до незапертой входной двери. Выпрыгнув на лестничную площадку, я буквально остолбенел от представшей предо мной необычной картины. Спешащая за мной орава джентльменов едва не сшибла меня вниз по крутым и жёстким ступенькам лестницы. Мне посчастливилось избегнуть скатывания кубарем, лишь цепко ухватившись за шаткие и скрипучие перила.

Навстречу мне неторопливо вскарабкивался высокий и мускулистый мужчина, насилу перешагивая длиннющими ножищами со ступеньки на ступеньку. По его мужественному, но истомлённому лицу струились ручейки изобильного пота. В левой руке он тащил плетёную прямоугольную кошёлку из бамбука и две огромные кожаные сумки. В правой же руке гигант нёс точно такую же кошёлку, да и ещё три сумки в придачу. Растопыренные пальцы богатыря еле удерживали увесистую ношу. Кроме того, между его руками и торсом были зажаты два плотно упакованных, объёмистых свёртка. Выглядел Степан весьма комично, ибо подниматься по лестнице с такой несподручной и громоздкой поклажей он мог только бочком.

Мой друг медленно поднял свои слезящиеся сапфировые глаза и незлобиво, но требовательно произнёс:

– Если вы тотчас же мне не подсобите, то я скачусь вместе со всем этим скарбом в самые подвалины этого сомнительного заведения.

Мы бросились к Степану и живо расхватали все сумки и кошёлки его неподъёмной клади.

– Осторожно! – предупредительно прикрикнул исполин. – Ничего не разбейте и ничего не переверните! А вы спускайтесь вниз и поднимите оставшиеся у входа сумки.

Последние его слова были адресованы Николаю Хвостатому и Роме, которым ничего не досталось из Степановой ноши. Микола и Кузен досадливо поморщились, однако без лишних слов отправились выполнять ответственное поручение. Вполне вероятно, они и возроптали бы, если бы знали, что каждому из них предстоит совершить ещё по две ходки.

– Так значит, ты не был сегодня в «Звезде Макау»? Так, где же тогда тебя черти носили? – с нескрываемым облегчением пожурил я приятеля. – Мы тут все извелись, поджидая тебя из опасного рейда!

– А откуда я, по-твоему, всё это приволок? – насмешливо скривил губы Степан. – Вот они – ваши вожделенные китайские деликатесы! Подарок мадам Киао Ронг для моих пострадавших по глупости сотоварищей. Так! Быстренько очистили стол, подмели пол, вынесли прочь мусор и пустые бутылки. Кстати! Не помешала бы и влажная уборка. Включите свет и проветрите кухню, а то тут просто дышать нечем. Затем можете накрывать стол, начиная вынимать кастрюльки из бамбуковых кошёлок. А я пока пойду приму душ, а то вконец запарился, мотаясь по всему Фафу. Ах, да! Чуть было не позабыл!

Гигант вытащил из кармана плоский целлофановый пакетик, в котором что-то слабо мерцало, и протянул его Стасику:

– Вот твой крестик! Цепочка оборвалась, и я заскочил к Паулу Карвалью, чтоб он соединил звенья. Носи и больше не теряй! Всё! Я пошёл мыться.

Какое-то время мы стояли неподвижно, лишь недоумённо зыркая друг на друга. Стасик со слезами на глазах смотрел на вернувшуюся к нему драгоценность. Затем он вытащил из пакетика крестик, повесил его на шею и заботливо спрятал под смятой рубахой. Потом он медленно подошёл к двери ванной и низко ей поклонился. Будто дверь была из прозрачного стекла, и Степан мог увидеть чрез неё Стасика.

– Спаси тебя Бог, Степан! – послышался срывающийся голосок Марчука Младшего. – Вовек не забуду, что ты для меня сделал. До гробовой доски буду помнить твою доброту!

– Не стоит благодарности! – ответил Степан, заглушая своим басом звенящие струи холодного душа. – Земляки мы – или не земляки! Сегодня я тебе помог, а завтра, быть может, и ты окажешь мне какую-нибудь неоценимую услугу! Ну, как там, стол уже накрыт?!

Гастарбайтеры мгновенно сорвались со своих мест и дружно принялись за возложенную на них работу. Когда же посвежевший гигант бодро вышел из ванной, проветренная кухня уже блестела чистотой, а стол был вычищен, накрыт и сервирован.

– Только не спрашивайте меня о китайской кулинарии, – предупредительно поднял руку Степан, – я в этом деле, увы, несведущ. Мне только поведали, что блюда в кошёлках необходимо откушать в первую очередь. Вино, которое вы нашли в сумках не китайское, а испанское и португальское. Но какое блюдо потреблять с красным, а какое с белым вином, я, честно сказать, не запомнил. Так что доверимся нашей интуиции.

– Нет! – закудахтал из своего угла Рома. – Ты сначала расскажи нам, как тебе так ловко удалось обстряпать это каверзное дельце.

– Да очень просто, – расплылся в широкой улыбке гигант. – Народная дипломатия – великое дело! Если к спорной проблеме подойти здравомысляще и с пониманием, то можно и без особого труда разрешить даже самую острую, конфликтную ситуацию.

– К чёрту вашу хитромудрую восточную дипломатию! – взбунтовался Микола Орлов. – Если вы собираетесь судачить о мирных переговорах, то я захлебнусь моей же собственной слюной! Давайте лучше всё-таки присядем, выпьем и закусим!

И сотрапезники дружно набросились на источающие соблазнительные ароматы китайские деликатесы. В последующие полчаса было слышно лишь бряканье эмалированных кружек и перестук ложек о днища опустошаемых мисок и тарелок. А вскоре завязался неторопливый и бессвязный застольный разговор. Однако, словно сговорившись, все избегали даже упоминания о вчерашнем происшествии. Обильная и сытная еда отнюдь не располагала к заумным дискуссиям, дебатам и полемикам. Наконец Миша Лапчук, помешанный на ведической культуре, привлёк всеобщее внимание пространным разглагольствованием о раздельном и последовательном питании. Воспользовавшись этим, Степан потихонечку выскользнул на балкон, чтобы подышать свежим вечерним воздухом. Снедаемый жгучим любопытством, я, незаметно для моих пирующих приятелей, последовал его своевременному и полезному примеру.

Закат уже отполыхал, и сумерки неотвратимо сгущались. Опершись могучими локтями на хлипковатые перила, Степан с немым восхищением смотрел на ярко сияющую Вечернюю Звезду.

– Какая изумительная, я бы даже сказал, ослепительная красавица! – услышал я восторженное восклицание моего друга.

– Да! В здешних предгорьях Венера блистает намного ярче, чем на небосклоне бескрайних Таврийских степей, – поддакнул я приятелю.

– Какая там ещё Венера? – удивлённо скосил на меня бездонные очи гигант. – Я тебе говорю о Киао Ронг! Какая необыкновенная, яркая и потрясающая женщина! Тебе хоть раз посчастливилось созерцать её несравненную красоту?

– Приходилось, – утвердительно кивнул я головой. – Когда я работал у моего первого патрона, мы делали ремонт в её ресторане, и она расплачивалась с нами натурой.

– Что?!! – устрашающе прогремел Степан, грозно нависая над моей головой.

– Я в том смысле, что у неё не было достаточно средств для оплаты нашей работы, – быстро затараторил я. – Поэтому частично она погашала долг, устраивая для нас праздничные застолья.

– А-а-а-а, – оттаивая, протянул великан. – И какое же у тебя осталось впечатление?

– Скажу тебе честно и откровенно, – не стал я утаивать горькой правды. – Сегодняшний превосходнейший ужин не идёт ни в какое сравнение с той преснятиной, которой нас потчевали после работы.

– Вот те на! – не смог сдержать своего раздражения богатырь. – Я ему о неземной красоте, а он мне о вульгарной жратве! Я тебя не о еде спрашиваю, а о хозяйке ресторана!

– Ну, очень даже симпатичная молодая женщина, – попытался я сгладить возникшую неловкость. – А зеленоватые глаза и продолговатое личико мадам Ронг беззастенчиво выдают, что в её жилах течёт не только азиатская кровь. Да и ростом она повыше среднестатистической китаянки. Может, ты всё-таки мне расскажешь, что же произошло сегодня в «Звезде Макао»?

Степан немного подумал, поколебался и с неохотой отрицательно покачал головой:

– Только не сегодня. Может, когда-нибудь в следующий раз. И пожалуйста, не настаивай, дружище! Мне надобно и самому всё осмыслить, и во всём разобраться. А на это необходимо определённое время.

Степан умолк, с тоскою наблюдая, как Вечерняя Звезда скрывается за козырьком крыши соседнего здания. Гигант выпрямился, неуверенно задёргался – и, безусловно, принял какое-то весьма нелёгкое для него решение.

– Пойду, подышу свежим воздухом, – пряча глаза, молвил он, будто находился не на открытом балконе, а в душном и насквозь прокуренном помещении. – Я пройду через Колину спальню и по коридору, чтоб меня никто не заметил. Будь добр, никому ничего не говори.

Когда через минуту Степан вышел из подъезда, он уверенно прошагал по улице Кейроша и, немного поколебавшись, завернул за угол. Я прошёл по опоясывающему здание балкону и так же осторожно свернул за угол. А гигант, добравшись до пустынного перекрёстка, устремился по улице Сержиу Антониу к центру города. И у меня уже не было ни малейшего сомнения, что тернопольский богатырь направил свои стопы к ресторану «Звезда Макао».