***
И снова осень золотая,
И снова радуемся ей,
И на душе легко, как в мае,
А воздух чище и светлей.
Придёт? Надолго ли? Не знали,
Но половину сентября,
Холодных и дождливых ждали,
И оказалось, что не зря.
Был тёплым май, нежарким лето,
Сколько ещё погожих дней
Скупая годовая смета
Отпустит нам? И сколько в ней
Ещё их будет: лучезарных,
Одетых в золото и медь,
Не рядовых, не календарных,
Достойных, чтобы их воспеть.
***
Как чуден ранним утром лес,
Не верьте тем, кто утверждает
И убеждает, что чудес
На этом свете не бывает.
Не верьте вставшим на пути
Прагматикам и пессимистам,
Достаточно в него войти
И в этом сразу убедиться.
Или взглянуть на облака,
Их жёлто-розовые перья,
Чтобы уже наверняка
И окончательно поверить,
Что всех их не пересчитать,
И выйдя из оцепененья,
Понять, где следует искать
Источник сил и вдохновенья.
***
Осень пришла незамеченной,
Воздух прозрачен и чист,
Медленно кружит навстречу мне
Временем сорванный лист.
Кружится жёлтый и сморщенный,
Вял, равнодушен и стар,
Ветром осенним заброшенный
На городской тротуар.
Кружатся листья за листьями,
Светят холодным огнём,
С вами хотелось бы слиться мне
И позабыть обо всём.
Сколько вас падает тучами,
Дети печальной поры,
Люди сгребают вас кучами
И зажигают костры.
***
Под скрип несмазанных петель,
Под плач фрамуг уходит осень,
И вот уж первая метель
Сугробы первые наносит.
Она, порошею метя,
Гуляя по ночным кварталам,
Как мать любимое дитя,
Укрыла город покрывалом.
Как целомудренно он чист
В опрятном, новеньком наряде,
Словно прозрачный белый лист
Из неисписанной тетради.
Зимняя ночь в Москве
Тихо-тихо, пусто-пусто,
Нарушая тишину,
Только снег упрямым хрустом
Не дает домам заснуть.
Полночь, редкие трамваи
Потихоньку в парк бредут,
И зима совсем не злая,
И мороз совсем не крут.
И уже совсем не страшно,
Что ещё не так давно
Угнетало, всё прекрасно,
Словно в сказке и кино.
Всё кругом спокойно очень,
Не понять и не объять,
Только сердце что-то хочет
И не может рассказать.
***
У нас идут две знаковых,
Две культовых премьеры:
«Дни Турбиных» Булгакова
И «Дон Жуан» Мольера.
Вы тут же меня спросите,
Кто будет, как ни странно,
Играть не Лариосика,
А только дон Жуана.
Бинокли на колёсиках
Направят ваши дамы
Все мимо Лариосика,
Все сплошь на дон Жуана.
Хотя на жизни просеке
Встречали постоянно
Ранимость Лариосика,
Коварство дон Жуана.
И будут, морща носики,
Оплакивать жеманно
Не муки Лариосика,
А гибель дон Жуана.
Деля всех снизу доверху
Мужчин лишь на два вида:
Кузенов из Житомира
И донов из Мадрида.
Три сестры
Спешим в театр, чтоб опять
Жить ожиданием спектакля
И вместе сопереживать
Увиденному там, не так ли?
Смотреть, не отрывая глаз,
На сцену, сдерживая слёзы
И откликаться, каждый раз,
На шутки, реплики, курьёзы.
На сцене часто всё не так,
Как мы привыкли в жизни, нравы
Другие. Три сестры никак
В Москву не соберутся, право,
Что проще, взять, купить билет,
Всем сесть в вагон второго класса,
И скоро вы в Москве, ан нет,
Уехать сёстрам не удастся.
Театр мир, где свой сюжет,
Свои законы и порядки,
Свободы выбора здесь нет,
Минуты счастья очень кратки.
Финал, уходит гарнизон,
Но надо, надо жить и дальше.
Театр целый мир, и он
Не терпит пошлости и фальши.
Из личной жизни Гайдна
Теперь это уже не тайна,
А факт из личной жизни Гайдна,
Что композитор неслучайно
Своей жены боялся, жуть.
Сварливая необычайно,
К тому ж, отнюдь не музыкальна,
Могла супруга в ноты Гайдна,
Порой, селёдку завернуть.
Делил супружеское ложе
Гайдн с ней всю жизнь, и так, похоже,
Был, безвозвратно, уничтожен
Ряд Гайдном созданных вещей.
Зато обласкан и ухожен
Был, что немаловажно тоже,
А без жены, очень быть может,
Не создал ничего б, вообще.
***
В тот миг, когда тебя не станет
Из окон не исчезнет вид,
Не скроется заря в тумане,
На ветке лист не задрожит.
Не ниспадёт, вдруг, мгла над садом,
Почти нигде не смолкнет смех,
И, как обычно, где-то рядом
Родится новый человек.
А как же я, ты робко скажешь,
Так и останусь где-то вне
Всего живущего, и даже
Никто не вспомнит обо мне?
В потоке жизни бесконечном,
В сплошном калейдоскопе дней,
Всё до обиды быстротечно
И от того ещё ценней.
***
Мы приходим и уходим, оставляя
Неуверенный, едва заметный след,
Что-то ищем, что-то постигаем
Сотни, очень много сотен лет.
Наши мысли, иногда, глубоки,
Наши чувства искренни, порой,
И добры мы чаще, чем жестоки,
И сильны своею добротой.
И пускай история забудет
И наш труд, и наши имена,
Самым вечным памятником будет
Наших дней и дел она сама.
Мы свой путь сквозь строй десятилетий
От начала до конца прошли,
И пускай наш след едва заметен,
Мы другой оставить не могли.
***
Уйдут года, уйдём и мы,
Уйдут о нас воспоминанья,
И самые великие умы
Споткнутся на вопросе мирозданья.
Природа, Ты одна права,
Правей учёных и поэтов,
Правее внуков наших пра-пра-пра-пра-пра
И на Земле и на других планетах.
И всё-таки весь мир, а вместе с ним и я,
С Тобой борясь, идём к Тебе навстречу,
Как к морю капелька весеннего ручья,
Как вектор устремлённый в бесконечность.
***
Нас все не понимают, но страшней
Для нас всего непониманье близких
И очень дорогих нам всем людей,
Судьбою занесённых в эти списки.
Нас всех не понимают, но не всем
Даётся в жизни это наказанье,
Почувствовать холодность, а затем
Их полное во всём непониманье.
***
Не знаю правоты ничьей,
Но вижу бесполезность споров,
Несостоятельность речей
И беспредметность разговоров.
Любым речам, от сих до сих,
Рукоплескать не стану стоя,
Ведь даже лучшие из них,
Увы, недорогого стоят.
***
Москва всё больше – скопище людей
В одном, отдельном, небольшом пространстве
Безумию сродни, но всё сильней,
С каким-то непонятным постоянством
Мы рвёмся в мегаполисы, всё здесь,
Почти на удивленье бестолково,
Богатство, бедность, нищета и спесь,
Одно неотделимо от другого.
Ты как осиный улей, не понять,
Москва, твои ходы и лабиринты,
Людей ты заставляешь проявлять
Все низменные чувства и инстинкты.
На сотни вёрст в длину и ширину
Раскинулась страна, но люди, точно
В затмении, стремятся лишь в одну,
Одну и ту же маленькую точку:
В Москву, и этот пагубный процесс
Затронул очень многих, и не диво,
Что каждый, кто стремится, ждёт чудес
И в предвкушенье призрачной наживы.
Собянинград
Москвич в четвёртом поколенье,
Не сноб и не аристократ,
Из дома выйдя к удивленью
Попал уже в Собянинград.
Вместо деревьев – пальмы в кадках,
Сразу за домом стройплощадка,
Всё небо закрывает смог,
И доллар – воздуха глоток.
Откуда эти ветры дуют, не знаю,
Но уже твердят,
Что скоро переименуют
СобянинГрад в СобянинАд
Мы снова повторяем
1.
Мы снова повторяем: «Ну и ну»,
И, вспоминая, горько сожалеем:
«Разрушили великую страну,
А получили то, что мы имеем».
Как слаб, порой, бывает человек,
Позволив обмануть себя словами
О сладкой жизни средь молочных рек
С кисельными, как в сказке, берегами.
Но ничего хорошего не жди
От тех, кто преисполнен оптимизма,
Вернув нам философию вражды
И ввергнув в эру лжи и эгоизма.
2.
Реформы не завершены,
Хоть их проводят полным ходом
Уже немало лет, а мы
Живём всё хуже, год от года.
От реформаторских потуг,
Как от чумы, нигде не скрыться
Мильонам стариков, старух,
Страдают школы и больницы.
Как это в нашем духе, взять
Под козырёк без колебанья,
Сломать и вновь воссоздавать
Разрушенное до основанья.
3.
Нас мучит страх, нас зависть гложет,
Внутри же мрак и пустота,
По всей стране одно и то же:
Богатство, рядом нищета.
Вместо обещанного рая
Идём прямой дорогой в ад,
Воруя, грабя, промышляя,
Обманывая всех подряд.
Налево глянешь ли, направо,
Везде жестокость и расчёт,
Такие времена и нравы,
Страшнее не было ещё.
4.
Ищут пожарные, ищет милиция,
Ищут чиновники в нашей столице,
Ищут давно, уже лет двадцать пять,
Что бы и где можно было украсть.
Строят препоны и просят «откаты»,
Ловят водителей крепко «поддатых»,
Ну а пожарник, тот просто берёт
Там, где завален пожарный весь ход.
Нарисовал я картину такую,
Но не подумайте, будто воруют
Все поголовно, из года в год,
Есть и такие, кто «честно» живёт.
Тот, кто имеет и деньги и власть,
Те, кому больше не надо и красть,
Те, кто сегодня диктуют закон,
Кто разработал систему «Платон».
Всё у вас есть, господа-олигархи,
Вилы и яхты, дворцы, иномарки,
Банки, заводы, партийный билет,
Всё у вас есть, только совести нет.
***
Совет старейшин, всем тревожно,
Каждый давно уже смекнул,
Разрушено, что только можно,
Пора кричать всем караул.
Но самый главный был спокоен,
Сказав соратникам своим:
«Не беспокойтесь, восстановим
Промышленность, воссоздадим.
Как в годы пятилеток первых,
Поднимем из руин страну,
Отстроим фабрики и фермы,
Освоим, снова, целину».
Засомневались аксакалы,
Волнуются, легко сказать
Построить, а ни чем попало,
Как все привыкли, торговать.
Ведь это же работать нужно,
Но главный твёрд был: «Ну и что ж,
Возьмёмся все за дело дружно,
Мобилизуем молодёжь,
Что на Валдайских семинарах
И в молодёжных лагерях
Кормили и поили даром,
Пускай покажут, что не зря».
«Выпускники Валдайской школы,
Конечно, на язык остры,
Любят комичные «приколы»
И «пионерские» костры,
Но это дети новой эры,
Буквально все до одного,
Им, кроме собственной карьеры,
Не интересно ничего».
«А где же наши инженеры?
Технический потенциал?
Где агрономы, землемеры?
Поднять их, объявить аврал!
Собрать в ударные бригады,
Закрыть сложившуюся брешь!»
Сказали аксакалы: «Рады,
Да нет их больше, хоть нас режь.
Зато есть армия юристов,
Есть масса брокеров у нас,
Полно дизайнеров, стилистов...»
«Да на хрена они сейчас!!!» –
Воскликнул самый главный гневно –
«Вы мне ответьте, на хрена???
И чем, скажите, ежедневно
У вас вся занята страна?»
«Как чем, торгует, покупает,
Вновь продаёт, само собой,
Уже дороже, промышляет,
Чтоб выжить, разной ерундой».
«Ну а реформы наши что же?
Пятнадцать лет о них твердят.
Затормозились, или, может,
Не дали нужный результат?»
«Реформы проводились ради
Иллюзии самих реформ,
И, чтоб остались не в накладе
Творцы новаторских платформ».
«А что министры наши, кстати,
Премьер где? Слышно что о нём?»
«Распоряжений ждут, позвать их?»
«Понадобятся, позовём». –
Сказал тут неопределённо
Начальник главный, в первый раз
Подумав: «Пятая колонна»
Это, наверное, сейчас,
Кто за чужой стоять спиною
И ни за что не отвечать
Давно привык». И стал страною
В «ручном режиме» управлять.
О капитализме, социализме и пивном ларьке
Кому-то, может, невдомёк
Покажется, мол, что за диво,
Стоял на улице ларёк,
В котором продавали пиво.
Простой ларёк, где круглый год,
И справа от ларька и слева,
Пил пиво городской народ,
Зимою пиво с подогревом.
И наблюдалась каждый раз
Одна и та же здесь картина,
Пил пиво не отдельный класс,
А всенародная община
Рабочих, разных мастеров,
Студентов, служащих, таксистов,
Вплоть до научных докторов
И драматических артистов.
Весь этот разношёрстный люд
Был обходителен и дружен,
Хоть понимал, что гадость пьют,
И часто не хватало кружек.
Тут кто-то может мне сказать,
Заканчивай, брат, эту тему,
К чему пивную прославлять
И, вместе с нею, соцсистему.
Ты эту пропаганду брось,
Нет от неё давно уж толку,
Капитализм – это всерьёз,
Как говорится, и надолго.
Слезай с любимого конька,
К чему напрасно душу ранить
Из-за какого-то ларька,
У нас послаще будет пряник.
Сегодня множество у нас
Различных пряников-соблазнов,
Их получить имеет шанс,
И не один, а много шансов,
Любой поверивший болван,
Необходимо лишь терпенье....
Капитализм – это обман,
И он надолго, к сожаленью.
Они прошли
Они прошли, напрасно сжал кулак
У галереи одинокий Тельман,
Они везде, и даже Бог никак,
Отчаявшись, не метит этой шельмы.
Они прошли, без лишней суеты
Забрав себе всю власть, не дав им боя
Москва сдалась, и вот уж, как кроты,
Они по всей Москве чего-то роют.
Все деньги отмывают для себя,
Чего-то несусветное возводят,
И всюду, где возможно и нельзя,
Реформы бесконечные проводят.
Они пришли, следы от их шагов
Уже везде, повсюду их капканы,
И им не жаль больных и стариков,
А главное, набить себе карманы.
Они прошли. Метро «Аэропорт».
Крупицы снега падают без звука.
И только Тельман говорит: «Рот фронт!»
В локте сгибая поднятую руку.
***
Обрывки фраз, волнений, грёз
Уходят в прошлое всё дальше,
И впору задавать вопрос,
А был ли, в самом деле, мальчик,
Что всех любил и всех жалел,
Ходил в кружки, читал запоем,
А, когда вырастет, хотел
Стать положительным героем.
И был ли юноша, весьма
Доверчивый и непрактичный,
Хоть и сдававший сопромат
И «начерталку» на «отлично».
Зато был зрелый муж, вполне,
Хотя и повидавший много,
Поверивший, как все в стране,
Неадекватным демагогам.
Их зажигательным речам,
Став, сам того не понимая,
К шестидесяти двум годам
Заложником у негодяев.
***
Мы повторяем, каждый раз,
Свой путь, всё тот же, след за следом.
Нам прошлый опыт не указ,
Нам голос разума неведом.
Умом нас, точно, не понять,
После любой резни и травли,
Готовы снова наступать
На те же, что и раньше, грабли.
Нас жизнь не учит ничему,
Ни мор, ни голод, ни холера,
Мы привыкаем ко всему,
Нам неизвестно чувство меры
Ни в глупости, ни во вранье,
Ни в их масштабах и размахах,
Грозящих каждый раз стране
Очередным всеобщим крахом.
На базе «СПО ЩИТ» в 2011 г. возникло ООО «ЩИТ» – предприятие, производящее мягкие пенообразователи высокого качества для пожаротушения. Компания располагает не только собственным производством, но и маркетинговой базой, а также исследовательской структурой. Поэтому все вопросы, начиная от разработки продукции и кончая её серийным производством и доставкой покупателю, компания осуществляет сама.
Комментарии пока отсутствуют ...