«До и потом» / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

До и потом

Год сорок первый. Июнь. Ожиданье

Счастья, которое будет потом.

Та, что ждала паренька на свиданье,

Встала у зеркала в платье простом.

Шёл он к любимой, признанье готовя –

Как от смущенья слова не забыть?

Всё на планете светилось любовью,

Всё было так, как должно было быть –

Лето, котёночьи льнувшее к детям,

Солнце, дразнившее днём фонари...

Этот июнь был его двадцать третьим –

Что может быть не таким в двадцать три?

Только беда, что грозила Отчизне,

Только беда, что не ходит одна.

Жирная линия чёрным по жизни:

Двадцать второе июня. Война.

...Май. Ликование. Год сорок пятый.

Жизнь поделилась на «до» и «потом».

Та, что ждала возвращенья солдата,

Встала у поезда в платье простом.

Дождь ей на плечи застенчиво капнул,

Будто бы знал, что творится внутри...

Это она постарела внезапно,

А пареньку до сих пор двадцать три.

Как в кино

Нас двое, а счастье огромное и одно.

Забавно, когда босиком переходишь грани...

Похоже, мы просто попали с тобой в кино,

Но только не в зал – а героями на экране:

Всё звёздно – и час наш, и небо над головой,

Покуда они нам даны, мой хороший, – пей их!

Сюжетная линия тоньше береговой,

Мы – за руки. Мы балансируем на обеих.

Не смотрим на время (ему нас не запылить!),

На зрителей с Колой, не слушаем хруст поп-корна;

Ты скажешь, киношное счастье возможно длить –

Назло режиссёру, сценарию непокорно,

Но только покажется: этот сюжет знаком,

Его повороты подвластны нам и нехитры,

Как что–то по коже прокатится холодком...

Ты скажешь, что это мурашки...

А это – титры.

Что, если Элли уже не та?

Слушай, а ты бы мне всё простил, да?

Что, если Элли уже не та?

Что, если я у тебя – Бастинда,

И ураганит нас неспроста?

Холоден взгляд мой, а путь мой труден,

Жмут мне волшебные башмачки...

Что, если Город наш изумруден,

Только пока на тебе очки?

Думаешь, что ли, походкой лани

Львов приручаю, страшил да псов?

Лапки паучьи в моём чулане,

Мыши да чучела белых сов.

Как я колдую! – Не до веселий:

Варево рифм да котёл бумаг –

Что ж ни одно из проклятых зелий

Не ворожит тебя, чёртов маг?!...

...Дай обниму, дрожь снимая в теле!

Дай промокну полотенцем пот!

Это же я, мой хороший, Элли!

На вот, сварила тебе... компот.

Есенину

Ты был мне строчкой в тяжёлом томе,

Ты был мне словом острее стрел...

...И вот в твоём я, Сережа, доме.

(Хоть дом твой – знаю! – давно сгорел).

Здесь ходят люди. Судачат (съёжься!)

Хорош ли? Плох ли? Каков? Каков?

А я так верю, что ты вернёшься,

Заматюгавшись на чужаков...

На лавку рухнешь, отбросишь кепи...

Господь храни тебя и спаси!

Ну как, Серёжа, ты там, на Небе?

Ну как, Серёжа, ты без Руси?

При чём тут годы, при чём тут числа,

При чём верёвка, что хуже жал?..

Вот эта школа, где ты учился,

Вот этот тополь, что ты сажал...

Твоею болью меня корёжит,

Читаю душу, а не строку...

А Русь всё та же – смотри, Серёжа,

Высоким небом в свою Оку.

В защиту муз

Ты сетуешь: Муза опять далеко –

Не тянет к чернилам, не тянет к гитарам...

Неужто ты думаешь, Музам легко?

Недаром они улетают, недаром...

Ты думаешь, так, на минутку зашла,

Шутя, вдохновенье твоё обронила?

А знаешь, как больно – стоять у стола,

Мучительно медленно тая в чернила?

Ты знаешь, что с ними бывает потом,

За гранью порывов шального Поэта,

За строчкой, за кадром, за книжным листом...

Скажи, ты когда-нибудь думал про это?

Прости мне мою откровенную речь.

Сочти это сказкой, рассказывай детям,

А Муза – а Музу не вздумай беречь,

Она прилетает к тебе не за этим!

Не бойся, пиши. Мимолётен дуэт.

Нет времени думать – хозяин ли, раб ли...

Твоя непутёвая Муза – Поэт.

Она тебя тоже испишет до капли.

Русалочка об Андерсене

Я бы вовеки не знала горя

В чистой целебной морской воде…

Ганс написал, я ребенок моря –

А до него я жила везде:

В тесном аквариуме в зверинце,

В речке и в паре больших озёр…

Ганс написал, я любила Принца –

Ганс удивительный фантазёр!

Принц ни при чём – я горела целью

Вынырнуть, выплыть – Земля, встречай!

Фея сварила мне чудо-зелье

(кстати, по вкусу, как чёрный чай),

С ней напоследок успели спеть мы –

Я же на сушу пошла немой…

Ганс ей присваивал статус ведьмы,

Я говорила ей: «Ангел мой!

Люди милее, чем осьминоги!

С Принцем уютнее, чем с китом!»

Ганс написал, как болели ноги –

Если б он знал, каково с хвостом!

Принц был нахохленный и степенный,

Как-то он спел для другой романс…

Ганс написал, что я стала пеной –

Неисправимый романтик Ганс!

Он не учёл одного нюанса,

Рукопись острым пером дразня:

Господи, я полюбила Ганса

С мига, как он написал меня!

Он в облака превратился вскоре –

Видимо, там и досочинил

То, что я стала ребёнком моря –

Моря волшебных его чернил.

Бабочка и океан

Гoвoрит, не трусит – вoшлa, мoл, в рaж, нo

Этo всё брaвaдa и сплoшь врaньё:

Перелётнoй бaбoчке oчень стрaшнo –

Ведь стихия, в oбщем–тo, не её.

Тaк тoскливo – впoру пoвыть белугaм!

Пaукaми вoлны ей сеть плетут,

A oнa привыклa пoрхaть нaд лугoм,

Тaм цветы и трaвы... A тут, a тут

Глянет вниз – и безднa, и кoлoт лёд в ней,

Ей кричaт oскoлки, друг другa злей,

Чтo oни видaли пoперелётней,

Пoкрылaтей знaли, пoжурaвлей,

Пoстрaстней мечтaвших o дaльней дaли,

Пoпoлней хлебнувших пoлётa вкус –

Дa и те чaстичнo не дoлетaли:

Выдыхaлись или теряли курс...

Oкеaн пoд крыльями флибустьерит –

Всё ему нaгуливaть aппетит...

Нo oнa, кoнечнo, летит и верит,

И хoтя, кoнечнo, не дoлетит,

Oкеaну крoшкoю стaв к oбеду,

Не увидев джунглей и их лиaн –

Oкеaн зaметит свoю пoбеду.

Oкеaн рaсплaчется. Oкеaн

И непoбедимый, и безызъянный,

И oпaсный другу, кaк и врaгу,

Будет дoлгo-дoлгo шaтaться пьяный,

И грoмить трaктиры нa берегу.

Бессребреница

Я с годами не стала умнее и праведней –

Если можешь, прости, дорогой человек!

Я бы тоже хотела, чтоб всё было правильней,

Чтоб проснуться – а нынче Серебряный век,

Чтобы рифмы текли горячо и бесповодно –

Хоть раскрашивай души, а хоть полосать,

Но давай о насущном. Мне страшно и холодно,

И, по-моему, я разучилась писать.

Вот бы слова живого, и чтоб невзначай оно

Объяснило тебе: не порань, не обидь! –

Потому что сейчас мне темно и отчаянно,

И, по–моему, я научилась любить.

Сколько мыслей отсеяно, строчек пере'брано –

Я искала таких, что молчанью сродни...

Извини, если вышло не очень серебряно –

Извини...

Но был июнь

А встреться мы, к примеру, в ноябре –

И я взялась бы капать ядом с жала;

Бежать домой, мол, я – воображала;

Искать несовершенства на бедре,

Ногах и животе; залезть под плед;

Печально щёлкать пультом; между делом

Решить, что всё! – пора заняться телом;

Доесть четвёртый маковый рулет;

Поплакать в одинокую кровать

И заключить, что гордость – это сила!..

...Но был июнь, и я его спросила:

– Не мог бы ты меня поцеловать?

И будь ноябрь, он мог бы отойти;

И пальцем у виска крутнуть, нахмурясь;

Поёжиться – мол, дурость, просто дурость!

Уткнуться в телефон – мол, кто в сети?

Пророчить мне проблемы и провал;

Лечить тоску таблеткой цитрамона;

Решить, что я вконец бесцеремонна...

Но был июнь, и он поцеловал.

Наверное, мы оба это зря,

Страданий нет, что для поэтов скверно...

Придётся быть счастливыми, наверно –

Как минимум, теперь до ноября.

Шоколадка

Сегодня так: уже нельзя обратно!

Куда теперь, раз села у огня?

Ты стягиваешь фантик аккуратно

С подтаявшей от нежности меня –

Снаружи – яркой, под обёрткой – сладкой,

Но лучше не выбрасывал фольгу б!

Я буду самой горькой шоколадкой,

Касавшейся твоих горячих губ…

Глазами этой бездны не измеришь,

Словами не ответишь на искус!

Я знаю: ты и сам себе не веришь,

И осторожно пробуешь на вкус.

Я тоже не могла себе представить,

Что стану вдохновением творца,

И буду таять, таять, таять, таять

До срока – да, но – нет, не до конца!

Целуй меня, пока я отвечаю,

И верь в меня, покуда я не лгу…

Пока могу, горчу, не огорчая,

А после – просто спрячусь под фольгу.

Белое

Видишь – всё белое. Значит, и ада нет….

Только у снега больной мениск.

Снег шёл с утра, а теперь он падает –

Бледный, холодный и мокрый вдрызг.

Словно осунулся снежный овал лица…

Вовсе один, на ветру, зимой,

Он на меня, обессилев, валится,

Я на себе волоку домой…

Пусть говорят: всё равно растает всё.

Пусть говорят: снег идёт с любой…

Он, исчезая, в меня впитается,

Как это было у нас с тобой.

Кафе

Спит кафе, пока подходит выпечка.

Новый кофе смолот, старый выпит,

И само оно, по сути, выскочка,

А по форме параллелепипед.

Может, чай и сахар перехватите,

Голову вскружите чайным ложкам

Там, где, ошалев от мая, скатерти

Шлёпают столы по голым ножкам…

А кафе запахнуть бы шафранами,

Заиметь коктейли модных баров,

И оно флиртует с ресторанами,

Как ребёнок, пялясь на швейцаров…

Стать бы поизысканней! В быту оно

Боевое – мир, мол, не для мирных…

У него всё будет как задумано –

Так всегда бывает у настырных.

Выйдет на проспект из переулочка,

Зачерствев от ежедневных скачек,

Но пока – уютное, как булочка,

И корицей пахнет, как калачик.

Прощенье

Снег не идёт – глядит в проём оконный,

Как женщина, забыв про важность строк,

Не встав с колен, молчит перед иконой,

Где лик Марии светел, чист и строг.

Мария не отдаст её наветам,

Убережёт, укроет снегово...

И женщина сияет мягким светом,

Узнав благую весть под Рождество.

Беззвёздно небо – тёмная портьера...

Прости её, Господь, благослови!

Её всегда спасала только вера

В отсутствии надежды и любви.

Расстелен снег – большое полотенце,

Земля укрыта – кажется, чиста...

И вновь на ней рождаются младенцы –

Прощеньем за распятого Христа.

А я была бы крестьянской девкой...

Вот жизнь научит – и станешь дерзкой.

Не избалуют – и не проси!

А я была бы крестьянской девкой,

Когда бы в Древней жила Руси.

Не знала б химий да прочих физик,

Без них понятно: весна к теплу.

А если б барин меня и высек –

Дак то ж за дело, а не по злу.

Не избежала б любовной драмки,

(Таких–то видных сыщи в селе!)

И принесла бы однажды мамке

Большой подарок да в подоле.

И пусть бы бабьи жужжали жала,

А мне не жалко, а мне чего?

Борщи б варила, сынка рожала,

Да причащалась не в Рождество,

А так, как надо – ежевоскресно,

Безмерно веря, что Бог спасёт.

И мне бы было неинтересно,

На что родилась, жила б – и всё!

Молву гнала бы за створки ставень,

Да ухажёров – парней–кутил.

Меня бы барин да не оставил,

Меня Господь бы за всё простил.

Когда там думать о произволе?

Вон печь, вон пряжа, вон решето...

А нынче – воля, сплошная воля,

Да только бабе она на что?

И борщ неясно кому наварен,

И на работе сплошной завал...

Чего глядишь-то? Голодный, барин?

Айда–ка ночью на сеновал!

Улыбайся, девочка

Оттого, что небо бывает чёрно,

Не ценней ли, девочка, синева?

Не жалей о том, что сажала зёрна –

Пусть местами выросла трын-трава,

Поклевали вороны-ястреба всё –

Журавли залечат досаду ту.

Улыбайся, девочка, улыбайся

На обиды, зависть и клевету.

Понимаю, девочка, сводит скулы,

Только мир утопий недостижим!

Оттого, что в море живут акулы,

Разве стало море тебе чужим?

И о чём тут плакать, ломая руки –

О предавшем просто и не скорбя?

Не жалей ни дня о продавшем друге –

Может, много выручил за тебя!

Может, грош неломаный, или даже

Целых тридцать выудил серебром...

Вроде, души выгодны для продажи –

Разживётся, значит, теперь добром!

Много будет лживых и пустошумных...

Улыбайся искренне всем подряд!

И прощай их, девочка, неразумных –

Видит Бог – не ведают, что творят.

Компания «Альянс-Афродита» www.0051234.ru предлагает квартиры в новостройках Мытищ. Жилой комплексе «Афродита» - это предложение для тех, кому нужно доступное и комфортное жильё в экологически чистом районе Подмосковья, но в то же время – недалеко от Москвы. Подобрать свой вариант вы сможете на сайте «Альянс-Афродиты».