Крохобор

Нелегко в настоящее время жить писателю, ох, нелегко. Сами посудите, книги не выпускают, а если и выпускают, то экземпляров пятьсот, а если и пятьсот, то гонорары не платят, мало того что не платят, так еще  за свой счет приходится издавать. А какой у писателя счет, если его книжки не выпускают, а если и выпускают, то гонорары не платят, а если не платят, так где  тогда денег взять? Говорят, вот у спонсоров или меценатов. А если писатель в деревне живет, то какие в деревне спонсоры и меценаты? Разве что Ашот Саркисович, который магазин открыл при дороге. Так ведь он книг не читает, а если и читает, то все больше по бухгалтерии или по законам, как от налогов увильнуть. Только писатель не бухгалтер и не юрист тем более. Нет в нем, Ашоту Саркисовичу, особой надобности, разве что только руку пожать для важности - все ж чудной человек писатель, где еще такого встретишь. Да и перед своими дружками всегда можно похвастать, мол, с писателем лично знаком, а вдруг даже и поэтом, почти Пушкиным. Черт его знает, что он там пишет. Так что поздороваться Ашот Саркисович поздоровается, а денег на книгу не даст, разве что только в долг рублей пятьсот на продукты из своего магазина.

Есть еще, правда, поселковый глава администрации, Дзагоев Иван Иванович, человек, по его собственному признанию, честный и уважаемый, к сельчанам всегда со всем почтением. Ну откуда, скажите, у честного человека могут быть деньги на всякие там книгоиздательства? Личных денег у Ивана Ивановича ни копеечки, а государственные только на улучшение жизни. Сядет, бывало, с утра Иван Иванович в свой ВМW Х пятой модели и мотается где-то по делам до самой ночи, ему не до писателей.

Можно, конечно, и в райцентр съездить меценатов поискать. Живет там, говорят, один такой Самарин Николай Андреевич, в депутатах числится и как будто бы даже председатель местной партячейки. Ходят слухи, что щедр и к культуре неравнодушен. Вот недавно школьникам полторы тысячи рублей в театр выделил. Может, его в меценаты?

На худой конец, можно по деревне сбор средств объявить на издательство книги. Но народ вряд ли поймет, не даст. Вот на похороны самого писателя даст, а на книгу – это уж дудки. Блажь какая-то, тут кому-то на портвейн не хватает, кому-то – на сапоги, а этому книгу подавай.

Виктор Семенович в Макеевке учителем работал, а заодно и рассказики пописывал – то ли от скуки, то ли от талантов каких, но что-то у него все же получалось и даже изредка печаталось. Писал же Виктор Семенович все больше о жизни, о деревне да о своих деревенских жителях. С юморком писал, но так, чтобы не очень обидно. Местные себя в рассказах узнавали и друг над другом подтрунивали, а Виктору Семеновичу руку тянули при встрече и о политике заговаривали.

Однажды Виктор Семенович все же умудрился найти спонсора и издал книгу деревенских рассказов. Ну, не книгу, а так, книжечку, в сотню экземпляров да на сотню страниц, но все-таки. С тех пор за Виктором Семеновичем прочно закрепилось прозвище «писатель».

̶  Глянь, писатель в магазин пошел, опять, видать, за тетрадками,  ̶  качали головами бабы, сидя на завалинке.  ̶  Это ж сколько  денег на них тратит, сердечный! И как только Танюха, жена его, эти траты терпит.

̶  Вон, Достоевский из магазина возвращается, – хмыкнула как-то местная фельдшерица Клавка, обращаясь к своей подруге Верке. – Смотри, как важно ходит, будто «Войну и мир» написал, не меньше, а у самого-то  книжонка еле-еле, никакой представительности, скукота одна. Лучше бы как Донцова или про Марианну. Но не тянет он до них, ума, видать, не хватает. И как ему только Олег Евгенич денег-то на книгу дал, говорят, аж цельных десять тысяч отвалил, ужас какой.

̶  Ой, Клав, не скажи,  ̶  махнула рукой Верка,  ̶  может, Семеныч и не Достоевский,  зато наш, макеевский, и один такой. Да и Таньке евоной лучше. По мне так пусть лучше книжки сочиняет, чем как мой Митяй с бутылкой обнимается.

̶  Чего ж ты, Серега, у писателя часть гонорара не востребовал?  ̶ посмеивались собутыльники над местным забулдыгой, особенно узнаваемым в рассказах Виктора Семеновича.  ̶  Счас бы жил припеваючи, нос в табаке.

̶  Спрашивал,  ̶  огрызался Серега.

̶  И?

̶  Говорит, книжка не продавалась, всего-то сто штук, все, мол, по знакомым роздал.

̶  А ты и поверил, лопух. Развёл тебя писатель, ему ж Олегу Евгеничу долг возвращать.

̶   Так он же спонсор!

̶  Ну так что ж, что спонсор, не бесплатный же.

̶  Бросай сигареты, Виктор Семенович идет,  ̶   шухерили школьники, завидев вдалеке сутулую фигуру учителя.

Так что получается, в деревне к Виктору Семеновичу  было очень даже достойное и уважительное отношение, вот только до той поры, пока не случилось следующее.

Однажды Виктора Семеновича, следовавшего в магазин за очередной пачкой бумаги, окликнул Серега.

̶  Семеныч, постой, дело есть,  ̶  нетвердой походкой подошел к писателю герой его рассказов.

̶  Серега, денег нету, только на бумагу жена выдала,  ̶   решил упредить досужие просьбы Виктор Семенович.

̶  Да не,  ̶   отмахнулся Серега,  ̶  сегодня не требуется, мне уже Санек Ковалев подкинул на опохмел. У меня тут другое, важное…

̶  Ну чего? Говори, только не долго, а то я тороплюсь.

̶  Да вот, Ванюшкин жалуется, что не заходишь к нему совсем, забыл старика.

̶  А с чего бы заходить?

̶  Ну как с чего? Пили ж когда-то вместях, да и так по-соседски.

̶  Я ж бросил давно, а по соседству вроде как каждый раз здороваюсь.

̶  Ну, здоровкаться одно, а зайти да душевно посидеть – это совсем другое,  ̶ закатил глаза кверху Серега, многозначительно подняв указательный палец.

̶  Да ладно, Сергей, не тяни резину и говори по существу, чего надо? – развернулся в сторону магазина Виктор Семенович.

̶  А я и так по существу,  ̶  засеменил за ним Серега. – Мы вот тут с дядей Колей поговорили за портвейшком и решили, что нужно тебе об его жисти написать.

̶  Чего написать?

̶  Ну, не знаю чего, роман какой или там воспоминания на худой край. Тебе виднее.

̶  Чего это мне виднее? – раздраженно остановился Виктор Семенович. – Какие воспоминания, какие романы, о чем вопрос?

̶  Ну, я ж тебе толкую об чем,  ̶  перешел на громкий голос и Серега.  ̶  Об дяде Коле Ванюшкине, об евоной жисти.

̶  А что такого в его жизни, чтоб я об этом писал?

̶  Ну как что? Да все! – аж задохнулся от возмущения Серега. – Дядя Коля, ведь это о-го-го, это у-у-у! Это такой человечище, такая громадина! Это, это… Да чего тут! Ну, сам знаешь. Напишешь?

̶  Да отстань ты!

̶  Не напишешь? – с угрозой подступил к Виктору Семеновичу Серега.

̶  Да что я должен написать? Пусть расскажет сначала о себе что-нибудь, а там посмотрим,  ̶  с опаской отошел от Сереги писатель.

̶  Ну, давно бы так,  ̶   беззубо заулыбался Серега. – А то чего писать, чего писать! С этого и надо было подходить.

– К чему? -  удивился Виктор Семенович.

– Как к чему? К существенности, глубине масштаба,  ̶  поднял палец вверх местный пьянчужка.

– Какой еще глубине масштаба?

– Слушай, Семеныч, ты вроде как умный мужик, учителем в школе числишься, а простых вещей не понимаешь. Стрелку тебе дядя Коля сегодня на двадцать ноль-ноль забил в евоной баньке, там все и перетрете. Так что приходи, не запаздывай, милости просим.

– А почему в баньке-то?

– А где ж еще? – удивился Серега. – Мы там завсегда собираемся, подальше от дяди Колиной тетки Натахи, чтоб не орала на всю деревню.

Вечером Виктор Семенович накинул на себя плащ и с порога предупредил жену:

 ̶  Я к соседу на часок.

– Зачем?

– Не знаю, звал, что-то рассказать хочет.

– Ну, иди.

Виктор Семенович вышел за калитку и, пройдя два дома, свернул в покосившиеся ворота. Не заходя в скособоченную избу, он за огородом прошел в сторону сада и уткнулся в старую, вросшую в землю баньку дяди Коли. Постучавшись три раза, отворил дверь и, нагнувшись, чтобы не удариться о притолоку, шагнул внутрь.

В предбаннике при свете закопченной сороковатки на лавках за старым, отслужившим свое кухонным столом сидели три мужика: дядя Коля Ванюшкин, Серега и Илюха Кирюхин  ̶  еще один сосед по улице, кочегар деревенского магазина.

 – Ну, здрасьте всей честной кампании,  ̶  пожал руки мужикам Виктор Семенович и присел на лавку. – Тут вот меня Серега зазвал к тебе, Николай Фомич, будто бы рассказать чего-то хочешь.

– Хочу, Витя, хочу, давно хочу,  ̶  тяжело вздохнул дядя Коля. – И про жизнь свою хочу тебе поведать, и про другое всякое. А то как помру, кто ж тогда тебе все обскажет? И про колхоз нашенский, и про то, как жили, как строили все, и про надои, и про центнеры, про будни то ж, про праздники. Много чего.  Тут не один роман напишешь, может, целый сериал, потом спасибо скажешь.

– Так уж и роман? – улыбнулся Виктор Семенович.

– А ты не скалься, не скалься,  ̶  перебил его Ванюшкин. – У меня историй не на одну книгу наберется. Такого повидал, чего Шолохову с тихим Доном и не снилось.

«Вот сам и писал бы,  ̶  подумал Виктор Семенович, пряча улыбку и собираясь выслушивать долгую историю. – Черт меня дернул прийти сюда».

Минуты две в помещении висела тишина, которую нарушил Ванюшкин.

– Вить, ну чего сидишь, доставай уже.

– Что доставать? – непонимающе обвел всех взглядом Виктор Семенович. – Ручку, что ли?

– Какую ручку? – аж подскочил Серега. –  Проставу, конечно.

– Какую проставу?

– Как какую? – захлопал глазами Серега. – Обыкновенную, за истории.

– Не понял,  ̶   прислонился к стене предбанника Виктор Семенович.

– А что тут не понять? – встрял в перепалку дядя Коля. – Ты пришел сюда, чтоб слушать мои истории про жисть, так? Каждая история – бутылка. Я ж не лох какой, как Серега, чтоб за бесплатно рассказывать.

– Чего это я лох? – набычился Серега.   

– А чего, нет, скажешь?  ̶   ударил кулаком по столу дядя Коля, да так, что один стакан, подпрыгнув, упал на пол.  ̶  Он про тебя написал в своей книжке? Написал. А гонорар тебе заплатил? Вот, то-то. Так что сиди и молчи лучше в тряпочку.

– Какой гонорар? – у Виктора Семеновича даже челюсть отвисла.

– Обыкновенный, какой,  ̶  зло ответил дядя Коля. – Я так понимаю, ты без проставы сегодня. Значит, вечер впустую. Не уважаешь ты меня, старика, Витюша. Ну, вот что, милок, завтра в это же время будем тебя ждать здесь же, так ты уж нас больше не подводи, а то по договору я с тебя неустойку востребую.

– Какую неустойку? – обалдело уставился на дядю Колю Виктор Семенович.    – По договору о гонораре.

– О каком гонораре и договоре?

– Ты что, Витюша, совсем тупой на голову или прикидываешься? А еще учителем называешься. Нехорошо, Витя, ой нехорошо. Не по-людски это, не по-соседски. Договор о моей доле подпишем при свидетелях, вот при них,  ̶  кивнул на Серегу с Илюхой дядя Коля.

– Да объясните мне, наконец, в чем дело.

– А что тут объяснять-то? Ты, Витя, по моим историям напишешь роман, и по договору, как полагается, я получу шестьдесят процентов гонорара, потому как я тебе все обскажу, а твое дело только записать. Справедливо, мужики?

 – Точняк, дядя Коля, точнее некуда,  ̶  закивали Серега с Илюхой.

– Ну, вот и я говорю,  ̶  продолжил Ванюшкин,  ̶  часть денег отдашь завтра вместе с проставой, часть - в конце истории, ну и остаток, как книга выйдет.

– И сколько завтра? – усмехнулся Виктор Семенович.

– Я тут все подсчитал,  ̶  надел очки дядя Коля и положил на стол тетрадный листок, исписанный цифрами. – По мне так получается, что пять тысяч. И это, согласись, по-божески, мог бы и больше затребовать. Но мы ж как-никак соседи. Да и вот еще, Сереге неустойку заплатить надобно, рублей так семьсот.

– Вы это серьезно, мужики?

– Да какие тут шутки.

– А шли бы вы знаете куда? – поднялся из-за стола Виктор Семенович.

– Так ты что, отказываешься платить? –  опешил дядя Коля.

– Отказываюсь,  ̶  открыл входные двери Виктор Семенович.

– Ну и крохобор ты, Витек,  ̶  обиженно закачал головой дядя Коля, – ну и крохобор! Не ожидал я от тебя, ох, не ожидал! С виду интеллигентом прикидывался, а внутрях-то мироед мироедом.

– Не, не крохобор он,  ̶  облокотился на стол Серега. – Скупердяй он, вот кто!

– Да-а, пожалуй, ты прав,  ̶  прикурил папироску дядя Коля. – Последний он скупердяй, каких свет не видывал.

Дальнейшего Виктор Семенович уже не слышал, выйдя за порог бани. А уже на следующий день бабы на завалинке  провожали его осуждающими взглядами.

– Гля, гля, крохобор-то опять в магазин за бумагой пошел, небось, на дядю Колю доносы писать или судиться. Совести у человека совсем ни на грош, и гонорар не заплатил, и еще денег с дяди Коли содрать норовит. Как с таким крохобором токмо Танюха живет. Бьет он ее, небось, сердешную.

– А что я тебе, Верка, говорила, а? – брезгливо морщилась фельдшерица Клавка, обращаясь к подруге. – Не жди от этого писаки добра. Так-то оно и вышло. Все инстанции кляузами забросал, да и скупердяй такой, что свет не видывал. А ты его защищать. Деньги-то дяде Коле не выплатил, как по договору между ними прописано было. А истории дяди Колины за свои выдал и книгу выпустил. Мошенник он, навроде Мавроди, а не писатель.

– Ой, твоя правда, Клава,  ̶  виновато соглашалась Верка. – Дура я, дура, что в упор такого скупердяя не замечала.  В век наука.

– Да-а, Серега, – сочувственно обнимали дружка собутыльники. – Кто ж знал, что на такого крохобора нарвешься. Он, вон, дядю Колю не пожалел, совсем, совсем без средств оставил. А еще писателем называется.

– Гад он и сволочь,  ̶  ненавидяще сжимал кулаки Серега. – Олигарх последний, морду ему набить мало.

– Ничего, Серега, жизнь его еще накажет.

 И только ученики, завидев  вдалеке Виктора Семеновича, как и раньше с опаской шухерили:

̶  Бросай сигареты, учитель идет.

Автозапчасти оптом можно купить в интернет магазине «CARRETA.RU». Склад в Новосибирске, но доставка возможна по всей России. На сайте вы найдёте большой выбор запчастей – как оригинальных, так и неоригинальных, но от лучших производителей и официальных поставщиков. Поставки минуют посредников, всё закупается у производителя.