«Так что же с нами всеми стало…» / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Девяносто первый год

Ещё ударят холода,

И льды продержатся немного,

Но всё равно им никогда

Не заслонить весне дорогу.

Ещё ударят холода.

Ещё метель повоет всласть

И пробежится, вновь, по кругу,

Но и её былая власть

Слабее с каждой новой вьюгой.

Ещё метель повоет всласть.

Ещё в природе всё молчит,

И лес вдали ещё чернеет,

Но солнца вешнего лучи

Всё ярче, краше и теплее.

Ещё в природе всё молчит.

И Ты, прекрасная страна,

Навеки скинь своё проклятье,

Пускай ударят холода,

Твоей весны не задержать им.

Пускай ударят холода.

Ещё тяжелые снега

С Твоих равнин сойдут не скоро,

Ещё вернутся холода

В Твои бескрайние просторы.

Ещё вернутся холода.

Недолог будет их успех,

Под звуки мартовской капели,

Твоя весна берёт разбег

И движется к желанной цели.

Ещё ударят холода.

Когда вдогонку уходящему

Несутся злые голоса,

Когда штормит по-настоящему

И в клочья рвутся паруса.

Когда на все четыре стороны

Сплошная чёрная стена,

Когда матросы не накормлены

И бочки сохнут без вина.

Когда покрыто тело язвами,

Когда колени сводит дрожь,

Когда привычными приказами

Команду к вахте не вернёшь.

Когда слезами не разжалобить,

Когда по карточкам жратва,

Когда шатается по палубе

На всё готовая братва.

Когда на судне зреет заговор,

Когда все средства хороши,

Когда отталкивают слабого,

Когда хоть плачь, хоть не дыши.

Когда тошнит от напряжения,

Когда заклинило штурвал,

Машины встали, нет движения,

А впереди девятый вал.

Ещё не отболела совесть,

Ещё не обмелел бокал,

Но человеческая повесть

Катилась, прямиком, в финал.

Ещё спокойно, без опаски,

Не путая одно с другим,

Актёры подбирали краски

И наносили нужный грим.

Ещё сравненья были хлёстки,

А помышления чисты,

И не разделены подмостки,

И не разведены мосты.

Но перемены означали,

Для каждого в стране лица,

Что мы находимся в начале,

Грядущего, уже, конца.

Шёл девяносто первый год,

Свободы требовал народ,

Со всеми требовал и тот,

Кто, если посмотреть вперёд,

Уже буквально через год

Всё у народа отберёт.

Ты помнишь, как сидели в скверах

На лавочках пенсионеры,

Шли в ногу, строем, пионеры

И будущие «робеспьеры».

Партийные функционеры

Предпринимали полумеры,

Но неприятный запах серы

Уже сулил СССРу

Распад. У власти флибустьеры,

И юности далёкой скверы

Внутри криминогенной сферы.

Трудились для страны своей,

Научных множество идей

Внеся, новаторских по сути,

В большом научном институте

Двое учёных, видно было,

Это два будущих светила.

Но девяносто первый год

Их разбросал, один живёт

Теперь в Соединённых Штатах,

В лаборатории богатой,

У Нобелевского лауреата

Работает, преподаёт.

Ну а другой остался тут,

Стрелком охраны, институт

Работ научных не ведёт,

Все помещения сдаёт,

И этим только и живёт.

Увы, любой порыв к свободе

В России не приводит к ней,

Лишь только в заблужденье вводит,

Поверивших в неё людей.

С надеждой ждавших перемен,

Уставших от самоуправства,

Но получивших лишь взамен

Очередную форму рабства,

На новый, современный, лад,

И хуже прежней во сто крат.

На рубеже веков

За часом час, за годом год,

Двадцатый век, как свечка, тает.

Что будет завтра, что нас ждёт,

Пока ещё, никто не знает.

Весь ход событий разложив,

Не оценить единой меркой

Его крутые виражи,

Его лихие фейерверки.

Его дыхание и речь,

Его идей многоголосье,

Чтоб всё ненужное отсечь,

Второстепенное отбросить.

Легко смотреть со стороны,

Легко быть строгим и дотошным,

Когда не чувствуешь вины

Ни перед будущим, ни прошлым.

Легко, но ведь прожить нельзя

Среди событий и реалий,

Лишь по касательной скользя,

Не углубляясь по нормали.

Не погружаясь, каждый раз,

В круговорот идей и мнений,

Где всё решается сейчас,

Без сослагательных склонений.

Наш новый век, век двадцать первый,

Ни легкомысленный простак,

Ни мудрый человек и трезвый

Не знали, сложится он как.

Каждый из них, кем он ни был бы,

Не занимался в прошлом чем,

Не понял и не уловил бы

Смысл и характер перемен.

Что прошлое, навек, уходит,

А с ним, сколь не грусти, не плачь,

И время красочных мелодий,

И умных, тонких передач.

Исчезнет доброта, и снова,

На смену ей к нам всем придут

Жестокость, алчность, трусость, злоба

И бесполезный, рабский труд.

Что всю страну, как наказанье,

Надолго поразит недуг

Законотворческих исканий

И реформаторских потуг.

Что закипит в стране работа,

Но всё, что делать будут в ней,

Всё делать будут, отчего-то,

Не для народа и людей.

На фоне всевозможных дел,

Безотлагательных и важных,

Весь город от жары бледнел,

Стонал и мучился от жажды.

Её безудержная суть

Рвалась наружу, то и дело,

И в жилах градусников ртуть,

Как кровь подводников, кипела.

Горячий воздух, сущий ад,

И в нём сливались воедино

Жар мостовых, домов, оград,

Пары и выхлопы бензина.

И рушился привычный быт,

И плавились на солнце шины,

Такой жары и духоты

Не помнили и старожилы.

Не брались, все что есть, в расчёт

Эпитеты и междометья,

Июль, две тысячи первый год,

Век новый и тысячелетье.

Так что же с нами всеми стало,

Как, вместо прежних идеалов,

Пришли другие, баш на баш,

Корысть, предательство, шантаж.

Коррупция на всех постах,

Стремленье выжить на местах,

Где раньше жизнь, во всю, бурлила.

Центростремительные силы

Влекут провинцию в Москву,

Где не во сне, а наяву

Теперь живёт, (какие сны),

Уже шестая часть страны.

Мы не меняемся в лице,

Когда подлец на подлеце,

Не возмущаемся, не злимся,

Когда повсюду проходимцы,

И не впадаем в пессимизм,

Когда кругом идиотизм.

Так перестроить, вкривь и вкось,

Всё проходимцам удалось,

И подлецам с таким успехом

Всё изменить за четверть века,

Так, чтобы безраздельно править,

Они смогли нас оболванить.

***

Он не из тех, кто плачет зря,

И не из тех, кому всё мало,

Кто неизменно на себя,

И только, тянет одеяло.

Кто, как трусливый хулиган,

То мнимым подвигом гордится,

То, как нашкодивший пацан,

Отцу в глаза смотреть боится.

Не многословен, не речист,

Не тёмных дел, былых, заложник,

Не беспринципный карьерист,

Не фарисей и не безбожник.

Не неврастеник и не псих,

Не лизоблюд, не царедворец,

Он тот, кто ценит труд других

И в общий не плюёт колодец.

Кто не приемлет суету,

Кто в общем не кричит угаре,

Он тот, кому невмоготу

Жить в нашем нынешнем кошмаре.

Не Глумов и не Хлестаков,

Не шут, не нравственный калека,

Он тот, кто, испокон веков,

Считался честным человеком.

***

Россия добрая страна

И очень щедрая, так было

Во все века и времена,

Именно в этом наша сила,

Именно в этом, господа

И наша главная беда.

Над нашей щедростью смеются,

От нашей доброты тошнит,

На футболистов деньги льются,

СМИ, как безумные, пекутся

О том, кто кошку приютит,

Не проронив, хотя бы, слова

О людях, что живут без крова.

Беда России наших дней,

Что, как ни больно и обидно,

Нет здравомыслящих людей,

Которым было очевидно,

Что, если существует бедность,

А за богатством нищета,

Безнравственны такая щедрость

И показная доброта.

Последнее письмо

На кухне старомодный чайник

Пар, с громким свистом, выпускал,

Больной старик градоначальнику

Письмо, в отчаянье, писал.

Писал старик и, то и дело,

Бросал и начинал опять,

Писал о том, что наболело,

О чём не мог уже молчать.

В его районе, где, когда-то,

Все отдыхали от трудов,

А мирные дома, как хаты,

Тонули в зелени садов,

Сегодня строят автостраду

И небоскрёбы – бич Москвы.

Пятиэтажки тут же, рядом,

Вокруг канавы, ямы, рвы.

В глазах у старика двоится,

Сменить очки не может он,

Его районную больницу

Перевели в другой район,

Объединив их. Написал он,

Поставил точку пожирней,

Письмо Собянину послал он

И умер через пару дней.

Ответ пришёл, на письма граждан

Теперь нельзя не отвечать:

«Письмо нам Ваше очень важно,

Мы также рады Вам сказать,

Что в соответствии с программой,

(Стандарт 7.40.3.РО),

Велостоянки будут, прямо,

У каждой станции метро.

Для ветеранов наших также

Готовим целый комплекс мер.

Здоровья Вам!» И ниже, там же

Факсимиле: «Собянин. Мэр».

***

Живи без суеты и спешки,

Люби свой дом, отчизну, край,

И мир свой, внутренний и внешний,

Построенный, оберегай.

Храни, оберегай их, чтобы

Не говорили, посмотри,

Как жутко, когда в мире злоба

И нет гармонии внутри.

Когда разрушены границы

Добра и зла, когда мы все,

Как разнородные частицы,

Отдельно, каждый по себе,

Не связаны ни общим домом,

Ни общим делом, ни трудом,

Не помним, в суете, ни кто мы,

Ни для чего мы все живем.

***

В других не преуспевши сферах,

И не нашедшие, увы,

Себя нигде, летят курьеры

Почти во все концы Москвы.

Совсем зелёные ребята

И, некогда, солидный муж

Несут по разным адресатам

Всю напечатанную чушь,

Всю надоевшую рекламу,

Весь залежавшийся товар

С утра до вечера за самый,

Ничтожно низкий, гонорар.

Они сдают товар под роспись,

Они испытывают стресс,

Когда их не пускает в офис

Охрана в форме войск СС.

По «веткам» синей, жёлтой, красной

Несутся в разные места,

Возраст курьеров самый разный,

От восемнадцати до ста.

Мигрени, приступ ревматизма,

Иной болезненный синдром

Пустяк для жертв капитализма

С нечеловеческим лицом.

Что им дотации, надбавки,

Субсидии и соцпакет,

В курьеры адресной доставки

Идут и юноша и дед.

О, как мне хочется, признаюсь,

Порой назад в СССР,

Но, извините, закругляюсь,

Мне, кажется, звонит курьер.

***

Я к новой жизни не причастен,

Но не грущу на этот счёт,

Ведь в ней меня, к большому счастью,

Никто и ничего не ждёт.

В толпе таких же обречённых

Бреду, уныло семеня,

Все вызовы, как это модно

Теперь писать, не для меня.

Что было до, что будет после,

И что сегодня и сейчас,

Мне всё равно, на мои просьбы

Пришел «один ответ-отказ».

Но я не пребываю в трансе,

Не плачусь никому в жилет,

В том, что на ярмарке вакансий

Вакансий подходящих нет.

Воспринимаю с омерзеньем

Я жизнь со множеством гримас,

И на любое проявленье

Её, «один ответ-отказ».

***

Нам не одно десятилетье

Внушали то, что мы должны,

Забыв себя и всё на свете,

Жить для народа и страны.

Но, как известно, мало толку

От правильных и умных фраз,

Когда тебе их, без умолку,

Твердят на дню по многу раз.

Их разум не воспринимает,

И вот уже коллективизм,

Почти что все вокруг считают

Сегодня за анахронизм.

Так, незаметно, совершила

Очередной виток спираль

Истории и возвратила

Нам буржуазную мораль.

Которая, хоть побеждает

И всем твердит об этом вслух,

Но, постепенно, возрождает

В народе коллективный дух.