Удивление / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Сыну Сергею

Дом был стар и таинственен: по ночам в нём тихо скрипели половицы, слышались вдруг неизвестно откуда тяжёлые вздохи, тихий звон подвесок старинной люстры, лязг доспехов загадочно стоящего в углу рыцаря, а книги в шкафах шелестели пожелтевшими страницами, пересказывая друг другу истории.

Но под утро дом затихал, – таинственное не любит дневного света и любопытных глаз. Старик понимал это и не тревожил уходящую ночную жизнь дома, а только прислушивался к замирающим шорохам, шёпоту яблони за окнами, всматривался в бегущие капли осевшего на стёкла холодного, осеннего тумана, в проявляющиеся из тьмы предметы.

Старик прожил большую жизнь и знал, что прежде, чем подняться с постели, нужно вот так, не двигаясь и ни о чём не думая, вобрать в себя игру всех теней и открытий в неведомых землях. И тогда придёт музыка – вначале лёгким, ускользающим пиано, потом – ознобом чуда, резкими ударами смычка, послушностью скрипки, торопливыми строчками нотных знаков.

Так было всю его долгую, долгую жизнь музыканта.

Так было и в эту дождливую осень.

Когда в комнате стало совсем светло, старик оделся и подошёл к кровати внука, – мальчику пора былоначинать свой день. Внук спал, широко раскинув руки и чему-то улыбаясь во сне. Старик знал чему – предстоящей встрече с жизнью, которой мальчик не понимал.

Старик вздохнул, они были одиноки в большом шумном городе. Родители мальчика умерли, когда он был совсем ещё крошкой.

Но вот веки мальчика дрогнули, и он проснулся.

– Здравствуй дедушка!

– Доброе утро, малыш! – ласково ответил старик. Твои песни ждут тебя, – так говорил он внуку каждое утро.

Потом они шли в большой, пропитанный терпким запахом опавшей листвы, сад. Старик готовил деревья к зиме, а мальчик собирал листья для своего гербария, подолгу рассматривая их затейливое строение и яркую, прозрачную и чёткую красоту.

Днём они уходили из дому в беспорядочный мир города, вслушиваясь в ритм его широких улиц и тишину кривых переулков, в его дома, за стенами которых шла непонятная им жизнь.

Шли к реке, улавливая в её тусклой глади и глубине суетливую и яростную жизнь. Старик, как мог, объяснял мальчикузагадочный смысл окружающего мира, его изменчивость и торопливость, учил видеть в неприметном сучке, обломленном ветром, в старом замшелом пне, в тяжёлом полёте облаков неповторимое чудо.

Усталыеи бесконечно счастливые, они возвращались домой.

В один из вечеров, когда в зыбких от дождевых струй окнах расплывчато и радужно, будто из глубин реки, качались огни уличных фонарей, жалобно скрипели под напором ветра в саду деревья, а к стёклам прижимались озябшие жёлтые лица листьев, когда так хорошо сидеть у жаркого очага, мальчик попросил:

– Дедушка, сыграй что-нибудь.

Старик понимал смутное беспокойство внука. Он ввёл мальчика в большой мир тревог, где человек может, познав себя, быть великим или погибнуть. Мальчик уходил, – он становился взрослым. Так бывает с людьми.

– Хорошо, малыш, – печально ответил старик.

– Я сыграю. Слушай.

Он бережно достал из футляра скрипку и, задумчиво глядя в огонь, провёл смычком по её струнам. Лёгкий и тонкий возник и исчез звук. Так тревожно кричит в уснувшем лесу одинокая птица.

– Слушай, – повторил Старик, – слушай!

Длинные сильные пальцы старого музыканта заставили отчаянно заметаться мелодию.

Словно ветер, разорвавший тучи и открывший глазам разноцветную сверкающую землю, ворвалась в комнату музыка. В ней былдождь ненастной осенней ночи, и мерцание свечи, и огни бессонных, наполненных ожиданием вокзалов, и радость весенней земли, расцвеченной и благоухающей цветами, и горечь несбывшихся надежд, и вечное человеческое беспокойство, жадность начинающейся жизни и мудрость прожитой.

И это было прекрасно.

Исчез очаг с пламенеющим в нём огнём, исчезли стены, сметённые неистовой музыкой старика. Возник тысячелетний мир, куда ещё робко входила душа маленького человека. В мир, где на снегу могут цвести цветы, а человек чувствует себя великаном.

Смолкла музыка. Но ещё долго была наполнена ею комната.

– Дедушка, – дрожащим голосом спросил Мальчик, – кто создал эту музыку?

– Эту музыку, малыш, создало Удивление.

– Удивление? А что это такое? Как найти его?

– Его не находят, – покачал головой Старик, – оно приходит само. – Да, приходит само, – повторил он. – Но дляэтого нужно как бы впервые увидеть окружающее тебя: колючий блеск звезды, каждый из миллионов стеблей растений, по которым, пузырясь, бежит coк, птиц, свистящих в листве, рыб, живущих в прозрачных глубинах вод. Нужно увидеть и осмыслить всё это. И тогда придёт Удивление. И тогда руки человека рождают из мёртвого камня живую скульптуру, города, похожие на музыку, тогда человек начинает говорить стихами и плакать от счастья перед созданием своих рук, и понимать, что настоящая жизнь пришла к нему вместе с Удивлением. Но оно приходит не ко всем. Да, не ко всем. К людям злым и равнодушным оно не приходит, – гибнет под их пустым взглядом. Он страшен Удивлению, как огонь молодым побегам.

Оно придёт и к тебе, малыш, если в сердце твоём навсегда поселится тревога, а ум не обрастёт жиром, – задумчиво закончил Старик и замолчал, думая о чём-то своём, далёком и печальном.

...И оно пришло к Мальчику много дней и ночей спустя. Неожиданно, когда сердце сжалось в предчувствии открытия.

– Кто ты? – растерянно спросил мальчик.

– Я твоё Удивление.

– Ты не уйдёшь от меня?

– Нет, но помни – меня легко убить, я хрупко, как радуга. Став взрослым, человек часто теряет ощущение необычности нового дня, его неповторимости. И тогда я исчезаю. Не забывай об этом. И каждый день начинай словно новую жизнь – светло и нетерпеливо. Пусть он будет для тебя загадкой и ни в чём – повторением. И тогда я останусь в тебе вечно. И музыка, написанная твоей страстью, потрясёт людей детским восторгом.

– Да будет так, малыш!