Минута молчания
Люди!
Замрите!
Минута
Молчания.
Пусть только
Сердце
Бьётся
Отчаянно,
Пусть только
Птиц
Не смолкает
Звучание –
Им так положено,
И неслучайно!
Эта минута –
Минута
Молчания –
Не от отчаяния,
Не от отчаяния!
Эта минута –
От жизни минута!
Память кому-то!
Память кому-то!
Пусть поживут
Среди нас
Хоть минуту!
В это мгновенье
Их так помянуть бы:
Всех – поимённо!
Всем – по минуте!
И в миллионах
Бесценных
Минут
Десятилетия
Скорби
Пройдут.
Холод ползёт
По спине
Не случайно,
И тишины
Жутковато
Звучание,
Пламя огня
Завывает
Отчаянно –
Так догорает
Минута
Молчания...
Незаживающая рана
Вновь дяде Пете вспомнилась война –
Всю жизнь незаживающая рана,
Давно душа седого ветерана
Недугом этим тягостным больна.
Боль затаив в морщинках возле глаз,
Затягиваясь крепко «Беломором»,
Что видел он вдали за косогором,
Так тяжело вздыхая всякий раз?!
Шла дружная весна в цветеньи трав,
И день сиял – и радужен, и светел,
А дядя Петя мрачен был, и ветер
Трепал его подоткнутый рукав…
22 июня 1941 года
День рождался по-летнему весело,
В щебетании птиц у воды,
Но уже горизонт занавесили
Распростёртые крылья беды...
И над тишью серебряно-чуткою
Занесён был безжалостно кнут,
Было что-то зловещее, жуткое,
В обречённости этих минут...
Вот сейчас тишина будет взорвана,
И накроет почти полстраны,
Как крыло исполинского ворона, –
Беспросветная темень войны...
День Победы
Тот день настал, и чудо совершилось!
Платок намокший нервно теребя,
Крестилась бабка: «Господи, случилось!
Дошла моя молитва до тебя!»
Крепясь, она кусала кончик шали,
Но слёзы градом хлынули опять...
Дед чертыхался, что ему мешали –
Мешали костыли ему сплясать!
И рвали сердце радость, гнев и жалость,
И чувство перед павшими вины
За то, что вновь весна в окно стучалась,
Что им дожить до праздника досталось!
Земля ждала семян и пробуждалась,
Душою отходила от войны...
Жизнь продолжалась!...
***
Я это время помню чётко,
Как нас война стегала плёткой,
Уже за гранью тишины,
Врываясь в бабушкины сны.
Она – лишь полночь – на порог,
Срывала бабушку с постели,
Бранился дед: «На самом деле, –
Ну что ты всё: “Сынок, сынок...”»
Она вздыхала за стеной,
Не в силах выдернуть засова,
И как в мольбе твердила снова:
«Сейчас, сынок, сейчас, родной!»
И возвращалась на порог,
Таинственно, как призрак – в белом,
Вздыхая тяжко: «Не успела...
Прости меня, прости, сынок!»
Война... война... Всё ты, всё ты
Саднишь и тянешь след багряный,
Бинтует время эту рану,
Но кровь сочится сквозь бинты...
Хатынь
Здесь люди жили, сеяли хлеба,
И детский смех звенел, не умолкая.
Кто мог подумать – жуткая какая
Уже всем уготована судьба...
И вот однажды варвары пришли
И, не щадя ни малых и ни старых,
Ломая руки, волокли в амбары
И, обложив соломой, подожгли...
Как жуток был и страшен дикий вой –
Зверьё в лесах шарахалось в испуге.
Мгновенно пламя поглотило звуки,
И ветер поднял пепел над землёй.
Была деревня – и ни изб, ни хат,
И ни одной травинки чахлой близко,
И только трубы, словно обелиски,
Чернея, над пожарищем стоят...
Вглядитесь, люди, в страшные слова,
В таблички скорби, горечи и боли, –
Ведь против каждой Светы или Оли:
«Три года. Три. Два с половиной. Два».
Скорбит здесь всё: и лес, и неба синь,
И колокольчики на трубах тонко-тонко
Звенят-звенят, и голосом ребёнка
Поёт и плачет вечная Хатынь...
***
В её глазах, когда-то синих,
Боль затаилась в глубине.
Она единственного сына
Похоронила на войне.
Она достанет «треугольник»,
Ему свою вверяя грусть,
И по складам, как будто школьник,
Твердит беззвучно, наизусть.
Давно б с войны вернулся воин,
Уж коль прийти – пришёл бы в срок,
А ей всё кажется: живой он!
Живой – без рук или без ног...
То сказкой или доброй лаской
Ребячьи трогая сердца,
Она себе сложила сказку,
В неё поверив до конца...
...Вчера, когда я стлал игольник –
В последний путь... пронзила мысль:
Старушки нет – есть «треугольник»,
Но сказка потеряла смысл...
***
Вот так живёшь, не зная часто,
(Лишь грудь в медалях заблестит),
Что твой сосед не только мастер
Корзины крепкие плести...
И станет многое понятно,
И спазмы сдавят, словно жгут,
Стыда малиновые пятна
Невольно щёки обожгут.
Поймёшь, как даль зовёт с откоса,
И то, что снятся неспроста
Ему лесные сенокосы,
Грибные давние места.
Что не ходок – виной не возраст,
И ни его радикулит.
Болит... пронзительно и остро,
Нога... которой нет... болит...
Комментарии пока отсутствуют ...