Юморески

62

10159 просмотров, кто смотрел, кто голосовал

ЖУРНАЛ: № 74 (июнь 2015)

РУБРИКА: Проза

АВТОР: Пряничников Олег Евгеньевич

 

ФундукФундук

                                 

Кабинет. Фээсбэшник допрашивает рядового срочной службы – Фундукова.

 

– Что ж, давай рассказывай: как всё было, рядовой Фундуков. Кстати, откуда такая фамилия?

– От отца с мамкой.

– А у них откуда?

– Так у нас в дяревне Фундуково все Фундуковы. А ещё я хочу сказать, что наша дяревня расположена в живописнейшем месте, правда, на окраине нашей дяревне поля...

– Оставим географию, поля там всякие, говори по существу. Насколько я знаю, тебе прислали из дома орехи?

– Ага. Фундук. Двадцать пять килограммов.

– А при чём здесь сломанный автомат?

– Так я их автоматиком колол. Их. Фундуков.

– Находясь на посту?

– Ага.

– Охраняя склад боевых, я подчёркиваю, боевых припасов, ты спокойненько колол орехи заряжёнными боевыми патронами автоматом?

– Ага.

– И как успехи?

– Сломался автоматик – приклад не выдержал, раскололся. Уж очень они крепкими оказались. Они – фундуки.

– А зачем ты стрелял?

– Он сам. Он автомат...ик. Всю обойму зараз.

– Рассказывай дальше.

– Никто не прибяжал на выстрелы. Раз автоматик всё равно сломался, я тем что от него осталось сбил замок с ворот склада бояприпасов и стал замком колоть фундуки.

– И как успехи?

– Сломался замочек. Я же говорю, крепкие они оказались – фундуки.

– Да ты что!

– Вот я и взял тогда в руки этот проклятый снаряд. Я думал, яму ничаво не будет. Он во-о-он какой большой, а фундуки – они мааалянькие.

– Мааалянькие!!! Ну и фундук ты, рядовой Фундуков! Одного я не пойму, рядовой Фундуков. Склад боеприпасов в клочья, а на тебе ни царапинки. Как так?

– Так я же не договорил в самом начале нашего с вами разговора. Наша дяревня Фундуково находится в живописнейшем месте, правда на окраине нашей дяревне полягон расположен, военно-учебный.

– И что?

– А ничаво. Мы, Фундуковы, к взрывам-то прявыкшие...

 

 

Волшебный холодильникВолшебный холодильник

 

И была пятница. А выпить в пятницу, как говорится, дело святое. Особенно любил это «святое дело» Витя Спиртяшкин.

Поздним вечером с большим трудом полуалкаголик, мелкий дебошир и «кухоный боец» Витя Спиртяшкин ввалился в свою квартиру. Его жена, Манюня, впустив пьяного в драбадан мужа, тут же метнулась обратно в комнату, где вдавила себя в диван, да так, что жалобно заскрипели пружины

– Маню-юня-я-я! – противно пропел пьяным голосом Спиртяшкин. Он скинул с себя пальтецо. Теперь нужно было снять ботинки.

– Манюня! – снова проорал Спиртяшкин.

В ответ Манюня продолжала вдавливать себя в диван, а её загнанный взгляд потихоньку начинал бродить по комнате – искать пятый угол.

– Ну, хорошо, Манюня, – с угрозой сказал Спиртяшкин, – сейчас ты у меня отхватишь.

Он резко нагнулся и... бац! – въехал лбом в косяк холодильника, которому не нашлось места на крохотной кухне.

Древний холодильник до этого был уже изрядно помятый. Сколь раз в него «въежал» своим «роговым отсеком» Витя и ничего, крякнет бывало только и ничего. А тут – бац! и рухнул как подкошенный. Мало того – потерял сознание. Минут на пять. Потом очнулся... трезвым, повесил пальтецо на вешалку, поставил ботиночки куда положено и пошёл спать.

Спать лёг тоже как положено: раздетым, диван разложил, застелил. Манюня, вся в непонятках, легла рядом.

В течении часа она то и дело прислушивалась к мужу. Муж лежал на спине, держа руки по швам поверх одеяла и тихо-мирно спал.

– Да что это с тобой?! – наконец не выдержала Спиртяшкина и сильно ткнула благоверного в бок. Тот приоткрыл глаза.

– Тебе тесно, Манюнь? – спросил Витя без какого-либо раздражения, наоборот – даже ласково.

– Не то слово, скотина! – рявкнула Манюня.

Спиртяшкин безропотно отодвинулся на сколько смог и снова уснул.

Манюня приняла сидячее положение. Поразмыслив ещё с час, она взяла и ущипнула мужа. От всей души. За ухо.

На этот раз тот даже не открыл глаза, а сразу спросил виновато:

– Я что, храплю?

– Не то слово, скотина! – опять рявкнула Манюня, хотя никакого храпа и в помине не было.

Витя молча отвернулся к стене, плотно прижал лицо к ковру (так что расплющился нос) и, прикрыв одеялом ноющее ухо, снова уснул. Будто умер.

– Да что же это такое?! – Спиртяшкина вскочила как ошпаренная.

– Сволочь! Скотина! Паразит! – посыпались из её сахарных уст громогласные оскорбления.

Спиртяшкин никак не реагировал.

– Ах, так? – Манюня растрепала свои волосы, отхлестала себя по щекам, рванула на себе ночную рубаху, и выскочив на лестничную площадку, заголосила что есть мочи:

– Лю-ю-юди! Убива-а-ю-ю-ют!!!

На её истошные крики вышли на площадку сонные соседи.

– Мань, опять тебя твой лупит? – вяло поинтересовались они. Затем пожалели: – Бедненькая ты наша, горемыка. – Затем пообещали: – Сейчас полицию вызовем.

– Не надо полицию, – шмыгая носом, попросила Спиртяшкина. Спасибо, дорогие соседи, за участие. Идите спать.

Соседи привычно послушались и, привычно причитая, разошлись по своим квартирам. Манюня тоже вернулась к себе домой.

Витя как ни в чём не бывало пускал слюни. Когда она легла к нему, он повернул голову и с тревогой спросил:

– Что-то случилось? Ты плохо выглядишь, Маня.

– Всё хорошо, милый. Это у меня пятничный синдром. Пройдёт. Спи.

– А, ну смотри, – Витя сладко потянулся и опять впечатался носом в ковёр.

Манюня смачно зевнула, а затем сплюнула на ладонь выпавший зуб – результат хлестания себя по щекам.

– Нищего, мне кафедся что теперь у нас фсё будет ф порядке, – сказала она и погрузилась в сон.

 

Через месяц Спиртяшкины купили новый холодильник, а этот, древний, помятый, отдали другу Спиртяшкина – Бражкину, который в отличии от Вити никак не мог бросить пить.

 

 

Издержки профессииИздержки профессии

 

Я  не строгий отец. И вообще я человек мягкий, культурный, театральный. Меня жена так и кличет – ТЕАТРАЛ. «Театрал! Вынеси мусор! Театрал! Приготовь обед!» Нет, я к жене без претензий, ведь я люблю её, и сынишку нашего – двоечника...

Насчёт строгости к сыну - вот это по её части. К примеру, вчера она поставила сына к стенке, мебельной, и как давай его таблицей умножения расстреливать. А я в одной комнате с ними находился, журнал «Театральная ой-лижизнь» читал, ну и полировку этой самой чёртовой стенки за одним начищал, так у меня сердце кровью стало обливаться. Короче, я не выдержал и давай сынишке подсказывать, благо жена моя немного глуховата.

Жена ему:

– Пятью семь?

Сынишка:

– Хны...

Я шёпотом:

– Тридцать пять.

Сынишка:

– Тридцать пять.

Жена удивлённо:

– А семью восемь?

Я шёпотом:

– Пятьдесят шесть.

Сынишка гордо:

– Пятьдесят шесть, мама!

Ну и так потихоньку-потихоньку дело-то у нас с сыном и пошло: жена спрашивает, я подсказываю, сын отвечает. И вдруг жена зырк на меня. ЗЫРК-ЗЫРК-ЗЫРК.

– Ясно! – закричала она. И как даст мне учебником по математики за второй класс по губам.

– Фаля, как ты мофеф?! – возразил я. – Меня, театрального челофека учебником по математики по губам?!

– Вот именно – по губам и надо. Театрал хре...Скажи спасибо, что здесь ребёнок, а то бы я ещё не так сказала тебе.

– Ну, Валечка, – заоправдывался я. – Ты же прекрасно знаешь, что у меня за профессия. Это издержки профессии, Валя. Поработай с моё – пятнадцать лет суфлёром в конце концов! Ну не могу, не могу я не подсказать, если человек забыл текст!

 

   
   
Нравится
   
Комментарии
Комментарии пока отсутствуют ...
Добавить комментарий:
Имя:
* Комментарий:
   * Перепишите цифры с картинки
 
Омилия — Международный клуб православных литераторов