Русской матери
Она провожала на фронт сыновей,
Сказав материнское слово:
«За землю свою не жалейте кровей
Во имя всего здесь святого.
Погибшего вы не позорьте отца,
И я чтоб за вас не краснела.
Сражайтесь, родименькие, до конца.
Давите антихристов смело.
А коль умереть будет вам суждено
Под их окаянною сталью,
Не жить мне спокойно, но знайте одно:
Я вас никогда не оставлю…»
Да, видно, летало не зря вороньё
И яблоки снились в воронке –
Пошли чередой на кровинок её
Белесые те похоронки.
Страдалицу сделало горе слепой –
Глаза застелила завеса.
И сердце всё чаще давать стало сбой.
Оно же ведь не из железа…
Её хоронили у елей седых.
Дочь плакала: «Мамочка, мама!..»
И фотографии всех четверых
Старушка к груди прижимала.
Однополчанину
Сегодня ты, а завтра я.
На фронте жизнь – рулетка.
У каждого судьба своя,
Но смерть стреляет метко.
Сегодня я, а завтра ты.
Не дрогнув в страшной сече,
Мы перед Родиной чисты...
Прощай! До скорой встречи!
Последнее письмо
Он не успел к земле прижаться толком.
Раздался рядом странный свист и – хлоп! –
Полголовы отрезало осколком,
Мозги и кровь забрызгали окоп.
Потом нашли листок в его кармане.
Читать те строки было страшно нам.
Писал сынок в село отцу и маме:
«Я жив-здоров, не беспокойтесь там»...
Нельзя родных оставить без ответа.
И мы недолго спорили, решив
Послать письмо коротенькое это.
Пусть будет он для близких ещё жив.
***
Мы привыкли к убийствам и смерти.
Жизнь – расходный лишь материал.
И листок в треугольном конверте
Никого уже не удивлял.
На гуманность закончилась квота.
У войны здесь порядок таков:
На тот свет нам отправить кого-то –
Это пара всего пустяков.
Мы свои не считали потери.
Кровь повсюду текла, как вода.
Оттого, что мы были, как звери,
И добыли Победу тогда.
Наяву
К нашим я хромал из окруженья.
В чёртовом лесу для комарья
И репьёв – хорошая мишень я.
Гимнастёрка в соли вся моя.
Навалилась на меня усталость.
Окаянным вёрстам нет конца...
Сел на пень – а это оказалась
Голова убитого бойца.
Мало приключений мне трёхдневных!
(Мертвецов я встретил больше ста).
Тут картина не для слабонервных –
У него червь выполз изо рта.
Заслезилась левая глазница.
Слизь стекла с мокрицами в траву.
Не дай Бог такое вам приснится!
А я это видел наяву.
Сам не помню, как я смог добраться.
Рассказал потом мне старшина,
Как в бреду кричал я: «Гляньте, братцы,
Голова торчит ещё одна!..»
Ас
Нам на головы сыплются бомбы.
И от них никуда не сбежать.
Накопить сколько нужно же злобы,
На гашетку спокойно чтоб жать.
На куски разлетается мясо.
Здесь костей даже не соберёшь.
Но железные нервы у аса –
«Юберменшу» неведома дрожь.
Хладнокровно он держит руками
Своей дьявольской птицы штурвал.
И, пикируя под облаками,
Всё живое разит наповал...
А сейчас ему за девяносто.
Пригубить он не прочь «Royal».
О войне говорит очень просто:
«Был приказ – я его выполнял».
***
Из-за свищущих пуль не поднять головы.
Раком пятиться нам дальше некуда, братцы.
Немчуре лишь рукою подать до Москвы.
Так что будем теперь до последнего драться.
Прижимаемся грудью к родимой земле.
Чутко чувствуем телом её содроганье.
И пускай наши жертвы в огромном числе,
Мы клянёмся – тебя защитим, дорогая!
Мы всё сдюжим, поверь – мы пройдём этот ад.
Против зла мирового нам биться не внове.
Лучше Сталина знаем – ни шагу назад!
Дружно ляжем костьми, но врага остановим.
Вот опять загорланили фрицы: «Hurra!»
Встретим их, как здесь принято – всем, чем богаты.
Ну, прощайте, любимые, а нам пора
Плюнуть смерти в лицо и сказать: «Да пошла ты!..»
***
На фронте свои жуткие законы.
До ужаса всё просто: кто кого?
Здесь люди с гуманизмом не знакомы.
Животной страсти в душах торжество.
«Убей врага!» – нам без конца внушалось.
И ненавистью к извергам горя,
Звенят ножи – какая к чёрту жалость,
Когда друг друга режем почём зря!
Я первый рукопашный не забуду...
Там трупами насытился вполне.
Я выжил в том бою (к добру иль к худу!)
Как вспомню – кровь опять кипит во мне.