***
Три ствола поднимаются ввысь.
Будто маслом писалась картина:
У единого корня срослись –
Значит, дерево это едино.
И руками за руки держась,
Три сестры хороводят под ними.
И звучит по округе не джаз
Из далёкого штата Вирджиния,
А поёт там большая семья, –
Хоть кому-то и домом Боруссия, –
Три сестры: «Ридна мати моя…»,
После – «Песня моя, Белоруссия».
И потом, под тенистым шатром,
Стол накрыв разносолами русскими,
Заведут «Степь да степь кругом…»
Так, что станут просторы узкими.
Их родства не разъять, как ни злись,
Как с народами кто что ни делай –
Только вместе, и только ввысь
Русь Великая с Малой и Белой!
***
Бывает, и грешнику выпадет милость,
Придёт как ответ на моленья его.
Россия, за что на тебя вдруг свалилась
Сплошная немилость, зачем, отчего?
С соседями вежлива и справедлива,
Как мудрая старшая всем им сестра,
Душою своею добра, незлобива,
На вред неспособна – на помощь быстра.
Ты алчность не любишь, не ценишь гордыню
И нищим готова рубаху отдать,
Несёшь всему миру любовь, как святыню,
У Неба взыскуя одну благодать.
Но, – будто бы мачеха, гарпия злая,
Что кровных детей привечает, любя,
А золушку морит, к страданьям глухая, –
Сей мир лишь рабой хочет видеть тебя.
Россия, толкают тебя прямо в пропасть.
Так мало друзей, что готовы помочь,
Отбросивших страх, осторожность и робость,
При первой беде не стремящихся прочь.
– О, Господи, как отвести катастрофу? –
Взываю в ночи, припадая к кресту.
Похоже, весь мир превратился в Голгофу,
А наша Россия подобна Христу.
***
Россия неласкова к людям.
Щадить? – Кто б её пощадил!
Суровости в ней не убудет
В таком напряжении сил.
Россия веками не знала
Покоя от войн и труда.
Но разве она забывала
Детей непутёвых когда?
Идущих когда-то по кромке,
Спасавшихся тем ото зла,
Любовью скупой и негромкой
Она берегла, как могла.
Заблудшие души пред Богом
Ответят за всё и сполна.
Но мать не прогонит с порога,
Хоть даже сурова она.
Россия неласкова к людям.
Щадить? – Кто б её пощадил!
Порой и героя забудет.
Но сын разве сердце остудит? –
Ведь Мать больше жизни он любит,
Как даже себя не любил.
Бомбоубежище
День и ночь смешались
В лампочке под потолком.
Осень зябко жалась
В угол в погребе сыром.
В банках снедь – немного,
Весь запас семьи большой.
Детский плач. Тревога.
Грохот, вой – обстрел дневной.
Как детей укутать?
Холод – смерть, и солнце – смерть.
Жизнь – одна минута.
Как любовь вместить суметь?
Жизнь была, иль снилась?
Грохот, вой – обстрел ночной.
Сыщется ли милость
У вернувшихся домой?
***
В разнотравье, как в оправе,
Всей земле окрест сродни,
Средь полей, лугов, в дубраве
Сладкозвучный жил родник.
И к нему шли издалече
Поколения века:
Омыть раны после сечи,
Слушать пенье ручейка.
Здесь прославились святые
Через веру и посты.
Здесь стоят совсем простые
Деревянные кресты.
И хоть здесь сплошная стройка –
Нет полей, дубрав, лугов –
Жив ручей – струится бойко,
Жив родник из родников!
Пусть теперь то разнотравье
Лишь в низине теплит взгляд,
Здесь живущих он поправит,
Им неся любовь и лад.
И к нему припав однажды,
Я его живой водой
Утолить не мыслю жажды,
Ибо тот родник – святой!
***
Родники чтобы наши жили
Не печалью окрестных сёл,
Мы с тобою должны быть двужильны
Там, куда нас Господь привёл.
Чтобы словом, конкретным делом
И молитвою пред алтарём
Возродить нам на свете белом
Кто-то дерево, кто-то дом.
Чтоб поля не смотрели с укором,
Что мы им отслужили помин,
Чтоб везде по родным просторам
Век не видеть нам горьких картин.
И пока не цветут колодцы,
Пока по́лны живой водой,
И озёра пока не болотца,
Быть земле нашей молодой!
К нашим детям душа вернётся,
И нас снова полюбит рок.
Тот, кто верит, не ошибётся –
Родники наши в том залог!
***
Не увлекаясь новомодным,
Самостоятельны во всём,
Пространством дышите свободным
И, русским духом благородны,
Идёте вы своим путём.
Свечою, как пред аналоем,
Горите вы в родном краю.
Ходить не можете вы строем,
Но за народ всегда в бою.
Вас время в этом не изменит.
И сколько б ни было невзгод –
Прямое слово душу вспенит,
Прямое слово не солжёт.
И смысла верному звучанью
Почётно нам принадлежать.
Как Пушкин скажем – нет молчанью!
Как Лермонтов – за правду-мать!
***
Речка, косогорье.
Дальние поля.
Ближнее подворье. –
Милая земля.
Улица под липами.
Тёплый жёлтый свет.
Ставенки со скрипами.
В окнах разноцвет.
Старый дом с колоннами,
Милый старожил.
Кроны над балконами.
Соловьиный пыл.
Дребезжит и катится
Медленно трамвай.
В шёлковые платьица
Нарядился май.
Вне времени
Светлой памяти
Ольги Подъемщиковой
Мне так хотелось бы вернуть –
Я так тоскую и жалею,
И по ночам в мечтах лелею –
Пройти непройденный наш путь.
Вот улица – и ты близка,
И говоришь о чём-то важном.
А в домике одноэтажном –
Дочурка-инвалид. Пока…
Мне так хотелось бы… Но нет
Тебя уж рядом и не будет,
И кто меня теперь осудит
За нескладину давних лет.
Но почему-то тянет вновь
В тот дом, где я ни разу не был.
И четверть века – день у неба,
И душ вне времени любовь.
Где ты?
К 10-летию гибели в огне пожара
Ольги Подъемщиковой
Ты была изюминкой, цветком,
Неба беспредельного явленьем…
Бездна. Ночь. Огонь. Исчезновенье.
Крик предупредительным звонком.
Ты была кувшинкой на пруду,
Зябнущей в ночной октябрьской стыни…
Утро, свет, сиянье, но… отныне
Я кувшинку эту не найду.
Ты жила в неведенье потерь
Птицею весёлой и отважной.
Небо, небо, у земли сермяжной
Птицы певчей нет такой теперь!
Где ты, где ты, певчая, сейчас?
А у нас зима последней пробы
Всё метёт, метёт свои сугробы,
Пряча место, где пожар погас…
***
Молчит, молчит глухая ночь,
И ветер тоже стих.
Вокруг всё спит, а мне невмочь –
Заснуть хотя б на миг.
Зорянки, что в рассвет поют,
Синицы и щеглы,
И жаворонки песнь свою
Забыли среди мглы.
Лишь вдохновенный соловей
Забыться не даёт.
Наверно, о любви своей –
Счастливой ли? — поёт.
И в лад ему душа моя
Скорбит о прошлых днях.
О, Господи! Любил ли я,
Любили ли меня?
Ведь без любви судьба плоха,
Точь-в-точь – дырявый зонт,
Как ночь осенняя глуха,
И темен горизонт.
Ведь без любви и жизни нет,
Лишь вздор, да суета.
Ах, соловей, мой брат, мой свет,
Довольно, перестань!
Сомкни заветную гармонь,
У ночи на краю.
Свою любовь не проворонь,
Соловушку свою.
***
Золотом по небу листья кленовые.
Хмурится ветер – осенний дуван.
И одеянья красивые новые
С рощи срывает гулян-хулиган.
Только недолго ему этак тешиться –
Скоро зима залютует, бела.
Скоро и в жизни моей всё заснежится:
И голова, и былые дела.
В ростепель снег порастает под солнышком.
Роща оденет весенний наряд,
И позабудет, как ветрена жёнушка,
Сырость и грязь, и былой листопад.
Буду ли я ей подобен бессмыслием,
В жизни своей всё бездумно забыв?
Где поднимусь над судьбой, где помыслю я?
Где я воспряну, грехи отмолив?..
Золотом по небу листья кленовые.
Скоро в окно постучится зима…
Отче, прими покаяние новое –
Тянет плечо моей жизни сума!
***
Плывёт мир в сумраке ночном.
И лишь фонарь молочным светом,
Как одноглазым маяком,
Горит для всех в пространстве этом.
Под ним смотрителем седым
Сидит старик в своей сторожке.
И тени прошлого, как дым,
Клубятся у её порожка.
Душа терзается, болит,
Не в силах позабыть потери,
Упущенным его корит,
Талантом умершим жизнь мерит.
«Прости, – взывает он, – душа!
Есть у меня в запасе время,
Еще возможно, поспеша,
Посеять и взлелеять семя!..»
И разрывая мрак ночной
Надежды и любви приветом,
Сквозь тучи месяц молодой
Блеснул в ответ неярким светом.
***
Октябрь вокруг рассыпал золото,
Зарыв в него недавнее тепло.
Вчерашние цветы дрожат от холода.
И инея мельчайшее стекло.
Сегодня не учуять сладких запахов,
Что нам дарил осенний поздний цвет.
Зима морозом налетела с запада,
И скоро краски все сойдут на нет.
И только лишь рябина одинокая
Не гаснет, но рубинами горит,
Как девица, несовременно строгая,
Себя до срока верно сохранит.
***
Белый плед дремоты зимней.
Ветер лишь не спит:
С облепихи иней лижет,
Жёлтым в снег сорит.
Серость по небу разлита.
Розовый закат.
И мороз свой пишет свиток –
Холодна строка.
Прочитав, замёрзло время.
День – длиною в год,
И, неся сосулек бремя,
Медленно течёт.
Вмёрзший в наледь лист бумаги
Бисер слов хранит,
На ветру, как знак отваги,
Вымпелу сродни.
А синица, дело знает:
Свой прервав полёт,
В ягоде души не чает,
Знай себе, клюет.
Комментарии пока отсутствуют ...