Три рассказа / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Лужа

Дождь шёл всю ночь. Под его монотонную дробь спалось на удивление приятно и безмятежно. Именно поэтому утром у меня хватило сил подняться на полчаса раньше обычного и совершить утреннюю прогулку.

Луж было довольно много. Они были настолько глубоки, что приходилось либо обходить, либо перепрыгивать их. К тому же нужно было сторониться проезжающих автомобилей, чтобы не забрызгали. Все эти неудобства, о которых я даже не подумал, выходя на улицу, совсем испортили настроение и стали причиной моего уныния.

Я стал идти без всякого удовольствия, смотря под ноги и на дорогу. Но не пошёл обратно домой. Потом, когда вспомнил эту историю, мне показалось очень странным, почему не пошёл обратно. Может, думал о чём-то важном. Или никак не мог решиться, точно не помню. Дело не в этом, а в том, что я встретил очень странного человека.

Когда увидел его впереди, стоящего посреди проспекта, я поначалу не заподозрил ничего удивительного. Человек просто стоял без движений и всё. Вполне возможно, что он кого-нибудь ждал. Так я думал, когда был в ста метрах от него и ещё не знал, в чём дело.

Люди, проходящие мимо, с улыбками на лицах смотрели на него, оглядывались и перешёптывались. Почему они перешёптывались, я понял, лишь подойдя к нему.

Дело в том, что этот человек – на вид ему было лет сорок – стоял на самой середине огромной лужи. Стоял и улыбался. Он утопил в луже не только туфли – мне показалось, что он был именно в туфлях – но и края брюк. Однако на лице его не было выражено никакой досады, наоборот, сияла улыбка.

– Гражданин, – обратился он ко мне, заметив мой заинтересованный взгляд.

Я остановился у края лужи и посмотрел на него.

– Гражданин, вам не кажется странным то, что я стою в луже? – спросил меня мужчина.

Похоже, ему было интересно мое мнение.

– Кажется, – ответил я.

– Почему вам так кажется? – вновь спросил он и немного опустил голову.

– Я ведь не стою в луже, – сказал я, – никто не стоит, только вы. Именно поэтому.

Мужчина кивнул и нахмурился. Несколько секунд молчал, обдумывая мой ответ.

– Интересная теория, – сказал он и улыбнулся, – оригинальная. Можно спросить, что вы делаете?

– Как что? Гуляю, – ответил я.

– А вот эти люди что делают? – мужчина указал руками на прохожих.

– Не знаю, спросите у них.

– А вы как думаете?

– Скорее всего, идут по делам. На работу, на учёбу. У всех ведь так.

– А почему они идут?

– Так надо, – сказал я, – такова их жизнь.

– А они осознают её смысл?

Честно говоря, мне не хотелось философствовать, особенно в то утро и в том месте. Я стал подумывать, как бы скорее отвязаться от этого чудака и пойти дальше.

Чудак смотрел на меня и ждал ответа. Я развёл плечами, ожидая, что он преподнесёт мне какую-нибудь идею.

– Вот видите! – сказал он, хлопая в ладоши, – вы не знаете! И они ведь тоже не знают! Значит, не осознают. Знаете, почему?

– Почему? – автоматически спросил я, мне даже не было интересно.

– Потому что смысла нет! Вот такая вот штука! Кажется, что он есть, а на самом деле его нет. И не было никогда.

– А в том, что вы стоите в луже, есть смысл?

Он лукаво посмотрел на меня.

– Конечно. Иначе бы я не стоял. Ведь так?

Я кивнул.

– Почему у вас смысл есть, а у них нет? – спросил я, теперь мне стало интересно.

– Я ведь наделяю смыслом мое стояние, это если узко мыслить. А если широко, то существование вообще, – и он изобразил руками круг, пожалуй, имея в виду жизнь или бытие, – понятно?

Я вновь кивнул. Мне было понятно.

– Становитесь вместе со мной, – предложил он и даже указал место рядом с собой.

Я немного подумал и пошёл дальше.

Тапочки

В час ночи раздался звонок. Арнольд проснулся, не понял, в чём дело, и перевернулся на правый бок, потому что на спине он никогда не спал, только на боку. Обычно он спал на левом боку, но мог и на правом. Когда он спал на левом боку, то лежал лицом к ближней к кровати стене, на ней висел красно-зелёный ковёр, а когда спал на правом, то лежал лицом к дальней стене, на дальней стене ничего кроме обоев не было. Комната была прямоугольной, то есть у неё были две длинных стены и две коротких, кровать стояла параллельно длинным стенам и перпендикулярно коротким. Длинные стены делились на ближнюю и дальнюю к кровати, короткие – на стену с окном и стену с дверью. Стена с окном была за кроватью, стена с дверью была до кровати. Вот такая была комната.

Позвонили ещё раз, теперь уже звонили дольше, настойчивей. Несколько секунд жали на звонок. Арнольд открыл глаза и лёг на спину, заворчал.

Позвонили в третий раз – долго звонили, дольше второго раза на три-четыре секунды. Было неприятно, потому что звонок у Арнольда хоть и старый, но хороший, и звонил он очень противно и громко, так противно, что всегда хотелось добежать до двери быстрее, чем второй раз позвонят. А тут позвонили три раза, да ещё и ночью.

Арнольд поднялся с кровати, сунул ноги в тапочки и пошёл как есть в трусах к двери. Подойдя к двери, он прильнул к глазку, посмотрел. На лестничной клетке было светло, так что Арнольд увидел в глазок морщинистое лицо незнакомого старика.

– Что вам нужно? – спросил через дверь Арнольд.

– Доброй ночи, – послышалось ему в ответ.

Арнольд сказал, что тоже желает старику доброй ночи. На самом деле не желал.

– Извините, что так поздно, – стал оправдываться гость, – просто у меня к вам неотложная просьба.

– Какая? – поинтересовался Арнольд, потому что не знал, какая просьба, так бы не спрашивал.

– Мне нужны тапочки. У вас случайно не найдётся тапочек?

– Каких тапочек? – спросил Арнольд, он ничего не понял.

– Обычных, домашних. Можно старые. Лишь бы тапочки, – объяснил гость.

Зачем ему тапочки, удивился Арнольд, а потом подумал, что, наверно, ещё до конца не проснулся и поэтому не понял. Или всё-таки проснулся, но всё равно не понял, зачем старику тапочки. Назрело противоречие. Но Арнольд разрешил его быстро – он решил, что почти проснулся и что поздний гость был немного странный.

– Вы дадите мне тапочки? – между тем спросил гость, так как Арнольд всё ещё не отвечал.

– Зачем вам тапочки? – спросил Арнольд.

– Они мне очень нужны, иначе не просил бы.

Старик прав, подумал Арнольд и покачал головой. У Арнольда были тапочки, но он их не хотел отдавать.

– Дадите? – послышался настойчивый голос старика.

– Нет.

– Почему?

– У меня всего одна пара. Мне самому нужны тапочки.

– Зачем тебе тапочки?

– Я в них хожу по квартире, а когда выхожу из квартиры, то снимаю тапочки и обуваю туфли или сандалии.

– Ходи и по квартире в туфлях, а тапочки отдай мне! – крикнул старик. Он явно разозлился.

Как бы чего не вышло, подумал Арнольд. Потом подумал, что, наверно, нужно отдать тапочки, ведь если человек просит, то они ему действительно нужны. Вместе с тем Арнольда возмутила наглость и бесцеремонность ночного гостя. Да ещё и такой грубый голос, настойчивый такой голос. Его даже передёрнуло.

– Ты что там, заснул?! – закричал старик.

– Нет, не заснул! – закричал в ответ Арнольд.

– Давай тапочки!

– Не могу. Понимаете, я не могу ходить по квартире в туфлях, потому что у них подошвы запачканные и вообще так не положено. В квартире положено ходить в тапочках.

– Ты что мне голову морочишь? – начал хамить гость. – Положено – не положено, да кто тебя видит там, в квартире?

– Знаете, не в этом дело. Дело в воспитании. К тому же я так уже привык, – сказал Арнольд и улыбнулся, потому что ответ ему очень понравился.

Старик начал чертыхаться и даже три раза ударил кулаком в дверь. Может, и не кулаком, хотя, скорее всего, кулаком, потому что показалось, что били почти в самый глазок. Арнольд отошёл от двери на шаг – не от испуга, а из предосторожности, даже отметил для себя, что именно из предосторожности. Он немного разозлился и теперь молчанием выражал своё недовольство поведением позднего гостя. Конечно, старик не мог вышибить дверь или как-нибудь повредить её, так как дверь была прочная, просто было неприятно, что в дверь колотят.

– Давай тапочки! – закричал старик.

– Не дам, – решительно ответил Арнольд, теперь он точно знал, что не отдаст тапочки, чего бы ему это ни стоило.

– Вот все вы так, – послышался обиженный голос.

За дверью всё стихло. Арнольд постоял ещё немного, потом подошёл к двери и посмотрел в глазок. На лестничной клетке никого не было. Арнольд вздохнул с облегчением.

Голубь на асфальте

Утро. Третий этаж. Балкон. Чашка кофе в руке. Тихо. Взгляд устремлён вниз, на дорогу.

Проехало несколько машин. Голубь сел на асфальт.

Половина восьмого. Воскресенье. Зачем так рано проснулся? Алексей задумался. Причин нет. Спи себе и спи. Всё же проснулся.

Открыл окно. Шум. Черт с ним!

Где-то в глубине комнаты звонит мобильник.

– Хочешь разбавить день философией?

– Да.

– Приезжай.

Приехал. Встал у подъезда, а нужно на крышу. Дом шестнадцатиэтажный.

Лифт тронулся. Коробка! Наводит тоску. Стены исписаны матерными словами. Алексей читает. Ничего нового. Всюду одно и то же. Разочарование.

Выходит на крышу. Вниз лучше не смотреть, а то голова закружится. Она и так кружится от высоты. Ветер дует в лицо. Руки в карманах. Карманы пусты: кроме рук в них ничего нет. Жаль…

Алексей видит холст. Видит художника рядом с холстом. Видит краски рядом с художником.

– Здорово, – говорит художник. Его зовут Толя.

Алексей тоже здоровается. Смотрит на картину. Абстракция. Опять. Надоело.

– Опять абстракция, – в тоне Алексея чувствуется нота уныния.

– Что значит «опять»? – Анатолий смотрит удивлённо. – Абстракция абстракции рознь. Моя картина живёт и дышит. Смотри, как лучи света преломляются в лабиринте города.

Алексей смотрит. Не видит. Мазня.

– Где?

– Вот, – показывает рукой Анатолий.

Алексей подходит ближе.

– Вот?

– Да. И вот. И ещё вот. Символично?

Алексей кивает. Думает. Одно из двух: либо это мазня и он ничего не смыслит в живописи, либо это картина и он ничего не смыслит в жизни.

Садятся на стулья. Курят. Крыша. Дует ветер.

Странно. Что Алексей тут делает? Разве он проснулся так рано только для того, чтобы сидеть на крыше и курить с абстракционистом? И какая в этом философия? Какая мораль? Ведь он не может взлететь. Ему это ни к чему: он человек, а не птица.

Возвращается на землю. Идёт по обочине. Видит голубя. Тот по-прежнему сидит на асфальте. Алексей смотрит на голубя. Голубь смотрит на Алексея. Голубь смотрится нелепо, но ему всё равно. Алексей хочет пригласить его к себе на чашку чая. Скорее всего, пернатый откажется.

И тут Алексей понял, что голубь на дороге, что он на крыше – звенья одной цепи. Ведь каждому своё и с этим ничего не поделаешь. Каждый выбирает…

Где-то в глубине комнаты звонит мобильник.