Как разрушали Союз нерушимый

12/03/2015  Ровно 30 лет назад жизнь в стране круто переменилась. 10 марта 1985 года ушел в мир иной долго и тяжело болевший Константин Черненко, последний из плеяды «кремлевских старцев». На следующий день срочно созванный внеочередной пленум ЦК КПСС избрал генсеком небывало молодого для такой должности Михаила Горбачева — ему только исполнилось 54.

Это уже потом, на апрельском пленуме он объявит о реформировании и ускорении, в мае впервые произнесет свое знаменитое «всем нам надо перестраиваться», слово подхватят, и оно станет определяющим для описания эпохи, пришедшей на смену развитому социализму и едва не приведшей страну к катастрофе. Но все это будет позже. А пока на политическом олимпе при таком обилии конкурентов оказался именно Михаил Сергеевич. Споры о том, что стоит за этим и последующими событиями, были они объективно неизбежными или оказались инспирированными некими внешними силами, не утихают по сей день.

Без признаков кризиса

О Советском Союзе наши «друзья» как вовне, так и внутри страны создали немало мифов. Один из них гласит, что к моменту прихода к власти Горбачева СССР уже был «тяжело болен» и по всем статьям безнадежно отстал от передового Запада. И держался исключительно за счет высоких мировых цен на нефть.

Однако начнем с того, что в середине 80‑х СССР по многим направлениям вышел в мировые лидеры. Обладал уникальной постоянно действующей орбитальной станцией «Мир». Строил большегрузные автомобили, экскаваторы, самолеты, корабли, космические аппараты, приборы, не имевшие аналогов в мире. На высоте был советский экспорт. Причем далеко не только сырьевой. Один только ЗИЛ продавал свои грузовики в 51 страну мира. О качестве продукции того времени говорят и одноименные холодильники, знаменитые своей «неубиваемостью» и работающие у некоторых на даче до сей поры. Страна располагала внушительным золотым запасом. Экономика была стабильной. В своей работе «Зачем повторять миф, будто экономика СССР рухнула из-за цен на нефть?», профессор Сергей Кара-Мурза пишет: «Динамика трех показателей — инвестиций, производства и потребления — не проявила накануне перестройки никаких признаков кризиса». И далее, на примере конкретных цифр убедительно доказывает, что к моменту прихода к власти Горбачева экономика СССР не демонстрировала никаких фундаментальных признаков кризиса, тем более катастрофы. Главным же ресурсом страны было население — образованное, трудолюбивое и в абсолютном большинстве вполне лояльное к власти.

Теперь о том, что касается якобы смертельного для СССР отключения «нефтяной капельницы». «В 1988 году экспорт топлива и электричества из СССР составил 28,2 млрд. руб., а ВНП (валовой национальный продукт) СССР был равен 875 млрд. руб. Две трети экспорта шли в соцстраны по долгосрочным соглашениям, экспорт энергоносителей за валюту — 1,03 % от ВНП СССР (в долях ВВП это 0,59 %). Ясно, что снижение цены нефти на треть не только не могло привести к краху экономики: она этого не заметила!» — пишет Кара-Мурза.

Про закупорку социальных лифтов, что также ставилось в вину советскому строю, вообще говорить как-то неудобно. Иначе возникает резонный вопрос: как же при таких условиях 47-летний Горбачев 27 ноября 1978 года был избран секретарем ЦК КПСС, а в 1979 — кандидатом в члены Политбюро ЦК?

Отпуск для конкурента

С личностью Горбачева, его восшествием во власть и шестилетним пребыванием на посту руководителя страны связано немало любопытных фактов. Вот лишь некоторые из них. Практически все отцы-идеологи перестройки и будущие могильщики Советского Союза были выдвиженцами Андропова. При этом Юрий Владимирович способствовал их личному знакомству, сближению, формируя таким образом некую команду или, если угодно, группировку. В последующем это сыграет важную роль в приходе к власти Горбачева. Именно Андропов поставил на ключевую должность заведующего отделом организационно-партийной работы ЦК Егора Лигачева. О тех днях Егор Кузьмич вспоминать не любит, мобильный телефон, по словам его сына Александра, с собой не носит, от встреч с журналистами уклоняется, ссылаясь на плохое самочувствие, а на время перестроечного юбилея уехал в один из подмосковных санаториев.

Но наверняка ему есть что рассказать. Недаром его бывший помощник Валерий Легостаев напишет о тех днях: «Блистательной в техническом отношении назвал бы я организацию Лигачевым заключительного этапа операции по избранию Горбачева генеральным секретарем». Черненко умер в воскресенье 10 марта в 19.20, а уже на следующий день в 17.00 собрался Пленум ЦК, проголосовавший за Горбачева. «Оперативность, беспримерная за всю историю партии, — отмечал Легостаев. — И, может быть, столь же циничная. События развивались столь стремительно, что большинству членов Политбюро, еще вчера и не помышлявших о выдвижении Горбачева, не было оставлено ни малейшего шанса согласовать и консолидировать свои позиции». В 2004 году Легостаев при довольно странных обстоятельствах попадет на Кипре в автомобильную аварию и погибнет.

Для усиления поддержки будущего первого лица была проделана титаническая работа на местах, начатая, надо полагать, еще при жизни Черненко, в чьем близком уходе мало кто сомневался. Ко времени проведения пленума Лигачев сумел заменить 70 % первых секретарей обкомов и крайкомов своими людьми, готовыми выполнить любое его указание. И в нужный момент они не подвели. Вот что вспоминает о тех днях бывший помощник Горбачева, а впоследствии заведующий общим отделом ЦК Валерий Болдин: «У меня были доверительные отношения с секретарями обкомов, и они говорили откровенно, что знают о Горбачеве мало, а то, что знают, — так не приведи Господи». И тем не менее…

Главные конкуренты Горбачева были разными способами нейтрализованы. Например, первого секретаря Московского горкома партии Виктора Гришина заблаговременно лишили шансов на первенство, дискредитировав скандалами со взятками и хищениями в столичной торговле — в частности, это дело директора Елисеевского гастронома Соколова. Причастность Гришина к этому была не доказана, но, как говорится, «осадочек остался». Про секретаря Ленинградского обкома Григория Романова распустили слух, будто своей дочери он устроил свадьбу не где-нибудь, а в самом Таврическом дворце! А по стране пошла гулять фразочка: двух Романовых (имеется в виду и царская династия) история России не выдержит. А ведь по словам тогдашнего председателя КГБ Виктора Чебрикова, именно Романова хотел видеть после себя на посту генсека Юрий Андропов. Однако не все с этим были согласны, и тогда временной, компромиссной фигурой был поставлен Черненко. Но когда настало время искать преемника уже ему, то по загадочному стечению обстоятельств Романов оказался в отпуске — в Паланге. Позже он расскажет, что ни его, ни других оппонентов не известили о внеочередном пленуме ЦК КПСС, состоявшемся на следующий день после кончины Черненко.

Еще один конкурент Горбачева, первый секретарь ЦК Компартии Украины Владимир Щербицкий, которого по свидетельствам членов Политбюро Гришина и Капитонова, еще сам Брежнев видел своим преемником, накануне рокового пленума был направлен с визитом в США. Узнав о смерти Черненко, он поспешил домой, но, удивительное дело, на обратном пути его самолет был под каким-то незначительным предлогом задержан в аэропорту Нью-Йорка, так что весть об избрании Михаила Сергеевича генсеком он получил на борту.

Интриги добавляет и такой не очень известный факт: в период подбора кандидатов и формирования своей команды Андропов, будучи председателем КГБ, разумеется, в рамках укрепления социалистической законности, провел через Политбюро решение, в соответствии с которым упразднялась проверка по спецканалам КГБ лиц, поступающих на работу в партийные органы. Дальше — больше. Когда в ноябре 78-го Горбачев вступает в должность секретаря ЦК, в далеких США, на семинаре, посвященном ситуации в СССР, оксфордский профессор Арчи Браун ни с того ни с сего вдруг заявил: «Вчера в Москве произошло событие исключительной важности: на пост нового секретаря ЦК КПСС избран Михаил Сергеевич Горбачев». Провидец?

А вот другое интересное заявление, его сделал выдающийся социолог и писатель Александр Зиновьев, эмигрировавший из СССР, проживший на Западе более двадцати лет и в склонности поддерживать «коммунистический режим» не замеченный. Так вот, в апреле 2001 года в интервью одной из газет он сказал: «Именно приход Горбачева к высшей власти и перестройка послужили решающим событием, которое ввергло нашу страну в состояние кризиса и краха… Это была грандиозная диверсионная операция со стороны Запада. Еще в 1984 году люди, которые активно работали над разрушением нашей страны, говорили мне: «Подождите год, и на русском престоле будет сидеть наш человек».

Словом и сломом

Первоначально политэкономическому курсу, провозглашенному новым генсеком, было дано следующее определение: «Перестройка — это решительное преодоление застойных процессов и слом механизма торможения, создание надежного и эффективного механизма ускорения социально-экономического развития общества, придание ему большего динамизма». В этом витиевато-абстрактном наборе слов самым важным является четкая установка на «слом». Одним из условий успеха провозглашенных преобразований Горбачев назвал гласность. В январе 87-го он заявил: «В советском обществе не должно быть зон, закрытых для критики». Это еще одна важнейшая установка. При помощи этих двух ударных инструментов — слома и критики — собственно, и начала осуществляться перестройка. Последовали морально-идеологическое развенчание и очернительство всего и вся, раскачивание и дезорганизация работы всех систем и механизмов государственной машины, выбивание опытного и наиболее преданного идее социализма кадрового состава, искусственное погружение страны в пучину тотального дефицита. Провоцирование и раздувание межнациональных противоречий. Стремительная сдача всех позиций на международной арене. И как закономерный итог — крушение СССР и всей системы социализма.

За время перестройки произошла масса труднообъяснимых, но, по-видимому, имеющих определенную логику событий. 26 апреля 1986 года случается чудовищная по своим масштабам и последствиям авария на Чернобыльской АЭС. Причины взрыва реактора толком не ясны до сих пор. По горячим следам расследование случившегося вел ученый кристальной честности — академик Валерий Легасов. И, по-видимому, до чего-то докопался. Во всяком случае, за день до того, как должен был огласить результаты своего расследования на заседании Политбюро, неожиданно покончил жизнь самоубийством. После аварии лидер компартии Украины Щербицкий получил указание из Москвы и лично от Горбачева не создавать паники и не разглашать информацию о Чернобыле. Более того, Щербицкий не только лично присутствовал на последовавшей через несколько дней первомайской демонстрации в Киеве, но его принудили взять с собой на трибуну и внуков. Спустя короткое время, ситуация с Чернобылем была использована для дискредитации как партии, так и лично Щербицкого, и 28 сентября 1989-го по настоянию Горбачева он ушел в отставку.

Через год после Чернобыля, 28 мая 1987 года, «чудесным» образом избежав перехвата советскими силами ПВО, на Красной площади приземлился легкомоторный самолет немецкого летчика-любителя Матиаса Руста. За чем последовали дискредитация и разгром советского генералитета во главе с министром обороны СССР Сергеем Соколовым. «Нет никаких сомнений, что полет Руста был тщательно спланированной провокацией западных спецслужб, — убежден генерал Петр Дейнекин, в то время командующий 37‑й воздушной армией, а в последующем — главком ВВС СССР, стран СНГ и России. «И, что самое важное, — подчеркивает генерал, — проведена она с согласия и с ведома отдельных лиц из тогдашнего руководства Советского Союза». Вполне исчерпывающе.

Тем временем перестройка шагала по стране. Если в 1985 году СССР практически не имел внешнего долга, то в 1987‑м он составлял уже 39 млрд. долларов, а к концу 1991-го — почти 120 млрд. Что удивительно, запасы золота в казне тоже значительно подтаяли. Если Горбачеву в начале правления достались 719 тонн, плюс ежегодная добыча в 220 тонн, то в 1991‑м Григорий Явлинский, отвечавший за переговоры с «большой семеркой», объявил, что золотой запас страны — примерно 240 тонн. Куда что делось?

Сегодня Горбачев самый популярный на Западе советско-российский политик. Ему умело создан ореол никем не понятого человека, опередившего свое время. Хотевшего «как лучше», но столкнувшегося с грубой реальностью окружающего мира и «неправильного народа», которые все испортили. У нас же в России за прошедшие с той поры годы перестройка, а равно и крушение СССР, к сожалению, так и не стали предметом тщательного и гласного анализа.