Век назад фамилия московских предпринимателей братьев Бахрушиных была известна, пожалуй, каждому образованному российскому жителю. Ещё бы, ведь семья входила в пятёрку самых богатых в России людей. Помимо предпринимательской деятельности прославились Бахрушины своей благотворительностью: около десятка ремесленных училищ, музеи (в том числе знаменитый театральный музей А.А. Бахрушина), больница, театры, храмы, дома бесплатных квартир и многое-многое другое. Причём вкладывали они свои деньги так, чтобы те были использованы с максимальной эффективностью. Примерно половину пожертвованных средств клали в банк, проценты с них шли на содержание и развитие учреждения. При этом кто-либо из братьев или из родственников входили в попечительские советы, «отдавая свои знания, опыт с целью сберечь каждую копеечку из пожертвованной ими суммы». За что и были ещё в 19-м веке прозваны «профессиональными благотворителями». [1]

 

В Москве и сейчас осталась память о династии: театральный музей имени Алексея Александровича Бахрушина, улица Бахрушина, бизнес-центр «Бахрушинский дом». А вот в Новосибирске эта фамилия мало кому известна. И уж совсем немногие новосибирцы знают, что в городе долгое время жила и работала младшая дочь потомственного почётного гражданина города Москвы Константина Петровича Бахрушина.

Нина Константиновна Бахрушина родилась 22 сентября 1892 года (здесь и далее даты указаны так, как пишутся в цитируемых документах). Мать – Наталья Петровна Бахрушина (в девичестве Смирнова), дочь водочного короля России Петра Арсеньевича Смирнова. 26 сентября священник Александр Потапов крестил девочку. Восприемниками (крёстными) были сам Пётр Арсеньевич Смирнов и Екатерина Ивановна Бахрушина (жена Петра Алексеевича). [2]

 

Как писала Нина Константиновна много позже, «родители мои были уже пожилые, и я была с ними далека. Отец был очень религиозен и требовал от всех членов семьи строжайшего соблюдения постов, всяких религиозных обрядов и т.д.» [3] Из другой автобиографии: «Воспитывала меня француженка, дочь старого парижского коммунара, в совершенно ином духе и идеях, чем те, которые господствовали в окружающей среде». [4] Писались оба эти документа уже в середине 30-х годов, поэтому понятно было желание дистанцироваться от известных родителей. Но и скрывать родства нельзя было – чревато серьёзными последствиями. Приходилось писать так: «Мать моя была домашняя учительница, отец был домовладелец, состоятельный человек, имел под Москвой дачу с огородничеством и садоводством».[5]

Детство и юность, по всей видимости, были лёгкими и беззаботными, как у большинства младших детей в богатых семьях. Лето проводилось, большею частью, в Пушкино. Из переписки с художником Василием Яковлевичем Тишиным (с которым у неё дружеские отношения): «Живу понемножку, погода хорошая, больше всего катаюсь на велосипеде, немного пишу». «На этих днях (с понедельника) у меня гостила двоюродная сестра Лена (до её приезда я успела сделать маленький этюдик, при ней же, конечно, пришлось прервать занятия живописью), а завтра я еду гостить к Кате в Тарасовку дней на 10». «Три дня тому назад я вернулась от Кати, где очень весело и хорошо провела две недели. Много играла в теннис, каталась на велосипеде … рисовать, конечно, не рисовала». [6]

 

Нина с семьёй много путешествует по России, Европе. Помимо рисования занимается фотографией. 

И, всё же, характер у юной Нины был совсем непростой. Кое-где в письмах проскакивают иронические, порой властные нотки: «Василий Яковлевич! Хоть и не хотела Вам писать, но пришла нужда – и невольно пришлось обратиться к Вам». И ещё: «Ну, конечно, я жива, и вся эта история с телефоном – пресмешная. Только с Вами и могла случиться». [7] Василий Яковлевич много старше, мудрее, прекрасно понимает её и, думаю, прощает такие нападки.

«Начав с 14 лет мечтать о самостоятельной жизни и решив пробиваться к ней собственным путём, я понимала, что только образование может дать мне независимость от семьи. Старшие мои сёстры получали домашнее образование, и меня родители не захотели отдать в гимназию, но я упросила их дать мне возможность окончить курс средней школы, сдавая экзамены  при гимназии экстерном. Я сдавала ежегодно экзамены при 6-й Моск. Женск. Гимназии и окончила её в 1911 г.». [8]

 

Первого сентября 1911 года Нина получила следующий документ: «Свидетельство. Дочь потомственного почётного гражданина Нина Константиновна Бахрушина, православного вероисповедования… подверглась в 6-й Московской женской гимназии испытаниям по полному курсу женских гимназий Ведомства учреждений Императрицы Марии: в 1908 году за четыре младших класса, в 1909 году за третий класс, в 1910 году за второй и в 1911 году за первый (выпускной) классы, при чём показала следующие успехи: по Закону Божию отличные (12), по русскому языку и словесности отличные (12), по французскому языку отличные (12), по немецкому языку очень хорошие (10), по математике весьма хорошие (11), по истории отличные (12), по географии отличные (12), по естествоведению с гигиеною отличные (12), по физике и космографии отличные (12), по педагогике отличные (12), по рисованию отличные (12). По сему документу Нина Бахрушина имеет право получить от министерства Народного Просвещения, не подвергаясь особому испытанию, свидетельство на звание домашней учительницы тех предметов, по которым она показала хорошие успехи». [9]

 

«После этого в течение года усовершенствовалась в иностранных языках и изучала латынь. В 1912 г., несмотря на нежелание (? – авт.) родителей, поступила во 2-й Московский Гос. Университет (тогда называвшийся Высшие Женские Курсы имени Герье) на филологический фак-тет, Словесное отделение». [10]

 

Заявление на поступление было подано Ниной 10 августа, но тут вышел конфуз – где-то запропали необходимые для поступления документы. 14 августа отец Нины пишет интересное письмо на имя некоего Сергея Алексеевича (вероятно, директор вышеуказанных Курсов): «Многоуважаемый Сергей Алексеевич. Приехав сегодня на два дня из Нижег. Ярм., к моему сожалению, никак не мог найти аттестата и метрики моей дочери Нины, а потому усердно прошу Вас отсрочить мне или моей дочери представление этих документов до конца августа, когда я, вернувшись из ярмарки, буду иметь возможность найти эти документы. Мне будет очень больно, если моя дочь, вследствие моей оплошности, не поступит на курсы, ведь откладывая поступление на год – всё равно, что потерять год жизни. Ещё раз прошу Вас и совет, заведывающий приёмом, сделать мне это большое снисхождение. Готовый к услугам: Константин Бахрушин». [11]

Из письма я сделал вывод, что родители не очень-то препятствовали желанию дочери. В противном случае этого письма не было бы.

 

Третий курс учёбы начался, когда уже полыхала первая Мировая война. Патриотический подъём в России был необычайно высок. Не могла остаться в стороне и Нина. 25 сентября она пишет прошение на имя Директора Высших Женских Курсов: «Имею честь просить Ваше Превосходительство разрешить мне выбыть на годичный срок с курсов». Это была не прихоть, а жизненная позиция – Нина пошла работать сестрой милосердия в хирургическое отделение Басманной больницы. Честь и трудолюбие – это было свято в роду Бахрушиных. Из автобиографии Нины Константиновны: «В 14-16 г.г. (либо подвела память, либо вышеуказанное прошение было написано, когда Нина уже работала медсестрой – авт.) временно выбывала из Университета для работы медицинской сестрой в хирургическом госпитале при Московской Басманной больнице. После тяжёлой болезни, перенесённой мной в 1916 г., я … вернулась в Университет продолжать учёбу». [12]

 

Итак, в августе 1916 Нина Бахрушина была вновь принята в состав слушательниц Курсов. [13] А, предположительно, двумя годами раньше в её жизни произошло событие, определившее всю её дальнейшую судьбу. В 1914 году в доме бесплатных квартир Бахрушиных, что на Софийской набережной 28, стал жить Борис Семёнович Маслеников. [14] Имя пионера российской авиации Бориса Масленикова с конца 1910 года не сходило с газетных полос. Ещё бы: его знаменитые полёты на Балканах осенью-зимой 1910-11 годов, полёты на авиационных неделях в Москве, участие в первом в России междугороднем перелёте Петербург-Москва (пусть и неудачное), первая в Москве частная авиационная школа «Орёл». «Истый москвич», как называла его московская пресса. [15] Умный, образованный, красивый весельчак, никогда не унывающий, человек неиссякаемой энергии и трудолюбия. Познакомились они, вероятно, в родительском доме, что на  Кузнецкой 25, где регулярно собиралась молодёжь огромной семьи Бахрушиных и их друзья. [16] Не влюбиться в него молодой девушке было трудно.

 

Затем был 1917 год, и жизнь Нины, как и страны в целом, переломилась на «до» и  «после». Далее снова строки из автобиографии (стилистика сохранена): «Весной 1918 г. окончила университет по специальности “Всеобщей литературы и иноязыков”. Разойдясь к тому времени окончательно с отцом (когда я была студенткой, я перестала ходить в церковь и, говорят, вызвала его возмущение), я уехала от родителей и стала жить одна, зарабатывая уроками и переводами. Тяжёлые материальные условия, в которых я очутилась, не дали мне возможность сдать госэкзамены. В 1919 г. я поступила в издательский потдел Наркомпроса в качестве научной сотрудницы. В 1920 г. я заболела туберкулёзом, получила длительный отпуск и уехала жить в деревню. Несколько поправившись, в сентябре 1920 поступила в ГИС (Государственный Институт Слова), где пробыла один год. С 1921 по август 1924 занималась преподаванием иноязыков (частные уроки) и переводами. В августе 1924 поступила на службу в Государственное бюро Курсов Особого Назначения при Главпрофобре на должность управделами. В декабре 1925 учреждение это было ликвидировано. В феврале 1925 г. проходила чистку совработников. В 1925 поступила кассиршей-переводчицей в Моск. Центральный телеграф. В 1926 г. ушла с телеграфа, т.к. дежурства, которые там приходились, плохо отразились на здоровье и вызвали возобновление процесса в лёгких. Продолжая жить уроками и переводами, я прошла курс английской корреспонденции и машинописи (Американские курсы иноязыков Москпро... (в тексте неразборчиво – автор). В декабре 1926 г., окончив эти курсы, я переехала на жительство в Новосибирск, где работал мой муж». [17]

 

Итак, в конце 1926 года Нина Константиновна приехала в Новосибирск к своему гражданскому (так в анкетах супругов) мужу. Борис Семёнович Маслеников в Сибири оказался по той причине, что 29 декабря 1923-го года постановлением комиссии НКВД по административным высылкам был выслан из Москвы в Нарымский край как «социально вредный элемент» на три года. Полгода работы в Красноярском ГубЛете, затем, переводом, в Новониколаевск. [18] Срок ссылки ко времени приезда супруги у него заканчивался, но в столицу он не спешил возвращаться. Хотя в выборе места проживания на территории СССР он не ограничивался. [19] В Новосибирске (новое название город получил 12 февраля 1926 года) он был уже известен,  имел хорошую работу в Сибирском Обществе Друзей Воздушного Флота, наладил деловые связи, принимал активное участие в общественной жизни. [20] К тому же город начинал бурно развиваться, что сулило новые перспективы. Старший брат Бориса Семёновича, известный московский архитектор Виталий Семёнович, также находился в ссылке, в Омске. [21] Приехала вместе с Ниной Константиновной, вероятно, и Ольга Августовна Масленикова (в девичестве Каспар), мать авиатора. Пишу «вероятно», так как точно известно только то, что Ольга Августовна проживала в нашем городе на декабрь 1928 года вместе с сыном и Ниной Константиновной по адресу: ул. Каинская, дом 9. Из анкеты августа 1924 года следует, что Ольга Августовна проживает в Москве. [22] Так как в анкетах остальные родственники не упоминаются как проживающие в СССР, то можно предположить, что оставаться одной в преклонном возрасте в НОВОЙ, вдруг ставшей ЧУЖОЙ Москве Ольга Августовна не захотела.

В Сибири Борис Семёнович прославился, прежде всего, тем, что прокладывал первые воздушные трассы, находил посадочные площадки, инструктировал людей для приёма самолётов, организовывал первые аэродромы. Вместе с Петром Мамонтовичем Фаддеевым осенью 1925 года впервые показали самолёт жителям Якутии, летали в Иркутской губернии, чуть раньше с агитационными полётами посетили большое число городов и сёл Новониколаевской губернии. Уже через пару лет по этим маршрутам полетели рейсовые самолёты. 

Далее снова строки из автобиографии (стилистика сохранена): «С 4/1 1927 г. работала в Иноотделе Внешторгбанка в должности иностр. корреспондентки-машинистки. При ликвидации Внешторгбанка перешла оттуда на работу в Сибкрайконтору Госбанка на ту же должность. Из Госбанка, проработав там 3 года, ушла по собственному желанию, чтобы перейти на педагогическую работу. За годы работы в гос. Банке уделяла много времени общественной работе, была членом бюро ячейки Осоавиахима, секретарём ячейки и членом обкома РОККа (Российское Общество Красного Креста – авт.). Т.к. в это время начали вводить преподавание англ. яз., в 1930-31 годах преподавала английский яз. На курсах при Клубе Сталина и в кружках при клубе «Динамо», при Крайплане и т.д. Осенью 1931 г. поступила штатным преподавателем англ. яз. в Сибирский Кооперативный Техникум. Из техникума ушла в связи с переездом техникума в Ачинск (декабрь 1931 г.). С декабря 1931 г. по март 1933 г. работала штатн. преподав. английск. яз. в Ф.З.У. Союзтранса. С декабря 1932 г. стала преподавать англ. яз. в Торгово-Товароведном Институте, который впоследствии слился с Плановым Инстит. И был переименован в Институт Народного Хозяйства. Для повышения своей квалификации и ознакомления с новыми методами преподавания иноязыков поступила в 1934 г. в Госуд. Заочн. Институт Иноязыков в Москве, на английское отделение (была принята на 4-ый концентр.) Летом 1936 г. окончила этот институт. После ликвидации Института Народного Хозяйства (летом 1937 г.) перешла работать в Сельско-Хозяйствен. Институт. Преподавая здесь англ. яз., выполняла также обязанности старшего преподавателя. Имея отпуск по 01.09. 1938 г. в связи с предполагавшимся переездом моей семьи в Ленинград я в июне ушла по собственному желанию из Сельхозинститута. Но отъезд моей семьи из Новосибирска не состоялся». [23]

Эти строки Нина Константиновна писала при поступлении на работу в Новосибирский медицинский институт через восемь дней после ареста мужа. Бориса Семёновича Масленикова арестовали 04.08.1938 года и осудили по статье 58-6-10 УК РСФСР. Из «Повестки к Особому Совещанию НКВД СССР»: «Систематически проводил среди окружающих антисоветскую агитацию, распространял клевету на руководителей партии и Советского Правительства, восхвалял врагов народа троцкистов… Виновным себя не признал».  Приговор – 8 лет исправительно-трудовых лагерей, отбывал которые Борис Семёнович в лагерях Краслага . [24]

 

Нина Константиновна осталась одна. Правда, в городе к тому времени уже жил брат супруга Виталий Семёнович с семьёй. Работал он в Сибирском строительном институте преподавателем, принимал активное участие в проектировании зданий и сооружений города. Его жена, Мария Васильевна, работала врачом-терапевтом. Сыну, Борису, было на тот момент шесть лет. [25] Я нашёл двух бывших учеников Виталия Семёновича (окончили институт в самом начале 50-х). Очень хорошо отозвались о своём учителе Алла Александровна Корнилова и Пётр Андреевич Дмитриев. Оба сказали так же, что тот никогда не говорил о своём брате.

После ареста мужа Нина Константиновна долго не сдавалась. Писала письма с просьбой о пересмотре дела на имя наркомов К.Е. Ворошилова, Л.П. Берии. [26] Безрезультатно. Возможно, что в это время у Нины Константиновны появилась приёмная дочь. В документах подтверждения этому я не нашёл, это следует из воспоминаний племянницы Нины Константиновны, Натальи Васильевны Сугак: «Позже Н.К. Бахрушина жила в семье приёмной дочери Физы, взятой ею на воспитание в 1930-е г. из бедной семьи». То, что была молодая женщина, которая ухаживала за Ниной Константиновной, это установленный факт, но когда они стали жить вместе и было ли официальное удочерение, неизвестно. Но об этом чуть ниже.

В августе 1946 года вернулся Борис Семёнович. Восемь лет лагерей окончательно пошатнули его здоровье, и 02.10.1947 года он скончался от рака пищевода и желудка. [27, 28] Похоронен в Новосибирске, вероятно, на Заельцовском кладбище. Реабилитирован, в чём большая заслуга директора Института горного дела Николая Андреевича Чинакала (вместе работали в первой сибирской «шарашке» ОПКБ-14), определением Военного трибунала Сибирского военного округа №5-н 25.04.1972 за отсутствием состава преступления. [29]

 

Нина Константиновна проработала в мединституте до августа 1954-го года. Судя по многочисленным характеристикам, проявила себя как преподаватель и методист английского языка с самой лучшей стороны, пользовалась заслуженным авторитетом как среди студентов, так и среди преподавателей. В июне 1945-го была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» [30]

Перенесённые заболевания и невзгоды плохо отразились на здоровье Нины Константиновны, из института она ушла инвалидом второй группы. По воспоминаниям Лейзгольд Мариэтты Самуиловны (Новосибирск), которая преподавала английский язык в медицинском с января 1958 года и пару раз тогда же встречалась с Ниной Константиновной, в то время она ещё «не выглядела больной, очень любила поговорить и была приятна в общении. Одевалась ОЧЕНЬ скромно». Последние же годы жизни Нина Константиновна провела в инвалидном кресле, однако «жила интенсивной духовной жизнью. Вела большую переписку с Ильёй Эренбургом, ещё с каким-то философом, много читала, следила за политикой». [31]

Как жила она в то время, я узнал по звонкам читателей «Комсомолки», полученных после публикации заметки. [32]

 

Вспоминает Нина Фёдоровна (фамилию не назвала): «Вместе с бабушкой, Ядвигой Карловной Поповой (она преподавала в педагогическом институте немецкий язык), в самом конце 50-х – начале 60-х мы ходили проведать Нину Константиновну. Она жила ещё на Иркутской, на втором этаже двухэтажного деревянного дома. За ней ухаживала молодая женщина, звали ее Анфиса Фёдоровна, в быту – Фиса. Внизу, у дома, был небольшой сад, огород ли? Фиса приносила оттуда мелкие яблоки. Нина Константиновна уже сидела в кресле, руки неподвижно висели. Фиса работала в ЦУМе (в старом, затем в новом здании), в отделе игрушек, потом в посудном отделе. Комната была похожа на антикварный магазин – много книг, статуэтки, картины маслом в полстены, выполненные в стиле художника Рябушкина. Нина Константиновна была очень интеллигентная, культурная женщина. Анфиса же совсем другого плана человек – худенькая, подвижная, резкая по характеру. Запомнилась кастрюля на печи с несколькими картофелинами, за которые бабушка отчитала Анфису. Сказала, что кормить Нину Константиновну надо лучше. Был у них ещё кот Пусик.

Чуть позже, в начале 60-х, Нине Константиновне дали квартиру на улице Каменской, дом 84-Б, где-то в среднем подъезде на 3-м или 4-м этажах (я пытался найти квартиру, но, увы, в ЖЭУ документов тех лет нет – авт.), окна выходили прямо на старый зоопарк.

Со слов бабушки, Нина Константиновна оставила завещание, в котором подробно расписала, что и кому отдать вплоть до статуэтки. Завещание было озвучено при родственниках.

Заходили к Нине Константиновне жена Виталия Семёновича (он скончался в 1959 году – авт.), Мария Алексеевна, её сын Борис (уехал в 60-х с семьёй – жена и трое детей, в Комсомольск-на-Амуре).  Приезжала при жизни к Нине Константиновне сестра, Екатерина Константиновна. Позже, на похоронах, был её сын, Фёдор».

 

Вспоминает профессор медицинских наук, кардиолог Андрей Дмитриевич Куимов: «Где-то в 1957-58 годах, пятнадцатилетним мальчишкой, я брал частные уроки английского у Нины Константиновны. Уже тогда были видны проблемы со здоровьем – пальцы рук были скрючены, передвигалась она с трудом. Была очень интеллигентная, добрая – никогда не ругала за невыученное задание. Дом был одноэтажный, деревянный, на улице Красноярской (здесь явно не совпадают воспоминания, возможно, меняли место жительства, тем более, что улицы эти рядом – авт.). Я был из профессорской семьи, поэтому обстановка в квартире казалась мне очень бедной, аскетичной. Поразила печь, которую надо было топить дровами. Запомнились статуэтки, картины. Ухаживала за Ниной Константиновной какая-то женщина».

В Совете ветеранов Центрального универсама мне подсказали, что звали ту женщину Анфиса Фёдоровна Косагорова. Родилась она 10.05.1919 года, долгое время работала в магазине продавцом, затем, уже после перестройки, уборщицей. На работе была замкнутая, скрытная, ни в каких мероприятиях коллектива участия не принимала. По этой причине фотографий её не сохранилось, не нашлось в отделе кадров и личного дела. Детей у неё тоже не было. Еще в 1999 году была жива, её  поздравляли с 80-летним юбилеем.

Нина Константиновна скончалась 10.12.1966 года. Похоронена на Заельцовском кладбище. В оградке, слева от её могилы находится более старое захоронение. С большой вероятностью можно говорить, что это могила её супруга Бориса Семёновича Масленикова.

 

 

Автор выражает благодарность за помощь в работе:

Бурцеву Владимиру Владимировичу, Красноярск;

Заковряшиной Галине Ивановне, Новосибирск;

Лебедеву Виталию Владиславовичу, Санкт-Петербург;

Смирновой Кире Владимировне, Москва;

Сугак Наталье Васильевне, Москва;

Филаткиной Наталье Александровне, Москва. 

 

Источники. 

1. Филаткина Н.А. Династия Бахрушиных: эволюция московских предпринимателей 19 – начала 20 в. – М. : Изд-во Главархива, 2006 .
2.  ГБУ «ЦГА Москвы», ф. 363 оп. 4 д. 2298 л. 2об-3
3. «Личное дело» Бахрушиной Нины Константиновны, любезно предоставленное ректором  Новосибирского Государственного Медицинского Университета Маринкиным Игорем Олеговичем
4. «Личное дело» Бахрушиной Нины Константиновны, любезно предоставленное ректором Новосибирского  Государственного Аграрного Университета Денисовым Александром Сергеевичем.
5. Указанные «Личные дела». 
6. РГАЛИ. Переписка Нины Бахрушиной с В.Я. Тишиным.
7. РГАЛИ. Переписка Нины Бахрушиной с В.Я. Тишиным.
8. Указанные «Личные дела».
9. ГБУ «ЦГА Москвы», ф. 363 оп. 4 д. 2298 л. 1
10.  Указанные «Личные дела»; ГБУ «ЦГА Москвы», ф. 363 оп. 4 д. 2298 л. 8
11.  ГБУ «ЦГА Москвы», ф. 363 оп. 4 д. 2298 л. 13
12.  Указанные «Личные дела»; ГБУ «ЦГА Москвы», ф. 363 оп.4 д. 2298 л.15
13.  ГБУ «ЦГА Москвы», ф. 363 оп.4 д. 2298 л. 7
14.  Заявление Масленикова Б.С. на получение разрешения для выезда за границу. Из материалов Новосибирского Краеведческого Музея
15.  Токарев С.Н. Хроника трагического перелёта. – М.: Патриот, 1991. с. 43
16.  Филаткина Н.А.  Династия Бахрушиных…
17.  Указанные «Личные дела»
18.  Материалы Новосибирского Краеведческого Музея
19.  Материалы Новосибирского Краеведческого Музея
20.  Материалы Новосибирского Краеведческого Музея; Государственный архив Новосибирской области, документы из Ф.Р-1186 оп.1
21.  Материалы Новосибирского Краеведческого Музея
22.  Материалы Новосибирского Краеведческого Музея
23.  «Личное дело» Бахрушиной Нины Константиновны, любезно предоставленное ректором  Новосибирского Государственного Медицинского Университета…
24. Учётно-алфавитная карточка Масленикова Б.С. Предоставлена ГУФСИН России по Красноярскому краю, Архив 2
25. Уголовное дело № 14219 в отношении Масленикова Б.С. Управление  ФСБ России по НСО; воспоминания Нины Фёдоровны (фамилию не указала)
26.  Уголовное дело № 14219 в отношении Масленикова Б.С. Управление  ФСБ России по НСО
27.  Учётно-алфавитная карточка Масленикова Б.С. Предоставлена ГУФСИН России по Красноярскому краю, Архив 2
28.  Материалы Новосибирского Краеведческого Музея
29.  Уголовное дело № 14219 в отношении Масленикова Б.С. Архив Управления  ФСБ России по НСО
30. «Личное дело» Бахрушиной Нины Константиновны, любезно предоставленное ректором  Новосибирского Государственного Медицинского Университета…
31.  Из воспоминаний племянницы Нины Константиновны, Натальи Васильевны Сугак
32.  «Комсомольская правда в Новосибирске» 10-17 октября 2013 г. https://www.kp.ru/daily/26141.7/3031666/

Комментарии пока отсутствуют ...

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование