Мы воевали бок о бок с французами / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Мы воевали бок о бок с французами 01/02/2015 Решаю найти человека, воевавшего в компании-эскадрилье «Нормандия – Неман». И отыскиваю такого среди родственников посетителей спортивного зала Ледового дворца спорта им. Александра Кожевникова. Дедушка регулярного посетителя зала Егора Ромахина – более чем достойный кандидат, и грех о нём не рассказать. Юрий Иннокентьевич Мартемьянов лежит вот уже второй год и не встаёт с кровати. В основном за ним ухаживает социальный работник, но и дети с внуками, живущие неподалёку навещают дедушку часто по выходным. Юрию Иннокентьевичу идёт девяносто шестой год. Ещё, как он утверждает, пытаясь улыбаться, несколько десятков лет назад он летал в небе над Нормандией и не думал, что так вот будет лежать и ждать родных, чтобы обыкновенно поговорить и посмотреть на них.

Юрий, по прозвищу Кеша когда-то давно, закончивший лётное училище в Краснодаре, поступает на службу в армию. Оттуда оправляют мигом сначала в небо Сталинграда, затем за границу – с кампанией «Нормандия – Неман». Ещё молодой офицер Мартемьянов, имеющий буквально груду орденов, к тому времени располагает несколькими неплохими лётчиками, находящимися под его командованием. В приписном документе у многих советских лётчиков не указана принадлежность к тому или к иному полку. Лётчик поступал в так называемое обслуживание различных кампаний, которых в сорок втором особенно было великое множество, и был записан в эскадрилью под определённым номером. Штаб или «голова», откуда поступали распоряжения, специально не давал лишних описаний в документах, чтобы при взятии человека в плен, его принадлежность к полку или роду войск была неясна.

– Все военных учили одинаково и везде, – объясняет Юрий Иннокентьевич. – Когда берут в плен, значит, как воин ты не удался. Лучше остаться в небе, чем быть замученным на земле. Слова одного советского классика любил повторять наш политрук Сергей Павлов.

Юрий Мартемьянов рассказывает медленно. Лежит себе и говорит, растягивая гласные и задумываясь после каждого сказанного предложения. Необычно наблюдать и слушать человека, который только лежит и ждёт гостя. Молодой социальный работник по имени Марина суетится на кухне, затем переходит в зал. Постукивает, покрякивает старенькая стиральная машина. Марина спрашивает:

– Чаю вскипятить?

– Нет, – бросает ещё громко Юрий Иннокентьевич, поворачивая голову. – Налейте вина, пожалуйста.

Я принёс недорогое красное – «Каберне». Сам наливаю в стакан половинку, угощаю дедушку-лётчика. Он пьёт жадно и слабо закашливается. Закусывает салом и серым хлебом. Жуёт долго и вроде бы улыбается.

– Вам нельзя алкоголь, – советует Марина, заглядывая в комнату. – Будут проблемы.

– Ай, перестаньте, – отмахивается он белой потрескавшейся рукой. – Хуже мне не будет, Мариночка.

Костюм деда «Кеши» висит в шкафу. Некоторые ордена на нём пришиты нитками собственноручно. Самый красивый – орден Боевого Красного Знамени. Юрий Мартемьянов также обладатель ордена Трудового Красного Знамени. Как только лётчик начинает перечислять награды, то сбивается и начинает сначала.

– Официальный вылет был 4 декабря 1942, по крайней мере, так написано в докладе у капитана Ярового, – говорит Юрия Иннокентьевич. – Но французские лётчики прибыли в Москву гораздо раньше. По рассказам нашего командования и слухам у этих ребят имелись победы, одержанные в небе Франции, Англии, Средиземноморья. Из краснодарского училища меня вызвали на московский аэродром и сказали, мол, надо сопроводить «гостей» и подчиняться капитану Яровому и Захарову. Это наши командующие. Их было двое, потому что Яровой не знал французский. Интернациональными эскадрильями командовали всегда по двое. Один следил за своими, а второй – работал с иностранцами, по сути, руководил операцией и докладывал в штаб. Я не знал, что придётся делать дальше, но был готов служить отчизне. Честно говоря, не понимаю, почему в учебнике истории написано, что французов было всего пятнадцать. Героизируют, наверное. Их было впятеро больше, а нас – тридцать пять. Яровой не любил чётные числа, считая их проклятыми. Он отсекал одного или другого, отправляя патрулировать квадраты. Местность и часть неба, так скажем, над объектом, которую обозревает лётчик, делится на квадраты, Виктор. Лично я и несколько человек следили за окраинами. Дело в том, что фашистские посты передвигались быстро. Они базируются то здесь, то там. Я начал стрелять по наземным целям около Орла, то были в основном грузовики с пехотой и самоходки. Затем в Брянске появились воздушные цели. На воздухе мне не везло, признаюсь. Но на земле – редко когда ряд не проходил…

– Страшно было, Юрий Иннокентьевич? Где было страшнее всего? Под Смоленском или за границей?

– Сначала думал, что подобьют вот-вот, потому что уж больно выстрелы шарашили воздух. В небе слышно очень хорошо, Виктор. Слышно даже, что внизу творится. Крики и взрывы. Эрцмейн, нихт шлафен… помню-помню… Металл скрипит и корёжится внизу, а отдаёт наверх. У моего «Яка» хорошо открывается форточка. Кстати, только советские «Яки» открывались и вверх и с боков. Наши самолёты модернизировали чуть ли не каждый день. Русский человек любит курнуть и воздухом дыхнуть… А французы запечатываются основательно, к ним не достучишься в воздухе! Под Смоленском летала другая бригада, не наша. А вот в Белоруссии и в Литве… тише мест не видел и не слышал. Такое впечатление, что фашистам они сдались без боя. Разрушенных домов почти нет, зато на дорогах – целые аншлаги с фашистами. Серая масса растекается к зарослям и под крышу, знают, что бомбить постройки не будем. Командование меняло задачу несколько раз. Вскоре каждый лётчик и сам знал, куда лететь и что делать. Приказы нередко запаздывали. Инструкция не работает на чужой территории, в пограничной ситуации, так сказать. Яровой это понимал и Захаров тоже. Второй особенно волновался за перегруппировку. Всё-таки чем больше воздушных бойцов дойдёт до Кёнигсберга и Пилау, тем уверенней будет себя чувствовать командир. Это и понятно. Защищают сначала честь мундира, а потом и шкуру. Всё начиналось с шуток, Виктор. Ха-а, как сейчас помню, на полевом аэродроме. Яровой шутил, мол, не пить перед вылетом, а курить можно. Впрочем, в воздухе тоже можно курить, даже нужно… Но потом, когда увидели бомбардировщики «Пе-2» и лицо с вот такими глазищами товарища Захарова, то стало ясно, что шутки в сторону. В нашу сторону двигались танки, первый приказ был добраться до объекта. А там – слушать командующего. Танков собственно не было целых. Взорванные были, без гусениц. Одни танки и самоходки погрязли в болоте, в непроходимой грязи, а вторые – дымились уже. Не подбитая техника патроны истратила и была брошена. В единичных фашистов стрелять не имело смысла. Приказа на них не давали и всё. Наш полк был переименован в авиационный «Неманский». Почему не было названия, потому что конечная позиция была обеспечить переправу советской армии через реку Неман. Надеюсь, Виктор, ты это знал и ранее?

– Если честно, то авиационными делами я стал интересоваться не так давно, – признаюсь. Помогли старшие творческие коллеги, это имею в виду ветеранов.

– Ну, сказал, Витя, – качает он белой головой, шурша по подушке. – «Коллеги-ветераны»… Тебе сколько лет, студент? Не отвечай, в общем.

– Летать везде хорошо?

– Не везде, – бросает Юрий Иннокентьевич. – Советский воздух всё же приятней. В России чувствуешь себя защищенным, не то что в Белоруссии. Там встречные потоки и ветер мешали разгоняться как будто специально. Разгон у наших новых «Яков-3» и «девяток» – грех не ощутить. Но не получалось. Скорость набираешь и бац тебе – гремит бандура. Двигатель надрывается на шестистах восьмидесяти. Не в этом дело. Местность не родная. Дожди частые. Не успеваешь вылететь, как уже садишься. И топливо кончается быстрее обычного. Не факт, конечно, но мои наблюдения и мысли.

Юрий Мартемьянов – старик общительный не смотря на положение. Обычно ветераны с подобными функциональными нарушениями – замкнутый народ и ни с кем почти не разговаривают. А к старику и часто школьную молодёжь приглашают послушать и пообщаться. Звонит председатель Совета Ветеранов ЛАО Василий Васильевич Хайлов и предлагает перспективу. Юрий Иннокентьевич соглашается. Когда он ещё посмотрит на нынешнее поколение и поговорит с ним. Дети его истории знают, внуки слышали тоже, им они не особенно интересны.

Направляю объектив фотоаппарата на старика «Кешу», а тот – не желает фотографироваться, мол, в шоу-бизнесе на участвует, а на «лежачих полицейских» можно посмотреть и на дороге.

Покидаю старого героя в приподнятом настроении, обещаю показать опубликованную статью.

Компания «Серебряная нить Лтд» или «Silver String» производит модную одежду для высоких и полных женщин. В компании работают настоящие профессионалы, учитывающие последние тенденции в мире моды. Шестнадцать лет безупречной работы на рынке одежды позволили компании завоевать авторитет и популярность среди покупателей. «Серебряная нить» ежемесячно обновляет свои коллекции.