Офицеры и солдаты будут нужны всегда / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Посвящается писателю Николаю Стародымову

Поезда ходят в любые времена, с тех пор как они пришли в движение. Во время военных действий многие семьи спасаются именно благодаря поездам. Их бомбят, взрывают, но люди едут на них из горячих точек бывшего Советского Союза, спасают свои жизни. А уж в мирное время и подавно без них не обойтись…

В купе ехала женщина уже немолодых лет, и была очень рада, что она наконец в поезде. Долгое ожидание на вокзале, множество взглядов, рассматривающих её. Потому как была она ещё красива. Любовь Андреевна много раз задумывалась над тем, что родиться бы ей не такой, а как-то понеприметней. Воспитала она дочку и сына, работала главным нормировщиком на огромном заводе. Муж работал начальником цеха. Она, узнав об измене мужа, порвала с ним всякие отношения. Николай Антонович несколько раз каялся пред ней, стоял на коленях. Не помогло. Любовь Андреевна не простила, и одна подняла двоих детей. Сын с дочкой уже самостоятельно работали на заводе. Как и всех на земле радовали стремительно подрастающие внуки. Ехала она из города детства – Кольчугино в Сибирь, где и жила уже двадцать пять лет. Похоронив маму, продав дом, думала помочь теперь деньгами детям. Шёл девяносто пятый год, ей грозило сокращение, завод разваливался на глазах. Хорошо, – думала Любовь Андреевна, – что в Сибири женщина уходит на пенсию в пятьдесят лет. И глядя на заводчан, которым было ещё далеко до пенсии, она, конечно, их жалела и думала как всякая мать, что, получая пенсию, не будет в тягость детям. Дети жили отдельно, у неё была двухкомнатная квартира. Каждый человек, покуда коптит небушко наше русское, размышляет о жизни. Размышляла и Любовь Андреевна. Но мысли прервал вошедший в купе новый пассажир. На вид мужчине было лет под сорок, лысоват и с солидным брюшком. Костюм на нём был новый и, видимо, не из дешёвых. Закинув чемодан на полку и поставив возле себя довольно массивную, новую и хорошего качества сумку, мужчина присел напротив попутчицы. Тяжело вздохнул и проговорил:

– Здравствуйте. Придётся вместе ехать.

Любовь Андреевна тихо произнесла:

– Здравствуйте.

Затем, немного о чём-то подумав, добавила:

– Поедем, что ж надо ехать.

Лишь поезд тронулся, мужчина достал газету, расстелил её на столике. Достал из сумки бутылку опять же, видимо, дорогого коньяка, коробку шоколадных конфет. Затем появилась копчёная колбаса, сыр. С довольным видом нарезая снедь, мужчина представился:

– Меня зовут Евгений Валерьянович.

Дальше он заговорил намного быстрее:

– Вы, очевидно, думаете, что в стране такое твориться, а на столе такая еда. Не думайте об этом, все люди живут по-разному. У кого-то получается жить, у кого-то нет.

Евгений Валерьянович был сыном уже в прошлом высокого партийного работника. О хлебе насущном ему не приходилось думать никогда. От армии он был благополучно отмазан. Теперь отец поставил его руководить фирмой. Но руководил, в сущности, отец, а сын же был для отвода глаз.

Любовь Андреевна не устояла перед такими яствами, пригубила коньяку и съела одну конфету. Евгений Валерьянович усердно предлагал выпить ещё и сам выпил уже три раза по полстакана. Осмелев, он стал назойливо приставать к Любови Андреевне. Женщина, уже раскаиваясь, что сделала глоток коньяку, ощутила, что поезд остановился, и была этому рада. По вагону стали ходить люди, и это обстоятельство охолодило пыл Евгения Валерьяновича. Двери купе открылись, вошёл коренастый мужчина. Лет ему, на первый взгляд было за сорок. Из поклажи был всего один рюкзак и то наполовину пустой. Поздоровавшись, он стал готовить постель на верхней полке. Лицо Евгения Валерьяновича стало злым. Любовь Андреевна, напротив, была рада, но старалась не подать виду. Евгений Валерьянович вальяжно обратился к новому попутчику:

– Ну чо? Как там тебя, Серёга что ли? Садись, коньячку выпьем.

Сергей сел рядом с Евгением, выпили по полстакана. Евгений Валерьянович, не теряя вальяжного тона, спросил:

– Ну, кем трудишься?

Сергей, скромно посмотрев на Любовь Андреевну, а затем на спросившего, тихо ответил:

– Военный.

Евгений Валерьянович, ухмыльнувшись, быстро заговорил:

– Офицер, понятно. А знаешь, скоро, наверное, военных под сокращение. Вон у Ельцина с Америкой – дружба. – Недобро засмеявшись, спросил: – Так ты здесь служишь?

Любовь Андреевна видела, как неприятен этот разговор новому пассажиру, но, не желая связываться с пьяным человеком, молчала. Сергей, собрав нервы в кулак, всё же сдержался и ответил:

– Мама у меня в деревне живёт, навещал.

Достав из рюкзака пироги, он разложил их на столе:

– Вот мама пекла, угощайтесь.

Сергей, успевший побывать в первой чеченской кампании, был ранен. И отдохнув в отпуске, возвращался в свою часть. С семьёй, как и у многих офицеров, не сложилось. Саднило душу, что бывшая жена прервала общение с дочерью и вышла замуж. И он знал, что где-то в Питере бьётся сердце его родной доченьки, которая уже невеста или, может быть, вышла замуж.

Евгений Валерьянович вёл себя развязно, голос его стал повизгивать, напоминая поросёнка:

– Так что, военный, останешься ты без работы, а делать, наверно, ничего не умеешь.

Сергей вспылил:

– Ты рот свой прикрой, прошу. Ты сам, вижу, не служил в армии. Ещё раз прошу, замолчи или перемени тему.

В купе воцарилась тишина. Снова была остановка поезда, и в купе вошло двое. Первый – лысоватый, поставив на стол сразу шесть бутылок пива, обратился ко всем:

– Ну, чо, фраера, попьём пивка для разгону.

И, обернувшись к сотоварищу, сказал:

– Садись, Андрюха. Ну, чо, припухли фраера? Щас пивка бахнем, в картишки поиграем.

Лысоватый, слегка ударив сидевшего ближе всех к нему Сергея по плечу, посмотрел на Любовь Андреевну:

– А ты ничего баба, симпотная.

Вид мужиков был безобразен, видимые из пиджаков кисти рук были сплошь в наколках. Любовь Андреевна перепугалась, быстро заморгала глазами и подумала в этот миг, что уж лучше бы этот Евгений повизгивал, чем эти. У Сергея заходили желваки. Лысый радостно оскалился:

– Гляди, Андрюха припухли. Вот бараны!

Сергей быстро поднялся:

– Пойдём, мужики, покурим в тамбуре?

Лысый, дыша перегаром прямо в лицо Сергею, зашипел:

– А ты не боишься, курва?

Сергей, открыв дверь купе, вышел, приглашая за собой мужиков. Едва оказавшись в тамбуре, резким ударом ноги он угомонил сотоварища лысого. Тот, прижавшись к стенке, медленно опускался вниз, скорчившись от боли. Лысый же в этот момент успел выхватить нож. Но рука его от приёма Сергея вмиг ослабла, и нож упал на пол. Сергей, умело взявшись рукой в районе горла лысого, спросил:

– Скажи, чуешь, что позвоночник тебе сейчас сломаю?

Лысый, вытаращив глаза, закивал головой.

– Значит так, идёте сейчас со своим товарищем в купе и сидите там тихо. Я на войне был, ребят в бою терял. Словом, кивни, если понял.

Лысый снова торопливо кивнул. Возвратившись в купе, Сергей застал совсем другую картину. Лицо Евгения Валерьяновича совсем протрезвело и преобразилось. Он в прямом смысле набросился на Сергея с объятиями:

– Ну что там? Мы за вас с Любовью Андреевной испугались.

Любовь Андреевна взволнованно произнесла:

– Сергей! Вы живы! Слава Богу!

Весь оставшийся путь в этом купе, да и в вагоне было тихо. Настала станция Евгения Валерьяновича. На прощание он взволнованно сказал:

– Простите меня, Сергей! Офицеры и солдаты будут нужны всегда.

Прошло с тех пор более двадцати лет, а Любовь Андреевна всё вспоминает офицера по имени Сергей. И в праздники, и в будни на своей страничке в «Одноклассниках» она всегда поддерживает военных и от души их любит. Как-то за чаем Любовь Андреевна взволнованно сказала своим подругам:

– Один из наших русских учёных сказал примерно следующее: «Солнце – это футбольный мяч, земля наша на расстоянии от этого мяча в десяти сантиметрах похожа на маковую крупинку». Знаете, дорогие подруги, я часто Сергея вспоминаю, о нём я вам рассказывала. Затем помолчав совсем немного, добавила: – И вот на этой маковой крупинке Сергей нас защищает.

Женщина смолкла, потом снова заговорила:

– Он ведь после о жизни своей мне рассказал, жена от него ушла, дочку забрала. Не вынесла офицерской службы.

Любовь Андреевна тихо заплакала. Глубока и безмерна была её любовь к военному Сергею, может быть, уже давно убитому на войне или живущему сейчас на пенсии…

Художник: Анжела Джерих