На стороне Христа / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Нашедший Бога, находит Его для всех.

(Антуан де Сент-Экзюпери. Цитадель)

У души не будет радуги, если в глазах не было слёз.

(Белое Облако, индейский вождь)

Есть у А.Ф. Лосева замечательное эссе «Жизнь», которое потрясло меня настолько, что на протяжении многих лет с момента прочтения я практически не забываю о нём. Фонит в душе история про Мишку, которая начинается так:

«Я был окружен заботой и лаской матери. Но вот был Мишка, мальчишка-сосед, мой товарищ по играм и ранней учёбе, мой сверстник. Ничего был ребёнок, да вот только имел одну странную привычку, я бы сказал даже, страсть. Бывало, как заведётся у них в доме щенок или котёнок, то его любимым занятием было выдёргивать волоски у этих животных и ломать им лапки. Ломать — не в шутку, а всерьёз. Бедные животные пищали и выли на весь двор и оставались калеками.

— Мишка, сволочь, — говорил я ему. — Как тебе, дураку, не стыдно? Опять котёнка замучил!

— Да это я… так…

— Дурак!

— А не твоё дело.

— Я вот матери твоей скажу.

— А я ей ещё раньше твоего скажу.

Счастливое, ласковое, мягкое, безоблачное детство, да только вот этот проклятый Мишка».

Образ «проклятого Мишки» вобрал в себя многое пережитое лично. Он стал для меня олицетворением страшного факта, что в мире существует неоправдываемое ничем насилие и зло, с которым приходится мириться только потому, что его нельзя победить. Кто-то скажет: его можно преодолеть во Христе, и будет прав. Но лишь отчасти. Христос в мире сём — страждущий, распинаемый всё теми же мишками. От этого никуда не спрятаться, с этим ужасом приходится жить. Вопрос сводится лишь к тому, чтобы самому не быть таким как Мишка, чтобы не участвовать в злодеяниях Мишки, чтобы содействовать просветлению Мишки, чтобы не возненавидеть Мишку и чтобы не умереть от ужаса при личной встрече с Мишкой, чтобы не отчаяться. А после Майдана добавим: чтобы не стремиться оправдать и принять за норму Мишкины злодейства и уж, тем паче, не считать его героем…

Маленький Алексей Лосев конечно тоже дрался с Мишкой, защищая щенка (Стока), которого тот хотел покалечить при помощи клещей. Ранее Мишка уже измучил трёх щенят, но за четвёртого вступился Алексей. Вот как он описывает происходившее:

«— Мишенька… Знаешь что? — залепетал я. — Хочешь, конфет дам… Хочешь? А?

Мишка сначала ничего не понимал.

— Мишенька, родненький… Не ломай лапок у Стока…

— Ишь ты куда гнёшь. А что тебе Сток?

— Мишенька, голубчик… Продай мне Стока…

— Хе-хе! Целоваться, что ли, хочешь с Стоком?

— Мишенька, я тебе всю коробочку отдам с конфетами. А у меня недавно был день рождения, и от подарка осталась целая коробка конфет.

— Собака моя? — наставительно ответил Мишка. — Моя! Я хозяин Стока? Я! Ну так чего ж!

— Мишенька, возьми конфеты, — продолжал я сквозь слезы. Но на душе у меня уже закипал гнев, уже что-то начинало трясти мой детский организм, и я терял власть над собой. — Мишка, голубчик, золотко, не мучь Стока… Продай Стока. Давай меняться на конфеты.

Мишка уже перестал меня слушать. Я понял, что мысль об искалечении Стока пришла ему в голову ещё во время игры и он не докончил даже игры, чтобы приступить к любимому делу. Он уже направился к собачнику, где было несколько щенят. Но тут я заметил в его руках вдруг откуда-то взявшиеся клещи. Я до сих пор не знаю, зачем он их взял. Сток был ещё хилой, цыплячьего вида собачкой, и… никаких специальных инструментов ещё не требовалось.

Я побежал за Мишкой к собачнику.

— Не смей! — закричал я, вдруг не сдержавши себя и вдруг обратившись от упрашиваний и умолений к гневу и к кулакам.

— Не смей, мерзавец! Отойди! Отойди, говорю, от собачника!

Мишка сначала оторопел, потому что я схватил его за обе руки. Клещи выпали из его рук на землю.

— Убью, мерзавец! Слышишь, что говорю? — кричал я, трясясь всем телом. — Убью! Не смей! Не дам мучить Стока! Уйди, пока живой. Сволочь ты! Мерзавец!

Мишка был сильнее меня. Оторопевши в первую минуту, он тут же пришёл в себя, тряхнул с силой руками и освободился от меня.

— Ага! — зашипел он. — Чужого добра захотел?… Я тебя проучу. Я тебе покажу, что такое Сток…

У собачника началась драка. Мишка был сильнее меня, но я не сдавался. Мы начали тузить друг друга по рукам, по спине, по бокам, по лицу. У кого-то уже появилась кровь, и у меня начинало мутиться в голове. На наши крики пришли Мишкины родители, которые и разняли нас. Но результат всего инцидента был совсем не тот, которого я ожидал. Оказывается, Мишкины родители, вступившие в переговоры по этому поводу с моими родителями, заняли всецело позицию Мишки со всеми этими аргументами о «чужом добре», о том, что-де «не ваше дело», и даже говорилось так:

— В наше время так мало радости… У детей так мало развлечений…

Словом, я был побеждён и физически, и психологически. Я не мог поколотить Мишку, а мои родители не могли переубедить его родителей. Так и остался этот инцидент на всю жизнь как несваренный кусок в желудке. И я ещё до сих пор не знаю, куда мне его деть».

Наверное, если спросить кого-либо: кто из двоих дерущихся мальчишек был на стороне Христа, большинство без труда определит, что таковым был Алексей Лосев. Почему? Потому что он был на стороне добра, милосердия, на стороне невинной жертвы.

Помнится, меня сначала потряс сам Мишка, но ещё более — его родители. Душа оцепенела, поняв, что это — безвыходная ситуация. Что с этим пришлось жить и Алексею Фёдоровичу — всю жизнь, и каждому из нас приходится, кто повстречал уже своего Мишку.

Почти тот же ужас, именуемый с подачи Лосева «проклятым Мишкой», преподнёс и Майдан. Погружение души во ад, от которого нет избавления. Почему? Потому что мишки пришли во власть, потому что мишки воцерковились, потому что свою «мишкину» правду они несут в том числе от имени церкви.

Помнится, одна известная всем игумения (УПЦ МП) сказала о сожжённых одесситах-куликовцах, что они сами виноваты: мол, не пошли на компромисс. Душа содрогнулась. Потому что игумения была не единственной, она высказывалась, хоть и косвенно, как бы от имени православных христиан.

Но был (и есть!) убиенный фашиствующими украинцами прот. Павел Жученко, окормитель ополчения и первый священномученик Новороссии, который сразу оказался на той стороне баррикады, несмотря на все лукавые восклицания некоторых официальных представителей о недопустимости выбора между сторонами. Почему-то духовный выбор между добром и злом стали именовать политическим, словно христиане должны пребывать над добром и злом, а не на стороне добра. А ведь дело христианина — утверждать добро. Неосуждение зла как зла — это путь к торжеству зла.

Да, «проклятые мишки» существуют и творят свои злодеяния, но дело христианина — встать у них на пути, чтобы не допустить торжества зла в мире. Каждый христианин призван сделать всё, что в его силах, для победы добра над злом. Битва наша — против духов злобы поднебесной, и чтобы побеждать их, христианин обязан различать духов.

«Тот кто смотрит на зло без отвращения, тот скоро станет смотреть на него — с удовольствием», — говорил свт. Василий Великий. Почему? Потому что примирение со злом — пачкает, приближает ко злу, приобщает злу. Тот, кто не противится дурному, рано или поздно начинает служить дурному — таковы законы духа.

Высшая ступень любви христианской — любовь к врагам. Но эта духовная добродетель, лукаво применённая на социальном уровне, заражает общество духовным спидом, не различением добра и зла и, в конечном итоге, потаканием злу. Безнаказанность порождает чудовищ — это факт. Потому прав Н.А. Бердяев, когда говорит: «Государство существует не для того, чтобы превратить земную жизнь в рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад».

Когда же лжехристианство проповедует безнаказанность и прощение преступников прежде покаяния, якобы из любви — это ложь, обман и преступление против любви.

Наказание — это научение, вразумление. Оступившийся, сделавший неверный выбор, должен понять, что неправ и покаяться, чтобы обрести Христа. Грех, преступление — отрывают, отлучают человека от самого важного — от Христа в нём. Потакание заблудшему, грешащему человеку — страшное злодеяние по отношению к нему, лишающее его возможности прозреть.

Различение добра и зла — основа христианской добродетельности. И Церковь в этом мире — не парит над добром и злом, а утверждает добро. Любящие Господа всем сердцем и всем помышлением своим созидают посреди ада мира рай в душах людей посредством приобщения их ко Христу через покаяние.

На одном из православных сайтов посетители задали такой вопрос:

— Скажите пожалуйста, почему Господь допускает войны? Почему ни в чём не повинные люди погибают? Почему Он не может их защитить?

Ответ просто восхитителен:

— Вопрос стар, как мiр. Господь допускает войны и любые несправедливости, потому что не может ограничить человеческую свободу. Человек создан свободным, и выбрать Бога, Истину, Правду и Добро может только сам, по своей свободной воле. К сожалению, большинство людей предпочитают выбирать дьявола, зло и неправду. Оттого и существуют войны, и именно поэтому существованию мiра некогда будет положен конец — это случится тогда, когда на свете не останется никого, кто бы захотел выбрать Бога и Добро, никого спасающегося. До тех пор Господь позволяет людям жить по своей воле, ожидая их покаяния и обращения. Поэтому каждый из нас должен жить так, как будто он и есть тот самый последний человек, выбора которого ожидает Бог. Стоит нам стать на сторону зла — и, кто знает? Может быть это и будет последний день жизни человечества?

Матери бойца из «Айдара» тоже пришлось сделать выбор. Её сын, родом луганчанин, сражался на стороне карателей, и она не смогла простить ему такого предательства. 33-летний Фёдор Коломиец родился в Алчевске. Прошел путь «евромайдана» с тернопольчанами, а когда началась война на Донбассе, вместе с ними влился в карательный батальон «Айдар». Недавно он погиб, но похороны состоялись в Тернополе, а не на Луганщине, поскольку мать от него отказалась, сказав, что сын-бандера ей не нужен.

Кто исцелит расколовшееся в скорби материнское сердце? Для неё сын погиб дважды — духовно и телесно, а потому и скорбь её тяжелее вдвое. Проклятые мишки на Украине собирают хороший урожай посеянного ими на Майдане. Почему? Да просто не было осуждено зло, как зло. Наоборот, шёл процесс героизации злодеев и оправдания творимых ими преступлений.

И вот как солнце взошло над Украиной: Епископ Банченский Лонгин (Жар), викарий Черновицкой епархии УПЦ, непререкаемый моральный авторитет, известный усыновитель сирот, произнёс давно ожидаемое многими верными чадами Христовыми:

«Они сполна заплатят за ту кровь, которая обагрила их руки и одежду. Все это — дело рук проклятой Европы, о которой Святые Отцы говорили: „Не поклоняйтесь зверям“, и американцев, которые везде, где только ни вмешаются, сеют лишь вражду и кровопролитие. Теперь они отстранились и наслаждаются тем, что проливается кровь наших христиан.

Братья, мы все ощущаем себя на пороге третьей мировой войны. Вот почему я взывал к вам: покайтесь! Благодарю все села Буковины, всех её жителей за то, что вы поднялись. К этому призваны все: мы не отдаём своих детей на смерть!

Я никогда не буду поминать на Божественной литургии этих проклятых руководителей нашей страны, этих неверующих, не имеющих страха Божия, которые сидят в креслах и раздают приказы об убийствах. Осталась только одна молитва: Господи, если Ты ещё можешь, просвети их, ибо их объяли тьма и преисподняя. Им не нужно ничего, кроме кровопролития, и в этом они находят удовольствие. Сатанисты! Слуги лукавого. Если они не остановятся, тогда их остановит Бог, но будет им тогда великое горе».

Кажется, что со всех сторон многострадальной Новороссии полилось ответное: Аминь! Хотелось бы пробудить совесть у заблудших украинствующих, вставших на сторону диавола без малейших колебаний. И дело ведь не только в оболванивании масс. Беда в том, что очень многие приняли сатанинские идеологию и мораль как свои. И даже оправдание преступлениям нашли — христианские. Воистину, будет им великое горе, если не покаются.

«Мы грешили и искупали грехи страданиями, и каялись.

Мы оскорбили Господа и были наказаны.

Осквернились мы многими беззакониями, кровью и слезами омылись.

Попрали все, что было свято для наших отцов, и сами ныне попираемы.

Не было в наших школах веры, в политике — честности, в армии — патриотизма, на государстве — благословения Божия. Потому погибла и школа, погибла политика, армия и государство.

Двадцать лет мы старались не быть похожими на самих себя, и за это покрыла нас тьма чужеземная»

(свт. Николай Сербский. Послания сербскому народу из концлагеря Дахау).

Как о нас, о сегодняшних украинцах и русских, написано. Услышать бы! Сербы вот не услышали, к сожалению, и потому нет больше Югославии. Хотя, некоторые после бомбёжек каялись: мы сами виноваты, потянулись за мифическими «европейскими ценностями». Поздно…