Ширтан (рассказ)

Она встала сегодня рано. Очень рано. Не включая света, сунула босые ноги в валенки и, с трудом разогнув поясницу повязанною толстым пуховым платком, прошла к рукомойнику. В избе было холодно. Воду в открытом цинковом ведре подёрнуло тонким ледком. Старым ковшом с отбитой эмалью зачерпнула воды вместе с крошевом льдинок и поставила ковш на плитку. Нашарив в темноте вилку от плитки – сунула её в розетку. Часть открытой спирали, не прикрытая ковшом, быстро заалела – потянуло лёгким дымком, значит, опять что-то приклеилось ко дну ковша.

Присела на старый скрипящий табурет.

Сегодня день будет длинным и полным забот. Сегодня она будет печь ширтан. Сыну.

Ещё вчера старый Алепий, сосед, принёс ей телячий рубец – большой ширтан получится, крупнее, чем из бараньего желудка.

Включила свет. Согретой водой ополоснула лицо. В зеркале с отколотым уголком увидала своё отражение – редким гребнем причесала такие же редкие седые волосы.

Печь за ночь простыла, видать, поздновато вьюшку прикрыла, да что уж теперь…

Дрова на утро она ещё с вечера принесла, сухие; специально не из поленницы брала – из сарая. Ширтан долго запекаться должен, часов шесть, а то и восемь, да ещё хлеб испечь, вон опара-то полотенечко как над кастрюлею подняла – так, что дров сегодня много надо.

Ширтан – дело хлопотное: рубец хорошо промыть надо, почистить; мясо, что на фарш, меленько да ровненько порезать, печь протопить до ровного жара…

Запалила лучину мелкую, сухонькую. Пламя быстро занялось. Подождала, пока огонь в печи в силу войдёт – дров подложила. Потихоньку тепло по избе разливаться начало. Хорошо.

Баранины хорошей не нашлось нынче. Сын-то ширтан всё больше из баранины любит. Из говядины да постной свинины тоже хорошо – она в фарш побольше мелко нарезанного чесночка положит да перчика чёрного молотого – духмяный ширтан получится. Не обидится сынок-то на мамку.

За окном потихоньку небо розоветь начало. Рассвет силу набирал. Поспешать надо.

В ровно гудящую печь ещё дров подкинула. Ширтан огня не любит – ширтан жар от угольев любит. Прогорят дрова, тогда и ширтану время в печь.

Сухонькими, ещё и не старыми вовсе, руками набила рубец сочным, хорошо промешанным фаршем. Чесночный дух поплыл по избе. Открытый конец желудка перетянула накрепко отрезком шпагата. Красивый круглый ширтан. Почитай, как большой детский шар получился.

Аккуратно, вязальною спицею, проколола его в нескольких  местах – пусть воздух уйдёт, да и жиру вытекать куда-то надо. Положила ширтан на сковороду без ручки – теперь в печь.

Пока ширтан сверху подрумянивался да беловатым жирком в проколах пузырился, она хлеба в печь поставила. Хлеб – не ширтан, печётся быстро. Двух раз ширтан ещё не перевернула, а хлеба-то выпеклись. Отломила корочку от свежего каравая, макнула её в жир, что от ширтана в сковороде – пожевала – нет, не пересолила, вкус нежный, пряный. В радость сыну ширтан будет.

За окном незаметно стемнело – вечер. День-то как быстро в хлопотах пролетел. Ладно всё успела –  ширтан красивый, поджаристый. За день-то в печи, считай, в два раза уменьшился – а всё одно, большой да ладный получился.

Завтра она с утра к сыну пойдёт. Как все последние девятнадцать лет ходит. К сыну, на дальнее кладбище, туда, где на красновато-сером граните портрет его и надпись «…при выполнении интернационального долга…»…