Глава  1

 

Ирена Анатольевна Ковальская с трудом поднималась по лестнице на свой шестой этаж,  кляня известными, совсем нелитературными русскими словами владельца дома, черногорца Драгича за скупость и жадность. Этот, скажем так, нехороший человек,  «редиска» из экономии включал лифт только в сезон, когда практически все квартиры  его  дома были оккупированы весёлыми отдыхающими из России, Украины и даже Белоруссии. В последнее  время  приморская Будва стала своеобразной Меккой для отпускников среднего класса. Почти Италия – то же море, а виз не надо, вера наша  православная, языковая проблема напрочь отсутствует. Да и вывески, хоть и написаны  латинским шрифтом, но человеку с высшим советским образованием понять суть  изложенного там – не составляет большого  труда.

Дети Ирены Анатольевны, люди, в общем-то, обеспеченные и уже нашедшие своё место   в этой жизни, сложившись и сняли в этом доме для своей любимой мамы небольшую  квартирку. Вот и жила она в земном раю, с видом на Адриатическое море, ежедневно отмечая на календаре дни, оставшиеся до летних каникул, когда весёлым детским гомоном наполнится не только её жилье, но и всё окружающее пространство. Внуки,  обладая встроенным вечным двигателем, потянут бабушку в старый город, будут  прятаться от неё в узких старинных улочках, затем потребуют мороженного и  самодельного лимонада в местной таверне.

Размышляя о радостных переменах, которые должны совсем скоро произойти в её  размеренной жизни,  женщина  не заметила,  как  поднялась на свой этаж, и с удивлением уставилась на соседскую дверь. Массивная красивая дверь с  медной ручкой была открыта  настежь.

«Надо же, никак Иннокентий Николаевич приехал. Будет теперь, с кем о жизни нашей бренной поговорить. Только вот непонятно, почему же этот злыдень Драгич, лифт не включил, неужто заставил больного человека на этакую высоту пешком подниматься».

Дело в том, что Иннокентий Николаевич квартиру не снимал, ему  её  купили и подарили  сотрудники созданного им холдинга «Иннохлебопродукт». А посему, каждый раз, когда  старого мельника отпускали из больницы и он прилетал в Тиват, а затем появлялся в Будве, лифт начинал работать круглосуточно и никогда не ломался. Большой хозяин целого дома уважал и ценил старого хозяина небольшой  квартиры.

– Иннокентий  Николаевич, – заглядывая в  распахнутую дверь,  произнесла  соседка. – Вы дома, к вам можно?

Ответа не последовало. «Может, ванну принимает с дороги, не слышит» – подумала Ирена Анатольевна. «Но он ведь один никогда не приезжает, у него же совсем больные ноги, его дети всегда сопровождают или кто-то из бывших сослуживцев. Странно всё это».

Женское любопытство как всегда пересилило всё остальное, и женщина, немного потоптавшись на месте, вошла в гостиную.

В квартире царил полный хаос, ящики столов валялись на полу, двери шкафов были  раскрыты. Многочисленные книги лежали все до единой корешками вверх. Рука  женщины сама собой  потянулась к  мобильному телефону.

Стараясь ничего  не касаться, благо многочисленные полицейские сериалы  научили её не уничтожать улик, Ирена Анатольевна прошла в соседнюю  комнату.

Она знала, что там хранится самое ценное, что было у старика. В стеклянном футляре на бархатной подушке располагался альт работы самого Амати. Мельник играть не умел, но музыку обожал. Этот инструмент он приобрёл на аукционе много лет тому назад, поломанный без струн. Много сил и средств потратил мельник, чтобы вернуть альт к жизни, зато иногда вечерами к нему заходили известные музыканты, гастролирующие в Черногории или отдыхающие в здешних краях, и тогда с балкона 6-го этажа на всю округу разливались волшебные звуки возрождённого инструмента.

Ковальская заглянула в соседнюю комнату и тихо опустилась на пол. Весь пол был усыпан осколками стекла, инструмента  нигде не было.

 

 

Глава  2

 

Одетый в модный итальянский костюм, высокий, широкоплечий, седовласый Драгич  возился со щитом управления лифта и ворчал себе под нос, но так, чтобы его слышали стоящие рядом полицейские.

– Господа из полиции, наверное, не в курсе, как дорого у нас в Черногории обходится  один киловатт-час электроэнергии и какие мощные электромоторы установлены в  лифтовом хозяйстве этого  дома.

Наконец вся эта возня и нытьё надоела стоящим рядом полицейским, и старший из них, такой же высокий и седовласый как Драгич, резко оборвал хозяина дома.

– Хватит болтать. Если ваш лифт не работает, извольте пройтись с нами, а по пути ответить  на  некоторые  вопросы.

Лифт как будто испугался, дёрнулся и поехал вниз.

Все поднялись на шестой этаж, где уже вовсю работали местные  криминалисты.

Чтобы не мешать их работе, старший инспектор провёл Драгича, Ирену Анатольевну и ещё одного соседа сверху на балкон.

Он открыл папку с бланками допросов, включил диктофон и обратился к присутствующим.

– Если, кто ещё не знает, меня зовут Любомир Мишкович, я старший инспектор  криминальной полиции  Будвы, а теперь прошу вас представиться  и рассказать всё, что вам известно об этом жутком ограблении. Начнем, пожалуй, с вас, –  и он  указал  ручкой  на худого молодого человека в расписанной майке и модных, рваных джинсах.

– Я, я, –  как-то заикаясь и путая сербские, русские и английские слова, начал юноша. – В общем, я снимаю квартиру этажом  выше. Я программист, фрилансер, пишу программы  для крупной фирмы, производящей компьютерные игры. Когда я работаю, то всегда  одеваю наушники и включаю музыку. Так что, извините меня, но я ничего не слышал. Правда, один раз мне послышалось, что внизу кто-то ворочает мебель и, вероятно, уронил посуду. Я подумал, что старик мельник и его сыновья приехали. Даже хотел зайти к ним вечером, узнать свежие новости с родных просторов, так сказать, из первых уст. Но потом всё стихло, я решил, что все на море подались, чего в доме сидеть, когда  такая  солнечная погода стоит. – Парень замолчал.

Мишкович кивнул женщине.

Долголетняя работа на большом оборонном предприятии в самом центре России  приучила Ковальскую пять раз подумать, прежде чем что-то говорить. Она полностью взяла себя в руки и спокойно стояла в углу.

– Я вашим коллегам уже всё, что знала – изложила. Это ведь я вызвала полицию. Меня  долго не было дома, я с утра пошла на рынок, затем задержалась в обувной лавке, госпожа  Вондрочкова как раз привезла новый товар из Италии, сами понимаете, как для женщины  важно первой посмотреть новые поступления. Так что, я тоже никого не встретила, и  слава Богу. Иначе грабитель и меня бы уронил в лестничный пролёт, как стеклянную стойку для музыкального инструмента.

Полицейский посмотрел на Драгича.

– Ну, а вы, что нам можете  поведать?

– В этом подъезде сейчас сданы всего две  квартиры, – теребя в руке модную вельветовою кепку, начал Драгич.

– Сами понимаете, не сезон. Да ещё вот русский господин выкупил одну квартиру, теперь это его собственность.

– Мне это все известно, – резко оборвал его инспектор. – Говорите по существу. Почему в подъезде нет консьержа? Почему подъезд никак не закрывается, и любой, кому  вздумается, может шастать по этажам в своё удовольствие. Почему из-за вашей жадности, наша страна теряет имидж добропорядочной и спокойной  гавани?

Хозяин дома густо покраснел, как великовозрастный студент, которого поймали на  экзамене со шпаргалкой.

–  Я же вам говорю, не сезон сейчас, никого нет, а консьержу платить надо, да и кодовые замки денег стоят и ломаются часто. Жильцы потом жалуются, что домой попасть не могут.

– Ну, а камеры наблюдения у вас где стоят? Вы указания муниципалитета хоть иногда  читаете?

Драгич молчал, он готов был разорвать всю модную кепку, всем своим видом показывая, что во всём произошедшем виновата именно она.

– Итак, подведём итог, – вставая, произнёс Любомир Мишкович. – Квартиру взломали,  перевернули вверх дном, унесли много, пока ещё не знаю чего, но главное унесли ценный  исторический экспонат. Никто никого не видел, ничего не слышал. Так не бывает. Господа, у нас здесь не Россия, нас черногорцев очень мало, и страна у нас не такая большая как у русских. У нас все про всех знают. Вор или воры, просто так по подъездам у нас не ходят. Он или они точно знали, что в нужной им квартире никого нет и рядом никого нет, и сверху никто ничего не услышит. А поэтому вот мой вердикт. Вы сейчас составите мне список ваших местных знакомых и друзей. Полный список, я повторяю, полный!! Думаю, часа вам для этого хватит. Передадите ваши списки моему помощнику, а мне надо в контору, да, и ещё – прошу вас никуда из города не отлучаться. Тем более за границу. И вызовите, пожалуйста, сюда хозяина квартиры. Я, конечно, отправлю запрос в Россию, но у вас, у соотечественников, вся эта процедура получится много быстрее.

 

 

Глава  3

 

Телефон на столе вибрировал и пел мелодию группы «Спейс» Дидье Моруани.

– Мама, ну возьми же трубку, не слышишь, что ли, папа звонит, – юное, длинноногое, лохматое существо, именуемое Лилией, легко высочило из соседней комнаты, схватило телефон и умчалось в комнату матери.

Совладелица и единственная штатная сотрудница сыскного бюро «Крулевская и партнёры» Маргарита Сергеевна Крулевская, для знакомых Марго, а для очень, очень близких – «королева» (производная от её польской фамилии), хватаясь за спинку дивана,  пыталась подняться. Весеннее обострение перенесённой тяжёлой болезни давало о себе знать.

– Мама, для чего я тебе подарила блютуз-гарнитуру? Трудно вставать, нажми кнопочку и всё слушай. На трубку батя просто так тебя тревожить не будет, – Лилия протянула  матери телефон, который всё ещё продолжал издавать космические звуки мелодии, которую так любил её приёмный отец, старый мельник Иннокентий Николаевич.

Некоторое время назад (см. повесть «Нам теперь всё льзя») Марго смогла второй из всех обитателей самостоятельно покинуть хоспис по имени «Чудо», расположенный в бухте Ингал, а заодно и удочерить девочку Лилию, которая так же была приёмной дочерью  старого мельника. Так уж получилось, что, никогда не состоя в браке, эти близкие друг другу люди имели общую дочь, ярко выраженного холерика, непоседу до мозга костей и  юное дарование, подающее большие надежды в области живописи.

– Можешь сейчас приехать? – сообщила трубка голосом  старика.

– Что, совсем  плохо? – с нескрываемой тревогой в голосе спросила Маргарита.

– Успокойся, здоровье моё хуже не стало, всё болит по-прежнему, значит я ещё вполне живой. Обворовали меня.

– Как обворовали? Где? В «Чуде»?

– Нет, в хосписе у меня брать нечего, ты же знаешь. Там, в Будве мою квартиру обнесли.

– Так, с этого места, пожалуйста, поподробней, – в голове Марго мгновенно включились   клеточки, отвечающие за её бывшую прокурорскую и нынешнюю сыскную деятельность.

– Я сам всех подробностей не знаю. Если можешь, приезжай, а то твои друзья эскулапы  сейчас мою скромную персону никуда не выпускают, – трубка запищала гудками отбоя.

Встреча была бурной и радостной, поцелуи и слёзы на глазах никто не скрывал, несмотря на присутствие в палате каких-то незнакомых людей.

Повторив то, что уже и так было известно Крулевской, Иннокентий Николаевич, набрав  в лёгкие побольше воздуха, торжественно произнёс:

– Моя  большая  скрипка застрахована и на очень приличную сумму в страховом обществе «Монерон», представитель которого, прежде чем выплатить страховую сумму имеет  честь нанять вас, госпожа Крулевская, для расследования этого прискорбного дела. – Старик кивнул в сторону маленького, абсолютно лысого господина, тихо сидящего в углу  комнаты.

Лысый каким-то писклявым, заискивающим голосом тут же произнёс:

– Я уполномочен немедленно подписать с вами все необходимые бумаги и договора, у меня и доверенность имеется. Такое несчастье, такая беда. У нас в обществе отродясь такого случая  не было.

– Но у меня загранпаспорт просрочен, а новый делать – не менее месяца  потребуется, – возразила женщина.

Высокий стройный мужчина, молча стоящий в углу, ухмыльнулся.

– Позвольте представиться, сотрудник областного УФМС Гордеев Игорь Витальевич. Маргарита Сергеевна, от вас требуется всего на всего получасовое присутствие в нашем ближайшем офисе. Уверяю вас, с нашей стороны задержки не будет.

– Иннокентий Николаевич, вы, я так понимаю, тоже летите. Ведь вы же потерпевший? – Маргарита повернулась к мельнику.

– Увы, матушка, увы. Ваш лучший друг, главврач сего невесёлого заведения – Гиреев  Родион Петрович не изволит на этот раз меня отпускать, опасается, что помру в дороге. Так что, я все полномочия тебе передаю, будешь, так сказать, одна в двух лицах – и  полномочный представитель от лица потерпевшего, и сыщик от лица страхового общества. Потянешь?

В палате повисла тишина, которую через минуту разрядила Лилия. Подбежав к креслу и, в очередной раз чмокнув отца в морщинистую щёку, она  защебетала:

– Не волнуйся, мы с мамой всё сдюжим и потянем, мы с ней такие. Монтенегро, Будва, Котор, Адриатика, пленер, ура, ура, ура!! Между прочим, в отличие от мамы, у меня загранпаспорт есть и не просроченный, а очень даже действующий и даже с годовой испанской визой. Вот.

– Но, я же не знаю, что в той квартире имелось и что пропало, я же там ни разу не была, – возразила Крулевская.

– Самое ценное, что там пропало – это альт, остальное – мелочи. Были там две купюры по  500 евро на всякий пожарный случай. В книжке лежали. Часы были, хорошая подделка под «Ролекс», им цена не более 100 евро. Вот, пожалуй и всё,  что там ещё ценного было. Я же эту квартиру как дачу использовал, не более того.

– Как же «Амати» там очутилась, – поинтересовалась Марго.

– То особая история, я тебе её позже изложу, не сейчас.

– Но мне же туда ехать, я должна всё знать, ведь там кража века произошла, – не  унималась женщина.

– Узнаешь, всему своё время.

Их перепалку прервал телефонный звонок.

– Монтенегро, – сказал старик и включил громкую связь. – У меня ни от кого из здесь присутствующих тайн нет, слушайте.

– Здравствуйте, уважаемый Иннокентий Николаевич, здесь Любомир Мишкович,  криминальная полиция города Будвы, – на довольно приличном русском языке произнёс  инспектор. – Скажите, уважаемый, лично вы или кто-то из ваших сыновей или людей,  имеющих доступ в вашу квартиру, имеют игровую зависимость?

– Не понял, какую зависимость, – переспросил старик.

– Поясняю, кто-то из тех лиц, которые бывали в вашей квартире, играл в казино при отеле «Авала»?

– Нет, конечно. Ни я, ни мои дети никогда, ни в каком казино не были. А в чём, собственно, дело?

– Дело в том, уважаемый Иннокентий Николаевич, что мы, вероятно, нашли вора,  проникшего в вашу квартиру!

 

 

Глава 4

 

Мишкович сидел за столом, заваленным ворохом бумаг и фотографий. Как и большинство пожилых людей он не любил пялиться в экран монитора, а предпочитал повертеть бумагу в руках, сделать пометки на полях, что-то подчеркнуть или выделить.

Как бы извиняясь за свои промахи, Драгич написал многостраничный опус, создавалось впечатление, что он знаком практически с каждым жителем города Будва, а заодно с обитателями соседних городов Котор и Бар. Ковальская была знакома с такими же  пенсионерами как и она и конечно ещё с парой десятков торговок, владельцами лавок и магазинчиков.

Программист также не обладал большим кругом знакомых и друзей, но одна фамилия из списка весьма заинтересовала инспектора, он её подчеркнул, отложил листок в сторону и взял со стола пачку фотографий, сделанных в квартире мельника. Почти час он одну за другой рассматривал фото – зафиксированные свидетельства погрома. Потом обвёл  фломастером один предмет на фотографии и позвал помощника.

– Принеси мне вот это, – сказал он, отдавая фотографию молодому человеку, – и набери мне казино «Авала».

Через минуту-другую телефон на его столе зазвонил.

Полицейский потянулся, снял трубку, достал платок, шумно прочистил нос и произнёс:

–Это ты, Гордан? По-прежнему обманываешь людей и обдираешь их как липку, старый чёрт.

– Ничего подобного, бродяга Любомир, я добываю деньги, так необходимые нашей бедной стране, и я не виноват, что в богатой Руси взяли и запретили азартные игры. А до тех мест, где им поиграть можно, лететь не меньше, чем до нашей благодатной Черногории. И ещё позволю себе заметить, из тех налогов, что я плачу, кое-что идёт и на твою зарплату.

– Ладно не заводись, друже. Нам с тобой все человеческие пороки не исправить. Ты лучше скажи, много народу в последнее время бывает у тебя в казино?

– Так почти никого и нет. Русские ещё не приехали, немцы тоже, море-то холодное. А нашим на что играть? Так, заходят постояльцы, которое без фишек и жить уже не могут.

– Тогда скажи мне, пожалуйста, а Дарко Катич, ну тот, который раньше лучшим слесарем в городе считался, давно у тебя был?

– Вчера заходил, часть долга отдал, порывался опять играть, да я не разрешил. Пока перед казино полностью не рассчитается, мы его за стол не пустим. А в чём дело, он что  натворил чего?  Дарко, он же не бандит с большой дороги. Просто, он больной человек. Из-за этого и семью потерял, и работу. Мне его даже жалко бывает, но у нашего заведения строгие правила. Должникам за стол никак нельзя.

– Понятно дружище. Если он снова заявится к тебе в казино, дай мне знать.

Через пару часов на столе у инспектора было заключение экспертизы, констатирующее факт того, что пальцы, оставленные на фишке казино при отеле «Авала», найденной в квартире старого русского, принадлежат ранее судимому за мелкое хулиганство Дарко Китичу. А уже вечером того же дня сам Дарко сидел с другой стороны стола инспектора и писал показания о том, как его попутал чёрт и как он вскрыл дверь, которую сам когда-то устанавливал в квартире этого больного старика из России.

«Монтенегро страна маленькая, все друг друга знают. Продать здесь дорогую скрипку  никак невозможно и в Сербии невозможно, и в Боснии невозможно, да и не мог этот  бывший слесарь Дарко, с трясущимися руками и бегающими глазами, её взять – она для него просто пустое место, как для меня полка женского нижнего белья» – размышлял  Мишкович, интенсивно разжёвывая зубами деревянную зубочистку.

 

 

Глава 5

 

Монотонно, на  одной ноте, гудели двигатели Боинга компании «Монтенегро аэрлинес»,  спеша доставить пассажиров в город Тиват. Неугомонная Лилия закачала в планшетник  кучу инфы по Черногории и доставала мать, читая вслух выводимую на экран информацию.

– А ты  знаешь, что знаменитый Ниро Вульф – черногорец! Андрей Белянин в своей последней книге перенёс действие в Котор! Мам, я нажму кнопку, попрошу стюардессу  принести колу или сок, ты не  против?

Марго молча достала плеер и вставила наушники в уши.

Глаза Лилии удивлённо расширились.

– Ну, мам ты даёшь! Неужели «Спейс» будешь слушать или нет, наверное, «Песняров», – с иронией в голосе произнесла дочь. – Я угадала?

– Нет, дочь, не угадала, я буду слушать то, что надиктовал твой отец, и, пожалуйста, не мешай мне, это очень важная  запись.

Девочка на минуту умолкла, а потом, глядя в свой планшетник, замурлыкала:

– Монтенегро, негро, негро. Страна есть, а негров нет!

 

– Слушай, «королева», слушай внимательно. Хорошо, что у тебя нет возможности меня  перебивать, значит я не собьюсь с мысли, – зазвучал из наушников голос мельника. – Как  ты  уже знаешь, много лет назад я закончил региональный политехнический институт по специальности «Технология хранения и переработки зерна». Учили нас крепко, готовили  настоящих профессионалов. Учился со мной дружок закадычный Димка Рожно.  Дружбаны были с ним – не разлей вода. И по кабакам, и по девкам всюду вместе, один костюм на двоих, одни выходные туфли. Распределили нас, как водится, в противоположных направлениях, меня в Среднюю Азию, его в Одессу. Я это к тому говорю, что когда союз наш нерушимый распался, и он, и я уже имели кое-какое  представление о рыночном производстве и капиталистических отношениях. Занавес железный пал, и выезжать за пределы нашей необъятной Родины стало возможно без согласия особого отдела ЦК КПСС. Вот мы с Димкой и порешили создать своё  производство, собственное. Своё, понимаешь!!! От слова «своё» в то время дух захватывало. Поехали мы с ним по странам западным, неведомым. Оборудование для нашего завода закупать. Их «буржуинское» оборудование, даже подержанное, из зерна  больше муки извлекало, чем наше новое советское. Обязанности разделили следующим образом, я за железо отвечаю, т.е. на мне инженерные дела, а на нём финансовые. Слово «кредит»  резало тогда слух, как ножом по уху. Много сил и времени мы потратили, но дело двигалось. Мельница первая наша заработала, мука и крупа получались очень качественные,  от ресторанов частных и первых супермаркетов отбоя не было. Стали мы с ним как бы «Новыми русскими». Из Европы почти не вылезали. В одной маленькой стране, на одном из аукционов я и углядел старинную, большую скрипуленьку. С детства  мечта была у меня музыкантом стать, да вот не сложилось. Думал, детей выучить, тоже не судьба. В общем, загорелся, ставку поднимал. Ну, а аукционист, злыдень, просёк момент и  через подставное лицо начал меня на деньги раскручивать. Я, по сути своей, человек не азартный, но уж больно мне захотелось этим альтом обладать. Короче, мои деньги закончились, а остановиться я уже не мог и впервые занял  гроши у Димки. До сих пор об этом жалею. Как говорится, и на старуху бывает проруха. Конечно, я ему весь долг со временем вернул и даже с процентами. Но Рожно далеко не дурак, он понял, какое богатство я  приобрёл и сколько такая вещь реально стоит.

Ты меня спрашивала, почему я альт в Россию не привёз. Сама посуди, можно было ли в наши лихие девяностые такую вещь в Россию ввозить. Этот альт стал моей тихой гаванью и  материальным  сбережением на всякий пожарный случай или чёрный день.

Как говориться, большие деньги людей портят. Димка ударился в финансовые  махинации, ему лёгких, быстрых денег захотелось. От наших производственных дел он быстренько отошёл, затеял разные непрофильные проекты. Даже пытался рейдерский захват на «Иннохлебопродукт» организовать. Только наши работяги ему это не позволили. Выгнали его людей взашей, по-нашему, по рабочему. Через некоторое время мне через подставных лиц его долю в совместном предприятии удалось выкупить. Но дружба, как говорится,  теперь у нас врозь. Несколько раз Рожно объявлялся лично или  своих людей присылал, всё денег требовал, да без толку. Вот уж несколько лет, как  молчит. Я так  понимаю, затевает или уже затеял очередную пакость.  О том, что я нынче  в «Чуде» обитаю, он, вероятнее всего, не знает, иначе бы его люди обязательно в нашем городе активизировались. Но вот о том, что альт не в России хранится, ему доподлинно  известно. Я так же знаю, что в Белграде и Загребе, а, возможно, и в Подгорице у него какие-то дела  имеются. Большим финансовым воротилой Димка не стал, но на всякого рода финансовые авантюры у него чутьё, безусловно, есть. Так что, мой тебе совет – по приезду отработай эту версию, впрочем, как говорится  –  не учи учёную. Ну, удачи тебе, Маргарита, и успехов. Порадуй старика, найди, пожалуйста, мою большую скрипуленьку.

 

 

Глава 6

 

– Иииии, ех!! Как же здесь, здорово! – верещала Лилия, носилась по квартире мельника, заглядывая во все углы и открывая дверцы всех шкафов и тумбочек. Жильё стараниями  Ирены Анатольевны было приведено в полный порядок, только постамент без скрипки  сиротливо стоял в углу, безмолвно напоминая о прошедшем прискорбном событии.

– Я на море, я на море, я на море, – пропела девушка, схватила этюдник и, не  переодевшись, как была в дорожном обличии, хлопнула дверью и застучала каблучками по лестнице.

Марго вздрогнула, в наступившей тишине, неожиданно громко зазвонил мобильник.

– Госпожа Крулевская, с приездом. Здесь инспектор полиции Любомир Мишкович. Вы не будете возражать, если я через час пришлю за вами машину. Вы ведь, насколько я знаю, представляете интересы владельца ограбленной квартиры. Нам есть, о чём побеседовать, вы согласны?

– Да, конечно, – чуть расстроившись, ответила Маргарита. – Присылайте, я буду ждать.

Ей хотелось принять с дороги душ, привести себя в порядок и вообще осмотреться на  месте преступления. Но времени у нее хватит только на то, чтобы осмотреться.

Мишкович был сама любезность. Вошедшую Маргариту усадил на маленький диванчик, сам взял стул и сел рядом, подчеркивая тем самым, что разговор будет неофициальный.

– Госпожа Маргарита Сергеевна, у меня есть знакомые в вашей стране. Поэтому я уже знаю, что вы настоящий профессионал, поверьте, я тоже. Поэтому позвольте не   утруждать вас официальной частью, а просто перевести вам то, что написал  подозреваемый. Итак. Он шёл к своему другу русскому  программисту, квартира которого  находится как раз этажом выше. Он хотел занять денег, чтобы отдать долг в казино «Авала». Так как лифт не работал, он остановился отдышаться и увидел хорошую, дорогую дверь, которую он сам же устанавливал некоторое время назад. Затем, этот  нехороший человек и совсем плохой черногорец, Дарко Китич позорно пишет, что его вдруг попутал чёрт и лишил его рассудка, после чего он вскрыл дверь и украл из квартиры деньги в количестве 1000 евро и дорогие часы. Он так боялся и спешил, что в другую комнату даже не заходил. Я думаю, что он написал чистую правду, за исключением  чёрта. Мы  проверили, в соседней комнате нет ни одного его отпечатка пальцев. Когда он вытряхивал деньги, лежавшие между страницами книг, купюры упали на пол. Он наклонился, и из кармана его брюк  выпала фишка казино. Он хранил её как талисман, на удачу. Поскольку фишку он потерял, удача тут же от него отвернулась. И мы, очень быстро, по отпечаткам на фишке его нашли.  Конечно, если бы у него выпал паспорт, мы  нашли бы его на пару часов раньше. Вот, собственно и всё. Деньги Дарко потратил в ресторане «Олимп» на еду, а остаток отдал в казино. Вы можете подать иск в наш суд, на погашение причинённого вреда. Часы фирмы «Ролекс», производства Республики Китай, мы изъяли в ломбарде города Перас, и они находятся у нас на складе. Вы их можете забрать незамедлительно. А теперь главное. Дело как  бы  раскрыто. Злодей найден, улики собраны. То, что он не признаётся в похищении скрипки, не даёт моему начальству   основания для дальнейшего расследования. По решению суда Дарко Китич будет выплачивать потерпевшей стороне всю стоимость утерянного музыкального  инструмента. Марго хотела возразить и уже открыла рот, но инспектор жестом остановил её. – Я уже вам говорил, что я всю жизнь работаю в полиции. И понимаю, что этот Дарко скрипку не брал. Но у нас, как и у вас, бюрократия очень сильна. И отсутствие отпечатков пальцев во второй комнате не является основанием для продолжения следствия. Кроме того, Черногория совсем небогатая страна, и у неё нет денег для ведения серьёзных следственных дел. Мне очень жать, что я вынужден эти слова вам произносить.

Инспектор достал платок и вытер пот.

– Вы мне хотели что-то сказать, извините, что я не дал. Слушаю вас внимательно.

– Уважаемый инспектор, – Марго очень старалась убрать из своего голоса язвительные нотки, но получалось плохо. – Я должна вам сообщить, что я не только полномочный представитель потерпевшей стороны, но ещё и лицо, уполномоченное страховой  компанией «Монерон» вести розыскные действия по поиску пропавшего музыкального инструмента. Вот здесь все необходимые  бумаги, – Марго вручила Мишковичу папку с документами. – И вот это, пожалуйста, – она передала инспектору плеер с записью мельника. Помогите мне, пожалуйста, разыскать Дмитрия Рожно. Надеюсь, вам это не составит большого труда.  У него, возможно, имеется бизнес в Подгорице.

Возвращаясь на квартиру, Марго возле дома увидела двух женщин, сидящих на скамейке у дома. Крулевская поздоровалась и представилась.

– Ой, а у нас с вами похожие фамилии. Я Ковальская, Ирена Анатольевна, у меня в роду  тоже есть польские корни, а это пани Вонрачкова, так она вообще родом из Польши. Обувной магазин здесь держит.  По секрету скажу, туфли и босоножки у неё в магазине –  просто чудо, она всю продукцию прямиком из Италии возит. Будет время, загляните – не пожалеете. Да вы присаживайтесь, рассказывайте, как там у нас в России, наверное, холодно ещё.

За спиной раздалось знакомое пение.

– Монтенегро, негро, негро. Мама, смотри, что я нарисовала, – Лилия раскрыла этюдник. – Здравствуйте, уважаемые соседки. Я Лилия, а это моя мама. Как у вас здесь здорово, –Лилия попыталась сделать книксен, но получилось не очень. – Мам, а пойдём в кафе, а то есть хочется и спать тоже, но сначала есть.

На следующее утро Маргарита как на работу отправилась в полицейское управление.

Инспектор умел работать быстро, тем более, что где-то в глубине души испытывал чувство вины, перед больным русским стариком, что не он, а эта русская будет дальше искать его скрипку.

– Я собрал записи со всех близлежащих к вашему дому камер видеонаблюдения. К сожалению, на вашем доме камеры пока нет, увы. Вот фото вашего Дмитрия. Правда, этому снимку уже пара лет.  Он живёт сейчас в Боснии, но у нас в столице бывает очень часто. Вы устраивайтесь, пожалуйста, поудобней, и давайте вместе будем смотреть кино, про то, кто побывал возле дома в день ограбления. Сейчас в Будве народа совсем мало, я думаю за час-другой мы с вами управимся, а потом я устрою вам  и вашей очаровательной дочке прогулку на полицейском катере по Которскому заливу. Это единственный южный  фьорд, вы об этом знали?

Маргарита и Мишкович спорили на тему, похож – не похож, распечатывали кадры, возвращались снова к началу. В конце второго часа, выпив по пять чашек кофе, они пришли к выводу, что Рожно, в день ограбления у дома был. Но вот заходил ли он туда, а, главное, выходил ли оттуда со скрипкой, осталось загадкой.

 

 

Глава  7

 

Два немолодых человека сидели рядом на маленьком служебном диване и молчали.  Каждый из них долгие годы проработал в правоохранительных органах своих стран. Потом эти страны распались на множество независимых государств, но они продолжали  честно охранять закон и порядок той страны, в которой остались жить. Они были  настоящими мастерами своего дела, и поэтому сейчас им нечего было сказать друг другу.

– Маргарита, – сухим и непослушным от большого количества выпитого кофе языком сказал инспектор. – У него паспорт Боснии и Герцеговины. Для нас он иностранец. Чтобы его даже не арестовать, а просто задержать, нужны очень веские доказательства. Запись речи больного старика таковыми не является. Ты меня понимаешь. – Незаметно для себя Мишкович перешёл на ты. – Вообще, может, он и не был в этой злополучной квартире, может, он просто на море шёл или у него где-то свидание поблизости в кафе было назначено.

– Ты  меня в чём убеждаешь? – тоже переходя на ты, ответила Марго. – Что делать дальше будем, можешь сказать?

Инспектор молча покачал седой головой.

Марго медленно брела по залитой весенним солнцем  пустынной торговой улице. Продавцы дружно обновляли витрины, справедливо рассчитывая на скорый наплыв  разудалых и бесшабашных российских туристов.

«Ну вот, что я скажу старику» – крутилось в голове. – Он ведь так на меня надеялся. Получит он свою страховку, да эти деньги ещё больше его расстроят. Украли мечту. А ты,  сыскариха старая, ничегошеньки не можешь сделать». Её взгляд упал на сверкающие  витрины большого молла. «Мельник дал дочке карточку. Сказал, что там деньги “на булавки”. Ох, хорошо бы было, если бы на этой карточке банкиры отключили  овердрафт. Иначе придётся Иннокентию Николаевичу ещё и акции “Иннохлебопродукта” продавать, образовавшийся кредит перед банком погашать».

Странно, но от мысли о возможных немыслимых тратах Лилии, на душе стало легче, и она не заметила, как подошла к дому.

На скамейке перед подъездом сидел Драгич. По тому, как обильно он вспотел, можно было предположить, что сидел он здесь давно и, несмотря на поднявшееся высоко, довольно жаркое черногорское солнце, уходить в тень не собирался.

–  Здраво будете. Я именно вас дожидаюсь. Вам какой-то русский господин вот письмо передал. Так я сижу, жду вас, может быть, что-то важное там. Берите быстрей, читайте.

Маргарита как-то нерешительно взяла письмо, повертела в руке. Конверт был  совершенно чистым.

– А с чего вы решили, что письмо мне, – спросила она домовладельца.

– Так сей почтенный господин сказал, передать той госпоже, которая в квартире старого русского поселилась. Значит вам, кому же ещё. – И Драгич быстро засеменил, посчитав  свою миссию полностью исполненной.

В письме было всего несколько строк.

«Маргарита Сергеевна, я давно живу на Балканах, знаком с многими здешними людьми, многие знают меня. У меня хороший бизнес в Подгорице и я общаюсь с чиновниками из  департамента внутренних дел. Вы подозреваете меня в краже инструмента, мне это понятно. Давайте встретимся завтра в монастыре «Острог». Перед ликом святого Василия Острожского врать  нельзя. Там, я вам  расскажу, что знаю». Д. Рожно.

«О́строг (черногор. Острог/Ostrog) – действующий сербский православный монастырь в Черногории, расположенный в горах в 15 км от города Даниловграда, на высоте около 900 м над уровнем моря. Основан в XVII веке. В монастыре хранятся мощи его основателя – святого Василия Острожского, чудотворца, скончавшегося 29 апреля (9 мая) 1671 г. В настоящее время в обители живут 12 монахов». – Лилия читала вслух  информацию из Википедии.

– Вот здорово, что мы туда поедем. Там, наверное, с такой высотищи, такая красотища открывается.

Маргарита, молча, слушала и всё пыталась понять: «почему Острог, почему нельзя встретиться здесь. Он ведь прекрасно знает, что у нас против него никаких улик нет. Странно всё это, очень странно. Надо поговорить с Мишковичем. Может быть, он что  интересное  скажет». Женщина взяла в руки телефон.

Инспектор был удивлён не меньше Маргариты.

– Я знал, что в нашей полиции, как в решете, воду не удержишь. Но, чтобы так быстро. Ох, ох, ох. До чего же сотрудники бывают жадные до денег. Понимаешь, Маргарита, в монастыре всегда полным полно народа, паломники со всех Балкан, туристы. Всё у всех на виду. Однако и высоко там очень, оступиться, упасть каждый может, глубокое там  ущелье внизу. Выходит, мы с тобой, сами не зная что, но что-то нарыли. Как думаешь?

Марго прижимала трубку к уху и усиленно думала. Она не представляла себе, что они с  инспектором нарыли. Знаменитый тумблер в её голове предательски молчал.

– Я дам завтра машину, дам надёжного человека. Но прошу тебя, будь трижды осторожна. Кто знает, какие люди стоят за этим русским. Сама понимаешь, пропавшая скрипка не один евро стоит. – Потом, чтобы разрядить обстановку, весело добавил: – там  юрисдикция не моя – Даниловграда, но всё равно, для имиджа Монтенегро лишние женские трупы не требуются. Сама понимаешь, страна у нас Черногория, и юмор у нас чёрный. Ладно, жди завтра машину и сопровождение, а  сейчас ступай на море, если не купаться, то загорать уже можно.

 

 

Глава  8

 

Высокий, сутулый, почти лысый, с большими вертикальными морщинами на впалых щеках, холеный старик Рожно ожидал её на скамейке у дороги, ведущей в монастырь, поэтому пройти мимо него было просто невозможно.

– Здравствуйте, Маргарита Сергеевна, рад приветствовать вас на этой священной земле. Не буду вас отвлекать, сходите в монастырь, поклонитесь святым мощам, а потом мы с вами всё обсудим. Я отсюда никуда не уйду, буду вас ждать.

Марго удивилась, но послушалась совета, и они с дочкой пошли по дороге дальше.

Оставив Лилию рисовать эскизы, женщина внимательно осмотрелась, подошла к  Дмитрию.

Они разговаривали удивительно долго, жизнь Рожно была достойна описания в хорошем приключенческом романе. Он богател и разорялся, был заядлым авантюристом, и сейчас,  на склоне лет, стал персоной нон-грата в своей собственной стране.

– Совсем недавно мне сообщили, что Кеша в хосписе, я понял, что настал мой черёд  собирать камни. На меня несколько раз покушались, ранили, но я, как видите, слава Богу, выжил и уверяю вас, моё здоровье хоть и не идеальное, но много лучше чем у мельника. Всё это благодаря тому, что я хоть на склоне лет, но всё же повернулся лицом к нашей православной вере. Из неё силы и черпаю. Понятное дело, в Россию мне никак нельзя. Вот я и решил, что, возможно, кто-то из его близких обитает в квартире города Будва. Думал, хоть через близких ему людей прощения просить. Ему и мне недолго осталось топтать эту грешную землю. Настала пора покаяться и простить друг другу прежние прегрешения.

– И как вошли, что в квартире увидели? – с некоторой иронией в голосе спросила Марго.

– Нет, не заходил, даже в подъезд не вошёл. Там у входа стояла женщина с такими безумными глазами. Она прижимала к себе большую китайскую сумку, в таких раньше челноки свой товар через границу возили. Взглянула на меня страшным, ведьмовским  взглядом. Мне аж перекреститься захотелось, но я, вместо этого, просто повернулся и пошёл назад. Я решил, что это близкая родственница Кеши, и она только что получила известие, что Иннокентий наш преставился. Значит, мне просить прощения больше не у кого.

Наконец-то у Маргариты в голове щёлкнул её знаменитый тумблер.

– Как выглядела эта женщина. Опишите её как можно подробней, пожалуйста. Во что она была одета, сколько ей по-вашему, лет?

К ним подошёл молодой человек.

– Это сотрудник криминальной полиции, – представила его Маргарита. – Будьте добры, повторите всё, что вы мне сказали, ему для протокола.

 

 

Глава  9

 

Инспектор Мишкович матерился на двух языках сразу.

– Ну почему, этот ……..  Драгич не установил на входе в подъезд видеокамеру. Как  прикажете мне искать эту женщину. А вообще, была ли  она. Маргарита, как ты  считаешь, сказал правду твой соотечественник или соврал? И вообще, это дело закончено, вор найден, он сидит в тюрьме и сознался. Ваше страховое общество «Монерон» может  требовать через суд возмещение убытка. Не подъезд, а проходной двор какой-то. Игроманы шастают, женщины – ведьмы с сумками у входа стоят. Булгаков, это ваш писатель, русский, у нас, конечно, тоже своей нечисти хватает, но она старинные скрипки средь бела дня не ворует, а всё больше по ночам орудует, загулявших людей пугает и не более того! – Мишкович закончил свой монолог, устало вытер пот со лба и плюхнулся в кресло.

– Любомир, ну давай ещё раз опросим всех жильцов, их ведь совсем немного, может, кто-то эту женщину видел. Ну, пожалуйста, ради меня, – Маргарита  говорила  таким голосом, слушая который ни один мужчина не может сказать «нет».

Инспектор молчал, он наклонил голову и мотал ей из стороны в сторону.

– Маргарита, я повторяю тебе ещё раз. Вор пойман, он ждёт суда. Я не имею права  продолжать следствие. У меня есть начальство, у меня вообще вот-вот будет пенсия. Ты меня понять можешь!

–  Хорошо, – сказала женщина. Её голос стал холодным и звенящим. – У меня есть поручение от «Монерона», они меня официально наняли. И я буду сама опрашивать всех, кого сочту нужным. Только ты мне не мешай.

 

 

Эпилог

 

Маргарита сидела и готовила план допроса. При этом она умудрялась поддакивать дочери, которая в очередной раз рассказывала о своих новых знакомых, о прекрасных  итальянских вещах, которыми забиты местные магазины, и о том, что, в конце концов, уже пора продать их квартиру в России и купить домик в Будве или Которе.

Резко и заливисто заверещал звонок входной двери. Лилия в два прыжка оказалась у двери и мгновенно распахнула её. На пороге стояла их соседка Ковальская.

– Идёмте скорее ко мне, там беда случилась, – на одном дыхании выпалила женщина и  бросилась к своей квартире.

Мать и дочь бросились следом.

В комнате на полу лежала женщина. Маргарита наклонилась к ней. Пульс еле  прощупывался.

–  Вызывайте врачей, – быстро скомандовала  Марго. – Что тут  произошло? – Маргарита  снова склонилась над женщиной.

– Давай помогу, – раздалось с порога. В комнату стремительно вошёл Мишкович. – Шёл к вам, сказать, что получил-таки разрешение на проведение дальнейших следственных  действий. Будь они неладны. А тут опять все двери открыты. Снова у вас что-то  произошло. Вы когда-нибудь угомонитесь?

Втроем они подняли женщину с пола и уложили на диван.

– Это моя хорошая знакомая, – выпив воды и успокоившись, начала  Ирена Анатольевна. – Её зовут пани Вондрачкова. Она держит обувной магазин неподалёку. Я вам уже говорила, что прежде чем прийти сюда, заходила к ней в магазин, она новую партию обуви  привезла.

– Так, я про обувь уже слышал, – оборвал её инспектор.

– Почему она сейчас у вас лежит, еле живая. Это вы можете рассказать?

– Если вы будете меня перебивать, то узнаете об этом нескоро, – совершенно спокойно ответила Ковальская, словно пересказывала очередную серию бесконечного сериала.

Инспектор рукой закрыл рот, показывая тем самым, что он больше не произнесёт ни слова.

– Так вот, – продолжила Ирена Анатольевна, – после моего ухода пани Вондрачкова  нашла ещё одну пару обуви, которую просто необходимо было мне показать. Она положила туфли в сумку и пошла ко мне домой.

Инспектор хотел, было, что-то сказать, уже открыл рот, но передумал, махнул рукой и опустился на стул.

– Она поднялась ко мне на этаж, но увидела открытую соседскую дверь. Она знала, что там есть старинная скрипка. Иногда гости старика, известные музыканты играли на ней  для всех прямо с балкона. Не войти туда было выше её сил, она разбила стекло и унесла  скрипку.

– Но зачем? – одновременно спросили  Мишкович и Марго. – Её же невозможно продать!

На глазах у Ковальской заблестели слезы.

– Вондрачкова очень хороший музыкант. Она много лет играла в Белградском камерном оркестре. Потом началась война. Американцы бомбили Белград. Бомба попала в её дом, обрушилась стена, ей перебило обе руки и сильно контузило голову. А её единственная четырнадцатилетняя дочь погибла.

В комнате воцарилась полная тишина. Пани Вондрочкова тихонько застонала.

– Руки у неё потом срослись, но играть, конечно, она уже не может, и ещё у неё иногда бывают проблемы с головой. Она не понимает, что делает. Тогда у неё становятся совершенно дикие глаза, она никого не узнаёт, потом это проходит. Час назад она пришла ко мне и всё рассказала. Она обнимала эту скрипку как ребёнка и плакала, а затем достала флакончик и пыталась выпить. Я, конечно, помешала, но что-то она, всё же, проглотила.

– И где же эта скрипка, – спросил инспектор, – я её что-то не вижу.

Лилия ногой подтолкнула к центру комнаты большую клетчатую сумку.

– Там она, – произнесла Лилия и разрыдалась во весь голос.

Марго посмотрела в глаза Мишковичу.

– Ну, что ты на меня так смотришь, я тоже пережил эту страшную войну и сам воевал. Мне ничего объяснять не надо. Ценный предмет найден и возвращён законному владельцу. А больных людей у нас в стране не судят, а лечат.

В открытую дверь с шумом входили люди в зелёных халатах с эмблемой медицинской службы на груди.

 

Комментарии пока отсутствуют ...

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование