Дом в Клину / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Всё-таки я остаюсь и навеки останусь верен России.

П. И. Чайковский

Бывая по делам в редакции «Московского литератора», я чаще всего возвращаюсь к метро вниз по Большой Никитской улице. Мимо Театра имени Вл. Маяковского, церкви «Малое Вознесение», мимо величественного здания Консерватории, перед которым поставлен памятник корифею отечественной музыки… Наверное, это не слишком оригинальное признание, но Чайковский – один из моих любимейших композиторов (наряду с Моцартом). Потому я всякий раз кивком головы «приветствую» бронзового Петра Ильича. А в один нынешних летних дней нам с супругой пришла мысль прокатиться в подмосковный город Клин и посетить знаменитый Дом-музей Чайковского, где мы, в общем-то, ни разу не были.

…Ленинградское шоссе, или федеральная трасса М10 «Москва-Санкт-Петербург, ныне основательно подзабито транспортом, даже в выходные, из-за этого выезжать решили рано. Ехать примерно 80 километров.

Летописи впервые упоминают Клин в 1234 году – обнесённый земляным валом городок на берегу извилистой немноговодной речки Сестры был одной из порубежных крепостей Владимиро-Суздальской земли, потом попал под власть Тверского княжества. Москва и Тверь долгое время спорили за это местечко, пока в конце XV столетия Великий князь Иван III не присоединил его, вместе со всем Тверским княжеством, к Московскому государству.

В XVIII веке через Клин прошёл почтовый тракт на Петербург, и город стал узловой почтовой станцией, местом смены перекладных. Среди жителей стал быстро развиваться доходный ямщицкий промысел, но с проведением между двумя столицами железной дороги он захирел. Ну а к моменту появлению здесь П. И. Чайковского Клин представлял собою уездный центр с населением около пяти тысяч человек, не имевший никакого промышленного значения и не сохранивший почти никаких исторических памятников.

Это был год 1885-й, месяц февраль. Для композитора закончились «годы странствий», чужбина его уже не манит. Пётр Ильич устал от скитаний, от вечной смены дорог, городов, отелей, пансионов, от наскучивших альпийских ландшафтов и слишком ярких красок итальянского юга. «Жить можно только в России, и только живя вне её, постигаешь всю силу своей любви к нашей милой, несмотря на все её недостатки, родине», - писал Чайковский Н. Ф. фон Мекк из Венеции. И позже в другом письме: «В настоящее время все помыслы мои устремлены на то, чтобы устроиться где-нибудь в деревне близ Москвы на постоянное жительство. Я не могу больше довольствоваться кочеванием и хочу во что бы то ни стало быть хоть где-нибудь у себя дома».

Позади тяжёлый душевный кризис, вызванный перенапряжением творческих сил и неудачной женитьбой. Теперь композитор вновь бодр, силён, не боится трудностей и борьбы. В том же феврале 1885-го общее собрание Московского отделения Русского музыкального общества единогласно избирает Чайковского в состав дирекции. Пётр Ильич на протяжении пяти лет возглавляет художественное руководство концертной деятельностью отделения, принимает активное участие в его делах. Всё это требовало частых выездов в Москву, отнимало много времени и энергии. Кроме того, были гастрольные выступления в Петербурге и Тифлисе, Харькове и Одессе, в германских, австрийских, французских, итальянских, английских городах и даже за океаном, в Северо-Американских соединённых штатах. Но едва предоставлялась возможность, музыкант устремлялся в своё клинское «заточение».

Первым подмосковным адресом Чайковского стало село Майданово, расположенное в двух верстах от Клина и принадлежавшее помещице Новиковой. К сожалению, неистребимая страсть к картам привела её к потере почти всего немалого состояния, и существовала она тем, что сдавала дачникам не только флигели в парке, но даже и барский дом со всей обстановкой. Вначале музыкант обитал в главном доме, затем перебрался в один из флигелей. Желая, между прочим, быть хоть чем-то полезным местным крестьянам, он на свои средства открыл здесь начальную школу. Живо интересовался её повседневной жизнью, часто присутствовал на уроках. Вот характерная запись из майдановского дневника композитора: «1886 г., 14 февраля. В школе. Ответы детей. Отличались Гаврила, Игнаша и девочка Матрёна. Осип плох».

Постепенно, однако, маэстро охладел к Майданову и с весны 1888 года поселился в другом давно полюбившемся ему уголке – усадьбе графов Паниных Фроловское. Петру Ильичу нравилось здесь решительно всё: и полное отсутствие дачников, и само имение, стоявшее на солнечном пригорке, и то, что тенистый сад незаметно переходил прямо в лес… Здесь он прожил с перерывами около трёх лет и ему прекрасно работалось. Здесь были созданы Пятая симфония, увертюра-фантазия «Гамлет», здесь Чайковским была закончена инструментовка «Пиковой дамы» и за сорок дней написан балет «Спящая красавица». Здесь, наконец, начат был «Щелкунчик» и родились первые наброски «Иоланты».

Отправляясь в длительную концертную поездку по Америке, композитор окончательно распрощался с Фроловским (Чайковского крайне раздражал тот факт, что Панины начали сводить свой лес на продажу), а по возвращении начал подыскивать подходящую усадьбу в Подмосковье – близ Звенигорода или Подольска, в Химках, в Ховрине. В конце концов, Пётр Ильич пришёл к мысли обосноваться в собственно Клину. В письмах к родным он объясняет своё решение: «Клин в сущности есть та же деревня… Нужно ещё прибавить, что я к Клину, сам не знаю как, ужасно привязался и не могу себя представить в другом месте… Домик, на который я имею виды, стоит совершенно в стороне, так что, когда мне угодно, я могу выйти в лес и поле, миновав город. Близость же лавок, аптеки, почты, телеграфа и станции есть большое удобство…»

…Примерно через два часа пути на шоссе появляется указатель «Клин». Дорога делает плавный изгиб и вливается в город. Прежде здесь уже заканчивалась городская территория – стоял шлагбаум, полосатая будка, а дальше за заставой, уже шумели берёзы и ели. А теперь вокруг раскинулись новостройки.

Справа высится огромное, несколько помпезное здание Концертного зала, вход в музей-заповедник сейчас сквозь него. Проходим по усыпанной гравием аллее мимо великолепного памятника Чайковскому (Пётр Ильич как живой сидит на скамейке, читая партитуру)… И вот среди листвы старого парка – деревянный двухэтажный дом с угловой башенкой над подъездом, снятый когда-то композитором у клинского мирового судьи статского советника В. И. Сахарова. Чайковский поселился в верхнем этаже, каковой состоял из пяти комнат: прихожей, просторного в три окна кабинета-гостиной и смежной меньшей комнаты, служившей спальней; к этим личным помещениям Петра Ильича примыкали две небольшие комнаты для гостей.

Нижний этаж, разделённый пополам коридором, занимала столовая, имевшая выход на террасу и – через неё – в сад. В комнате напротив столовой жил со своей семьёй преданный слуга Чайковского, безотлучный хранитель его домашнего очага Алексей Софронов, уроженец Клинского уезда.

Наиболее сильное впечатление на всех посетителей Дома-музея производит, безусловно, центральное помещение – тот самый кабинет-гостиная. Всё, что здесь находится – вещи, предметы личного обихода, мебель и прочее, - всё это подлинная обстановка быта Петра Ильича, окружавшая его на протяжении многих лет жизни в Подмосковье. И все они напоминают о Музыке. Прежде всего «душа» дома – «беккеровский» рояль Чайковского! По сложившейся традиции, сейчас он звучит только дважды в год – в начале мая и в начале ноября, когда отмечаются (по новому стилю) день рождения и день кончины гениального музыканта. За клавиатуру садится кто-нибудь из выдающихся отечественных пианистов. Такая же честь выпадает лауреатам Международного конкурса имени П. И. Чайковского.

«Уголок композиторов» на стене над диваном: портреты великих предшественников, развешанные в строгой симметрии. Бах, Гендель, Гайдн, Бетховен, Вагнер, Лист, Глинка, Антон Рубинштейн… Однако подлинным идолом, божеством для Чайковского был Вольфганг Амадей Моцарт. Все прочие музыканты для него – лишь «лучи, утонувшие в солнце – Моцарте». «По моему глубокому убеждению, Моцарт есть высшая кульминационная точка, до которой красота досягала в сфере музыки». Гравированное изображение великого австрийца занимает почётное место в «уголке», равно как в небольшом шкафу на самом видном месте хранится полное собрание сочинений Амадея (71 том роскошного лейпцигского издания), подаренное Петру Ильичу на Рождество 1888 года.

Необходимо отметить, что наш герой всю свою жизнь оставался также страстным ценителем художественной литературы и большим книголюбом. «До страсти» любивший «русский элемент во всех его проявлениях», Пётр Ильич и в своих литературных вкусах был пламенным и убеждённым патриотом. Для него «русский язык… есть нечто бесконечно богатое, сильное и великое», а русскую литературу он ставил превыше всякой иной. Одного Толстого, по его убеждению, «достаточно, чтобы русский человек не склонял стыдливо голову, когда перед ним высчитывают всё великое, что дала человечеству Европа». Громадное наслаждение испытывал Чайковский, перечитывая Аксакова и Герцена, Гончарова и Тургенева, Достоевского и Гоголя. Рассказывают, что гоголевские «Мёртвые души» композитор «знал чуть ли не наизусть, цитировал оттуда целые страницы».

Отдельная тема – это Пушкин и Чайковский! Сколько раз на протяжении жизни музыканта скрещивались их творческие пути, и что из этого выходило, отлично всем известно.

Не меньший интерес испытывал Пётр Ильич и к Лермонтову. Например, в беседе с А. П. Чеховым он предлагал последнему сочинить либретто на сюжет повести «Бэла». Сценично, много романтики… Но этот замысел остался, к сожалению, неосуществлённым.

Библиотека Чайковского разместилась в трёх шкафах, из которых два заняли весь угол гостиной, а третий – с иностранными книгами – стоит в спальне.

А где же, спросите вы, работал великий композитор? Вот за этим письменным столом? Нет-нет, тут он писал только многочисленные письма, делал записи в дневнике. Может, за тем круглым, что находится на балконе-«фонарике», примыкающем к гостиной и застеклённом разноцветными ромбиками? Да нет, тут Пётр Ильич лишь пил свой утренний чай и просматривал свежие газеты и корреспонденцию. А работал он за самым что ни на есть простым, некрашеным берёзовым столом, который поставлен в самом дальнем углу спальни, возле окна, выходящего в парк. Тут написаны последние его произведения: цикл фортепианных миниатюр и Шестая «Патетическая» симфония. М-да, ничего не скажешь, впечатляет!

…Последний раз Чайковский побывал в Клину 6 и 7 октября 1893 года, отсюда он выехал в Москву, а затем в Петербург. А там… Там нелепо подхваченный вирус холеры в несколько дней свёл замечательного человека в могилу.

Тем, что клинский мемориал сохранился с исключительной полнотой, мы обязаны вышеупомянутому слуге Алексею Софронову, а также Модесту Ильичу Чайковскому, который всю дальнейшую жизнь посвятил служению памяти своего гениального брата. Софронов выкупил дом на своё имя, и здесь открылся в 1894 году музей. Позднее здесь поселились (в специально сделанной пристройке) М. И. Чайковский и В. Л. Давыдов, любимый племянник композитора. Перед кончиной Модест Ильич завещал здание со всем экспозиционным имуществом в полную собственность Московского отделения Российского музыкального общества, а в 1921-м Клинский Дом-музей был национализирован.

Мрачная страница здешней истории приходится на ноябрь-декабрь 1941-го, когда оккупировавшие город немцы нанесли огромный ущерб зданию и саду и практически полностью уничтожили невывезенное в тыл, на Урал, второстепенное музейное имущество. Как только они не спалили этот старый дом! Но едва захватчиков изгнали, музей – ещё полупустой – возобновил свою работу. А потом благополучно вернулись из эвакуации все спасённые ценности, и к 105-й годовщине со дня рождения музыканта (7 мая 1945 года) реставрация Дома-музея была завершена. И теперь тут всегда искренне рады гостям.

…Нет сомнения, что Дом Чайковского – главный, так сказать, бренд Клина, и туристы посещают сей подмосковный городок исключительно с одной целью. Тем не менее, любознательному путнику есть ещё на что взглянуть, хотя бы мельком. Допустим вот, на Успенскую церковь XVI столетия, или на барочный храм Воскресения Господня, выстроенный при Петре I. Есть также бывшая усадьба Демьяново, где бывали юный А. С. Пушкин и, позднее, тот же П. И. Чайковский. Для нас с супругой прогулка по старой части города был неплохим дополнением к основному эстетическому удовольствию.