Бог послал Фёдору четверть самогона. Длинный день в начале июня только ещё начинался, предстояло сделать одно очень важное дело, и поэтому оценить приобретение сразу было нельзя. По-хорошему самогон следовало доставить к себе, на летнюю кухню, но тащить бутыль через всю деревню как-то неудобно, а обходить далеко. Крепко прижимая драгоценный сосуд к груди, Фёдор принялся думать. Стояние под вязом затянулось. Собака с ближайшего двора заметила мнущегося в нерешительности чужака и принялась яростно лаять. Дальше стоять на околице было опасно – мог появиться кто-нибудь из знакомых. Потоптавшись у дороги ещё некоторое время, Фёдор быстро зашагал в ближайший проулок. Там, за садами и огородами, мимо озера, можно было попробовать пройти незамеченным до дома приятеля.
Фёдор точно знал, что тот сегодня с утра будет дома. Совхоз-миллионер, в котором трудился приятель, развалили, а сам он государству оказался не нужным и с тех пор считался безработным. По этой причине бывший комбайнёр большую часть времени проводил, занимаясь своим натуральным хозяйством, и лишь изредка отлучался на случайные заработки. Как раз вчера они с Фёдором расстались, сообщив друг другу, что никакой подработки не найдено. Фёдор представил, как он изящно заходит с тыла, через калитку в дальнем конце сада, застаёт приятеля ковыряющимся в какой-нибудь грядке, как он торжествующе ставит перед ним четверть. Удивлению друга нет предела. Потом, с предосторожностями, чтобы не попасться на глаза жене приятеля, они вдвоём пробираются на погребицу и где-нибудь там, в прохладном, скрытом от посторонних глаз месте, оставляют бутыль до вечера. Таков был план.
Через проулок тропа вела мимо яблоневых и вишнёвых садов, затем вдоль огородов. За куртиной бузины она ныряла в бурьян, которым заросло заброшенное пазьмо. Территория уже давно не использовалась для нужд огородничества. Там, сям поросла кустарником и сплошь – лебедой, чертополохом и прочей сорной растительностью.
Вывернув из-за тернового куста, Фёдор резко отпрянул назад – дальше пути не было. В этом месте огороды упирались в стену тростника у озера, и тропа проходила по самому их краю. На грядках, согнувшись, работало несколько человек, старательно окучивая ярко-зелёные кустики картофеля. Самое отвратительное было то, что среди копавшихся огородников была одна вздорная и горластая баба, которую в деревне недолюбливали и откровенно побаивались. Без неё не обходилась ни одна склока в деревне. Она недавно поехала в райцентр на базар и чего-то там не поделила с торговками. «Ух! – рассказывала потом – от семерых еле отбрехалась!». И уж увешенного репьями Фёдора с четвертиной самогона под мышкой она мимо просто так, точно не пропустит. А лишнего шума Фёдору вовсе не хотелось. Стать героем дня и персонажем свежих сплетен в его планы как-то не входило. С огорчением он смотрел сквозь колючие терновые ветки на работавших. Каких-то несколько десятков шагов отделяли его от грядки с плетями тыквы, сразу за которыми начинались спасительные заросли репейника. Но эта баба... Поняв, что перед ним препятствие непреодолимой силы, Фёдор тихо выругался, отступил. Время, между тем, поджимало, и надо было как-то выходить из сложившейся ситуации.
«Тут надо где-нибудь бутыль спрятать, дубина! Хотя бы вон в той куче!» – подсказал внутренний голос. И правда, в стороне от тропинки, среди бурьяна, возвышалась куча прошлогоднего садово-огородного хлама и ещё какой-то дряни. Вокруг виднелось ещё несколько подобных куч. Послушавшись внутреннего голоса, Фёдор подошёл к ближней из них. Сухие яблоневые и вишнёвые ветви были навалены вперемешку с овощной ботвой, стеблями сорняков и бытовым мусором – это было то, что надо. Настороженно оглядевшись вокруг, и не обнаружив ничего подозрительного, Фёдор засунул бутыль под ворох растительного гнилья. Бросив сверху, для надёжности, охапку побуревшей свекольной ботвы, он облегчённо вздохнул. Теперь можно было идти и спокойно заниматься делами.
А лето вступало в полную силу. Буйно разрасталась трава, свежая зелёная листва всё плотнее покрывала деревья и кустарники. Жужжали и гудели пролетающие мухи, какие-то жуки, задорно стрекотали кузнечики. На лугу мычал привязанный к колу бычок. Над метёлками тростников, высматривая добычу, неторопливо летал лунь.
В трудах и заботах прошёл жаркий и долгий день. Солнце клонилось к горизонту, и уже было слышно, как приближается к деревне стадо. Протяжное мычание коров становилось всё отчётливей. Фёдор, чуть ли не вприпрыжку от нетерпения, быстрыми шагами подходил к нужному проулку. Послышался надрывный рёв двигателя, и навстречу ему, из-за поворота, выехал старенький «Беларусь» с навешанным бульдозерным ковшом. Фёдор поднял руку, приветствуя знакомого тракториста, тот посигналил в ответ и трактор бодро покатился прочь по улице. Подходя к схрону, Фёдор почувствовал неладное, но то, что он увидел уже на месте, потрясло самое его существо.
«Твою мать!» – выдохнул он, разглядывая тщательно разровненный трактором участок. Хаотично разбросанных в бурьяне мусорных куч как не бывало, под ногами чернела жирная пойменная земля с остатками срезанных ковшом зелёных стеблей и пучками прошлогодней сухой травы.
Наконец его блуждающий взгляд остановился и замер на одном объекте. Это была большая куча мусора, тщательно сформированная бульдозером из множества маленьких. Фёдор медленно обошёл кучу вокруг. Она была в полтора раза выше него и имела около десяти метров в поперечнике. Бутыль была где-то здесь. Отсутствие специфического запаха подсказывало, что шанс найти её непострадавшей ещё существует. Надежда никак не хотела умирать. В тоже время в голове назойливо роились мысли о жене, домашних делах и всё прочее такое. Комар укусил Фёдора за левым ухом. С досадой прихлопнув его, он решительно приступил к работе.
Стемнело. Бледный месяц тускло освещал грешную землю. Холодный серебристый свет резко обрывался в глубокие провалы чёрных теней. Природа не уснула, она зажила другой, таинственной ночной жизнью. В ночи продолжали петь невидимые птицы, трещали сверчки, на озере время от времени что-то плюхалось в воду. А возле мусорной кучи кипела работа. В сторону летели охапки растительного гнилья, палки и всё то, что люди стараются отнести подальше от своего дома. Так прошла ночь.
Вслед за первыми петухами пропели вторые. Наступило утро. Пастух, идя по улице, собирал стадо. Слышалось мычание коров и резкие удары бича. У кого-то во дворе залаяла собака, загоготали гуси. Наконец удача улыбнулась Фёдору. Едва ли не под последним пластом стеблей лежала она. Вся перепачканная в грязи, но целая и невредимая.
Фёдор в изнеможении сел на обломок старой доски. Поставил бутыль у ног на землю. От бессонной ночи тупо гудела и упорно не желала соображать голова. Радости от обретения пропажи, почему-то, не было никакой.
Совсем гадко Фёдору стало после того, как наконец-то добравшись до друга и рассказывая ему о своих приключениях, он нечаянно выронил многострадальную четвертину, и та разбилась о камень вдребезги. В наступившей тишине прозвучало краткое восклицание. Приятель, с досады, бросил и пинком отправил далеко в кусты взятый на закуску большой бочковой огурец и, не оглядываясь, широко зашагал к своему дому. А всклокоченный, злой и облитый бесполезно пропавшим самогоном Фёдор подумал о том, что его ещё ждёт встреча с женой, любимой тёщей и очень нелюбящей запаха спиртного дворовой собакой.
Комментарии пока отсутствуют ...
