Нештатный замполит

В день 7 апреля, который в этом году приходится на понедельник, на просторах бывшего Отечества, как и за его пределами, вспомнят трагедию четвертьвековой давности – гибель атомной подводной лодки «Комсомолец». С той поры, он стал для огромной когорты ветеранов ВМФ и, особенно, подводников, святым, он стал днём памяти всех подводников, погибших в мирное время и в годы «холодной войны». Но, именно, с трагедии «Комсомольца» начался отсчёт этому памятному мартирологу. И, конечно же, в этот день, первыми, о ком вспомнят – это будет экипаж К-278. О трагедии «Комсомольца» узнала не только вся страна в те дни, узнал весь мир. Но, ещё не открывалась правда на страницах газет и журналов о трагедиях с другими советскими субмаринами, не назывались в открытой печати фамилии погибших в море, не раскрывались места их захоронения и памятников. Но, об экипаже «Комсомольца» в те дни говорили все или почти все. Увы, даже спустя четверть века, мы вынуждены признать, что, далеко не всё ещё сказано и рассказано. И, поэтому, хочу в строках своей статьи, приоткрыть ещё одну неизвестную страничку из последней «автономки» погибшей лодки, её экипажа и человека, о моём коллеге по прочному корпусу, о котором, сказано столь мало – капитане 3-го ранга Максимчуке Юрии Ивановиче, который проходит во всех отчётах и расследованиях, как «замполит». Но это, к сожалению, не совсем так. Или, точнее, совсем не так. И никто не расскажет о родном и близком человеке лучше чем жена подводника –Наталья Васильевна Максимчук.      Наши добрые флотские и экипажно-дружные отношения с Натальей начались давно, ещё 7 апреля 1994-го, когда в гарнизоне Западная Лица (или Мурманск-150) проходили памятные мероприятия, посвящённые 5-летию гибели «Комсомольца».  С тех пор они не прекращались. Затем наша встреча в родном Киеве, постоянные встречи, чествования, исторические чтения, вечера памяти. И вот настал день, когда мы поняли – надо рассказать всё, что знаем. Рассказать, конечно же, о Юре, о той обстановке перед выходом в море, о том, что предшествовало трагедии. С одной стороны – это казалось легко, ведь мы говорили на одном языке, понимали друг друга, знали слова правды. С другой – сложно. Причем, по этой же причине.

Мы сидим в уютной киевской квартире на Русановке. И, даже не знаю, как это объяснить – иронией судьбы или исторической связью времён, но квартира Наташи находится прямо напротив дома, в котором я бывал много-много раз. Окна её квартиры смотрят на окна квартиры легендарного Алексея Яковлевича Лещенко – последнего  командира прославленной 35-й береговой батареи, чей подвиг вписан золотыми буквами в историю героического Севастополя. Вот так… Столько лет бывал там и только сейчас узнал, что семьи героя-черноморца и героя-североморца жили рядом – напротив. Видимо, не случайно известный писатель-маринист Николай Черкашин, однажды, чётко подметил: «Судеб морских таинственная вязь».

И судьба у Юрия с Наташей такая же, вся в таинственной вязи. Но, прежде чем ответить на вопрос, почему Юрий Иванович Максимчук был «нештатным замполитом», вместе с Натальей Васильевной мы вспомним про яркую и короткую жизнь Юрия…

3 мая 1957-го у молодых работников горнорудного комбината в селе Катериновка Никопольского района Днепропетровской области Ивана и Валентины Максимчук родился сын, названный Юрием. Школа, беззаботное детство на днепровских склонах и юношеские годы, когда надо было выбирать себе профессию. Юра выбрал профессию моряка и поступил в Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище. И в это же время семья Юрия приняла решение переехать из Никопольского района в регион с  лучшими (для отца) климатическими условиями. Выбор пал на посёлок Новоархангельск Кировоградской области. В этом же посёлке жила молодая, веселая и задорная девочка Наташа. В один из приездов в отпуск к родителям, уже в новые места, Юра на квартире друга встретился с девушкой Наташей. Дружба двух молодых сердец переросла в настоящую любовь.

Они встречались третий, четвёртый курс. Наташа – в Киеве, где училась в институте народного хозяйства, Юра – в Севастополе. Но, как только позволяли обстоятельства – или Юра ехал в Киев, или Наташа в Севастополь.

Пришла пора Юрию отправляться на место службы и начинать новую жизнь, в том числе, и семейную. И, в предолимпийское лето 1979-го юный лейтенант, получивший назначение на атомные подводные лодки Северного флота, и киевская студентка поженились. Сухопутный Новоархангельск до сих пор вспоминает ту, военно-морскую свадьбу.           

Но ещё целый год семья была в разлуке. Наташе надо доучиться, а Юрий попал «на большой круг», когда экипаж, прежде чем получить новую лодку, проходил обучение в различных учебных центрах. И, несмотря на отдалённость и постоянное перемещение Юрия по базам, гарнизонам и центрам, наступил день, когда семья воссоединилась душой и сердцем. 19 апреля у Юрия и Наташи родилась дочка, которую назвали Натусей, т.е. Наташей младшенькой. И любил своих Наташек Юрий Иванович всю свою короткую, но яркую жизнь. А в июле 1981-го Юра и две его Наташи стали жить одной семьёй – радостно и счастливо. Сначала в комнате трёхкомнатной квартиры, где жили ещё две молодые семьи. И жили, как и все остальные семьи подводников – дружно, ласково и по-флотски взаимозаменяемо. Если один глава семьи в море, а то и два, то третий, в обязательном порядке, был папой и родным, и «двоюродным». А жёны не только прекрасно ладили на одной маленькой кухоньке, но и готовили самую вкусную еду для всего «семейного экипажа».           

Они были красивой парой. Пока была маленькой Натуся, основной должностью у Наташи-мамы была типовая гарнизонная – домохозяйка. А папа, как и положено офицеру – на службе. В один из дней Юрию, неожиданно для него самого, предложили из механиков стать политработником. Он долго сомневался, часто советовался с женой, друзьями, ведь учился он на управленца ядерных реакторов. И, в конце концов,  после долгих раздумий и «совещаний со своим сердцем и душой», согласился. Так, лейтенант Максимчук  стал секретарём комитета ВЛКСМ на одном из объектов. К слову, хочу отметить, что переход из механиков в политработники на атомном подводном флоте в тот период был обычным явлением. Известный писатель-маринист Николай Черкашин по этому поводу сказал так: «Много раз замечал – лучшие политработники из “механических” офицеров, у них и культуры побольше, и демагогии меньше. Вот это выделяло их из общей среды заурядных “политрабочих”, как шутливо называли их на флоте». И, хотя, в основном, я и согласен с Николаем Андреевичем, но, всё же, вынужден кое-что пояснить. Всё дело в том, что единственное Киевское высшее военно-морское политическое училище, выпускающее молодых офицеров – политработников флота, было нацелено на то, чтобы первичными должностями были либо комсомольские на кораблях первого и второго рангов, либо заместителей дивизионов или боевых частей по политчасти. О назначении сразу же молодого лейтенанта на высокую должность заместителя командира атомной подводной лодки по политчасти и разговора не было. Сначала надо было пройти все ступени корабельной службы, затем (желательно) военно-морской факультет военно-политической академии и уж потом – тебя ждут моря и океаны в центральном посту. Плюс к этому только в середине 80-х годов выпускники Киевского училища вышли на уровень укомплектованности должностями «штатных» политработников. Становится понятным, ничего сверхудивительного в таких профессиональных ротациях в те времена не было. А то, что Юрий полностью и всецело подходил по своим человеческим и душевным качествам на должности политработников, подтверждается и его службой, и друзьями, и сослуживцами, и подчинёнными.

Служба, по словам Наташи, у Юры ладилась, да и нравилось ему работать с людьми. Он, сын простого горняка, знал, как и какими словами поддержать, что сказать, что сделать.  Не чурался Юра работы на любой должности. Надо было идти в аппарат береговой базы – пошёл. Потребовалось его умение работать с комсомолом в тылу флотилии – тоже пошёл. Надо было работать на объекте с повышенной радиационной опасностью – также пошёл без сомнений.

Но, как и любого моряка, его, конечно же, манило море. Молодого перспективного офицера-политработника, всё же, нельзя было сразу назначить на должность лодочного замполита.           

Чтобы стать настоящим замполитом атомного флота, надо было пройти службу на лодках. Такая возможность стать заместителем командира дизель-электрической подводной лодки была. Но… Это уже был другой гарнизон. И Юра, не раздумывая, но, посоветовавшись с Наташей, перешёл, как говорят, не только в новое качество, но и к новому месту службы. А перед этим, как бывший офицер-механик, он прошёл обучение на 10-х специальных офицерских курсах политработников в Киеве.           

Служба на «дизелях» интересна, многообразна, но и трудна. Но Юрий знал, что путь к атомоходам лежит через них. Семья, как и положено офицерской военно-морской, с обжитой Западной Лицы перебралась в новый гарнизон. Прошло три года, и наступил тот день и час, когда Максимчуки вновь приехали в родную Лицу.

В начале 1988-го капитан-лейтенанта Юрия Ивановича Максимчука назначили на должность заместителя командира технического экипажа (экипаж, который поддерживает атомную подводную лодку во время её стояния в базе у пирса) по политической части.

Несмотря на то, что это был не плавающий экипаж, Юрия в первом экипаже (собственно, К-278) и втором (604-й экипаж), прекрасно знали и уважали.

Наступил год 1989-й. Уже в звании капитана 3-го ранга Юрий думает о том, чтобы стать слушателем военно-морского факультета военно-политической академии. Не скрою, что во многих гарнизонных семьях радовались, когда друзья говорили: «Поступили! Академия – Ленинград или  Москва».  Радовались все, искренно и по-душевному.  Юрий со своими Наташами каждый год посещал самые прекрасные уголки того, нашего прошлого, Отечества – Крым, Ленинград, Киев, Прибалтика. Москву, как это частенько бывало, видали лишь «вокзальными видами». А тут перспектива – поступление в академию, овладение новыми науками, знаниями, навыками, дальнейший профессиональный рост и, конечно же, прожить три  года с семьёй в столице. А затем, снова Север, и в полярные глубины. Так думалось. Так хотелось. Так мечталось…

И вот, настал день 16 января 1989-го. А, далее, чтобы не пересказывать чужие слова или не вносить новые (или старые) домыслы, мы с Наташей, просто предоставим слово «первоисточникам» того времени, т.е. цитатам, вырезкам и ссылкам из статей и публикаций (это «Смена», «Красная Звезда», «На страже Заполярья», статьи Николая Черкашина и другие): «В начале января 1989 года в период подготовки подводной лодки к боевой службе в 604-м экипаже произошёл конфликт. Он был связан с отработкой экипажем задач по борьбе за живучесть корабля, рассматривался на срочном партийном собрании  и закончился для заместителя командира лодки по политической части капитана 3-го ранга А.С. Терновского госпиталем. А получилось так, что прежнего замполита экипаж “Комсомольца” не принял, не захотел идти с ним в море»… Согласно акту секции «Политико-моральное состояние личного состава» рабочей группы правительственной комиссии, указано, что: «Капитан 3-го ранга Максимчук Ю.И. был прикомандирован к 604 экипажу на время боевой службы 16 января 1989 года вместо штатного политработника капитана 3-го ранга Терновского А.С. Последний не был допущен к боевой службе по состоянию здоровья. Перед боевой службой он дважды находился на излечении в госпитале с 12.01 по 27.01.89 г. с диагнозом “Невротическое состояние, не резко выраженное, ситуационно обусловленное” и с 16.02 по 28.02.89 г. с диагнозом “Астеническое состояние, умеренно выраженное”». Из другого источника: «Здесь преднамеренно поменяли местами причину и следствие. Замполит попал в госпиталь в результате конфликта и отстранения его от боевой службы, а не наоборот, как это пыталась представить указанная выше секция рабочей группы. Не нужно быть большим специалистом в области медицины, чтобы понять, что эта причина замены Терновского явно надумана. Понимали это и члены секции – только так можно объяснить следующее дополнение в акте: “При решении вопроса об отстранении капитана 3-го ранга Терновского от боевой службы было учтено также и то, что он не в полном объёме справлялся со своими обязанностями”. Так по какой же причине был отстранён Терновский? По болезни или за то, что “не в полном объёме”? В результате конфликта экипаж капитана 1-го ранга Е.А. Ванина распался на противоборствующие группировки и был практически деморализован. Вместо того чтобы отложить выход экипажа на боевую службу до создания в нём здоровой атмосферы, политорганы флотилии решили “укрепить” экипаж начальником политотдела дивизии. И встаёт вопрос: произошла бы трагедия, если бы политорганы флотилии объективно разобрались в конфликте?».

Мы, специально вставили эти строчки для того, чтобы читатель понял – Юрий Максимчук попал на борт «Комсомольца» по просьбе самого 604-го экипажа (или, части его). Наташа вспоминает, что, накануне, т.е. 15 января на квартире одного из членов 604-го экипажа состоялось «подпольное» партийное собрание (как продолжение «казарменного»), на котором, уже после «недоверия» Александру Терновскому, было предложено стать замполитом «Комсомольца» Юрию Максимчуку. Юра дал своё согласие, но как дисциплинированный офицер и коммунист просил всё решать через командование дивизии и политотдел. Командир 604-го экипажа Евгений Ванин всецело поддержал кандидатуру Максимчука.  Итак, наступила последняя стадия предпоходовой подготовки.

Но… Опять эти, вечно тормозящее всё и вся, «но». Касательно «недоверия» прежнему замполиту, следует сказать, что доля правды в его оценке подготовки подводной лодки к «автономке» была. Не будем сейчас обсуждать Александра Терновского, уже ушедшего от нас навсегда. Скажем о том, что было далее.

Прежнего замполита отстранили от исполнения обязанностей, но… с должности не сняли. И в период предпоходовой подготовки, и в период выполнения задач боевой подготовки капитан 3-го ранга Александр Терновский оставался заместителем командира 604-го экипажа… Да-да. Это правда.

А назначение нового офицера на такую высокую должность – это не только длительная процедура для кадрового аппарата, но и организационно-штабная.  Замполит на корабле в то время, это не только офицер руководящего состава корабля, один из пяти, входящих в группу «К» – командир, старпом, замполит, командир электро-механической боевой части и помощник командира. Замполит, прежде всего, как утверждалось тогда всеми документами и наставлениями: «…это, прежде всего, боец партии, человек глубокой идейной убеждённости, широкого политического и культурного кругозора, человек, профессионально подготовленный, прекрасно знающий все тонкости и детали своего дела».

Юрий Максимчук действительно был человеком со всеми этими качествами, но он был замполитом технического экипажа и не имел ни опыта службы на «Комсомольце», ни определённых допусков (включающих в себя вопросы сохранение государственной тайны, обеспечение безопасности секретов с грифом «особой важности», а также обеспечение ядерной безопасности и применения всех видов оружия), ни времени на их сдачу (особенно, с учётом того, что приказа о его назначении на должность просто не было).

Но то было время, когда «издали приказ партия-правительство» и никто не имел права его не только отменить, но и усомниться в вопросе его выполнения. Да и выход атомной подводной лодки на боевую службу – это выполнение боевой задачи в мирное время, контроль за которым ведёт Москва, причём на самом высоком уровне. Но, что значит, доложить в Главный Штаб ВМФ Союза СССР, Генеральный Штаб Вооружённых Сил и, особенно, в Политбюро ЦК КПСС, что выход такого-то экипажа атомохода на боевую службу приостановлен. Кто не служил в то время – тот не поймёт, что это, «крест на всём». Срываются все планы боевого применения подводных сил, происходит вынужденная замена одного корабля (экипажа) другим, всему коллективу флотилии (дивизии), а то и флота, ставится не просто неудовлетворительная оценка – ставится вопрос о профессиональной пригодности и служебном соответствии огромному коллективу людей.

Приведя некоторые «первоисточники», мы с Натальей указали и на такое мнение: «В результате конфликта экипаж капитана 1-го ранга Е.А. Ванина распался на противоборствующие группировки и был практически деморализован. Вместо того, чтобы отложить выход экипажа на боевую службу до создания в нём здоровой атмосферы, политорганы флотилии решили “укрепить” экипаж начальником политотдела дивизии. И встаёт вопрос: произошла бы трагедия, если бы политорганы флотилии объективно разобрались в конфликте?». Сегодня, как и тогда, этот вопрос остаётся без ответа. Но тогда, в конце января – начале февраля 1989-го ответ был один – «Комсомолец» в море на боевую службу выйдет.

А вот насчёт «укрепления» экипажа начальником политотдела капитаном 1-го ранга Талантом Амитжановичем Буркулаковым, данная цитата не в полном объёме соответствует истине. С одной стороны – убытие на боевую службу начальника политотдела («не под льдами за орденами», как частенько и бывало) на «обычную автономку» – событие незаурядное. Но, проблема в коллективе была создана прежним замполитом (хотя и не все согласны с этим выводом), значит – ответ «перед партией-правительством держать не только командиру дивизии, но и начальнику политотдела. С другой – надо было срочно решать, кого послать на боевую службу вместо Александра Терновского и, главное – как и каким образом, объяснить вышестоящим штабам (как в Североморске, так и в Москве), что в коллективе атомохода, идущего на выполнение боевой задачи в мирное время, сложная морально-политическая обстановка. И есть ещё третья сторона – как оправдать выход в море на боевую службу сроком на 60 суток начальника политотдела дивизии атомных подводных лодок.

И выход был найден, причём официально задокументирован. Смысл этого документа звучит примерно так: «Прикомандировать капитана 3-го ранга Максимчука Юрия Ивановича к 604-му экипажу для стажировки в должности заместителя командира экипажа с последующим назначением на вышеуказанную должность. Для организации проведения полноценной стажировки старшим политработником на борту назначить начальника политотдела дивизии капитана 1-го ранга Буркулакова Таланта Амитжановича». Таким образом, если быть честным до конца «штатным замполитом» был, как раз, начальник политотдела.

К чести Буркулакова, следует сказать, что в дивизии его любили и уважали. Сам он пришёл в «политрабочие» из механиков. Службу на атомных лодках начинал с первых проектов, знал прекрасно их устройство и был специалистом по многим лодочным вопросам. А Юрий Максимчук, по воспоминаниям Натальи, был рад, что в море пойдёт с таким прекрасным и уважаемым наставником.

Но тому, что Юрия Ивановича везде называют замполитом «Комсомольца», тоже есть оправдание. Он не собирался прятаться за спиной опытного начальника, а все свои действия проводил именно как «штатный замполит». Практически весь февраль не показывался дома, а, если и заскакивал, то на пару часов да и то, когда дочка видела глубокие сны. Наталья вспоминает, что проблем было действительно много – и специалистов набрать нужных из других экипажей, и укомплектовать военно-политическое имущество, и с коллективом успеть разобраться, и с секретарями партийной и комсомольской организации найти общий язык, и тематику политзанятий отработать, и ещё массу вопросов решить.

Но, как бы сейчас ни оценивали обстановку тех дней, все едины в одном – 604-й экипаж рвался в ту «автономку». Она была нужна, в первую очередь, самому экипажу. Нужна была и командиру, и старпому, и замполиту, и начальнику электро-механической боевой части. По итогам той «автономки» экипаж должен был и хотел получить право называться полноценным плавающим боевым экипажем. Экипаж, действительно, не просто рвался, он шёл в свою первую «автономку» с нескрываемой радостью – очень хотелось доказать всем, что они умеют не только красить заборы, но и ходить в море. До этого все ответственные задания в море доверялось выполнять только первому экипажу. И это стало ключевой особенностью, которая на время подготовки сплотила экипаж.

Были и проблемы, особенно в тех вопросах, которые касались организации живучести и борьбы за культуру несения службы на боевых постах. Увы, как признают те, кто готовил лодку и был к этому причастен, не все вопросы удалось довести до решения на уровне оценок «хорошо» и «отлично». В большей части, оценки оставались на уровне «удовлетворительно», что, в принципе, соответствовало нормативным требованиям наставлений, руководств и инструкций. И, тем не менее, после славного дня 23 февраля решение было окончательно утверждено – «Комсомолец» к выполнению задач боевой службы готов.

В полдень 28 февраля от родного «девятого» пирса подводная лодка К-278 «Комсомолец» отошла и взяла курс в открытое море. Вопреки сложившемуся мнению, что выход «Комсомольца» был засекречен, на пирсе её экипаж провожали не только офицеры штабов дивизии и флотилии, но и ряд жён. Была среди них и Наталья Максимчук. Она вспоминает, как стояли на ходовом мостике Ванин, Буркулаков и её Юра. Как долго он махал ей снятой шапкой, она и не помнит но, видимо, так долго, что она и не увидела момент сокрытия лодки в пелене испарения. И всё. Впрочем, не всё.

Как и было заведено в военно-морских гарнизонах и базах, оставшиеся на берегу члены семей (за исключением тех, кто на время «автономки» мужа убыл на «большую землю») не оставались без внимания политотделов и товарищей по службе. Вот и Наташе, проходившей тогда службу на должностях мичмана, 7 марта вручили букеты и подарили подарки мужчины-сослуживцы. А вечером зашли из политотдела дивизии и подарили букет прекрасных гвоздик (в то время в отдалённом заполярном гарнизоне – это было чудо). Но утром она обнаружила, что все эти прекрасные цветы, умерли, в прямом смысле слова. Именно тогда впервые ёкнуло сердце… Да и из рук всё валилось, в том числе и хрустальная ваза – подарок Юры.

Наступила пятница 7 апреля. Через двенадцать дней Натуся будет отмечать своё восьмилетие. А там, ближе к маю, и Юра придёт с морей. Но что-то терзало. Ближе к обеду, в кабинет, где сидела Наташа с подругами, зашёл знакомый офицер и сказал, что «Юрина лодка горит, и надо собираться домой и ждать». Что такое пожар на лодке, знал каждый житель гарнизона, как и знал то, что, в большей части, пожары локализуются, а затем и устраняются своими силами. Но это уже не успокаивало.

Лишь закончив служебные дела, убыла Наташа домой, забрала из школы дочку и стала ждать. Да разве можно сидеть дома (даже с дочкой), когда на душе такое. Что такое флотская дружба, многие знают из песен и повестей. А что такое гарнизонная военно-морская дружба, знают лишь те, кто провожал и встречал своих мужчин, кто ждал их и кто так и не дождался… Практически весь вечер Наташа с Натусей просидела у друзей – Лёши и Иры Швац. Вечером пришли офицеры штаба и объявили, что Юру забрало море… Дальше провал… Потом Дом Офицеров Флота, прощание с теми, чьи тела были подобраны, падения и рыдания возле портретов любимых мужей, чьи тела забрало море. Затем собрания родных и близких всё в том же ДОФе, выслушивание соболезнований, заверения о том, что «никто не забыт и ничто не забыто». И всё это время – провалы, провалы, провалы, которые изредка прерывались после очередного укола. Даже вручение орденов «Красного Знамени» из рук Главкома ВМФ Чернавина как-то не оставило запоминающегося следа. Всё было в тумане…

А затем, уже спустя время, был выход в море на плавбазе к месту с координатами, где на глубине покоился «Комсомолец» с частью своего последнего экипажа.

Прошло время, боль невосполнимой потери слегка улеглась, но не ушла. Надо было жить дальше. Прощай, Заполярье! Прощай, родной гарнизон! Наташа с Юрой мечтали летом широко отпраздновать первый десятилетний свадебный юбилей. Мечтали о дальнейшей жизни. Всем этим планам было уже не суждено исполниться. Но осталась дочь Натуся – папина радость и отрада.

Но все эти годы не переставала мучить Наталью одна несправедливость – ведь, во всех официальных документах её муж Юрий Максимчук считался замполитом «Комсомольца», а пенсию для дочери назначили, как заместителю командира технического, а не боевого экипажа. Прошло уже много лет. Натуся стала давно совершеннолетней, и нет необходимости в пересмотре такой несправедливости. Просто, все эти двадцать пять лет Отечество так и не признало Юрия Максимчука «штатным замполитом». Конечно, с точки зрения кадрового аппарата, это так, но с моральной – очередная душевная травма для родных. Поэтому и решила рассказать Наталья о том, что носила в себе все эти годы.

И есть ещё одна объективная причина. Практически, обо всех погибших и выживших с «Комсомольца» сказано достаточно много и полно, а о Юрии Максимчуке – чуть-чуть. Оправдание такой «невнимательности» есть – Юра прослужил прикомандированным к экипажу всего чуть более двух месяцев, из которых, до выхода на последнюю «автономку» – месяц. Он не успел познакомиться со всеми жёнами членов своего экипажа, чтобы знать морально-военно-семейное положение, не успел стать своим, ибо на всё не было времени. Но он, как и другие, был в экипаже и также выполнил свой долг до конца. Те, кто видел его в последние минуты, говорят, что своё место на плотике он отдал молодому мичману, а сам тихо ушёл в море…

Спустя три года в родном гарнизоне был открыт памятник экипажу «Комсомольца», а 7 апреля 1994-го все – и выжившие, и вдовы, и родные погибших, собрались в гарнизоне города Мурманск-150, чтобы почтить память погибших. На памятные мероприятия пришли все жители города-гарнизона, и тогда мы увидели, что вдовы и жёны стали единой семьей.

Даже жёны членов экипажа стали родными лишь после трагедии, ведь за то время, когда экипаж собирался в море, они просто не смогли бы встретиться, собраться дружной экипажной семьёй. Они думали, что всё это у них впереди – после «автономки»...

Когда наша беседа подходила к концу, Наташа попросила меня – вспомни про наших детей. Ведь, это наши гарнизонные дети, они также как и мы – жёны, провожали и встречали своих мужчин. Они, как и мы, пережили весь ужас потери самого дорогого человека. Они, были полноценными членами нашей общей флотской семьи. И вспомнил я, как наши жёны шли 1 сентября с детьми в школу, как называли «везунчиками» тех девчонок или мальчишек, чьих пап отпустили на Праздник Знаний. Ведь наши дети ещё с самых младых лет познали на себе все тяготы и лишения военно-морской службы. Спасибо вам за это, наши милые и добрые детки, всегда маленькие и ласковые для нас. Спасибо вам, наши дети, не забывшие про своих отцов…

С каждым днем, тяжесть утраты не становится слабее, она, по-прежнему, такая же. Но, с каждым годом, все больше вспоминаешь то самое лучшее, что дала тебе короткая жизнь с таким прекрасным человеком, одним из которых, был Юрий Максимчук.