В словах «муж и жена» применительно к супружеской паре Крикуненко на первом месте всегда стояло имя Софьи, на втором – Виталия. Так их восприняли и новые гости – северяне, которые с крохой дочерью приехали погостить в Киев. Для тёти Сони и дяди Вити это были весьма важные и уже близкие им люди: с их мамой и тёщей – медиком, Софья Михайловна несколько лет отдыхала в Трускавце на лечении почек местными минеральными водами. Физиотерапевт Мария Ивановна не успела в отечественную войну закончить мединститут, стала работать в госпиталях, судьба забросила её на северный участок фронта, где она и осталась на всю жизнь рядом с добрыми и отзывчивыми людьми. Её муж, Андрей Николаевич, был местным партработником, но жена настояла, чтобы он перешёл работать в ГОК. О перспективах горно-обогатительного комбината она узнала от самого важного горняка страны – академика, которого при посещении этого предприятия вдруг прихватил страшный радикулит. А физиотерапевты очень нужны тем, кто хочет поскорее встать на ноги.

Приехали молодые северяне поездом, в СВ-вагоне, их дочка четырёх лет от роду, названная в честь бабушки Машей, была ухожена настолько, насколько позволяли их семейный достаток и понимание культурных ценностей современной жизни. По оценке тёти Сони, внучка её подруги была безупречна во всём: в воспитании и поведении, в ухоженности, в одежде и даже в детской стрижке. Такси вместе с встречающим дядей Витей доставило их почти до берега реки, где в двухэтажном доме гостям отдали спальню с огромной кроватью, пуховыми матрасом, одеялом и подушками, а также комнату их сына Леонида, студента. Её хозяин уехал на всё лето в Западную Сибирь, на разработку новых месторождений нефти и газа. После приёма ванной с горячей водой, гости уселись за праздничный обед, успев передать хозяйке солидную посылку с рыбными деликатесами и конверт с деньгами. Зять Марии Ивановны – Константин, знал, какая в нём сумма: хватило бы семье из четырёх человек на целый месяц безбедной жизни. Он, конечно, был недоволен такой щедростью родственников, но успокаивал себя тем, что у него в кармане лежал сертификат на полтысячи рублей, а тёща по первому звонку была готова отправить дополнительную сумму денег.

 

К обеденному столу тётя Соня привела за руку свою маму, Зою Моисеевну, представившуюся незнакомым людям ветераном войны. Она была крепкой на вид женщиной, но в последнее время болезнь вдруг скрутила её, пришлось ходить в сопровождении кого-то из родственников. Некрашеные волосы её, пегие, неопрятные, настолько напугали малышку, что та, прижавшись к отцу, зашептала одними губами:

– Костя, а это кто? – Для тёти Сони такое обращение дочери к отцу оказалось настолько неожиданным, что та долго не могла закрыть невольно открывшийся рот. В разговор включился дядя Витя:

– Тю, так это же наша бабуля, Зоя Мосевна, всю войну оберегавшая свой родной дом... Зови её, кроха, баба Зоя. Как ты зовёшь своих деда и бабулю, а?

– Дедушка Андлей и баба Маша... Её зовут так же, как и меня.

– А это баба Зоя. Недавно у неё, правда, инсульт был, слабо ходит, да... Но соловья баснями – не кормят. Налью-ка я по первой рюмочке. – И он начал разливать домашнюю настойку. Всем налил по рюмке, себе – гранёную стопку граммов на сто пятьдесят. – Чиста, как слеза, вчерашнего приготовления, со специями. Ну-ка, определите на вкус, что в ней?

– Ну и балабол, ты... Без остановки! – Почти выкрикнула тётя Соня. – А вот мой тост. С приездом, наши самые дорогие гости в этом году! Прошло больше четырёх лет, как я была у вас в гостях... Помнишь, Тома, ты беременная Машей ходила? А тут уже детка задаёт нам вопросы, да сама на них и отвечает... Будьте здоровы и счастливы. А мы – поможем сделать ваш отпуск насыщенным и полезным. – И, не медля ни секунды, не чокаясь, она выпила рюмку, передёрнула крутыми плечами и съела мелкий огурчик, нелепо разместившийся на её огромной вилке.

 

Все поддержали тётю Соню, выпили, кроме Томы, а та, незаметно поставив рюмку на стол, начала есть овощной салат. Тётя Соня была практичной женщиной, много лет возглавлявшей большой цех швейной фабрики, насмотрелась на своих работниц в разные периоды их жизни. И уж точно могла определить состояние их беременности. Но сейчас было бы нелепо задавать вопросы дорогой гостье на эту тему, тем более, когда на руках отца семейства сидит дочка детсадовского возраста. «Видимо, ждут второго ребёнка, – всё же решила Софья Михайловна. – А Марья Иванна, чует моё сердце, пока не в курсе этого важнейшего события. Надо созвониться с ней, пошептаться. Она – медик, поймёт и оценит мой вклад...»

Большого застолья не получилось, после окрошки дочка гостей запросилась на улицу, и дядя Витя предложил сходить на пруд, старинный, расположенный рядом с их домом. «Не ради рыбы, для ради удовольствия – прихватим пару удочек». – Проговорил он, допивая, наверное, свой третий гранёный штоф. Однако, был трезв, как стёклышко. Женщины и Тома остались дома, а мужчины с Машей отправились к воде.

 

***

 

– Привет, буржуй, – дружелюбно сказал круглолицый, ещё не старый мужчина, сидевший в специальном кресле рыбака на берегу пруда, под раскидистой ивой. – Познакомь с гостями-то. Я, в своё время, долго служил на Севере, уважаю тот народ...

– Так точно, товарищ полковник, – почти отрапортовал дядя Витя. – Разрешите представить: корреспондент Константин Тюсов, его кровная дочь – Маша, дома у нас осталась – евонная жена Тамара...

– Ответ – не верный. «Евонная» не говорят. Чему ты девочку научишь, дядя Витя?

– Так я по дереву, в основном...

– Вот и я говорю: родственничек... – полковник внимательно посмотрел на Константина, – достался вам – из буржуев. Барабанными палочками торгует.

– Так-так-так, товарищ бывший лётчик. А если бы Костя был не родственник, ты тоже бы сдал меня с потрохами?

– Я – не сволочь. – Искренне обиделся полковник. – И бывших лётчиков не бывает. Любую модель до Су-25 и в воздух подниму, и отутюжу врага, только так.

– Клюёт, – почти крикнул Константин. – Товарищ полковник, поплавка не видно...

– Опять черепахи хулиганят, – сказал несколько раздраженно лётчик. – Вот смотрите, для девочки показываю...

Он медленно стал вытягивать удочку из воды, на крючке болталось что-то круглое, совсем не похожее на черепаху. Рыбак положил добычу на песок, рукой пригласил гостей рассмотреть поближе «улов». К траве у ствола ивы довольно быстро засеменила небольшая чёрная черепаха. Червяка, видимо, она успела выплюнуть, его остатки лежали на песке, возле самой воды.

– Ой, смотлите, смотлите! – Закричала Маша и побежала к дереву. – Кто это, Костя?

– Черепаха, – тут же ответил отец, несколько смутившийся от вопроса дочери. – Она, видимо, живёт в пруду? Чудеса, да и только...

– Заберите её, пока отдыхаете здесь, ребёнку будет полезно, – почти вынес приговор бывший лётчик. – А я приглашаю вас к столу.

Он довольно легко поднялся из кресла, достал под сиденьем объёмистую сумку, расстелил на траве белую скатёрку и стал раскладывать домашнюю снедь. Но бутылка с горилкой появилась в середине импровизированного стола первой, вокруг неё разместились огурцы, помидоры, бутерброды с колбасой, банка с этикеткой «Шпроты». Начал ругать себя, но посмотрев на девочку, смягчил тон:

– Вечно забываю набор раскладных стаканчиков брать с собой. Всего два в обиходе будет. Ничего, мы с Виталиком – сто лет соседствуем, выпьем из одного стакана. Тем более, горилка съедает все микробы.

– Так мы только из-за стола, Семёныч. И поели, и выпили прилично...

– Обижаешь. У русских отказываться от угощения – не принято, а уж у хохлов – смертельная обида наступает. Меня, молодой человек, Иваном Семёнычем зовут, фамилия – Петелин, – обратился он к Константину. – Воевал, ранен был, дослужил до пенсии. Наша авиабаза была под Киевом, так вот и остался здесь жизнь доживать. Строились вместе с Виталием, помогали друг другу. И если бы не его изворотливость и сметка, точно бы до сих пор жил без крыши над головой...

– Ладно, Семёныч, не форси фигурой речи. Так любил говорить наш начальник драмкружка в колонии для малолеток.

Дядя Витя настолько спокойно выдал эту новость из своей биографии, что Константин точно поверил: здесь ему доверяют. На душе стало легко, рядом копошилась Маша, пытаясь закопать черепаху в песке, а потом поливая её водой из пруда. «Но надо удила натянуть, – сказал он себе. – Горилка домашняя, это тебе не «Московская» под белой головкой. Так и с копыт можно слететь...» И вдруг его осенило:

– Дядя Витя, пока солнце ещё горячее, мы с Машуткой искупаемся.

– Ты нормально себя чувствуешь? – Спросил дядя Витя.

– Абсолютно!

– Ула, – закричала дочь. – Мы с папой идём купаться...

– Смотри, не расслабляйся, папаша. Пруд только с виду тихий да песчаный. А так и омуты есть, и ямы до пяти метров... – Произнёс со значением дядя Витя. Его перебил полковник:

– Вот, Костя, надуй спасательный круг. Я его использую, когда вдруг происходит сильный зацеп лески. Спокойно выдерживает мои сто кг веса. И пока я закончу с закуской, вы должны вернуться назад. Маша, так, говорит дедушка Иван?

– Тик – так... Мы пошли гулять. Костя, возьми меня на луки.

 

***

 

Боль Константин не почувствовал, но резь в ноге была настолько неожиданной и сильной, что он буквально выпустил дочь из рук. Маша сползла с груди отца, уцепилась за плавки, с испугом смотрела на его лицо. До берега было метров восемь-десять, не больше, но вода уже доходила до пояса, и дочь почувствовала, что сейчас захлебнётся.

– Папочка, делжи меня! – Закричала. – Я же не умею плавать...

– Костик... Что случилось? Дочь держи... – Буквально заорал дядя Витя, готовый прыгнуть с берега в воду. Он почувствовал, как стали холодеть его руки столяра, привыкшие к тёплому податливому дереву.

– Твою мать! – Взревел бывший лётчик. – Давал ведь спасательный круг. Витя, ныряй за девочкой! Я – с отцом разберусь.

В несколько прыжков он очутился рядом с гостем, видимо, потерявшим сознание и уже по шею погрузившимся в воду, подхватил его за подмышки и, доставая дно ногами, потащил того к берегу. Дядя Витя успел выхватить Машу из воды, та даже не захлебнулась, обвила его шею ручонками, не плакала, с испугом смотрела из-под намокших волос. Воды уже стало чуть выше колен, и люди, прибежавшие к иве на берегу пруда, загоравшие, отдыхающие по случаю выходного дня, увидели кровавый след, тянувшийся за Константином. А тот, придя в себя и убедившись, что с дочерью всё в порядке, волочил правую ногу по дну водоёма, стараясь помочь ветерану, не отпускавшему его ни на шаг.

Ступню ноги почти насквозь проткнул металлический штырь, которым скрепляют бетонные конструкции и плиты, и, похоже, что повреждена была вена, так обильно кровоточившая уже и на земле, куда двое мужчин, один в плавках, второй – в тёмных шароварах и майке, выбрались из пруда. Полковник сгрёб закуски с салфетки, сложил её в несколько раз, открыл бутылку с горилкой и обильно смочил ткань. Затем поднял ногу гостя и тоже облил её домашней водкой. На берегу резко запахло сивухой, люди смотрели на происходящее, не мигая. Обмотав ногу пострадавшего салфеткой, ветеран поднял голову, обратился к небольшой толпе:

– Медики есть среди вас? – После небольшой паузы повторил по-украински. – Медики е серед вас?

– «Скорую» надо, срочно! – Резко ответил кто-то из собравшихся. – Заражение крови может быть...

– Всё верно, – сказал полковник, – мальчишки уже помчались к дому с телефоном... Но щас-то, пусть кто-то профессионально посмотрит рану.

Подошла довольно молодая женщина, сказала:

– Не надо трогать. Жгут мы добавим, и кровотечение само остановится... Расступитесь, дайте ему воздуха.

– А шо я говорив два роки тому? Коли ставок чистили і воду спускали? Який дурень, придумав вистелити дно бетонними плитами? Чи не акваріум же тут? – Сказал худенький на вид мужчина.

– Так это было на большой глубине, местами, не сплошным же настилом... – Ответил кто-то из толпы.

– А забыли какие бури и течения бывают у нас? – Мужчина с интеллигентной бородкой выдавал информацию, будто он работник института водного хозяйства. – Ведь мы же с протокой реки соединены...

– Ах, преступники, ах, засранцы и подлецы. В милицию их всех, под суд! И этот райисполком, хренов, ничем не могут заняться серьёзно... – Донеслось из толпы.

Тропинкой, по левому берегу пруда, буквально неслись две женщины: мама Маши – Тамара и хозяйка дома Софья Михайловна. Вторая голосила так, что её было слышно за версту:

– Господи, помоги! Спаси наших деточек... Мне сказали, что «Скорая» на подъезде. Виталий, а ты ку-да смо-трел? Рыбак, ты чёртов... Безрукий и безмозглый рыбак! Ничего тебе нельзя доверить.

В это время Тамара уже подбежала к лежащему на траве мужу, упала на колени, попыталась развязать кроваво-красную скатерть на его ноге.

– Не надо трогать! – Резко сказала девушка, накладывавшая на ногу жгут. – До «Скорой» пусть всё будет так. Можно ещё полить на ногу водки, но немного...

– А вы кто? – Спросила Тома.

– Медсестра пансионата в Пуще-Водице, – ответила та, – работаю там.

Софья Михайловна уже отобрала у мужа Машу, прижала её к груди, стояла над склонившейся к мужу Тамарой. Та подняла голову, спросила:

– Как дочка?

– Жива – здорова. Даже не захлебнулась. – И вдруг хозяйка дома стала целовать девочку. Но та со словами: «К папе хочу», – вырвалась из её рук, села на траву рядом с отцом.

– Девочка моя, доченька... – Говорил Константин, гладя её мокрые волосы и осторожно проводя пальцами по бровям, щекам, носу. В его глазах стояли слёзы.

– Едет, едет! – Раздалось в толпе несколько голосов. К берегу подрулила белая машина, врач не стал осматривать больного при всех, фельдшер и водитель положили его на носилки и загрузили в машину.

 

***

 

Из больницы Константина буквально на третий день вытащила Софья Михайловна, заверив медиков, что у неё дома больному будет не хуже, чем у них, а поликлиника с процедурным кабинетом расположена на соседней улице. Она умела и могла быстро и чётко договориться со всеми: если не срабатывали старые связи, вход шли деньги. Тот же процедурный кабинет она выкупила на месяц вперёд, медсёстры приходили на дом и делали перевязку ноги. Несколько раз забегал Иван Семёнович, бывший лётчик, ему очень понравилась Маша, но своей внучки среди четырёх внуков у него не было. А гость ходил с палкой, выглядел, как инвалид, но нога уже работала вполне нормально, и медсестра сказала, что будет ещё пара перевязок и можно перейти на «сухие наклейки». Отпуск прерывать северяне не стали, надеясь, что положенные им почти два календарных месяца отдыха помогут отцу семейства встать на ноги. Дядя Витя вырезал вместо ручки на палке целое произведение искусства, напоминавшее голову льва с открытой пастью. «Точно умелец, – подметил Костя. – Что он мне пытался рассказать о каких-то барабанных палочках? Ему надо о выставке своих поделок из дерева подумать. А он какие-то палочки строгает...»

Как-то за небольшим мужским застольем полковник тоже завёл речь о барабанных палочках, которые Виталий делает якобы на продажу и обеспечил ими всю музыкальную республику. В то время вокально-инструментальные ансамбли (ВИА, РИА в 70-х годах прошлого века) рождались, как птенцы в тёплом гнезде. И к столяру-краснодеревщику из райдомбыта гонцы ехали практически со всех концов. Дядя Витя не стал скрывать свой приработок от самых близких ему людей, даже показал в сарае станок и стеллаж почти с сотней пакетов, где хранилась продукция с обратными адресами заказчиков. И только после этого он предупредил северянина о том, что им предстоит разговор по существу «необычного дела».

Суть же была простой: Константин должен узнать всё про ВИА у себя дома, пару-тройку пакетов с продукцией дяди Вити он подарит самым популярным ансамблям и будет ждать. Через месяц, даже меньше, к нему обязательно пойдут обращения от этих же и других групп на изготовление так необходимых им барабанных палочек. Их будет поставлять дядя Витя, всё пойдёт тихо – мирно, с расчётами по месту выдачи заказов. «А журналисту очень просто заводить такие знакомства, – подытожил дядя Витя. – И здесь ты можешь даже в порядке шефства помогать землякам. К продукции и деньгам не будешь иметь никакого отношения, а о проценте – мы договоримся позже».

– При Виталии говорю: думай голова, – резюмировал итоги разговора бывший лётчик. – Я-то сразу отказался. Неприлично ветерану, полковнику ВВС заниматься такой хреновиной. Согласен? Хотя помогал Виталику прорваться в западные области, там у меня до сих пор есть сослуживцы. И представь себе, те наотрез отказывались участвовать в этих делах, боялись даже вести такие разговоры в местах своего проживания. Хотя мне искренне хотелось помочь соседу, он тяжело вставал на ноги и с работой, и с жильём, и в отношениях с соседями. А сослуживцы мои открыто говорили: бойся не нынешних головорезов, их запросто можно поставить на место. Бойся тех, кто ещё не вышел из землянок «лесных братьев». И это – факт, как паскудная лампочка светится у нас до сих пор...

Константин долго думал, прежде, чем начал говорить:

– Дядя Витя, буду откровенен: несколько лет я занимаюсь в газете правовой тематикой, – сказал он. – Да и сам – юрист по образованию, знаю эти проблемы. То, что вы подходите под статьи УК, нет сомнений. Вами точно будет заниматься ОБХСС... Вот тебе и безобидное, на первый взгляд, дело с изготовлением барабанных палочек и торговля ими по обоюдному согласию сторон. – Гость снова замолк, наверное, думал, как сказать то самое, что точно бы отрезвило хозяина гостеприимного дома. – Вам повезло с соседом, Иван Семёнычем, который искренне хотел помочь наладить вашу жизнь и разговорился только сейчас, считая меня вашим родственником. Так и есть, мы больше, чем дальние родственники, наши родители и вы с Софьей Михайловной – дружите давно, относитесь друг к другу с любовью. Но представьте на минуту: ваши пакеты с продукцией увидели бы соседи ближних улиц? Что могло бы произойти?

– Зависть, – сказал дядя Витя. – Сработала бы зависть: вот откуда у него двухэтажный дом! И машина, и сын – в институте, с первого захода попал... Да, мне всё это известно. А что делать? Я же не смогу стоять на колхозном рынке, продавая свою продукцию? Смешно... Ведь у меня просят товар? Просят, ещё как, очередь на полгода вперёд. И что мне делать, Костя?

– Пока не знаю, не сталкивался ни с чем подобным, – сказал журналист. – На ум пришло только одно – система потребкооперации. У нас, на Севере, местные жители собирают в сезон бруснику, морошку, клюкву и даже грибы. Хорошие деньги зарабатывают в магазинах кооперации. Давайте так поступим: мне проще разобраться, что к чему в этой системе, наведу справки, узнаю, сообщу вам. Но дело это – непростое, наша бюрократия непобедима... А пока – советую вам по-тихому сворачивать свои отношения с музыкантами. Как бы в беду не попасть, не накликать её.

– Витя, друг мой любезный и сосед нерушимый, – сказал с пафосом Иван Семёнович. – Дело говорит Костя. Гаси долги по заказам и сворачивайся... И чем быстрее, тем лучше. Будем ждать других времён. Может, Константину повезёт с потребкооперацией, может, клюнут они на такой музыкальный товар? И как ты воспринял весь наш разговор?

– Всё по делу. Придётся брать отпуск и самому развозить последние заказы. Благо, машина бегает, выручит, надеюсь. Ведь не «теневой же цех» мне открывать? Тут уж точно лет на десять можно загреметь под фанфары...

 

***

 

Дверь в тёплую веранду, где сидели мужчины,  с грохотом открылась, на пороге стояла Маша с барабанной палочкой в каждой руке. За ней возвышалась мощная фигура Софьи Михайловны с улыбающейся физиономией. Она воскликнула:

– Удивим наших мужчин, Машуля! Три-четыре, начали! – Дочь Константина ударила по поверхности барабана, зазвучала знакомая с пионерских времён песенка-считалка: «Старый барабанщик! Старый барабанщик...» Слова, видимо, для дочери пока были ещё труднопроизносимы, плохо она выговаривала букву «Р», путалась в шипящих звуках. Но зато так точно и громко била по детскому барабану, принадлежавшему студенту Леониду, уехавшему в Сибирь, что мужчины невольно залюбовались девочкой.

– Так, все встаём в круг и начинаем движение по часовой стрелке, под барабанную дробь, – командовала бабушка Соня. – Кто не исполнит команду, останется и без ужина, и без горилки. Давай дочка, давай моя золотая девочка!

По полу из дубового паркета ходили трое мужчин, кривляясь и дурачась, словно дети. Первым шёл Константин, держа высоко в руке инвалидную палку с головой льва вместо ручки. А барабанные палочки в руках девочки отсчитывали, наверное, новое время...

 

 

Художник: В.Г. Жильбер.

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование