Раздался щелчок. Кристина быстро просунула руку в карман пальто и крепко сжала телефон, но, словно поражённая электрическим разрядом, неожиданно застыла. «Ах, ты по-прежнему веришь в снежного человека?» – спросила она саму себя, и её губы искривились в попытке изобразить иронию. Она удавалась ей очень редко. Кажется, никогда.
Девушка сделала ещё несколько шагов по направлению к главным воротам города. Стояли последние дни непривычно холодной зимы, которая вряд ли что-то слышала о проблеме глобального потепления. Перед тем, как торжественно войти в огромную арку и очутиться в объятиях старого города, Кристина оглянулась. Небольшая площадь казалась безжизненной и обречённой. Но она помнила, как под солнцем южной земли бился фонтан и его бодрящие брызги долетали даже до тех, кто в круговороте дел не мог позволить себе провести несколько минут, сидя на бетонных скамейках и наблюдая за игривым воплощением безрассудства.
В предрождественские дни на этом месте был размещён небольшой каток, а также привычные для этих мест деревянные лотки для продажи сосисок и прочих национальных деликатесов. Кристине стало холодно, и она стянула потуже пояс пальто. Продолжив путь, так и не прочитав сообщения, она прошла мимо хорошо знакомых бутиков и забежала на пару минут в магазин оптики для покупки новых контактных линз.
Час спустя девушка щёлкала по буквам, стирала неоконченные слова и фразы, обдумывала и снова неуверенно пыталась закончить ответное сообщение. Наконец была нажата кнопка отправки, и Кристина почувствовала облегчение. Ровно в восемь ей предстояло встретиться с её несостоявшейся любовью в кафе «Гайдн». Впрочем, пунктуальной быть не стоило: Михаэль всегда опаздывал и имел обыкновение оповещать об этом по SMS, как, впрочем, и обо всём остальном.
Бесцельно побродив по городу и вдоволь насмотревшись на недавно наводнившие магазины весенне-летние коллекции, Кристина села в трамвай. Всю дорогу она пыталась разрешить сложную дилемму, которая непременно встаёт перед отправляющимися на свидание девушками. Однако эта встреча не должна была бы быть таким свиданием, это было скорее лишь прощальное рандеву. Тем не менее, дома Кристина усердно трудилась перед зеркалом в попытке создать совершенство. Бесконечно всматриваясь в зеркало, она напрасно пыталась найти у себя хотя бы маленький изъян. В коррекции не нуждалось ни её лицо, ни фигура.
Два часа спустя привычно тугая дверь кафе «Гайдн» поддалась нажиму ладони Кристины, и девушка попала в объятия небольшого зала в стиле барокко. Михаэль сидел у барной стойки с неизменным бокалом красного вина. Гостья улыбнулась, почувствовав себя в знакомой обстановке, навевавшей ей приятные воспоминания, окутанные ореолом наивности. В перипетиях времени и кружении полузнакомых лиц, под холодным осенним дождём и звёздным небом, Кристине долго казалось, что она и этот уверенно смакующий вино господин за барной стойкой могли бы быть счастливы вместе. Просто и лаконично – не задавая лишних вопросов и не препарируя перспективы на будущее.
Увидев Кристину, Михаэль приподнялся со стула и, улыбнувшись, приветливо помахал ей рукой. Он был довольно высок, опрятно одет, без лишнего шика и строгости. Его серо-голубые глаза казались переполненными восторгом от мира и, конечно, от самого себя. Лицо было немного вытянуто и только при пристальном взгляде можно было обнаружить уже неплохо обосновавшиеся на нём мелкие морщины, выдававшие тщательно скрываемую точку отсчёта его жизни.
Кристина почувствовала, как её лицо, словно масло на раскалённой поверхности, расплылось в улыбке. Она уверенными шагами приблизилась к Михаэлю и подставила щёку для поцелуя. Он знал, что она не любила целовать людей при встрече, не любила ощущать тепло чужих душ, которые раздаривали его просто так, на самом деле оставаясь холодными и равнодушными.
– Ты меня снова даже не поцелуешь, – грустно прошептал Михаэль и добавил: – Здравствуй, не будем ссориться.
Кристина опустила глаза и неожиданно ощутила, как шумное кафе погружается в тишину. Где-то далеко-далеко, где медленно вступал в свои права молчаливый и торжественный вечер, Михаэль взял бы её за руку, и они бы стрелой помчались прочь, постепенно теряя землю под ногами. Знакомые улицы сменяли бы одна другую, движение на дорогах останавливалось, прохожие теряли бы свои очертания и быстро исчезали из виду. Ничто и никто не мог бы тогда отвлечь их друг от друга, и холодные брызги фонтана превращались бы в вино, попадая на тёплую кожу.
– Здравствуй, Михаэль! – пронеслось в реальности, и мир вновь наполнился бессмысленными звуками.
Прощание должно быть коротким, особенно для тех, кто ещё не сумел отпустить в прошлое свои чувства. Для тех, кто надевает маску безразличия, но она постепенно начинает жечь лицо. Дыхание становится поверхностным, нелепый фарс – невыносимым. Слова, натянутые улыбки, ухмылки, шутки, ирония – весь брошенный на помощь арсенал глупостей никак не может заставить время бежать быстрее, ибо каждая секунда затянувшегося прощания причиняет острую боль его участникам.
– Ты будешь мне писать? – улыбнувшись, спросил Михаэль.
– Конечно, я же не улетаю на луну, в конце концов! – бодро прозвучал её голос. Кристина хорошо отдавала себе отчёт в том, что и как нужно сказать. После отъезда она обязательно сотрёт бесследно большую часть контактов, дабы не отвечать на одни и те же болезненные вопросы. Да, она напишет ему: несколько заранее подготовленных строк о новых друзьях, новой работе и, конечно, подтвердит правильность своего решения о смене места жительства.
– Может, я сумею выбраться летом и проведаю тебя? Нужно только заранее договориться о сроках.
– Само собой разумеется. Я буду очень рада!
– Отлично! Так и сделаем!
И снова воцарилась неловкая пауза: они больше не знали, что сказать друг другу. Она улыбнулась, он подозвал кельнера и заказал ещё бокал красного вина той же марки. В её голове пронеслась парочка тем, которыми можно убить жалкие секунды. Кристина лгала, бодро отвечая на вопросы Михаэля, прекрасно зная: он никогда к ней не приедет. Ведь как только она взойдёт по трапу самолета, всё будет кончено. Он может полететь в Сан-Диего, может отправиться путешествовать по Африке, но только не к ней. Это будет слишком сложно, а он всегда избегает сложностей.
Возвращаясь по хорошо знакомый улице домой, Кристина вдруг почувствовала, как занавес пал. Она неожиданно осталась наедине с собой, своими мыслями и своим оголённым от покрывала равнодушия сердцем. Боль подкралась незаметно у светофора, который упорно не желал переключиться с красного на зелёный. На улице было пустынно, единственная машина давно осторожно оставила свои следы на тонком слое февральского снега, и печальная странница могла бы и не дожидаться нужного цвета. Но, как и в тысячи других раз, которые, казалось, уже позабылись, ей захотелось поступить разумно. Именно в предписанном порядке вещей, в обречённом фатализме, Кристина видела своё спасение.
Зажёгся зелёный. Она застыла в отчаянной попытке удержать медленно растворяющуюся луну. Ей было небезразлично. Она чувствовала, как раскрывало свои объятия страдание, которое так долго оставалось незамеченным. Оно медленно росло в её душе, поражая, словно опухоль, мозг, и в ту самую минуту, когда страдание полностью поглотило её разум, был поставлен решающий вопрос: «Неужели это всё?»
Ей предстояло только забрать чемодан из комнаты, перевернуть страницы жизни последних трёх лет и склеить их во избежание рецидива отчаяния.
Комментарии пока отсутствуют ...
