01/07/2013
Уважаемые читатели! Я приглашаю вас совершить короткую экскурсию в мир науки. Причем науки как общественного института. Не уверен, что знакомство с нашей кухней будет для вас приятным, но постараюсь, чтобы оно было полезным и информативным. Ибо в ней, как в зеркале, отражается наше общество. А еще именно в этой сфере сейчас – без преувеличения – решается судьба нашей страны.
Как уже сообщалось, правительство обнародовало проект кардинальной реформы Российской академии наук. Причем законопроект уже внесен в Госдуму. Его суть: РАН становится «клубом ученых по интересам», а управление всем имущественным комплексом передается создаваемому при правительстве Агентству по управлению институтами РАН. Ученые могут всем этим пользоваться, но не распоряжаться. Есть и другие важные детали, но о них лучше рассказывать по ходу дела.
Итак, на первый взгляд, ученые должны радоваться освобождению от «несвойственных им функций» по управлению имуществом. Зачем академику, лидеру научного направления, все эти бюджеты, долги, накладные, платежки, трубы, протечки и т.п.? Открою секрет Полишинеля: академик не устраняет протечки, не сводит баланс и не оплачивает коммунальные счета своего НИИ – есть хозслужбы, есть главный инженер института, есть бухгалтерия и прочие «специально обученные люди». Как и на любом предприятии. Санаториями, детскими садами, поликлиниками и т.п. ведает Управделами РАН.
Выделять ли все это в отдельный бизнес, отдавать ли на аутсорсинг – вопрос неоднозначный в любой отрасли. В Минобороны, помнится, отдали – получился «Оборонсервис». И пусть не обольщаются в этом смысле обожатели Запада – в США тоже много лет не могли разобраться с фирмой «Халлибертон» и лично тов. Диком Чейни…
Но важнее другое. Ученым говорят: вы, дескать, занимайтесь «чистой наукой», а скучные денежные и материальные дела мы берем на себя. Пусть, дескать, академики, раз уж они такие авторитетные ученые, определяют направления развития науки, а финансы, закупки, материально-техническое обеспечение науки – это за нами, за чиновниками.
Секундочку… А как вы себе это представляете? Если нужно принять на работу нового сотрудника, дать ему рабочий стол и компьютер, послать в командировку – завлаб или даже директор не смогут этого сделать самостоятельно, не выходя за рамки НИИ. Надо обращаться в «агентство по управлению…» И в чем тогда состоит «управление научной работой»? А уж если наука – фондоемкая, и ученое сообщество решило купить новую экспериментальную установку или, чего доброго, построить что-то масштабное, процедура (и перспектива) принятия решения вообще становится непонятной.
Кстати, Дмитрий Ливанов любит апеллировать к мнению «молодых, активных и некоррумпированных ученых, интегрированных в мировую науку», которые жалуются на то, что академическая система закупок – неуклюжая и неповоротливая, нужных реактивов и т.п. приходится ждать по году, а вот на Западе, дескать – вечером заказал, утром реактивы ждут тебя в лаборатории.
Но, во-первых, за бюрократию и задержки нужно сказать спасибо не РАН, а нашим законодателям и правительству. Виновато и таможенное законодательство, и пресловутый ФЗ-93, по которому каждую пробирку нужно закупать в рамках тендера. Казалось бы, министр мог бы употребить свою немалую энергию на изменение этих норм в интересах науки (год с лишним на посту!), но у него – свои приоритеты.
А во-вторых, теперь во все сложные и запутанные процедуры закупок добавится еще одно звено – то самое агентство. Которому еще, в отличие от завлаба или директора, надо будет рассказать, что именно тебе надо, и доказать, что тебе именно это и нужно закупить. Простая аналогия: командир артиллерийского расчета вместо того, чтобы скомандовать «бронебойным, по такой-то цели – огонь!», вынужден будет сначала обратиться к чиновнику агентства по управлению армейским имуществом. «Товарищ чиновник, разрешите обратиться! Разрешите взять бронебойный снаряд!» А в ответ услышит: «Товарищ военный, а у нас вообще-то осколочных больше осталось, вот их и расходуйте! Да, кстати, вот вы брали у меня вчера бронебойный, и что? Промахнулись. А я читал, что по статистике в армии США процент попаданий составляет… Вообще, боец, я вот думаю – а не сократить ли вашу батарею как неэффективную…» Много ли навоюет такая армия – не берусь судить. Но хотелось бы узнать, как и почему наука, управляемая таким образом, сумеет превзойти нынешнюю по своей результативности?
Кроме того, наука – живой организм. В ней возникают (по мере развития знания или по велению времени, по государственной надобности) новые направления, под которые приходится открывать новые лаборатории и даже институты (и закрывать или сливать старые). Теперь, очевидно, это придется делать не в рамках академии, а опять-таки через агентство. Насколько гибче станет организационная структура нашей науки? Риторический вопрос. Правда, что-то мне подсказывает, что вопрос о закрытии НИИ это агентство будет решать весьма оперативно, и длительность решения будет обратно пропорциональной стоимости площадей, занимаемых «неэффективными» НИИ. Благо, опыт «оптимизации» вузов, подведомственных Минобрнауки, не оставляет иллюзий.
В общем и целом тезис об «освобождении науки от несвойственных ей функций» можно прокомментировать так. Работать без ресурсов, а тем более – руководить исследованиями, «определять направления развития…», не располагая ресурсами – невозможно. Когда я после окончания института некоторое время служил замдекана на родном факультете, меня очень любил подкалывать один из профессоров, большой любитель всего западного.
«Ну какой ты начальник? У тебя есть бюджет, у тебя есть возможность взять на работу нужного тебе сотрудника или купить что-то? То-то же! А вот в NASA даже самый младший руководитель обладает маленьким, но своим бюджетом, которым он может распоряжаться и за результаты его расходования несет ответственность.»
Я скрежетал зубами, но возразить было нечего. Так же и здесь. Можно спорить о том, рационально ли используют доверенный им бюджет и материально-техническую базу руководители РАН, но если у них этих ресурсов не будет – спрашивать с них будет решительно нечего. Термин «освободить» в этой связи звучит как циничное издевательство. Так и хочется провести мысленный эксперимент – освободить Д.В. Ливанова от несвойственных ему кошелька, ключей, карточек и телефона – и предоставить ему полную свободу действий.
Что же касается нецелевого использования недвижимости и площадей пресловутыми «академиками», то, во-первых, по моим наблюдениям, по мере оживления науки ученые возвращают себе сданные в аренду площади. Наука уже несколько лет как начала «возвращать наши пяди и крохи» - просто потому, что таких, как я, нужно где-то размещать.
Во-вторых, ломать систему распоряжения ресурсами на том основании, что «кое-где у нас порой…» – так же преступно, как ломать систему образования под предлогом «борьбы с коррупцией». Воруют? Ловите тех, кто ворует, доказывайте и сажайте. Но отлучать на этом основании всех ответственных исполнителей работ от необходимых ресурсов – абсурд. Тем более абсурдно полагать, что коррупция сократится, если между «академиком» и материально-технической базой встанет прокладка в виде «агентства по управлению имуществом».
Прошу оценить мое благородство, уважаемые читатели: это я еще не уточняю, насколько повышается эффективность работы и снижается коррупция благодаря структурам, сформированным командой Д.А. Медведева, и какую обильную пищу для размышлений дают Счетной палате и прокуратуре основанные этой же командой «институты развития».
И еще одно хочу отметить как экономист и сотрудник, на минуточку, Института проблем управления. Наука, помимо поиска истины, генерации новых знаний, выполняет еще одну важнейшую функцию – занимается экспертизой. Стратегий развития отраслей и корпораций, военных и энергетических доктрин, проектов поворота северных рек и т.п. Вроде бы, согласно новому законопроекту, эту функцию за ней оставляют: «Для реализации основных задач Российская академия наук наделяется функциями научно-консультативного и экспертного органа Российской Федерации и по поручению органов государственной власти Российской Федерации проводит экспертизу крупных научно-технических программ и проектов, мониторинг и оценку результативности деятельности государственных научных организаций независимо от их ведомственной принадлежности, а также экспертизу результатов научной и (или) научно-технической деятельности, созданных за счет средств федерального бюджета».
Однако экспертиза хороша лишь тогда, когда она хотя бы относительно независима. Я, например, не раз участвовал в экспертизе деятельности родной авиационной промышленности (по поручению Счетной Палаты и т.п.), да и в своей научной работе постоянно критически анализирую стратегии развития отрасли, вырабатываю и обосновываю свои предложения. При этом я не работаю под началом министра промышленности и торговли или директора ЦАГИ. Потому что есть Российская академия наук. А если это будет «клуб ученых», в каждой мелочи подотчетный и подвластный правительству – независимость экспертизы, да и поиска новых управленческих, экономических решений будет просто уничтожена. Это азы науки об управлении, и мне не верится, что их не знают авторы законопроекта. Конечно, знают – просто так и задумано. У нас уже есть «научно-консультативный и экспертный орган» на все случаи жизни – Высшая школа экономики. Пока РАН у нее путается под ногами (нет-нет, да и выдаст что-то «идеологически невыдержанное»), но это можно исправить.
Уважаемые читатели, надеюсь, вы уже начали понимать, почему вся эта, казалось бы, внутренняя кухня науки касается каждого из вас почти так же непосредственно, как успехи и поражения нашей футбольной сборной. Наука – это основа технологического развития, как в мирной жизни, так и в делах обороны. Она играет роль и в экономике, и в управлении, причем необязательно буквально – хотя бы посредством образования, которое вкладывает в мозги будущих министров и генералов, бизнесменов и писателей определенные мировоззренческие установки. Наука – это еще и фильтр всяческих проектов и решений. Короче говоря, это – столп российской государственности, российского суверенитета. Надеюсь, прочие читатели «Однако» в большинстве своем хотят, чтобы он у России был – как право самим решать, как нам жить, что такое хорошо и что такое плохо. Так вот: наука необходима, чтобы это право реализовать. А если страна намечена для колонизации, ей свою науку иметь не положено.
Поэтому лишь отчасти прав уважаемый Анатолий Александрович Вассерман, указывая на раздел РАНовской недвижимости и площадей как цель «реформ». Конечно, это – приятный бонус, но это цель для деятелей попроще. А глобальные игроки извлекут гораздо большую пользу из того, что Россия как самостоятельная научная держава… как минимум, поумерит свои амбиции. Просто интересы тех и других чудесным образом совпали.
Вообще, в знании политических технологий реформаторам не откажешь – чего стоит, например, хитрое предложение: всех членкоров автоматически перевести в академики и пообещать им всем пожизненную пенсию «до 100 тысяч рублей в месяц». Поди плохо! Тем более что членов Академии медицинских наук (РАМН) и Академии сельхознаук (РАСХН) автоматически приравняют к академикам РАН, что им, мягко говоря, и не снилось. Разделяй и властвуй!
Остальным же научным сотрудникам РАН министр пообещал, что они «ничего не заметят и продолжат работать, как работали». Мне кажется, что выше уже достаточно подробно рассмотрены реальные организационные и экономические механизмы, призванные это обеспечить. Если кратко, их нет. Любой ученый будет теперь на очень коротком поводке у министерского чиновника, а захочет тот вообще закрыть его НИИ – и тут «доценты с кандидатами» сполна узнают цену словам, не подкрепленным буквой закона. В истории нашей страны уже было такое, когда ученые, купившись на обещания политтехнологов, с большим энтузиазмом поддерживали развал страны и, попутно, советской науки. Но вряд ли даже академик Сахаров, борясь с советской властью, хотел, чтобы ученый из уважаемого человека стал нищим посмешищем, выброшенным из любимой профессии. Прозрение наступило быстро, но не все до него дожили.
Как там у Тимура Шаова:
Как мы бросились, не споря
Смело в рыночное море
Мол, хотим плыть на просторе,
Эй, страна, руби концы!
А теперь сидим на вантах,
Делим гранты по талантам
Дети капитана Гранта,
Джорджа Сороса птенцы.
Там еще много строк, которые полезно было бы освежить в памяти – и про «мозги одновалентные», которые «всегда дрейфуют поверху», и о том, что «вам ваше дело по сердцу – им ваше дело пофигу». Перечитайте или переслушайте, коллеги.
Мы же ученые – в смысле, жизнь нас уже учила. Так не покупайтесь на уловки, которые лично у меня неумолимо вызывают в памяти неоднократно слышанное и читанное нашими дедами: «Рус Иван, сдавайс! Тебя ждет теплая постель и горячая пища!» и т.п. Параллели становятся еще откровеннее, когда слышишь, как реформаторы регулярно обращаются к молодым сотрудникам РАН – дескать, даешь реформу, сбросите этих надоевших дедов, которые вам, таким талантливым, ходу не дают! И это уже было в листовках: «Хватит воевать за жидов и комиссаров, они сидят на шее твоего народа!»
Все-таки та пропаганда и агитация успеха не имела, наши дедушки и бабушки правильно поняли те листовки, хотя и не были в массе своей ни докторами, ни кандидатами наук. И мы не должны сплоховать. Ибо отнюдь не на интересы «академиков» идет накат (им-то как раз пообещали «золотые парашюты»). Под угрозой – именно наше право ходить на любимую работу и заниматься ей, себе на радость и людям на пользу. Желание повторно проверить реальность этой угрозы для людей, переживших 90-е, уже, извините, тянет на диагноз.
Интересно видеть, как ведут себя люди перед лицом общей… пока скажем сдержанно, проблемы. Вот, например, интервью академика Ю.С. Пивоварова, известного своей, мягко говоря, своеобразной позицией в отношении российской истории. А вот блестящее разоблачение предложения к ученым «освободиться от несвойственных им функций», которое дал А. А. Ростовцев, д.ф.-м.н. из Института теоретической и экспериментальной физики РАН. Если кто-то не в курсе, это видный рукопожатный блогер afrikanbo – автор «диссерорубки», которая успешно находила плагиат в диссертациях членов ЕР и ЛДПР, но почему-то нашла кристально чистой диссертацию кировского губернатора Н.Ю. Белых (хотя на источники губернаторского вдохновения прямо указывали еще пару лет назад). А вот поди ж ты, перед лицом такой «реформы» повел себя, как ученый и гражданин.
Тем сильнее на этом фоне единодушия очень разных людей (в т.ч. и тех, кто очень критически настроен по отношению к руководству РАН и «этой стране», как А.А. Ростовцев) выделяются вот такие мнения: «Я думаю, что эта реформа была объявлена столь внезапно в связи с политической необходимостью. Я понимаю, что это произвело впечатление разорвавшейся бомбы, но с другой стороны, я подозреваю, если бы министерские работники делали это как надо и обсуждали это все с академическими начальниками, то они ничего бы не смогли сделать. Обстановка секретности была вынужденной мерой... Я думаю, что академия стала бы противодействовать на самых разных уровнях. Она бы всеми возможными силами с этим боролась».
Прошу любить и жаловать. Это – Константин Викторович Северинов, д.б.н., профессор университета Ратгерса в США и, кстати, зав. лабораторией в Институте биологии гена РАН. В переводе с профессорского на русский – так вам и надо, коллеги! Я ж вам намекал по-хорошему. Ничего личного – просто мы с друзьями решили вас маленько того… Что же, нам еще надо было с вами обсуждать наши планы?! Еще чего! Наше время пришло – что хотим, то и сделаем. «Нет у вас методов простив Кости Севе... ой, простите, Сапрыкина!» (с)
Так себя ведут лишь в одном случае – если уверены в скорой победе тех сил, к которым примкнули, над теми, о ком говорят. Ибо если РАН удастся отстоять, лично мне как-то трудно представить себе, как Константин Викторович как ни в чем ни бывало открывает двери ИБГ и, здороваясь с коллегами, идет к себе в лабораторию. Ну, точнее, это мне трудно себе представить, как бы я шел на работу после такого.
Итак, втайне от немаленькой организации, РАН, готовится законопроект радикального ее «реформирования». И обнародуется под самые летние отпуска и каникулы. Думские в том числе. Это после того, что совсем недавно в РАН избрали нового президента – Владимира Евгеньевича Фортова, физика с мировым именем, много лет возглавлявшего легендарный ИВТАН. У него есть вполне конкретная программа развития РАН – но надо сыграть на опережение. Проект обнародуется и, конечно, вызывает эффект разорвавшейся бомбы. РАН поручает своему президенту поговорить с премьер-министром. И хотя изначально законопроект предполагалось внести в Думу на следующей неделе, он вносится уже в пятницу (притом что насущные и многократно обсужденные поправки ждут своей очереди годами)! Вот они какие, быстрые шахматы…
Кстати, про академический авторитаризм. Прежде чем рассказать еще один курьезный факт, начну с того, что К.В. Северинов – давно известный сторонник «реформирования» РАН и всей российской науки по западному образцу. Он не раз выступал с соответствующими статьями в СМИ – как правило, в соавторстве с такими известными деятелями, как Д.В. Ливанов (еще не бывший министром) и С.М. Гуриев, ректор РЭШ, недавно так громко покинувший свой пост и нашу страну (и увезший в Париж, по мнению восторженных соратников, половину российской экономической науки в своем лице – вторая половина уже была в Париже в лице его супруги Екатерины Журавской). В частности, большой шум произвела статья трех вышеперечисленных авторов в журнале «Эксперт» под названием «Шесть мифов академии наук». После нее РАН чуть ли не впервые решила, что хватит быть боксерской грушей в этом информационном поединке, и начала отвечать. Строго, с цифрами, обширной статистикой.
Из них следовало, вкратце, следующее:
финансирование РАН – отнюдь не огромно: оно замерло на отметке около 2 млрд долларов в год, что сопоставимо с бюджетом среднего университета в США;
РАН, по крайней мере, эффективнее всего остального в российской науке (в т.ч. пресловутых «исследовательских вузов, в которых должна делаться вся наука»);
РАН – одна из самых эффективных научных организаций мира в расчете на потраченный рубль (к тому же, сравнивать эффективность без учета предыстории – как выставлять на Олимпиаду только что освобожденного из концлагеря спортсмена и говорить: ну мы же его перед стартом покормили, как всех);
реформаторы сами не знают, по какому именно «западному» образцу они собираются корежить российскую науку, и зачастую реальные «образцы» эти не так уж и отличаются от наших. Например, отнюдь не «вся наука делается на Западе в вузах». И аналог «совковой» степени доктора наук, наряду с PhD, аналогом кандидатской степени, во многих «цивилизованных» странах есть. Как есть и аналоги самой РАН (а вот насчет Минобрнауки... ехидный В.Е. Фортов предложил начать приведение российской науки к западному идеалу именно с того, что в США нет Министерства науки).
Что характерно, сколько-нибудь системного научного обоснования своим предложениям, на основе моделей, строгого анализа – реформаторы не давали, в основном, шаблонные слова об эффективности, старичках-академиках и обо «всем цивилизованном мире». При этом мнение «просвещенного Запада», его опыт (как правило, упрощенно понятый или просто перевранный) возводятся в абсолют.
Даже не касаясь того, что сами зарубежные ученые отнюдь не в восторге от всех тех принципов, которые нам предписано перенять, и того, что в реальности все эти рейтинги и индексы цитирования имеют слабое отношение к научной сути, замечу одно. Такое «низкопоклонство перед Западом» означает, что российские чиновники не способны самостоятельно разобраться в том, что делает наука, поставить перед ней насущные задачи от имени государства и общества. Единственное, что остается – требовать от ученых понравиться заграничным дядям. Так и представляю себе, как тов. Сталин отказывает Курчатову и Королеву в развитии ядерного и космического проектов на том основании, что они не названы в числе приоритетных зарубежными грантовыми фондами. Сидит, попыхивая трубкой, и говорит с неподражаемым акцентом: «Что-то у Вас индекс Хирша хромает, товарищ Курчатов… да, и в американских журналах надо активнее печататься, товарищ Королев!» Непредставимо…
А рейтинг – настоящий, неоспоримый – отечественной науке и образованию выставил весь мир 12 апреля 1961 года. И нобелевские премии были почаще, чем сейчас.
Конечно, в рамках одной статьи сложно более менее системно высказать свою точку зрения на эффективность РАН и пути ее развития, и вообще, на будущее науки в России и мире. Конечно, эта статья – тоже в стиле «быстрых шахмат». Мы не успеваем сейчас корректно обсудить, как надо реформировать РАН и российскую науку в целом, но сегодня перед нами другая задача – четко сказать: вот так, как предлагает правительство Медведева, реформировать РАН нельзя. Это не реформа, это запланированное и очень быстрое разрушение. Даже безотносительно к говорящим за себя терминам «ликвидационная комиссия».
И вряд ли нужно кому-то из читателей «Однако» объяснять, что премьер полностью солидарен со своим министром науки и образования в этих вопросах. Именно поэтому сибирские ученые выдвигают требование отставки всего кабинета Д.А. Медведева (подчеркну, это, в массе своей, государственники, патриоты и никакие не «болотно-белоленточные» – не каждый день такие люди выдвигают такие лозунги). Поэтому мне непонятно, зачем президент РАН В.Е. Фортов собирается просить аудиенции премьера Д.А. Медведева. Только время потеряем, пока Госдума успешно проголосует во всех трех чтениях. Понятно же, что обращаться в этой ситуации надо к другому руководителю. Повод, увы, заслуживает того.
И напоследок – о демократии и авторитаризме. Еще один частый соавтор перечисленных выше «молодых, активных и некоррумпированных» – д.б.н. М.С. Гельфанд. Он, в частности, выступил в «Эксперте» со статьей «Верните действенность науке» (в соавторстве с тогдашним ректором МИСиС... он еще потом на повышение пошел, говорят). И в этот раз РАН не стала утираться, а ответила – с цифрами и детальным разбором статистики – устами академика А.П. Кулешова. Ответ, что символично, назывался «Случай так называемого вранья» (это о статье Гельфанда). Корректный, но, как видно, очень жесткий.
А теперь – ищем, кем же работали наши дуэлянты. Академик Кулешов – директор института проблем передачи информации, ИППИ РАН. А профессор Гельфанд… зам. директора ИППИ по науке. И что же стало со строптивым оппозиционером потом? А ничего: Кулешов – директор, Гельфанд – зам. Это уже не авторитаризм, это уже прямо 1937-й год какой-то!
Внимание, вопрос: а вот если свершится в российской науке великая рукопожатная революция и М.С. Гельфанд, допустим, станет директором института, долго ли проработает его замом (да и вообще, в науке) ученый, придерживающийся «неправильных» взглядов? Думаю, интервью проф. К.В. Северинова снимает этот риторический вопрос.
«Но прежде, чем откланяться», скажу кратко, что побудило меня впервые за эти годы все-таки написать на «Однако». У многих возникнет вопрос: а чегой-то ты суетишься так? Итак, в декабре 2008 года я перешел с родного Физтеха в институт проблем управления, ИПУ РАН. Я не начальник, уже давно избегаю административной нагрузки. Я не пилю деньги и не имею «доли от сдачи площадей в аренду». Я занимаюсь любимым делом, относительно свободно (и уж точно без идеологического диктата – а на кафедре экономики МФТИ, патронируемой ВШЭ, я вполне прочувствовал, какие они на самом деле сторонники демократии и плюрализма). Работаю на благо страны и себе на радость. И со мной работает очень много молодых (иногда – еще более молодых, защитивших докторские до 30 лет) и талантливых ученых. И их – все больше. Коридоры ИПУ – все живее, и так во многих институтах РАН (а базовые кафедры Физтеха действуют при сотне таких институтов, так что картину увидеть можно). Академия только задышала, ожила после 1990-х – и тут ее решили добить.
Люди, зомбированные пропагандой насчет истинного положения в институтах РАН (а стереотипы здесь, увы, на уровне представлений иностранцев о русских – водка, валенки, шапка-ушанка) любят спрашивать меня: так что же, ты всем доволен, что происходит в этой твоей академии?! И что же, никаких реформ РАН не нужно?! Сурово так спрашивают, даже не допуская в мыслях «неправильного» ответа.
Вы удивитесь, господа, но я практически всем доволен. Я почти счастливый профессионально человек – вот только времени на многие насущные интересующие меня вопросы не хватает. И лично мне (пишущему до 2-3 часов ночи, преподающему, растящему учеников, ездящему по предприятиям, в общем, занятому по уши без выходных и отпусков), скажу честно, всякие реформы – это, наверное, последнее, что нужно. Мне очень многое нужно успеть. Но я не настолько наивен, чтобы, как Столыпин, просить «двадцать лет спокойного развития». Я же экономист, следовательно – реалист, и понимаю, что не дадут. И потому, как говорится, «если ты не займешься политикой, она займется тобой». Кажется, уже занялась.
