Нет на свете таких бед, которые не в состоянии был бы превозмочь народ, если он правильно и в соответствии со всем ходом его исторического движения и духовного согласия организован и нацелен.
В.Я. Курбатов.
Да, история простой человеческой любви. Да, ничего особенного. Но она случилась, и тут уж, как говорится, тут уж…
И опять сюжет банален: два парня и одна избранная ими девушка. Сергей, Пётр и Светлана учились в одном классе. В их сибирском посёлке жизнь текла, как и во всей стране, примерно одинаково. Но когда наступил 1993 год, всё враз оборвалось. Два предприятия, кормившие поселок, закрылись, люди подались кто куда. Умирать стал посёлок не по дням, а по часам, а то даже и по минутам. Заколоченные окна в домах уже давно никого не удивляли. Пьянки, семейные разлады, драки были настолько частыми, что уже никого давно не удивляли. Ибо человек без работы опускается моментально. Сергей с Петром к тому времени в одной части отслужили в армии, а придя в родной посёлок, сразу бросились к Светлане. Света выбрала Петра, он побоевее был. Сергей, конечно же, досадовал, но это жизнь… Уже была назначена свадьба, и Сергей должен был быть у них свидетелем, но Пётр вдруг завербовался куда-то и уехал. Лишь по слухам стало известно, что подался он за большими деньгами, со Светой же почему-то поссорились. Сергей колол во дворе дрова и думал: «Пётр уехал, и хоть поругались они со Светой, она ведь его выбрала». Но что-то мешало, что-то томило его, тревожило. Дома их со Светой стояли совсем неподалёку, и Сергею, чтобы не видеться с подругой друга, приходилось уходить рано на работу. Возвращался же поздно. Оказалось, что в его умирающем во всех смыслах посёлке, потребовался газорезчик. Он резал на заводе металл, его же предприимчивые сверстники отправляли в Китай всё, что было из железного на заводе. Платили Сергею хорошо, но надоело ему видеть, как одноклассники жиреют на глазах. Его мама и папа работали на этом заводе. «Теперь же всё оборудование всё равно разворуют, и ничего с этим не поделаешь», – думал Сергей. Стал продавать металлолом сам, ибо другого способа помочь матери с отцом не было. Стало получаться неплохо, купил грузовую машину, но постепенно от их поселкового, некогда процветающего завода остались одни голые бетонные корпуса с дырявой крышей. Сергею приходилось постоянно успокаивать родителей, говоря, что всё равно бы разворовали, что так устроен нынешний мир. Родители постоянно пили успокоительное, вспоминая о том, как было раньше, как они славно трудились. Привыкнуть к нынешней действительности они не могли, ибо были воспитаны просто честными людьми. И вот уже пункт приёмки металлолома Сергею пришлось закрыть по причине отсутствия такового, но у него уже к тому времени были три машины, деньги, а это давало какую-то уверенность в будущем. Так оно и случилось, купил железнодорожный тупик и стал заниматься лесом, за этими заботами проходила жизнь. Его совсем не влекло к девушкам. Первая любовь не покидала, она сидела где-то очень глубоко в сердце, его совесть по-прежнему говорила ему, что Света выбрала Петра…
Но так устроено Всевышним, если даётся человеку свыше много душевного тепла, такой человек будет его растрачивать на других. Видел Сергей, как спивается поселок, а ведь это были те люди, с которыми он вырос. Каждый старик или бабушка были в памяти, и поэтому, когда он купил тупик, то к нему пошли на работу его же родные земляки. У Сергея работали две бригады по погрузке леса и шофёры, возившие лес. Людям платил нормально, не обижал. В заброшенном от теперешней жизни садике сделали ремонт, переоборудовали в Православный Храм. И теперь Сергею грела душу мысль о том, что земляки ходят в церковь. И может так статься, спасают там свои заблудшие души. Вечерами Сергей Миргородцев разводил огонь в камине, усаживался в кресло, закуривал трубку и думал о России. Вот и этим вечером, слушая, как весело потрескивают сосновые вперемешку с берёзовыми дрова, Сергей Анатольевич размышлял про себя: «Нет, никогда, наверное, шибко хорошо в России не жилось, одних войн было столько, что ни один народ не выдержал бы. Язычество, затем князь Владимир Красное Солнышко крестит Русь, и, слава Богу, что так случилось, ибо сколько русских людей спаслось, благодаря этому подвигу князя. Сколько храмов Божиих по России построено было и какие красивые они, и как только после 17-го года руки поднимались уничтожать такую величественную праведность».
Покрепче затянувшись полюбившейся махоркой, Сергей рассуждал дальше: «Да, в советское время работа была, много было хорошего вообще, но вот в чём беда, от веры людей насильно отлучали». Ближе к полуночи, засыпая, Сергей вслух проговорил: «Всегда страдающая, непостижимо прекрасная Русь…»
Как-то за ужином мама вдруг заговорила о Свете: «Ты бы хоть сходил, навестил Свету-то» и, смахнув слёзы фартуком, добавила: «Вдвоём они остались с сынишкой. Петин это ребёнок, только он отказ прислал, не мой, говорит, ребёнок. Только ведь это не самое страшное, мама ведь у Светы недавно померла. Мальчишке 3 годика, а сама она разболелась, постоянно простывает, там на лесопилке доски ворочает, да ещё лиственные попадают. Ей ведь, сердешной, дров-то некому наколоть». Сергей слушал маму и не верил собственным ушам: «Как это так можно, чтобы Пётр от сына отказался, мама, ну чего болтают-то зря? Петька от мальчишки отказался, может, напраслина это, а?». Мать, сосредоточенно глядя на сына, думала о том, что нет, слава Богу, не забыл её сын Свету. «Нет, сынок, всё истинная правда, за четыре года не появился ни разу, да и мама его Лизавета уж давно объявила, что у Петра другая семья. Я, сынок, почему заговорила об этом», – и немного смутившись, словно не мать она, а робкая девушка, продолжала свою речь: «Светина мама подружка моя была, ты знаешь… А что, как она с того света смотрит и видит, что мы её дочке в трудную минуту не помогаем. Вот что страшно». И, подойдя к старинным иконам, начала креститься. Покрестившись и присев на лавку, грустно опустила голову. Сергей заметил падающие на фартук мамины слёзы. Мать, вдруг поднявши голову, продолжала: «Я ведь, сынок, уже вторую неделю к ним хожу: то воды принесу, печь протоплю, сварю чего-нибудь, она ведь совсем хворая лежит, не поднимается, как бы ни воспаление у неё. Врача вызывали, говорит бронхит. Так он запросто в нетопленой избе в воспаление лёгких перейдёт. Я тут у них во дворе взялась сама колоть дрова, две чурки расколола, да вот поясница что-то отказала», – и виновато добавила: «Вот такая я нынче работница».
Всю ночь мать с сыном не спали. Отец их, не злобно ворча, поругивал: «Ну чего вы не спите-то? Утром и разберётесь, что к чему. Ночь на то и дана, чтобы силов набраться, а вы как маленькие, всё не угомонитесь».
С утра Сергей на работе распорядился, и к Светиному двору привезли целую с верхами, уже наколотых сухих дров машину. Ещё три дня он рядился – идти или нет? Приятно было видеть, как радуется мама. А мама каждый вечер вещала: «Я теперь, сынок, им печь-то топлю, дров не жалею». И тут же, как это зачастую бывает у русского человека, сникнув, говорила: «Только вот не встаёт Светлана, слабая шибко». Сергей, быстро накинув шубу, на ходу кинул матери: «Мам, всё. Собирай Свету в больницу, мальчишка пускай у нас поживёт». Оказалось, что у Светы было воспаление лёгких, и она целый месяц пролежала в больнице. Лёжа такая слабая на больничной койке, она вспоминала как во сне, какими глазами смотрел на неё Сергей, а она вдруг ему: «Вот какая я теперь стала».
Работая раньше допоздна, Миргородцев и не представлял себе, как бывает приятно спешить домой, одаривая мальчугана игрушками, думал, что скоро придёт Света и заберёт Николку, а он уже прикипел к парню. Мальчуган, разъезжая на большом деревянном коне, вдруг однажды сказал: «Дядя Селёза, а мама говолила, спасибо дяде Селёзе за то, что длов пливёз». Сергей после этих слов, не накинув на себя даже душегрейки, выбегал на крыльцо. Сердце бешено билось, а весь разум без остатка был полон ею.
Через месяц, робко переступив порог, Светлана обнялась с Марией Антоновной, а бросившегося на руки Николеньку долго обнимала и целовала. Тем же вечером Сергей пришел к Свете и попросил её руки. Всё тут было: и его робкие признания в любви, и слёзы Светы, но, главное, как был рад приходу дяди «Селёзы» Николка.
Да, история простой человеческой любви, да, ничего особенного, но она случилась, и тут уж, как говорится, тут уж…
Комментарии пока отсутствуют ...
