Всем известно, какое большое влияние оказывала на М. Горбачёва его жена, тем обиднее то, что в своём романе «Катастройка» (1989) замечательный русский писатель Александр Зиновьев посвятил Раисе Максимовне один-единственный, и то несерьёзный абзац:

«Дома Михаила Сергеевича ждала новая неприятность. Любимая супруга Раиса Максимовна, прозванная обожающими её трудящимися Горбачушкой, категорически заявила, что она хочет в Париж. По Эйфелевой башне соскучилась. По Лувру побродить захотелось. А главное – годы уходят, её красота, потрясшая весь мир, вянет. Пройдёт ещё пара лет, и «Ненька», престарелая супруга бывшего президента Рейгана, опять будет считаться первой красавицей мира… А уступать «Неньке» первенство по красоте нельзя ни в коем случае. Это будет грубая идеологическая, политическая и даже военная ошибка... Раисе Максимовне надо обновить гардероб в самых модных магазинах Парижа. Михаил Сергеевич и сам был бы рад посетить Париж… Но выкроить для этого пару дней никак не удавалось.»

Увы, это всё. Больше мы ничего о Раисе Горбачёвой и о её взаимоотношениях с мужем в этом романе не прочтём.

Кстати, и самому Горбачёву повезло в произведении Зиновьева ненамного больше. Он появляется лишь в первой главе «Катастройки», а потом исчезает как некий ненужный для властного расклада в России персонаж. Но был ли Горбачёв столь не нужен и маловажен, как изобразил Зиновьев?

Однако сразу же внесу ясность: я считаю Александра Александровича Зиновьева (1922–2006) одной из крупнейших фигур в духовной культуре России ХХ века, прозаиком и философом тем более выдающимся, что он соединил два этих типа мышления (литературно-художественное и философское), создал «социологический роман», то есть незаёмный русский жанр литературы, лучше всего пригодный для объяснения того, что происходило тогда в России, да и во всём мире.

Но у всякого жанра есть достоинства и недостатки; как и у каждого мыслителя есть сильные стороны, а есть то, что ему удалось меньше. Об Александре Зиновьеве, помимо этой статьи, мною написаны две другие; я не знаю, в каком порядке они выйдут в свет, но замечу, что в одной из них я высоко оцениваю Зиновьева как философа (как продолжателя международного философского течения скептицизма), в другой – я отдаю должное изобразительной мощи его прозаического таланта.

В данной же статье я решил сосредоточиться на политике, а это, увы, такая область, где ошибаются все, где прогнозы почти никогда не сбываются, и лишь причисление к лику святых позволяет говорить, что «такой-то» был полностью прав.

Поэтому, да простит мне читатель некоторую критику Зиновьева: она не отменяет моего глубочайшего уважения к памяти Зиновьева, а связана всего лишь с тем, что я в некоторых вопросах более согласен с М. Горбачёвым и Б. Ельциным, чем с критиковавшим их Зиновьевым.

 

Итак, вкратце перескажу роман «Катастройка», написанный в сугубо критическом духе по отношению к Горбачёву, с чем я и не согласен.

В романе Зиновьева Горбачёв зачем-то решил создать в СССР свободный для въезда иностранцев район (будто не было открытых для них союзных столиц и «Золотого кольца» в придачу…). На роль этого показательного анклава он определил некий Партград и для начала послал туда комиссию из Москвы. Описание работы комиссии и составляет содержание романа. Партград объединяет многие противоречия советского строя. Город глубоко провинциален, но в нём находится самое передовое в мире предприятие «Атом». Обеспеченность города продуктами – почти на нуле (магазины пусты), но в закрытых магазинах для работников «Атома» есть почти всё. Первобытные нравы и неграмотность соседствуют с не виданной нигде в мире высотой научных исследований… И так далее. Зиновьев наслаждается описанием этих противоречий и подводит читателей к мысли: ну возможны ли хоть какие-то «реформы» в такого рода обществе? Какая может быть «перестройка», в каком направлении и по каким критериям?

Комиссия из Москвы наметила для иностранцев аж восемь маршрутов по Партграду и решила, что все «сойдут». Грязновато, голодновато, но ведь поймут же… На этом и конец романа. Поменять в СССР ничего невозможно, не нужно, и даже пытаться не следует. Так считал Зиновьев.

Он не верил, что Горбачёвские реформы хоть к чему-нибудь приведут, и этот свой скептицизм высказал довольно резко и определённо, сначала в большой статье «Горбачевизм» (1988), а потом и в романе «Катастройка». Напомню: Зиновьев был выдворен из СССР в 1978 году, и создалось такое впечатление, что взгляды его застыли в момент выезда в эмиграцию и далее не менялись. Ельцин, встретившийся с Зиновьевым в эфире французского телевидения в марте 1990 года, так и сказал о Зиновьеве: «Это человек, который отстал».

 

Вкратце скажу об этой передаче, затем вернусь к феномену Горбачёва. Ведущими был французский журналист Бернар Пиво, и сегодня доступна текстовая запись французского телеэфира (https://zinoviev.info/wps/archives/518). В передаче были представлены одновременно две книги: «Катастройка» Зиновьева и «Исповедь на заданную тему» Ельцина (опубликованная во Франции под заглавием «До самого конца»).

Март 1990 года был временем удивительным: обе книги ещё не допускались к печати в СССР (хотя Ельцин заявил в программе, что вопрос о выходе его книги уже решён «на периферии», в Риге, на Урале и в Ленинграде). А вот Солженицына в советскую печать пропустили в предыдущем году: «Архипелаг ГУЛАГ» в «Новом мире» (1989, № 7–11). Тогда же, осенью 1989 года, состоялся знаменитый прыжок Ельцина с моста в реку (инсценировка покушения).

Оценка же событий Ельциным и Зиновьевым в телепрограмме оказалась диаметрально противоположной. Ельцин верил, а Зиновьев не верил, что социалистический строй на евразийском пространстве исчезнет (некоторые последователи Зиновьева не верят в это до сих пор). Зиновьев заявил дословно следующее:

«Я не политик… я исследователь… Что будет, я вам абсолютно точно скажу…. Через пять-шесть лет восстановится нечто такое, что было при Брежневе. Даже, может быть, хуже, может быть, даже ближе к сталинскому варианту. А ещё пройдёт какое-то время, о брежневском времени будут вспоминать как о золотом веке советской истории. Вот что будет. Это я говорю как учёный».

Однако Ельцин был другого мнения. Он-то знал, насколько далеко уже зашло разрушение социализма внутри СССР, хотя, конечно, и он не мог в точности предвидеть будущие события.

 

Теперь к вопросу о Горбачёве. Роман Зиновьева «Катастройка» начат с пассажа, талантливо показывающего поток сознания Горбачёва, вот цитата:

«Он был не в духе и имел на то серьёзные причины. Трудящиеся вместо минеральной воды, которую Михаил Сергеевич советовал пить вместо водки, пили самогон и всякого рода одуряющие жидкости. Снабдить трудящихся минеральной водой оказалось труднее, чем водкой. Конечно, трудящиеся могли бы удовольствоваться водой из водопровода. Она у нас не хуже минеральной. Трудящиеся, однако, этого ещё не осознали. Тут явный пробел в идеологическом воспитании. Тут тоже реформа нужна. Надо ускорить процесс идеологического воспитания. Конечно, в деле коммунистического воспитания мы опередили Запад. Значит, надо ускорить процесс опережения Запада в деле воспитания. Имеет смысл начать переводить трудящихся на систему самовоспитания, подобно тому, как мы переводим предприятия на систему самофинансирования…»

Повторюсь: мне кажется, что здесь и далее в романе Горбачёвские интонации и некоторые повороты мысли ухвачены талантливо, – однако зададимся вопросом, что именно передал здесь Зиновьев: внутренние рассуждения Горбачёва или его ораторские приёмы, то есть то, что люди обычно применяют для сокрытия намерений?

Увы, мне кажется, что Зиновьев поймал второе: болтовню, а не сущность. Суть же дела состояла в том, что Горбачёв в первые годы своего правления держал в руках мировую власть – и сам это хорошо понимал. Он даже сумел использовать Рейгана в качестве одного из статистов «хора», той «свиты», которая «играет короля».

Горбачёв, напомню, смело предложил Рейгану на пятьдесят процентов сократить стратегические вооружения. Посаженный на президентство военно-промышленным комплексом, актёр Рейган не имел полномочий даже всерьёз обсуждать такие вещи, а не то что доводить их до конца. И американцы сразу всполошились: «пятьдесят процентов – чего?» и т.д. А вот Горбачёв имел власть делать то, что считал нужным, в том числе, и в военной области, и весь мир это понял после нескольких встреч на высшем уровне.

 

Сегодня говорят, что Горбачёв позже непоправимо унизился до рекламы западных товаров, – но отворачиваются от позднего Рейгана, о котором тоже можно сказать, что он после двухлетнего поединка с Горбачёвым скатился до пересказа советских анекдотов под камеру и оставил попытки вершить политику.

Далее я выскажу одно очень рискованное предположение или догадку. Допустим, мы примем гипотезу об Абсолютном духе или о Мировой душе (о чём писали многие философы, но ярче всех Гегель…). Не логично ли будет предположить, что Мировой дух переместился в Россию как раз в 1985 году, с приходом к власти Горбачёва? Но Зиновьев – хотя и был философом – такую идею, по-моему, даже не рассматривал, эпохального смысла Горбачёвских реформ он, увы, не заметил.

А вот весь мир в Горбачёве увидел что-то очень необычное по сравнению с предыдущими советскими вождями, и это «что-то», повторюсь, была абсолютная власть, возможность и желание единолично решать важнейшие вопросы мировой политики.

Предпосылки к расформированию Варшавского договора и Советского Союза создал уже Горбачёв, Ельцин лишь довёл до конца эту политику. Большинство сегодня говорят, что это были чудовищные и преступные «предпосылки» и что вся политика Горбачёва была «предательством».

Если рассуждать строго практически, то это было именно так: путь к катастрофе, «Катастройка», говоря словами Зиновьева. Зиновьев резко и определённо заявил, что начатые в СССР преобразования закончатся провалом (или приведут к восстановлению того же самого строя, возможно, в ухудшенном варианте), и он оказался прав, насчёт провала Горбачёва… Но прав только в том случае, если мы будем рассматривать Горбачёва как одного из генеральных секретарей (что делал Зиновьев).

Однако если взглянуть на Горбачёва как на того, кто вознамерился положить конец череде генсеков и выйти на иной уровень, то здесь придётся говорить не о неудаче, но об эпохальном успехе Горбачёва (и Ельцина).

Между прочим, оба эти лидера имели в чём-то похожие отношения с жёнами… Во всяком случае, совпадает факт единственного брака на протяжении всей жизни. Конечно, нельзя придавать разновидностям брака определяющего значения. Хрущёв был женат трижды, Брежнев единожды, но мессианских черт в характере Хрущёва было, пожалуй, больше, чем у Брежнева.

 

И всё-таки мне кажется, что невнимание Зиновьева (женатого трижды, как и Хрущёв) к «вопросу пола» во всех без исключения его романах неслучайно и в чём-то объясняет его полный отказ понять Горбачёва и Ельцина. Скажем прямо: Зиновьев – это во многом «мачо» (то есть мужчина «бойцовского типа», таковыми практически «обречены» быть фронтовики и даже их сыновья), но Горбачёв – фигура других измерений, не сводимая к понятиям «мачизма» и, возможно, более отвечающая вневременному складу русского человека.

Такого рода вождь это – «мужчина и женщина одновременно» (слышу возгласы «чур меня!» и всё-таки пишу это). Вождь греко-русского, православного типа это вождь наполовину практический (боевой) и наполовину духовный; даже в большей степени духовный, чем практический. (Вспомним классическое противопоставление «папоцезаризма» и «цезаропапизма», обсуждавшееся бесчисленным количеством философов и историков, например, Владимиром Соловьёвым.) Доказательство «мужеженственности» восточного правителя это как раз – появление такой фигуры как Раиса Максимовна: она – всевластная императрица, а отнюдь не та любительница парижской моды, какой изобразил её Зиновьев в процитированном в начале статьи отрывке.

В этом, на мой взгляд, и была принципиальная ошибка Зиновьева при анализе Горбачёвской перестройки и Ельцинских реформ: неучтение Зиновьевым проблем пола вообще и характеров Раисы Максимовны и Наины Иосифовны в частности.

Собственно, к сказанному мне добавить нечего по существу. Но осталось сделать кое-какие важные замечания.

 

В 2022 году исполняется сто лет со дня рождения Александра Александровича Зиновьева – писателя и философа, по мощи дарования сравнимого с Солженицыным. Указом Президента России в 2021 году был образован оргкомитет для проведения юбилейных мероприятий, их план является довольно значительным и обширным. Он включает открытие улицы Александра Зиновьева в Москве и открытие памятника Зиновьеву в Москве, намечен гала-концерт и государственный приём в честь юбилея, планируется «Зиновьевская флотилия Волга-Каспий» («Возвращение философского парохода в Россию») и многое другое.

Функционируют фонд «Александр Зиновьев» и Биографический институт Александра Зиновьева; в 2021 году впервые была вручена Международная ежегодная премия интеллектуальной литературы им. А. Зиновьева, победителями стали три литератора: Александр Логинов в номинации «Поэзия», Иван Сабило в номинации «Проза» и автор этих строк – Александр Андрюшкин – в номинации «Эссе». Автору этих строк премия была присуждена за книгу «Статьи о литературе и истории» (СПб., 2019 г.), полный текст которой (в формате ПДФ) был размещён в год выхода книги из печати на сайте журнала «Великороссъ».

Пользуясь случаем, я ещё раз благодарю журнал за размещение моей книги, а также высказываю громадную признательность фонду «Александр Зиновьев» за присуждение премии.

Возможно, кому-то покажется, что данная статья не имеет характера юбилейной и не совпадает по тональности с торжествами в ознаменование 100-летия со дня рождения философа и прозаика. Но такое впечатление было бы неверным, ибо я (повторюсь) считаю Зиновьева громадной фигурой и выдающимся писателем. В начале статьи я сделал соответствующие оговорки.

Современный философ Леонид Поляков заметил недавно, что верность Зиновьеву его последователей (к каковым Поляков относит и себя) должна заключаться не в дотошном пересказе его романов или высказанных в них идей, а в том, чтобы мыслить свободно и не склоняться перед авторитетами.

Думаю, что данная статья (при наличии в ней некоторых критических соображений) выдержана в духе моего глубокого уважения к Александру Зиновьеву.

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование