В августе 1979 года я, собкор радиостанции «Тихий океан» по Магаданской области, был командирован в промысловую экспедицию объединения «Магаданрыбпром» на ивасевую путину в Японском море.
Вместе со мной в дальний рейс отправлялась съемочная группа Магаданского телевидения во главе с режиссером Гришей Френкелем. Нам предстояло снять документальный телефильм под условным названием «Путина». Я был назначен автором сценария.
Сорванная командировка
В ожидании выхода в море мы погрузили на плавбазу «Комсомолец Магадана» необходимую аппаратуру, в том числе неподъемный «чемодан №1», личные вещи и коротали время в пивбаре неподалеку от проходной рыбного порта. Все, казалось, было учтено и продумано до мелочей.
Как вдруг в пивную заглянул секретарь парткома объединения Толя Старков:
— Саша, бегом к телефону. На связи Владивосток.
Звонил главный редактор радиостанции Вадим Тураев:
— В экспедицию отправишься отсюда. Давай-ка быстро в телерадиокомитет, там получишь командировочные и билет на самолет. Лапин проводит здесь какое-то совещание, в котором должны участвовать и сотрудники «Тихого океана»...
Сергей Георгиевич Лапин, главный черносотенец Страны Советов, могильщик «Кинопанорамы» Каплера, Клуба веселых и находчивых, кабачка «12 стульев», гонитель Высоцкого, Ободзинского, Кристалинской и др. Именно он возглавлял в те годы Гостелерадио СССР. На какой предмет собрал он во Владивостоке руководителей телерадиокомитетов Забайкалья и Дальнего Востока — я так и не узнал, поскольку ни на одном из заседаний этого «форума» не присутствовал.
Мы с Тураевым были заняты решением куда более важной задачи — как попасть мне в район промысла? Ведь проходил он в Японской экономической зоне, всего в 15 милях от острова Хоккайдо. Япония разрешила нам добывать ивасей в своих водах, а Россия, в свою очередь, позволила японской флотилии ловить кальмаров в Охотском море. Такой вот ченч.
Учитывая это обстоятельство, я еще в Магадане договорился со своим другом — капитаном среднего рыболовного траулера-морозильщика (СРТМ) «Сковородино» Альфредом Антошкиным, что он подхватит меня по пути в экспедицию, если я выйду с ним на связь с судна, идущего в том же направлении.
«Завербованный» круиз
В конечном итоге меня согласился взять на борт капитан круизного лайнера «Ольга Садовская». Зафрахтованный Дальрыбой, он должен был доставить на остров Шикотан группу девчат, завербованных на сезонные работы на рыбозавод.
На время перехода старпом выделил мне каюту стюарда — отсек плошадью 2 на 3 метра без иллюминатора на самой нижней пассажирской палубе, большую часть которого занимал пульт вызова этого самого стюарда из пасажирских кают, плюс койка, тумбочка и умывальник. Впрочем, большего мне и не требовалось.
По пути на Шикотан мы зашли на Сахалин, в порт Корсаков — принять на борт еще одну группу верботы. Пока суть да дело, сошли со старпомом на берег и купили у корейца на местном рынке ведро неведомых мне доселе грибов. Старпом сказал, что, жареные в сметане, эти грибы — объедение, и оказался прав.
Ночью в каютах третьего класса, где разместились будущие рыбообработчицы, дым стоял коромыслом. Что праздновали, что отпевали эти девчата? Каждой из них было не более 25 лет, и у каждой уже за плечами была сломанная судьба. Понятное дело — на край земли, крошечный, едва обозначенный на картах остров Малой Курильской гряды гнала их отнюдь не романтика.
Среди ночи меня разбудил громкий, нетерпеливый стук в дверь. Я открыл. На пороге стояла симпатичная и в доску пьяная девица.
— Стюард, дай мыла! — потребовала она заплетающимся языком.
«Откуда она взяла, что я стюард?» — подумал я спросонья. — «Ах, да, ведь на двери каюты так и написано: styuard.
Порывшись в чемодане, я нашел запасной кусок туалетного мыла и вручил его ночной гостье.
— А что ты тут делаешь один? — поинтересовалась барышня. — Скучно небось. Пошли к нам — у нас весело!
Я и пошел, подхватив ее под руку. Судя по всему, ветер крепчал, палуба уходила из-под ног захмелевшей девушки.
В тесной каюте, расчитанной максимум на четверых, пировали восемь представительниц прекрасного пола. Вчера еще, обитавшие в разных уголках великой страны, они даже не подозревали о существовании друг друга, а теперь вот, как родные сестры, делили хлеб и вино, пытаясь забыть прошлое, надеясь на лучшее будущее. Перед лицом неизвестности люди становятся сплоченнее, больше доверяют тем, кто волею судьбы оказался рядом.
— Ну и молодец наша Альбинка, смотрите, девки, какого мужика нам приволокла! — захлопала в ладоши пышногрудая блондинка с тяжелой темнорусой косой. — Чур он будет мой!
— Это почему твой? — обиженно возразила ей раскосая подружка. — А если он меня захочет?
В каюте поднялся невообразимый гам. Полушутя-полусерьезно барышни принялись оспаривать свои права на приблудившегося мужика. Я понял, что, приняв предложение непрошенной гостьи, поступил опрометчиво — так просто, за здорово живешь мне из этого цветника не выбраться.
В эту самую минуту заработала судовая трансляция:
— Корреспонденту радиостанции «Тихий океан» срочно прибыть в радиорубку! На связи СРТМ «Сковородино».
— Извините, барышни, должен вас покинуть — родина зовет.
В каюте воцарилась тишина.
— Кого ты привела, Альбинка? Это же никакой не стюард! — услышал я, закрывая за собою дверь.
Взяв у вахтеного штурмана наши координаты и курс, я зашел в радиорубку. «Сковородино» вызвал меня на волне 2400 по радиотелефону. Слышимость была отвратительная.
— Привет, — сказал Антоха (так друзья называли прославленного рыбацкого капитана). Ты где? Давай координаты.
Я сообщил ему координаты «Ольги Садовской».
— Далековато, мне до вас топать часов двенадцать. Курс?
Я продиктовал ему направления нашего хода.
— Все ясно. Выходи на связь часов через восемь, что-нибудь придумаем. Кстати, вы получили штормовое предупреждение?
Штормовое предупреждение «Ольга Садовская», как и все суда, находившиеся в тот момент в данном районе, получила. Сюда с Филиппин и Маршалловых островов стремительно надвигался тайфун Виржилия, который на своем пути уже натворил немало бед. Но какое-то время у нас в запасе еще было, пока что шторм не превышал пяти баллов.
После завтрака я намертво засел в радиорубке и, как попугай, повторял в трубку радиотелефона одно и то же:
— «Сковородино», «Сковородино», ответьте «Ольге Садовской». «Сковородка» отвечала мне гробовым молчанием.
После обеда связь восстановилась. Еще раз уточнив наши координаты и курс, Антошкин пообещал прийти за мной на боте часам к девяти вечера. О чем я и сообщил капитану «Ольги Садовской».
Два капитана
Пожилой, всю жизнь проработавший на пассажирских судах, этот человек (к сожалению, за прошедшие четверть века его фамилия выветрилась из памяти) относился к рыбакам более чем скептически. На ходовом мостике теплохода во всю его длину был развернут плакат: «Штурман, берегись рыбака!» И надо признать, что это предостережение имело под собой достаточно веские основания.
В водах, открытых для промыслового лова, штурман пассажирского или торгового судна, действительно, должен быть постоянно начеку. Тянущий за собой набитый уловом трал, а это 72 тонны, крошечный сейнер посто не в состоянии сманеврировать, уступить дорогу встречному-поперечному судну. То же самое можно сказать о траулере, раскинувшем свой кошельковый невод на шесть километров по периметру и «загрузивший» его 100-150 тоннами улова.
Опасность столкновения в этих условиях возрастает многократно. Недаром один из пунктов, или параграфов, МППСС — Международных правил предупреждения столкновения судов в море гласит: «Если имеется сомнение в отношении того, существует ли такая ситуация (опасность столкновения), то следует считать, что она существует, и действовать соответственно».
— А кто же придет за вами? — поинтересовался капитан теплохода.
— Альфред Антошкин! — гордо отрапортовал я.
Следует заметить, что море — это, в сущности, большая деревня, здесь все друг друга знают — или лично, или понаслышке. А фамилия моего друга в 70-е годы гремела по всему Тихоокеанскому бассейну. Это для близких друзей он был Антохой. Для всех остальных — знаменитым капитаном-промысловиком, Героем Социалистического Труда Альфредом Васильевичем Антошкиным, который уже к тому времени добился многих рекордов промыслового лова и воспитал целую плеяду славных рыбаков-судоводителей. Один из них — Володя Сысенко, в скором будущем капитан сейнера, а тогда — третий штурман на «Сковородино».
Имя Антошкина произвело на пассажирского капитана впечатление. Впрочем, прявилось это лишь в его кривой улыбке и вздернутых на мгновение бровях.
— Значит, Антошкин, — пробормотал он себе под нос. — Ну-ну...
Антоха, как и обещал, прикатил к нам на боте около 21 часа. Японское море уже погрузилось во мрак. Яркие бортовые огни бота напоминали летящие над поверхностью неспокойной воды звезды.
Вопреки моему ожиданию вместо парадного бортового трапа капитан теплохода приказал спустить с полубака веревочный штормтрап. При этом вновь пробурчал себе под нос:
— Антошкин? Ну-ну... Посмотрим, какие моряки на рыбкином флоте...
Мой друг в парадном мундире стремительно, как кот, взлетел на палубу «Ольги Садовской» по штормтрапу и почти по-военнному представился ее капитану. Старшина бота, Василий Иванович, поймал брошенный ему конец и привязался к приспущенному
кранцу. Следом за хозяином мы проследовали в надстройку, где располагались каюты класса люкс.
— Здесь, Альфред Васильевич, вы сможете переночевать. А теперь прошу в кают-компанию на товарищеский ужин. Я задержался и, перегнувшись через фальш-борт, крикнул старшине бота:
— Василий Иванович, возвращайтесь домой. Капитан заночует здесь, утром за нами придете!
И я увидел, как бот, отчалив от борта теплохода, умчался во тьму, оставляя за кормой белый пенный след...
Ну, а затем — товарищеский ужин в кают-компании. Стол был накрыт превосходно, особой похвалы удостоились тушеные в сметане грибы — те самые, которые мы со старпомом купили на корейском базаре в Корсакове.
После двух-трех рюмок Антоха прошептал мне на ухо:
— Пошли домой, ребята заждались.
— Куда пошли, как? Ведь я отпустил бот!
— Да? Ты в этом уверен?
Мы вышли на палубу. Бот, как собачка на привязи, терпеливо ждал нас у носового кранца.
Простились тепло, по-дружески. Правда, особого желания продолжить эту дружбу в обозримом будущем в глазах капитана теплохода я не заметил.
Спускаться в бот пришлось по тому же штормтрапу — он так и болтался за бортом в носовой части палубы. Задача не простая, если учесть пятибалльный шторм, выпитое за ужином и то, что нос круизного теплохода вздернут на высоту трехэтажного дома. Рыбацкий капитан смайнался по трапу, как по эскалатору, да и мне пригодились навыки, приобретенные двадцать лет назад, во время матросской службы на крейсере «Дзержинский»...
C корабля на бал
Тайфун, надвигавшийся в наш район из Южно-Китайского моря, заставил находившиеся в нем суда искать надежные укрытия в тихих бухтах. СРТМ «Сковородино» спрятался от урагана в бухте Отрадной на острове Шикотан.
Если вы помните, именно на этот остров теплоход «Ольга Садовская» транспортировал группу завербованных на сезонные работы девушек. Им предстояло закатывать в консервные банки сайру. «Сайровый» рыбозавод располагался на берегу другой бухты Шикотана — Крабовой. Как выяснилось, к нашему приходу девчат сюда уже завезли предостаточно.
— Прямо не знаю, что с ними делать! — жаловался мне позже директор рыбозавода. — Сайра в это лето не идет, хоть тресни, работы нет, жрать девкам нечего, того и гляди взбунтуются...
Что и говорить, ситуация складывалась критическая. Вербовщики обещали девушкам златые горы, вместо этого — 40 рублей в месяц, гарантированных при остановке производства, в островной лавке только водка, хлеб да кабачковая икра, неустроенный быт, горькое разочарование.
Так что в бухту Отрадная я прибыл что называется с корабля на бал. Костры на берегу, веселая музыка из динамика радиорубки, запах шашлыков, девичий смех... Экипаж СРТМ «Сковородино» радушно принимал гостей. Узнав о том, что на остров завернул траулер из Магадана, изголодавгшиеся девчата слетелись сюда, как пчелы на мед. Надежды их на этот раз оправдались: и накормили их, и напоили, и — чего греха таить! — спать уложили. Дело молодое.
Все это мне было понятно. Непонятно было только присутствие на этом празднике в дупель пьяного майора погранвойск. Перегнувшись через леера фальшборта, он, извините, осквернял блевотиной чистые воды тишайшей бухты.
— Что это за фрукт? — спросил я Антошкина.
— Заместитель коменданта местного погранотряда по разведке.
— А как он сюда попал и что здесь делает?
— Еще позавчера прикатил на мотоцикле — вон, видишь, в кустах замаскирован. Пьет и жрет на халяву, к девкам цепляется. Вчера вот так же блевал и уронил в воду из нагрудного кармана удостоверение офицера погранвойск КГБ СССР. Только он еще об этом не знает. Боцман выловил корочки, высушил и припрятал. Мало ли что, авось пригодятся...
А любовь Катюша сбережет?
Боцман как в воду смотрел. Рано утром меня разбудил истошный женский вопль. Выскочив из каюты на палубу, я увидел, как боцман, держа за грудки долговязого парня, наносит ему вполне профессиональные боксерские удары в челюсть, а два моряка гонятся за другим незнакомцем по направлению к опушке леса.
Выяснилось, что боцман со своей подружкой расположились отдохнуть на копнушке и в итоге порядком ее развалили. Хозяин копнушки, пришедший сюда с приятелем, при виде такого безобразия обозлился и решил наказать обидчиков с помощью бамбукового прута. Удар пришелся по груди спавшей девушки. Жестокий удар — до сих пор помню страшный кровоподтек, который обрабатывал судовой врач. Завязалась драка, одному из местных удалось скрыться с места событий, второй — тот, который бил, получил по заслугам, но тоже в итоге вырвался из рук боцмана и сбежал. Моряки привели копнушку в порядок. Казалось бы, инцидент был исчерпан. Ан нет.
Минут через сорок послышался рокот мотоцикла и на берегу бухты появился еще не вполне протрезвевший, но уже вполне адекватный майор погранвойск. Впоследствии выяснилось, что один из нападавших был осведомителем зама по разведке, который сообщил ему о происшедшем по спрятанному в кустах полевому телефону.
Майор держался сугубо официально, будто вовсе не он двое суток напролет пользовался гостеприимством экипажа рыболовного траулера. Претензии формально были обоснованы: во-первых, «Сковродино» не оформилил в комендатуре приход; во-вторых, на свежевыкрашенном боте не успели нарисовать его номер. Ну и в-третьих — избиение секретного, пусть и внештатного, сотрудника шикотанской разведслужбы.
Все это, конечно, была чушь собачья, но формально майор имел все основания вытащить капитана проштрафившегося судна на разборку к коменданту погранотряда. Что он и сделал. Судилище было назначено на 9 утра следующего дня.
Развязка
На рассвете боцман поставил сетку в зарослях водорослей и отловил с полусотни королевских креветок, которых судовой повар тут же сварил в забортной воде. В мой необъятный портфель загрузили десять бутылок водки, несколько банок растворимого кофе и красной икры производства Магаданского рыбозавода.
Антошкин, начальник экспедиции Коля Коваленко, третий штурман Володя Сысенко и я погрузились в бот, Василий Николаевич вывел его из бухты в океан.
Комендатура погранотряда располагалась в бараке на вершине невысокой сопки, к ней вела длиннющая деревянная лестница. Помню, я даже сосчитал количество ступеней, но — увы — со временем это выветрилось из памяти. Помню только, что их было значительно больше сотни.
В просторном, прохладном кабинете нас уже поджидали сам комендант погранотряда и три его зама. Как ни странно, комендант был в звании капитана, а все его замы — майоры. Невооруженным глазом было видно, что бравые майоры, в отличие от их начальника, страдают жестоким похмельем. Вахтеный матрос едва успевал приносить в кабинет запотевший графин с ледяной водой — майоры тут же его опустошали.
— Ну, майор, доложите, по какому случаю все мы тут собрались, — распорядился комендант. Невысокий, чисто выбритый, подтянутый, с живыми насмешливыми глазами, он, судя по всему, не воспринимал это сборище всерьез. Просто ему было любопытно узнать, чем в итоге кончится этот спектакль.
Зам по разведке сбивчиво доложил суть конфликта.
— То есть экипаж СРТМ «Сковородино» нарушил такие и такие параграфы Инструкции. К тому же был избит мой осведомитель.
— А почему вы не расскажите, за что он получил по морде? — поинтересовался Антошкин. — Бить женщину прутом — это что, тоже предусмотрено вашей инструкцией?
В таком вот вялом духе в течение четверти часа продолжалась бессмысленная перепалка. Наконец все это коменданту надоело.
— Вот что, майор. Вы заварили эту кашу, вы ее и расхлебывйте, — не повышая голоса, подытожил комендант. — А вам, товарищи рыбаки, хорошего улова и счастливого плавания.
И исчез, оставив своих подчиненных в состоянии некоторого остолбенения.
Зам по разведке попытался было продолжить дискуссию, но коллеги его не поддержали. Антоха незаметно дернул меня за рукав — дескать, твой выход.
— Вот что, ребята, — встрял я в разговор. — Не хватит ли бестолку ломать копья? Со мной целый портфель водки. Может быть, завершим это недоразумение мирным путем?
— Только не здесь! — воскликнул шикотанский Штирлиц. — Пошли ко мне...
Партизанский рейд рыбацкого капитана
В скромном кабинетике собравшимся было тесно. Под жадные, нетерпеливые взгляды измученных простой водой офицеров я выгрузил на стол содержимое портфеля и откупорил бутылку. Наша «делегация» приняла всего по сто грамм и откланялась, сославшись на неотложные дела. Перед этим, выполняя поручение Антохи, я незаметно вызвал в коридор зама по разведке и вручил ему утерянное удостоверение.
— Представляешь, майор, что было бы с тобой, если бы я с соответствующими комментариями отослал эти корочки в редакцию «Советского пограничника»? — произнес я угрожающим шепетом. — Ладно, живи. Распорядись, чтобы нам немедленно оформили приход и отход. Володя, иди сюда! — позвал я третьего штурмана Сысенко, томившегося в ожидании в коридоре комендатуры. Именно в его обязанности входило оформление подобных формальностей. — Иди за майором, он поможет тебе все обстряпать без проволочек...
Скажете — блеф, шантаж? А что оставалось делать? Мы не знали, какие еще козни и каверзы припас для нас шикотанский Штирлиц. А завтра мы должны были выйти в район лова. Тайфун миновал наш район и, постепенно ослабевая, двинулся дальше на север, к Алеутским островам. Последствия его бесчинств — 9 кораблекрушений, что привело к гибели 44 человек, раскололось пополам китайское грузовое судно, правда, весь его экипаж — 46 человек — был спасен.
Итак, завтра в море. Но перед этим нам предстояло решить одну не терпящую отлагательства проблему. Дело в том, что флагмана нашей промысловой флотилии — плавбазу «Комсомолец Магадана» выпихнули в рейс с большим недокомплектом рыбообработчиков. А «урожай» ивасей, в отличие от сайры, выдался небывалый, рабочих рук катастрофически не хватало. А здесь, на рыбозаводе, маялись в бездельи, проклинали судьбу десятки здоровых, крепких девчат. Чем не пополнение экипажу плавбазы?
С этим мы — Антошкин, начальник экспедиции Коля Коваленко и, в качестве подкрепления, я, корреспондент известной радиостанции, пришли к директору рыбозавода. Он был бы рад избавиться от балласта, но как это сделать в условиях пограничного режима?
— Это наша проблема, — успокоил директора Альфред Васильевич. — А вы просто не в курсе дела...
Короче, на рассвете следующего дня СРТМ «Сковородино» двинулся в район лова с двадцатью нелегальными пассажирками на борту. На плавбазе девчат встретили с распростертыми объятиями. Уже на следующий день все пополнение приняли в комсомол и прописали по флоту. Работа закипела!
Не знаю, были ли эти действия руководства экспедиции в целом и капитана СРТМ «Сковородино», в частности, согласованы с Дальрыбой? Скорее всего нет, поскольку на эти согласования в бюрократической системе ушла бы уйма времени, а путина ждать не могла. Думаю, что Антоха действовал методом партизанского налета, а согласованы эти действия были задним числом. Но ведь в итоге эта партизанщина себя оправдала!
Забегая наперед, скажу, что большинство из этих девушек так и осталось в «Магаданрыбпроме». Многие из них постоянно прописались в столице Колымского края, вышли замуж, родили детей...
Ну а я, прибыв наконец на плавбазу, воцарился в своем плавучем корпункте и приступил исполнению обязанностей спецкора. Параллельно мы с Гришей Френкелем начали съемки документального телефильма. С этими съемками тоже связаны некоторые драматические события. Но об этом — как-нибудь в следующий раз.
С прискорбием должен сообщить, что многих из действующих лиц этой давней истории уже нет в живых. В июне 2010 года на 62-м году жизни скоропостижно скончался мой незабвенный друг, спутник многих странствий по Колыме и Чукотке, по морям и океанам, академик Международной академии телевидения и радио Григорий Френкель. В 2012 году, в возрасте 77 лет ушел из жизни знаменитый капитан Альфред Васильевич Антошкин. Когда я работал над этими воспоминаниями, печальная весть пришла из Магадана: на 71-м году жизни умер бывший секретарь парткома объединения «Магаданрыбпром», специальный корреспондент газеты «Вечерний Магадан» Анатолий Старков. Вечная вам память, дорогие друзья!
И все-таки...
Стаканов стеклянные грани
Пусть высекут искры не раз
За то, что по-прежнему ранит,
Печалит и радует нас.
Чтоб вовремя травы косили,
Чтоб крепла в любви и труде
Душа необъятной России
На Малой Курильской гряде!
