«Там виден сад, окутанный дымком…» / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Страсти по России

Выдающемуся историку и археологу Петру Толочко

Откуда ты, косматая тоска

По ближнему, кто вкопан в землю нашу,

Хранящую и память ледника,

И меч у изголовья степняка,

И побратимства золотую Чашу

С её сиянием сквозь тёмные века.

О вас, кто миру дал язык славян,

Не знавших ни покоя, ни уюта,

Кому с рожденья был высокий жребий дан,

Кого терзали и война, и смута,

Кто тяжко жил и жертвовал собой,

Но душу не сгубил в ожесточенье –

О вас я думаю, взываю к вам с тоской

Во дни бесчестья и перерожденья!

…Теперь в тумане пропадает высь.

Потерян человек. Мельчает Слово.

И все кликуши стаями сошлись

Над головой Отечества больного.

Невыносима подлость наших дней,

А будущего образ нам неведом,

Но вырожденье гибели страшней,

О, пращуры, Вы знали всё об этом.

Что ждёт Россию на её веку?

Неужто в час обвала мирового

Не соберёт нас «Слово о полку» –

Поистине, Божественное Слово.

Иль мы бессильной злобой изойдём

И сгинем в поножовщине удельной.

Иль, наконец, вернёмся в отчий дом,

Оставленный в опасности смертельной.

Опомнимся! Услышим Бога глас,

Все, в ком жива душа и совесть ныне,

Пока Всевышний не покинул нас,

Как труп холодный, брошенный в пустыне!

…На бездорожье всех путей земных

Сквозь время, вновь, как в годы роковые

Соединяют мёртвых и живых

Боль и тревога за судьбу России...

Ты задержался на меже времён,

Когда, меняясь во вселенской драме,

Простор России сужен и стеснён

И окружён огнём со всех сторон,

Продутый злыми и холодными ветрами.

И этот мир, что стал давно иным,

Из прошлого доносит горький дым

С далёких пепелищ войны гражданской.

Опять, о Русь, как было в годы смут

Тебя проклятью бесы предают

На всех языках злобы окаянской.

Они на всех путях тебя честят,

Оскорблены твоей былою славой.

Они тебе вовеки не простят

Призванья быть великою державой.

Твоих героев попирая прах,

Они бесстыдно пляшут на костях.

Пожар на ослабевших рубежах

Вокруг тебя бушует, сатанея.

А на майданах, требуя свобод,

Толпится одураченный народ,

И правят им лжецы и фарисеи.

Неблагодарность – гибельный порок.

Готовы снова Запад и Восток

Кроить твои пределы вековые.

Так пусть о «Скифах» им напомнит Блок –

Тревожный и бесстрашный твой пророк.

Пусть перечтут «Клеветникам России»!

Жрецы своих злопамятных обид,

Все, кто Россию хает и клеймит,

Неистовые в ярости безмерной.

Вы жаждете погибели Москвы,

Но без России задохнётесь вы

В объятиях Европы лицемерной!

Одумайтесь! Оставьте свой делёж.

За ним стоят предательство и ложь –

Исчадья вашей жадности утробной.

К поджогу дома, к гибели страны

Мы все причастны, Каина сыны,

Объятые войной междоусобной!

2021

Смерть Ростислава

Не тако ти, рече, ръка Стугна: худу струю имъя, пожръша чужи ручьи и стругы, рострена къ усту, уношу князю Ростиславу затвори.

Слово о полку Игореви

Тёмное за давностию веков событие.

И. Шкляревский

Мчатся братья вдвоём, приближаясь к реке.

Чуют воду их быстрые кони.

Половецкие стрелы свистят в тростнике,

Но уже уходя от погони,

Мономах с Ростиславом загнали коней,

Спешно прыгнули в лодку-колоду

И тотчас понеслись, загребая сильней

На худую и тёмную воду.

А весенняя Стугна была холодна.

Серпик месяца, юный и тонкий

Изогнулся, когда ледяная волна

Опрокинула лодку-долблёнку.

Ростислав уцепился за ветвь лозняка.

Только князя в кустах краснотала

Затворила, затёрла лихая река

И дыханье его отобрала.

А Владимир до берега всё же доплыл,

Только раз обернувшись на брата,

Чтоб запомнить, как тот выбивался из сил

И глядел на него виновато.

Прощай, великая душа!

Памяти Эллы Маркман

Годовщина утраты пришла. Не смиряется с нею

И сжимается сердце в предчувствии новых потерь.

Ты мне снилась сегодня. Но разве понять я сумею

На каком языке говоришь ты со мною теперь.

Там, куда ты ушла, всё, наверное, переменилось,

И минувшая жизнь стала тенью сгоревших страстей,

Но холодным огнём пониманья душа осветилась

Над уже бесполезной, пустой оболочкой своей.

Только что говорю я… Быть может, немые рыданья

Слышит всё же душа и сквозь изморозь стынущих плит.

И внимает во тьме над собою словам состраданья,

Там, где пепел холодный в иверскую землю зарыт.

Так неужто ушли с тобой мужество, честь и отвага,

Благородная верность твоим идеалам былым,

Твой Гулаг роковой и трагедия красного флага.

О, не знать бы, не видеть позора глумленья над ним.

Здесь у нас по Крещатику строем идут хунвейбины,

А мещанства доходы растут от валютной чумы.

Но пошли с молотка и земля и народ Украины,

И грядёт лихолетье страшней лагерей Колымы.

В нём не будет искусства, и сердца порывы живые

Обратятся в ненужный и тронутый тлением хлам.

Слышишь, злые кликуши вопят о распаде России.

О, как тяжко теперь проживать в этом времени нам!

Но ведь эта душа не напрасно уже погибала

И в Орде Золотой пробивалась к становью славян.

И следила за тем, как ступают слоны Ганнибала

На всемирный майдан.

2016

Евангелие от Каина

Видна в грядущем прошлого зола,

И человек, чьё назначенье скрыто,

Приходит в этот мир добра и зла

С кремнёвым топором палеолита.

Так кто же он – земной коры недуг?

Должник и раб понятия свобода?

И для чего его бессмертный дух

Пытает плоти дикая природа?

В нём слышен гул народов и племён,

Чья жизнь прошла и возродилась ныне –

В былых сраженьях погибает он,

Во имя новой славы и гордыни.

И заживо с рожденья погребён

В многоутробной материнской глине,

Где с ним зачаты ненависть и страх.

И всем живым – ещё хватает праха.

И не истлела на его плечах

Истории железная рубаха.

…Очнётся ль, уподобленный Творцу,

От долгих и упрямых заблуждений,

Иль не вернётся к своему Отцу

Отпавший сын, его тревожный гений?

Кто весь в борьбе его создавших сил,

В страстях и муках самоистребленья

Своих кровавых идолов творил,

Не сознавая в тёмном наважденье,

Что в нём – огонь неведомых светил

И звёздной пыли чудное мерцанье

Того, кто жертвой мир преобразил

И человека искупил страданья.

***

Едва земля озябнет в октябре –

Ты, вспоминая Тютчева, немеешь

И, словно лист последний, пламенеешь

На стылой озими в холодном серебре.

Блеск чернозёма влажен и лучист,

И степь прекрасна, как пейзаж на ткани.

Где солнцу алому ещё тепло в тумане,

А небосвод уже глубок и чист.

Заворожён предзимней тишиной,

Зачем же ты, как будто поневоле

С природой жизнью не живёшь одной

С её неповторимостью земной

В чередованье радости и боли,

Где льётся, льётся воздух слюдяной

На иней замирающего поля.

Прими ж, не опечалясь, в этот день

И чистоту, и хрупкость тверди синей,

И нашей жизни тонкую мишень

В едва заметной лёгкой паутине…

Брату Саше

1947

Далековато – смутная весна,

Запомнила ли ты моё рожденье?

Ещё с тобой рифмуется война,

Но за оврагом синева видна,

И воздух полон влажною сиренью.

Там виден сад, окутанный дымком,

Где облака вернулись из кочевья.

Напоены их нежным молоком,

Спят в телогрейках люди и деревья.

Ещё не дешевеет керосин.

Идёт обмен вещей на рынке чёрном,

Но так роскошен неба крепдешин,

Когда оно становится просторным;

Когда его простор стрижи кроят

И свист их крыльев слышен в каждой хате,

И далеко уходит на закат

Пирамидальный тополь на закате.

И вот уже его рельеф исчез

Там в глубине багрового развала,

И виден край темнеющих небес

И свет звезды в окне полуподвала.

И та звезда губернский дом хранит

И озаряет узкое подклетье –

Тот нищий угол, где ребёнок спит

В железной люльке своего столетья.

Стихи о последней любви,

обнаруженные в архивах Тютчева и Гёте

Утро чувственной чистоты…

Пробудила мне сердце ты,

Как заря пробуждает сад,

Где сирени цветы дрожат,

Освежающих слёз полны

Несравненной твоей весны.

В нежных клейких её листках

Нет отжившей листвы былой.

В быстрых ветреных облаках

Небо ширится над землёй.

В быстрых ветреных облаках

Поспевает весёлый гром

И смывает вчерашний прах

Благодатным своим дождём.

Всё стремительней и сильней

Мчится водополь новых дней,

Низвергаясь с холмов и гор,

Вызывая обвал камней

И обрыв вековых корней:

Всюду гибель, везде разор…

Лица близких тебе людей

И приметы любви твоей

Отразились в потоке том.

Подрывает водоворот

И в свою глубину несёт

Исчезающий отчий дом –

Он лишь в сердце твоём живёт,

Но уносит водоворот

Всё, что было родным для нас.

Не ропщи на судьбы закон,

Этот мир до конца времён

Переменится вновь не раз.

Неизбежен судьбы закон:

Этот мир до конца времён

Обновлять, а потом губить.

Ничего не вернёт вода,

Уносящая без следа

Всё, что жизни мешает быть,

«И сияет, всегда нова

В ней всевышняя синева

Сквозь несущийся мутный сор». –

Эту музыку и слова

Нам доносит нездешний хор.

…Над моей суетой сует,

Над сумятицей прошлых лет,

Над дорогой моих утрат

Занимается твой рассвет,

Озаряя и мой закат.

Эпитафия

Вы знали всё:

и мощь труда ударного

И радость жизни,

и войны свинец.

Прощайте,

люди

поколенья

легендарного,

Прощай, отец!

Пейзаж после битвы

Памяти А. Блока

Сквозь глазок заледеневший

На камнях листок истлевший…

… Бомж с дворнягой постаревшей

У дощатого ларька.

Бомж голодный. Мир холодный.

Синий свет рекламы модной.

И в глазах толпы безродной

Предзакатная тоска.

1995