 |
          |
|
 | ||
«Где ты, ангел мой?..» |
Перечёркнут печалью рассвет, Новый день не сулит катастрофу, Но и вестников праздника нет, И не выжить взлетевшему слову, Не исполнив отчаянный трюк. От смущенья неведомым духом То ли небо крошится вокруг, То ли почва становится пухом.
Где ты, ангел мой? Или же знак Твоего пребывания рядом – Ободряющий утро сквозняк, Отдающий слегка ароматом? И цепочка следов не твоя На тропе параллельно с моею, Ибо твёрдо уверена я, Что оттяпаю голову Змею?
Отзовись, и скажи напрямик, Почему против внутренней мощи Силы в мышцах господствуют миг И проверить их всё-таки проще? Если некто своей головой Управляет, как время – руиной, То ему ли тягаться с судьбой, А тем паче – с башкою змеиной?
Самому – то себе не помочь, Над чужой слабиной насмехаясь. Даже ангельским чарам невмочь Обуздать разыгравшийся хаос, Что на бурю в стакане похож. Мысли в прошлом – святые скитальцы, И в руках извивается дрожь, Разжимая железные пальцы.
Весеннее
Лучами своды моросят, – И грусть смолкает томной нотой, И светел яблоневый сад, Опрыскан тёплой позолотой. Как над собором белый нимб, Без оглушительного шума Мерцает облако над ним – Таким зачин весны придуман Всевышним, сделавшим наш край Святой стихией плодородной, Чтоб райских яблок урожай Мы собирали ежегодно.
Река, забыв про снег и лёд, С какой – то страстью безрассудной Вершит стремительный полёт, Блестя волною изумрудной. По обе стороны холмы В случайных брызгах зеленеют, Но брызги в свете кутерьмы Подобно искрам пламенеют. Душа цветения полна. И как же тут без уверенья, Что лишь весною нам она Рожает лучшие творенья?
Пропитан нежностью простор, Где солнце грезит над равниной; Где двое любящих свой спор Кончают песней соловьиной; Где всё стремится к новизне; Где в землю божий дар не спрятан; Где каждый юноша к весне Самой природою сосватан.
Пусть коротки цветные сны, Чей ход, увы, непредсказуем, Когда мы все поощрены Весны воздушным поцелуем, Дни, удлиняясь, мчатся вскачь, И перемены незаметней Для тех, кто молод и горяч, И не готов к весне последней.
Воробей
Ты выглянул в окно на близкий звук, Что с хрустом веток схож: в фуфайке длинной Парнишка запустил булыжник в сук С неугомонной стаей воробьиной. Малютки разлетелись, но один, Едва окрепший после стычки с братом, Пересчитав все листья, пал с вершин И замер на земле перед закатом.
Парнишка убежал; и сквозь кусты Полезли к воробью тишайшей сапой Чужие и дворовые коты, Чтобы его ощупать хищной лапой. Коль нет стрельбы, отпрянешь от окна ( Удар по воробьям – всего лишь шалость) И погрузишься в безмятежность сна, Не в силах одолеть свою усталость.
И к этому «обыденному» дню Ни мысленно, ни сердцем не вернёшься. Однажды услыхав в кустах возню, Шаги ускоришь и не обернёшься. Ты промолчишь опять, и промолчишь, Когда наутро, чуть ли ни спросонок, Узнаешь новость: «Был убит ребёнок… Соседский сын… совсем ещё малыш».
***
Чёрным безветрием двор освистан. День, что быстрей, чем буклет, пролистан, Словом заброшен на тихую пристань Заново ждать конца. Улица, в тень превращаясь, шире Светлой прихожей в чужой квартире, А фонари освещают в мире Всё, кроме черт Творца.
Даром от яви спасает дрема. Мошки, ворочаясь невесомо В травке, настриженной возле дома, Пробуют выжить, вдыхая мёд Сохнущих стеблей, но пыль асфальта, Каждое утро делая сальто, Если не рухнет в небесную даль, то, Кажется, скоро свое возьмёт.
Полночь прекраснее утра, даже Если крылатые духи в саже, И, обознавшись, сознанье наше Их окликает не по именам. Полночь свежее любого утра, Пусть не мудрее его, но мудро С россыпью звёздного перламутра Дарит надежды нам.
***
Мир, сроду не приученный к словам Благодаренья за дары, распался На войны, тяжбы, вредоносный хлам, Последние аккорды эха вальса. В нем не смочить гортань живой водой, Не обернуться птицей, пусть нелепой, Чтобы взлететь с огромной быстротой В оплакивающее землю небо.
И как сдержать дожди, когда гробниц Уже не счесть? В них люди, словно тени Самих себя, ослепших от зарниц И онемевших от землетрясений? Тут ветерок боится сделать вдох: Из труб фабричных дым валит клубами И копотью седлает листья, мох, Асфальт и клумбы с мелкими цветами.
И в общем – то во мгле просвета нет; Церковная свеча горит уныло Перед иконой, что за сотни лет Состарилась и выглядит не мило, Поэтому не рада и огню, Печальному, как паства, что теряя Остатки сил, помногу раз на дню Твердит ей о священном счастье рая.
Никто, никто из здравствующих не Стремится превзойти других духовно, Ведь сказано, что истина в вине, И верят в это все беспрекословно. Не от любви к Всевышнему, Святым Тут женщины детей рожают, чтобы В разрез с предназначением простым Гоняться за моралью высшей пробы.
Мир рухнул. Швы полопались. От стен — Одни обломки, от зеркал — осколки, Молящиеся не встают с колен, Но их страданья, видимо, недолги. О чем жалеть? Всему отмерен срок. Над чем трястись? Пустую глубь колодца На живописном фоне чертит рок И над своим творением смеётся!
Молитва Богородице
О, Богородице! Молю,
Три птички
Три птички в ряд на жёрдочке сидят, Молчат намного больше, чем галдят, Красотки – самки: нежные, ручные В часы дневные и в часы ночные.
Хотя и корма вдоволь и водицы, Настолько опечалены сестрицы, Что пёрышки их меркнут в блеске клетки, А перья друг для друга – ткань жилетки.
Но что не так? Что за тоска их гложет, Которую никто разбить не может? И что роится в ульях их головок? Не выход ищут с помощью уловок?
Но лишь желанье – отворится дверца! По комнате летайте! В глушь от сердца Родимых мест, волшебницы, летите! Или свободы вовсе не хотите?
Чего ж вам нужно? Ведь всего навалом! Гостиная размером вровень с залом, Где клетка – гулливер почти у окон. Быть может, тесен из железа кокон?
– Мы одиноко жизни коротали, Но на судьбу – злодейку не роптали. Большая территория вселенной Для нас – частица нашей воли пленной.
***
Полагаю, вся моя усталость –
***
Пока одна и та же осень
Художник: В. Низовцев (из открытых источников).
|
||||||||||||||||||||||
***|
СЕТЕВАЯ ВЕРСИЯ
/ АРХИВ НОМЕРОВ
/ АВТОРЫ
/ РУБРИКИ
/ ПЕЧАТНАЯ ВЕРСИЯ
/ О ЖУРНАЛЕ
/ КНИГИ
/ ПАРТНЁРЫ
/ АКТУАЛЬНО
/ КАРТА САЙТА
|
|
