Первая любовь / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Первая любовь – время молодых и беспечных, благостный оазис для романтиков и лириков. Именно в эту пору проявляют себя особенно чувственные и нежные натуры, даже рациональные и прагматичные личности не в состоянии привести в порядок мысли и чувства.

Я всегда с бархатной ностальгией наблюдаю за прогуливающимися молодыми парами, будто шлют мне влюблённые лукавый приветик из прошлого. Все они так похожи и в то же время разнятся между собой, что от невольных сравнений просыпается уснувшая память и восстаёт успокоенное чувство забытой истомы.

Когда-то я, так же как и они, придавался воле надежд и чувств. Абсолютно так же, как и гуляющие в обнимку, попал когда-то под действие магии страсти и гормонов и был околдован знойной красавицей, от чьих чар не исцелился полностью до сих пор. Именно её роковой образ храню в чертогах памяти и оберегаю от всех нравственных правил и устоев.

За давностью лет воспоминания мне казались подконтрольными – зарубцевались сердечные раны и в душе больше не сочатся надежды.

Хм... Не мы управляем судьбой. И порой, волей случайностей и совпадений, в жизни происходят встречи с милыми миражами юности. Возможно, глумливый сатир или другой мелкий бес искушает нас, потрясая внезапными сюрпризами.

Для меня стало традицией каждый год навещать свою малую родину. Я приезжал издалека в провинциальный город. Останавливался в местной гостинице, чтоб на следующий день отправиться в деревню и посетить погосты, давно усопших родственников. Так я отдавал дань своим корням и успокаивал совесть.

Никогда ничто не выбивало меня из установленного графика. На вокзале договаривался с таксистом и за умеренную плату он вёз меня по договорённому маршруту. Только вот в этом году случайная встреча изменила устоявшийся ход событий.

Когда проходил от перрона к стоянке такси, моё внимание привлекла грузная продавщица фастфуда. Она торговала хот-догами и ещё какой-то типичной снедью.

Незнакомая грузная женщина бойко зазывала:

– Хот-доги! Горячий чай! – выкрикивала она.

«Господи, – подумал я – почему все вокзальные торговки одинаково вульгарно красятся? К чему эти вызывающие узоры на и так обезображенном лице?»

Правда, очень знакомым показался мне её голос. Интонации только одного человека предлагала память.

«Неужели? Не может быть. Это, ведь... Это должна быть только она», – удивился совпадению.

Я подошёл ближе. Внимательно взглянул на торговку и да, это действительно была Ирина, правда, время сильно изменило её.

Внутренне поразившись встрече, я наблюдал за тем, как она шутит с покупателем и думал: «Как же тебя коснулся возраст, как изменило время. Лёгкость и плавность движений сменила неуклюжесть грузного тела. Изящество форм, наводившее на шальные мысли, утонуло под складками жира. Твой милый лик, от которого сходили с ума толпы мужчин, стал незаметен за тройными подбородками. Ещё сравнительно молодая, из Эсмеральды превратилась в Мадам Брошкину. Ужасно! Ты теперь похожа на хабалку с позолоченной фиксой во рту».

Я бы ещё долго наблюдал за женщиной, но из ступора вывел неприятный низкорослый парень. Он подошёл к ней, и по разговору стало понятно, что это владелец точки.

– Как сегодня? – спросил вокзальный олигарх.

– Как обычно – слабо, – недовольно ответила она.

– Ты задрала, старая тётка! Пора тебя менять на молодую. Вот у Лизки торговля бойко идёт. Я ей ещё партию хот-догов подвёз.

– Гена, Лизка в здании вокзала торгует, там больше ожидающих.

– Лизка моложе, – возразил молокосос, – к ней люди тянутся. Она чувствует конъюнктуру: кому надо подмигнёт, кому надо улыбнётся. А с тебя толку нет.

– И куда же мне, Гена?

– Куда-куда, на трассу. Хочешь, стабильный заработок устрою? Будешь дальнобойщиков обслуживать.

– Геннадий Андреевич, не надо, – взмолилась она. – Я исправлюсь, всё продам, обещаю. Не опускай ниже плинтуса. Не надо к дальнобойщикам.

– Что-то я сомневаюсь. Из всех талантов у тебя остался только один. Подумай, я не шучу.

Видя, как издевается подонок, я вмешался.

– Молодой человек, – он удивлённо обернулся…

– Это ты мне?

– Тебе, юноша.

– Чего надо?

– Надо мне купить часы работы этой женщины.

– Тебе баба нужна? Давай я моложе подгоню, мачо.

– Спасибо, амиго, – перебил его. – Мне нужно, чтоб ты освободил именно эту женщину.

– Слышь, папаша, – не унимался он. – Я не знаю, какой твой интерес, но, если хочешь, за пятьсот баксов можешь взять её на два дня.

– Дорого ценишь своих работников, – удивился цене.

– Мужик, тебе надо: хочешь – бери, хочешь – нет.

Чувствуя мерзость положения, я не стал торговаться и заплатил названную сумму.

Он подошёл к Ирине и небрежно распорядился:

– Два дня ты свободна. Но подумай о предложении. Живым товаром от тебя больше проку.

Торговка молча наблюдала за нами, утирая слёзы, и после того, как ушёл хозяин, спросила:

– Чего вам надо от меня?

– Ира, – удивился я. – Ты не узнаёшь меня?

Она долго смотрела, изучая моё лицо. По движению её глаз было понятно – память не выдаёт верной версии.

– Двадцать лет назад ты провела ночь в деревне со случайным знакомым, – робко напомнил ей.

По тому, как сменилось выражение лица, стало очевидно – наконец-то она вспомнила. Вспомнила всё, о чём обещала не забывать никогда…

В девяностые, после распада великой державы, когда сменился политический и экономический уклад и кардинально изменилась жизнь каждого гражданина страны, задумал я заняться мелким предпринимательством. Имея относительно небольшой участок земли, решил поставлять свою продукцию в городские рестораны. По сути своей, это были забегаловки с сомнительной клиентурой. Но в тот момент нравственная составляющая этих заведений меня волновала меньше всего. В них я видел источник скромного дохода и живой наличности.

Мне удалось договориться с хозяевами и их, как тогда говорили, «крышей» о поставке продукции со своего участка. В четырёх «точках» города у меня покупали: зелень, клубнику с малиной и картошку, а огурцы с помидорами расходились на ура. Вырученных денег хватало, чтоб как-то держаться на плаву.

Из всех альтернатив оставалась только криминальная, но я её и не думал рассматривать. Потому усердно и безропотно, сутки напролёт вкалывал в поле и развозил продукцию. С этого я жил.

В один из однообразных, типичных для своего бизнеса дней, по договорённости завёз я два ящика клубники заказчику. Получив расчёт, решил выпить чашку кофе у барной стойки. В зале заведения в тот день почти не было народа, только красивая молодая девушка с мужчиной криминального вида сидели за столиком в дальнем углу. Они из-за чего-то громко ругались.

– Что, – спросил я бармена, – нет шпила?

– Ещё рано, – ответил он, – туса только вечером начинается.

– А это кто? – указал на посетителей.

– Это Кабан со своей подружкой Ирой.

– Что-то я их раньше не видел.

– Они, в основном, по вечерам зависают. Кабан из братвы – обезбашенный придурок. А Ирка, так, – охотница за сладкой жизнью. Прибилась к нему.

Я посмотрел на девушку с сожалением. Мне стало непонятно, что может связывать эту милолицую брюнетку с её спутником, которого условно нарёк Квазимодо. Неужели, настолько сильна была в ней тяга к деньгам и роскоши, что позволяла кричать на себя этому монстру в шрамах? Ещё больше я удивился, когда Кабан встал и влепил ей пощёчину.

– Да пошла ты, дура конченая, – рыкнул он и вышел, оставив девушку вытирать слёзы.

– Не стоит. Не ищи приключений, – придержал меня бармен.

То ли сработало воспитание, то ли жалость овладела мной, но я подошёл.

– Привет, – поздоровался с ней. – Что, неудачный день?

– Чего тебе? – с дрожью в голосе спросила она.

– Не люблю, когда плачут девушки.

– Не смотри тогда.

– Может, тебе нужна помощь?

– Чем ты можешь помочь? Шёл бы лучше отсюда, пока со мной не заметили.

– А ты не хочешь уйти вместе? – в шутку предложил я.

Девушка перестала плакать и внимательно взглянула на меня, вытирая слёзы салфеткой.

– Что ты можешь мне предложить? – с интересом спросила она. – Куда ты меня увезёшь?

– Туда, где спокойно и не станут бить.

– Хм, а есть такое место?

– Да, свой домик в деревне я считаю таким местом.

– Ты меня с кем-то перепутал, – возмутилась Ирина, – я не проститутка.

– Красивую девушку невозможно ни с кем перепутать, – возразил я. – Красивая девушка – это единичное творение.

– Скажешь тоже, – улыбнулась красавица. – Ты что, поэт?

– Что-то типа того. Скажем, просто мужчина. Так как? Моё предложение в силе. Соглашайся.

Поколебавшись секунду, она предупредила:

– Смотри, у меня высокие запросы.

– Поделюсь самым лучшим, – уверил её.

Через пару минут я вёз Ирину в деревню.

По дороге она расспрашивала меня о возрасте, достатке и роде деятельности. Не утаивая правды и не выдумывая, я рассказал о себе. Она узнала, что живу один, в доме полученном в наследство от бабушки, и что доход приносит работа на земле.

– Да разве ж много заработаешь, – удивилась она, – ковыряясь в гумусе?

– Не голодаю, – успокоил её. – Скоро сама всё увидишь. А для себя прими ситуацию, будто отправилась в отпуск. Иногда, ведь, надо сменить обстановку.

– Звучит заманчиво, – согласилась она. – Я давно не меняла обстановку. Что ж, попробую развеяться.

Мы подъехали к моему дому. Её, городскую жительницу, привыкшую к комфорту, удивляло всё в деревенском устое. Первым, чему она поразилась, был нужник во дворе.

– Это что такое? – спросила она. – Только не говори, что сюда надо...

– Это туалет, – опередил её вопрос. – Здесь справляют нужду.

– А я думала это камера для пыток, – съязвила она, – очень на карцер похож.

– В нём безопасно, – возразил ей.

– Ну, хоть это хорошо. А где я буду спать? – резонно поинтересовалась Ирина. – Секс не предлагать, ты обещал.

– Я тебе постелю на веранде, там днём тень, ночью спокойно. А о сексе я и не думаю.

– Что ж ты за мужик такой? – с издёвкой спросила девушка.

– Я держу слово. В этом ты убедишься.

– Ха, – ухмыльнулась она, – такими порядочными бывают только девственники или маньяки, до поры до времени. На маньяка ты не похож, а вот первое... Разве в наше время такое возможно? Ты что, правда, девственник?

Заметив моё смущение, она лукаво улыбнулась.

– Да неужели? – громко засмеялась Ирина. – Ты девственник. У тебя ещё никогда не было женщины. Бедненький.

Чувствуя неловкость, я решил сменить тему.

– Слушай, – прервал её. – Ты, наверное, хочешь есть? Давай я тебя накормлю.

– О, да! Принцесса голодна. Я бы и слона сейчас проглотила.

– А от жареной курочки с картошкой принцесса не откажется? Велите, я подогрею...

– Велю, юный паж, если можно быстрее, а то в моём желудке начинают бастовать музыканты...

Тёплый летний вечер застал нас за ужином. В умиротворяющей тишине, под ровный стрекот поющих сверчков Ирина рассказывала о себе.

Вся суть её авантюрного характера заключалась в желании сладкой и красивой жизни. Практически все запросы и прихоти удовлетворяли состоятельные мужчины, которых она меняла по своим потребностям. Последний ухажёр оказался проблемным. Это был человек из «братвы», по сути – бандит. Он по-своему любил её, но с ним она ощущала дискомфорт, так как нередко Кабан, учитывая свой статус в криминальной среде и превосходство над девушкой, мог оскорбить грубым словом или даже ударить. Она прощала ему это, вернее вынуждена была прощать. Ещё при знакомстве он объявил: «От меня не уходят, пока сам не отпущу». Так и жила с ним – на контрасте мексиканских страстей. Днём ссоры и унижения, а к вечеру он откупался дорогими подарками.

– И тебя устраивает такая жизнь? – изумлённо спросил я.

– А разве лучше пирожками торговать или обслуживать дальнобойщиков? – рассмеялась Ирина.

– Вот ты, например, что ты сможешь дать своей девушке или, там, жене? Работать в поле с утра до вечера, подставлять спину солнцу? Это не по мне.

– Во-первых, – возразил ей, – я не стану бить свою жену. В семье должны царить мир и любовь. А насчёт физического труда – всегда надо с чего-то начинать. Бесплатный сыр только в мышеловке.

– Не-е-е, я хочу всего и сразу, – не сдавалась Ирина.

– Каждый выбирает своё, – прекратил я спор. – Наверно, пора ложиться спать.

– Да, – согласилась гостья, – день подошёл к концу. Можно принять ванну или как это у вас делается? Вы, наверное, баню топите?

– Баню сегодня уже поздно. Завтра, если хочешь. Есть летний душ.

– Он тоже на улице? – возмутилась Ирина. – Никакого комфорта. Хотя, выбирать не приходится. Объясни, как им пользоваться.

– Тут всё просто: крутишь кран – регулируешь напор.

– О, будь милым до конца. Настрой устройство, а то натворю дел...

Не подозревая подвоха, я вошёл в кабинку и пустил воду. Сделав напор щадящим и комфортным, хотел было развернуться и выйти, чтоб не промокнуть под водой, но в резком повороте столкнулся с Ирой.

Она стояла передо мной нагая, бесстыдно вглядываясь в глаза. Как и когда успела скинуть одежду, до сих пор не пойму.

Робость и смущение испытывал я, стоя в душевой кабинке. В голове начали путаться мысли. Сознание и воля покинули меня. «Это неправильно, так не должно быть» – повторял себе. Но запах и близость женского тела, неуправляемая сила естества неистовой похотью навалились на меня. Не в силах сдерживать природное начало, ухватившись за остатки разума, я прошептал:

– Ты же против секса. Не искушай, пожалуйста.

– Тихо-тихо, – настойчиво проговорила она. – Надо кое-что исправить в твоей биографии. Пусть это произойдёт со мной. У меня ещё никогда не было с девственником.

Не в силах больше противиться, я отдался бессознательной буре чувств и эмоций и познал бесовское наслаждение физической близостью. Из всех новых ощущений самым ярким стало то, что называют любовью. Я влюбился в неё крепко и навечно, глупо и искренне, я влюбился в неё неистово. И это чувство стало жить отдельно от меня: своей жизнью, не подчиняясь ни моему разуму, ни воле…

Сидя в привокзальном кафе, куда привела меня Ирина, мы предавались воспоминаниям. Оказывается, наша память сохранила всё: каждую деталь, каждый запах, каждое мгновение мы переживали заново.

В небольшом уютном зале тихо играла музыка, и обстановка располагала к душевным разговорам.

– Ты знаешь, такой нежности мне ещё никто не дарил, – призналась она.

– А для чего ты это сделала? – спросил я её.

– Что-то щёлкнуло в голове, ещё когда предложил бежать с тобой. Я поверила твоим словам. Со мной никто раньше не разговаривал так... Ну, как с женщиной… И, потом, мне захотелось попробовать с девственником, – продолжила она улыбаясь.

– Дорого обошёлся для меня твой интерес. Ты стала для меня не просто первой. Я тогда в тебя влюбился.

– В ту ночь ты тоже стал мне таким родным и близким, что казалось, знаю тебя целую вечность. «Он будет мой» – подумала я. И всё, что произошло между нами, шло от чистого сердца.

– Удивительно, что ты всё это помнишь, – признался я. – Мне казалось, что тобой всё давно забыто.

– Всё помню, каждую мелочь, потому что только тогда и была по-настоящему счастлива. До сих пор умиляет робость, с которой предложил ночь провести вместе. Разве могло быть по-другому, после всего, что случилось…

В ту памятную ночь мы до утра не сомкнули глаз, словно чуя скорую разлуку, упивались каждым подаренным судьбой мгновением. Казалось, мир вывел нас за границы бытия и время остановилось. Мы с жадностью наслаждались близостью, боясь оторваться друг от друга.

Помню, как коварная мысль посетила меня и я спросил:

– Если случится, что я умру, не прогонишь из своего сна?

– Только если не позовёшь за собой, – ответила тогда она.

– Я буду являться ненадолго, чтоб коснуться тебя, – успокоил её. – Чтоб знала, что охраняю тебя.

– А тебе не будет там одиноко самому?

– Не знаю, без тебя мне и здесь будет одиноко... Потому мы всегда будем ценить каждую секунду, каждое мгновение – сколько суждено, сколько отмерено. Будем торговаться с жизнью за каждую крупинку счастья.

– Обещай мне, что ты не умрёшь, – испуганно попросила она.

– Не думай об этом.

– Обещай…

– Ты тогда поцеловал меня и пообещал, – вспомнила Ирина.

– Да, – согласился я, – я тогда поклялся звёздами. Но кто знал, что в каждую ночь появляются новые звёзды и с ними нужно договариваться заново?

– Кажется, что это было недавно.

– Это было недавно, но я не сдержал слово. Мы не вместе.

– Разве ты виноват в этом?

– В этом нет ничьей вины. Так случилось, наверное, было суждено.

– Я должна тебе всё объяснить, – виновато проговорила она. – Тогда, может, поймёшь меня и не станешь осуждать.

– Ты уверена, что стоит?

– Да, уверена. Долгое время я корила себя за это. Но я виновата перед тобой, и ты должен знать.

– Когда я проснулась, тебя уже не было. На столе нашла оставленный тобой завтрак и записку: «Ирина, я на рыбалке, решил побаловать тебя печёным карпом. Весь дом в твоём распоряжении. Не скучай!» Окна веранды выходили во двор, и я сильно испугалась, когда у калитки остановился «мерседес». Это был Кабан. Через бармена он узнал о тебе и приехал за мной.

Удивительно – даже не стал бить меня. Просто предупредил, что спалит дом, если не уеду с ним. Мне ничего не оставалось, я уехала.

– Ты бы хоть попыталась, – возразил я.

– Ты не знал его – он бы сжёг дом и убил тебя. К тому же понимала – романтику скоро сменят серые будни, а я бы ни за что не стала корячиться в поле. Всё-таки привыкла к другой жизни, к другим условиями. Дорогих подарков и беспечной жизни хотелось мне тогда. Разве ж могла всё это получить в той дыре?

– И поэтому уехала с бандитом?

– Сколько раз пришлось об этом пожалеть, – удручённо призналась она и, немного помолчав, спросила. – А сам-то, как живёшь? Жена, дети?

– Вскоре после твоего отъезда мою продукцию перестали покупать рестораны. Не имея больше дохода, продал дом и уехал на заработки. Так оказался в Италии. Женился на местной. У нас двое детей и налаженный бизнес. Мы владеем сетью кафе. В общем, всё хорошо. Раз в год приезжаю на могилки родственников.

– Без жены? – перебила меня Ирина.

– Сам. Жена в это время ведёт бизнес. Вот фотографии моей семьи.

Я передал свой мобильник, на котором выставил фото. Листая галерею, Ирина грустно улыбалась.

– Она твоя копия, в молодости, – заметил я.

– Да, она чем-то похожа на меня, – нехотя согласилась она и, глубоко вздохнув, спросила: – Если б можно было всё изменить, ты бы принял меня?

– Двадцать лет назад, не задумываясь, но сейчас – уже нет. Давно спала пелена влюблённости. Мы смотрим на жизнь разными глазами, мы разные люди. Слишком поздно.

– Неужели в твоём сердце не найдётся крохотного местечка для меня? – печально спросила она.

– Долгое время, Ира, оно принадлежало тебе. Но, увы, всё перегорело.

– Как же это больно слышать, – призналась она.

– А мне больно смотреть, что тебя оскорбляет какой-то сопляк. Разве ты достойна этого?

– Я расплачиваюсь за грехи молодости, как стрекоза из басни.

– После убийства Кабана переходила из рук в руки, пока возраст не превратил меня в рохлю. Я никому не нужна и ничего не умею. Пока продаю хот-доги, потом пойду туалеты мыть. Куда ещё?

– Как-то ты это обречённо говоришь, – возмутился я. – Может тебе чем-то помочь?

– Чем ты можешь помочь? Увези, как тогда, забери в Италию, – и, помолчав, с надеждой продолжила: – А что жена твоя? Она же не узнает, если я... если мы сейчас...

– Ты знаешь, – перебил Ирину, – давно, когда только встречались, запомнился мне её взгляд. Она смотрела глазами беззащитного ребёнка, взглядом полным надежды и веры. Тогда я понял, что никогда и ни за что не обману и не обижу её. Так что никаких «если».

– Что же я наделала? – вздохнула Ирина.

– Выбор. Ты сделала свой выбор, – ответил я.

За окнами кафе начало смеркаться. Мы уже долгое время провели в воспоминаниях и осознавали, что неумолимо подходит время неизбежного расставания.

Противоречивые чувства и мысли одолевали меня. Потому что не просто погрузневшая и изменившаяся женщина сидела напротив, а та юная, знойная красавица, чей яркий образ обречён хранить в своей памяти – моё прошлое, частичка меня, то, что стало мной.

– Я считаю себя твоим должником, – прервал затянувшееся молчание. – Я должен тебе за те счастливые минуты, что подарила мне когда-то, – ответил на её немой вопрос. – И хочу просить о прощальном подарке. Не откажи, подари мне последний танец. Пусть под его музыку кружатся лучшие моменты забытой встречи, чтоб наша история стала частью вселенной.

– Только мелодию выберу я, – согласилась Ирина. – Нам споёт Аллегрова. Есть у неё песня «Снежинки на ресницах таяли». Под этот мотив буду вспоминать тебя.

– Главное, чтоб ты не забыла нашего прошлого.

– Не забуду. Обещаю. Я приглашаю вас, молодой человек.

Официант передал Ирин заказ бармену, и под вступительные аккорды мы закружились в прощальном танце.

Она обняла меня так крепко, как обнимают перед разлукой, когда судьбой дарятся последние мгновения, чтоб навсегда запомнить аромат и сердцебиение друг друга.

Я вновь ощутил забытый трепет юности, потому что не отрывал взгляда от её глаз, из которых потекли слёзы. А в моё сознание неудержимой волной накатывала бесконтрольная от неизбежной разлуки мысль: «Первая любовь, я отпускаю тебя. Красочным миражом ты исчезнешь за горизонтом прошлого. Долго я жил тобой, но пришла пора проститься. Столько светлого и доброго подарила мне, что обещаю вспоминать ласковым словом. Только яркий образ той весёлой, энергичной девушки заберу с собой – он останется во мне, он тоже есть я. Его не отнять никому, пока будет тверда моя память. Потому что наше прошлое – неосуждаемо. Оно принадлежит уже не только нам, но и всему мирозданию. Прощай!»