– Ну, по такому случаю надо выпить по баночке пива, – пытался пошутить Константин Гайдукевич.

– Нет, Костя, сегодня будет не до шуток и не до пива. Ты в этом скоро сам убедишься.

– Так я не пугливый, – с улыбкой парировал Костя. – Да и Володя с Женькой, как тебе известно, не робкого десятка, – и он кивнул в сторону остальных двух друзей, которые расположились рядом в креслах.

Здесь необходимо прервать диалог и пояснить, кто же эти четыре друга, которые уже множество раз за последние пять лет собирались вместе, в том числе и в квартире Кузнецова.

Сам хозяин жилья – студент последнего курса исторического факультета провинциального университета. Он «вышел ростом и лицом», за что мысленно не один раз благодарил своих родителей, которые в настоящее время находились в командировке в Иране на строительстве АЭС. Александр был типичным холериком, имел непререкаемый авторитет среди сокурсников и обладал лидерскими качествами. Его отличала маниакальная тяга к знаниям, хотя ничто человеческое ему не было чуждо. Бросалось в глаза обилие книг в его квартире. На полках стояли собрания сочинений русских и зарубежных классиков, а также множество другой разноплановой литературы. Особенно выделялись синие тома полного собрания сочинений В.И. Ленина и переплёты книг Карла Маркса и Фридриха Энгельса.

Константин Гайдукевич учился вместе с Кузнецовым на одном курсе. Роста среднего, плотного телосложения, всегда с хорошим настроем и желанием по-доброму подколоть окружающих. Константин был склонен к юмору и самоиронии. Может быть, потому, что чувство юмора часто помогает в жизни не принимать всерьёз другие чувства. Его отец был доктором исторических наук, работал профессором в университете; мать трудилась там же в должности декана филологического факультета. У Константина была женщина, жениться на которой он не собирался. По единодушному мнению его друзей, она отличалась удивительной глупостью. Кузнецов однажды не удержался и на правах близкого друга посоветовал Константину расстаться с ней, но тот как всегда ответил с юмором, сказав: «Женщины стареют раньше, чем мужчины, зато умнеют позже».

Третий участник разговора – Владимир Калюжный – заканчивал в этом году юридический факультет университета, но в отличие от Кузнецова и Гайдукевича учился на вечернем отделении. Его отец всю жизнь работал водителем троллейбуса и мечтал, чтобы его единственный сын получил высшее образование. Владимир был смелым, и его смелость порой граничила с безрассудством. Кузнецова это очень беспокоило, и он старался сдерживать друга от необдуманных поступков. Неоднократно убеждал его, что осмотрительность не бывает излишней, но тот на призывы товарища почти не реагировал. Вот и вчера, гоняя на своём мотоцикле, он был на волосок от смерти, но ей опять удалось улизнуть.

Четвёртым в комнате был Евгений Дроздов – сын редактора областной газеты. Прошёл уже почти год, как он окончил филологический факультет университета и работал корреспондентом отдела культуры газеты, руководимой его отцом. Он и сам писал стихи и рассказы, но количеством их публикаций похвастаться не мог. Уже несколько лет он встречался с девушкой-студенткой, летом они решили сыграть свадьбу. Евгений был человек слова, но не предложения. Инициатива от него исходила крайне редко.

 

Однако послушаем, о чём говорили наши герои.

– Мы с вами уже много лет обсуждали множество вопросов, начиная от всевозможных политических теорий и кончая положением в мире и в России, – продолжал Александр Кузнецов. – Можно, конечно, ещё тридцать лет вести эти увлекательные беседы, заниматься говорильней и плыть по течению. Хотя трудно плыть по течению, пребывая в болоте под названием современная Россия. Время не ждёт. Или мы будем оставаться болтунами, или надо переходить к действиям. Евгений уже получил диплом, а мы трое получим его через два месяца. Знания у нас есть, и пора их применить. Надо действовать. Наши знания – это парус, который надо использовать. Без ветра парус теряет смысл жизни. Тем более, что обстановка и в мире, и в нашей стране накаляется…

– Ближе к телу, как говаривал Остап Бендер, – опять попытался пошутить Константин.

– Да, действительно пора от разговоров переходить к делам. Саша, а что ты конкретно предлагаешь? – спросил Калюжный.

– Я предлагаю перейти к активной работе…

– Пожалуйста, поподробней в этом месте, – не унимался Гайдукевич.

– Костя, отложи свою иронию в сторону, сегодня она совершенно неуместна, – недовольным тоном сказал Кузнецов. – Ты ещё даже не подозреваешь, какое предложение я выскажу в конце нашего разговора… Короче, нам уже не по семнадцать лет, политическое мировоззрение у каждого из нас сформировалось окончательно. Каждый из нас по своим убеждениям марксист. И сегодня нам надо принять окончательное решение: или мы вступаем в одну из левых партий и начинаем активно работать в ней, или мы создаём свою коммунистическую партию.

Несколько секунд слушатели молчали, осмысливая весьма неожиданное предложение.

– Да, это уже серьёзный разговор, – наконец вступил в диалог Евгений Дроздов. – Действительно, пора определяться. Программы всех левых партий мы изучили, с действиями или бездействием этих партий тоже хорошо знакомы…

– Вот я и спрашиваю, какие у вас предложения: вступаем в одну из так называемых компартий или создаём свою? – Кузнецов вопрошающе оглядел друзей.

– Надо сначала чётко определиться, какую цель мы преследуем? – уточнил Калюжный.

– Это основополагающий вопрос, – уже серьёзно сказал Гайдукевич. – И на этот вопрос каждый из нас должен ответить прежде всего себе самому. Или ты хочешь избираться в Госдуму и безбедно жить, или у тебя есть совесть, и ты готов посвятить свою жизнь делу рабочего класса?

– Но предварительно необходимо ответить на другой вопрос, – предложил Калюжный. – Готовы ли мы отдать свою жизнь в борьбе за освобождение трудящихся от эксплуатации? Я готов. Почему? Ответ простой. Рабочий класс – единственная сила, которая способна материализовать социалистическую, а в перспективе и коммунистическую идею. А без реализации этих идей человечеству – хана. Империализм порождает всё новые и новые узлы противоречий, которые не удаётся развязать даже с помощью войн. А новые задумки современных капиталистов по развязыванию этих узлов приведут только к одному финалу – уничтожению человечества. И мы должны этому помешать. Если все согласны с этим тезисом, тогда пошлёпали дальше.

– Да как же мы сможем это сделать? У них триллионы долларов, спецслужбы, армии и так далее, – удивился Дроздов. – А у нас только огонь в душе!..

– У Ленина в самом начале борьбы тоже ничего не было, – парировал Кузнецов.

– Может, нам есть смысл вступить в КПРФ? – нерешительно предложил Дроздов.

– Ну, ты и сказанул! – воскликнул Кузнецов. – Эта партия на деле не имеет ничего общего с марксизмом. Рабочих в этой партии очень мало. В Госдуме, во фракции КПРФ, нет ни одного рабочего, зато немало представителей буржуазии. КПРФ даже не позиционирует себя как партия рабочих, хотя заявляет, что это подлинная партия трудящихся. Рабочий – это наёмный работник в сфере промышленного производства, то есть пролетарий. А вот такого общественного класса, как трудящиеся, не существует в природе. Трудящиеся – это синоним слов «народ», «простой народ», «трудовой народ»…

– Совершенно верно, – согласился Гайдукевич. – К трудящимся или трудовому народу могут быть отнесены и представители класса буржуазии, ведь они тоже трудятся – управляют своей собственностью. А чьи интересы в таком случае будет выражать партия, в которой состоят и эксплуатируемые, и эксплуататоры, если их интересы прямо противоположны друг другу? Естественно, не интересы эксплуатируемых, а только эксплуататоров. Партия, которая не указывает, интересы какого класса она конкретно отстаивает, рассуждающая о народе вообще, об абстрактных трудящихся, всегда есть партия буржуазная!

 

– Поэтому и не удивительно, – добавил Калюжный, – что в КПРФ состоят все, кому не лень – от заводских рабочих до представителей крупной буржуазии. Но обратите внимание, больше всего в КПРФ пенсионеров, которые ни к какому общественному классу не относятся, поскольку никак в общественном производстве не участвуют. Пенсионеры – это межклассовая прослойка, которая материально всецело зависит от российского буржуазного государства, в результате чего она обладает по большей части мелкобуржуазным, а вовсе не пролетарским сознанием. Именно это поколение, которое сегодня является пенсионерами, и сдали без боя социализм новой российской буржуазии.

– КПРФ никакой работы в среде рабочих не ведёт, – продолжил обсуждение Кузнецов. – Она всецело занята своей парламентской деятельностью и только иногда ради собственной рекламы отвлекается на памятные акции или проводит разрешённые протестные мероприятия социальной направленности. Рабочие и пролетарии, то есть самые что ни на есть трудящиеся, КПРФ не интересуют, она только прикрывается словами о благе трудящихся и о социализме, на деле полностью отстаивая интересы буржуазии и укрепляя капитализм. Посмотрите, за четверть века своего существования КПРФ не организовала ни одной забастовки и даже ни разу ни одну из них не поддержала. А что, там работодатели заботятся о рабочих, как о себе самих? Конечно, нет! Зарплата у рабочих – на грани выживания людей, техника безопасности почти нигде не соблюдается, условия труда зачастую жуткие… Но всё это так называемую «партию трудящихся» не интересует. Партия располагает огромными ресурсами. Вот лишь одна цифра: как парламентская партия она ежегодно официально получает один миллиард двести миллионов рублей от буржуазной власти. Фактически идёт открытый подкуп руководителей партии. И при этом КПРФ никогда не выделяла ни копейки рабочим в забастовочный фонд…

Гайдукевич прервал монолог Кузнецова:

– Давайте рассмотрим самый главный вопрос: как КПРФ относится к частной собственности? Настоящая коммунистическая партия полностью отрицает частную собственность, считая её уничтожение главной своей целью. А что же КПРФ? Она же частную собственность не только не отрицает, но, напротив, полностью поддерживает. Такая мера, как уничтожение частной собственности, а значит эксплуатации человека человеком, в Программе КПРФ не предусматривается вообще. Вон, посмотрите на Николая Платошкина…

– Ещё не совсем понятно, кто такой Платошкин на самом деле, – перебил собеседника Кузнецов. – В лучшем случае он типичный социал-демократ, а может быть, проект Кремля или того хуже. Не надо забывать, что он десять лет прожил на Западе. Не исключено, что он вообще новый поп Гапон.

– Так вот, – продолжил свою мысль Гайдукевич. – Даже если КПРФ придёт к власти и соберётся строить новый социализм, предполагается всего лишь доминирование общественных форм собственности на основные средства производства. Доминирование означает, что частная собственность сохраняется навсегда. То есть настоящего социализма, а в перспективе коммунизма, верящие в КПРФ граждане не получат никогда. КПРФ сама заявляет об этом честно и прямо.

– Ещё один очень важный вопрос, – сказал Кузнецов, – отношение КПРФ к религии. Мировоззрение настоящей коммунистической партии должно быть строго материалистичным. А КПРФ же религию не только не отрицает, а, напротив, сотрудничает с религиозными институтами самым тесным образом…

 

– Извини, что перебиваю, – вмешался Евгений Дроздов. – Понятно, конечно, что любая религия – это опиум для народа, но на данном этапе, когда в умах россиян разброд и шатания, должна же быть какая-то идеология, пусть и эфемерная, но связывающая всё общество или хотя бы значительную его часть. А вдруг завтра война? За что будут воевать? За абрамовичей и с возгласом «За Путина!»?..

– Люди, любящие Родину с закрытыми глазами, не заметят подмены предмета своей любви и пойдут воевать за Родину, – высказал своё мнение Калюжный. – У кого-то из мудрецов я прочитал интересное определение религий. Религии – это резервации человеческих душ, где в обмен на свободу получают относительный покой. В церковь идут тогда, когда идти уже некуда.

– Женя! В этом вопросе ты рассуждаешь не как марксист! – горячился Кузнецов. – Что есть любая религия? Это идеология, позволяющая удерживать угнетённых и эксплуатируемых в рабстве. Всякая религия отрицает научное познание мира, без которого справедливое и свободное общество построить невозможно. Для того чтобы такое общество создать, нужно верить в человека, а не в абстрактного бога, верить в способность человека самому изменить свою жизнь и стать хозяином судьбы. Религия же утверждает обратное, что человек бессилен, что за него решает некий бог, некая высшая сила…

– Я говорил только про сегодняшний день жизни России… – попытался оправдаться Дроздов.

– Дай, я договорю. Истинная свобода человека с таким мировоззрением невозможна. Это мировоззрение раба, а не свободного человека. Именно поэтому коммунизм и отрицает религию, как идеологию рабов, лишающую их сил для борьбы за свою свободу.

– Мне лично уже давно понятно, что нам с КПРФ не по пути, – сказал как отрезал Калюжный. – Вот принципиальный вопрос в тактике борьбы: «Россия исчерпала свой лимит на революционные восстания». Это дословно, что заявил Зюганов. Мало того, что Зю откровенный холуй класса буржуазии, но ещё и не слишком умный человек. Революции возникают вне зависимости от желания кого-либо, это результат действия объективных законов развития человеческого общества.

– Кстати, – вмешался Кузнецов, – именно за холуйство Зюганов и получил из рук Путина орден «За заслуги перед Отечеством»…

– Да, действительно, перед буржуазным Отечеством он имеет большие заслуги, – сказал Калюжный. – А немного раньше ещё и орден «Александра Невского» ему вручили. И совершенно правильно Михаил Делягин сказал: «Зюганов – могильщик партии и всего левого движения в России».

– Зюганов – это Иван Сусанин коммунистического движения, – добавил свою язвительную характеристику Гайдукевич.

– И ещё очень важный момент, – продолжил Кузнецов. – В Программе КПРФ, в выступлениях Зюганова и в официальных документах партии о диктатуре пролетариата нет даже упоминания. А ведь Ленин прямо указывал, что всякий, кто отрицает диктатуру пролетариата, есть враг рабочего класса и враг социализма, потому что без диктатуры пролетариата построить социалистическое общество невозможно.

– И мы в этом убедились на практике, – поддержал высказанную мысль Гайдукевич. – С подачи Хрущёва в тысяча девятьсот шестьдесят первом году в новой Программе КПСС понятие диктатуры пролетариата исчезло. С этого момента и началась ползучая реставрация капитализма в России.

– Обратите внимание, – подчеркнул Калюжный, – именно после этого уже через год произошёл расстрел рабочих в Новочеркасске только за то, что они боролись за свои экономические права. Это, пожалуй, самая позорная страница истории СССР.

– Такого факта в то время не было даже ни в одной капиталистический стране, – добавил Кузнецов.

– Да, уму непостижимо, – согласился Дроздов.

 

– Мужики, – Гайдукевич вскочил с кресла, – есть архиважный, на мой взгляд, вопрос, который надо обсудить. А именно: кого сегодня можно называть пролетарием? Промышленных рабочих сегодня в России всего ничего, где-то миллионов десять…

– Вопрос действительно очень и очень важный, – высказался Кузнецов. – Я полагаю, что в этом вопросе мы должны, с одной стороны, руководствоваться работами Владимира Ильича, а с другой – взять на вооружение диалектику и сбросить с себя оковы догматизма. Вот тут я полностью согласен с Евгением Спицыным. Кстати, в ютубе почти каждый день появляются видеоролики с его новыми выступлениями…

– Но нам не надо забывать, – перебил своего друга Калюжный, – что когда марксист сломя голову увлекается диалектикой, он может деформироваться в ревизиониста.

– Да, Володя, может. Но в широком смысле этого слова, и это моё глубокое убеждение, пролетарием сегодня надо считать каждого, кто не владеет орудиями и средствами производства и является наёмным работником. Безусловно, уровень сознательности и революционности мелкого чиновника и рабочего, стоящего у станка, будет различным…

– Саша, я не случайно задал этот вопрос, – Гайдукевич даже поднял указательный палец вверх. – Фокус-то вот в чём. Когда партия добивается своей цели? Когда присутствует социальный слой, заинтересованный в данной исторической обстановке в результатах деятельности политической организации. В современных условиях в России отсутствует социальный слой, классовый интерес которого совпадал бы с нашими планами, то есть восстановлением социалистического строя. Так что в этом вопросе у нас явный тупик.

– Нет, батенька! – решительно не согласился Кузнецов. – Иногда ясно видимый тупик – лишь обман зрения. Такое положение характерно для краткого периода паразитического капитализма, в котором мы сейчас живём. С исчерпанием внутренних ресурсов, накопленных в годы советской власти, произойдёт дестабилизация капиталистической системы, основанной на проедании накопленных при социализме материальных ценностей и истощении природных богатств. В этот момент и начнёт стремительно формироваться тот слой, о котором ты говоришь. И нам именно в этот момент надо быть готовыми к захвату власти!

– Может быть, ты и прав, – неуверенно согласился Гайдукевич и пожал плечами.

– Так что, КПРФ отпадает? Как ты считаешь, Евгений?

– Да, не нашего поля ягода, – откликнулся Дроздов. – Если только вступить туда, чтобы со временем встать у руля и сменить курс этой партии.

– Женя, да кто ж тебе позволит это сделать? – удивился Калюжный. – В КПРФ уже много раз был бунт против соглашательской политики Зюганова. Вон, если помнишь, Губенко, Горячева и ещё десяток известных в стране людей проводили альтернативный съезд КПРФ, но Минюст не признал новую партию под названием КПРФ, ибо их устраивает только буржуазная КПРФ, маскирующаяся социалистической фразеологией. Были случаи, когда из КПРФ выходили целыми райкомами. Кстати, те, кто покинул Зюганова, создали партию «Коммунисты России», но и это объединение выглядит как мёртворождённое дитя.

– Хорошо, хорошо, убедили, – согласился Дроздов. – Ну и, как вопрошал великий Пушкин, куда ж нам плыть?

– Евгений, я отвечу тебе на этот вопрос, но чуть-чуть попозже, сказал Кузнецов. А сейчас хочу обратить ваше внимание ещё на две партии, которые, правда, с большой натяжкой, можно назвать марксистскими. Это Рабочая партия России и Российская коммунистическая рабочая партия. Но и та и другая не решаются брать на вооружение большевистскую тактику борьбы и потому больше напоминают секты, которые малочисленны и не имеют никакого влияния среди масс. Сказывается, видимо, и то обстоятельство, что во главе этих партий находятся старички, которые в силу своего возраста не способны на революционный порыв.

– Можно смело сказать, что эти карликовые партии возглавляют гиганты бутафории, – язвительно добавил Гайдукевич.

– К тому же лидеры этих партий – кабинетные доктринёры, – продолжил свою мысль Кузнецов, – слепо следующие марксистским постулатам, а не марксисты-диалектики, для которых лишь практика – критерий истины. А как мы знаем, догма – это капкан для мысли. Судя по тому, что Костя махнул рукой, а Володя развёл руками, вы со мной полностью согласны. И это единодушие меня радует. Давайте выйдем на балкон, перекурим, а потом сядем, и я предложу вам свой план действий. Правда, я не уверен, что все вы согласитесь с моей тактикой борьбы.

Кузнецов встал из-за стола и направился на балкон, доставая из кармана сигареты и зажигалку.

 

Когда вернулись после перекура и вновь расселись, друзья заинтересованно посмотрели на Кузнецова, который начал уверенно говорить.

– Вы не хуже меня знаете, в каком положении сегодня находится Россия. Если смотреть правде в глаза, страна катится к катастрофе. Олигархический капитализм полностью обнажил своё лицо. Пенсионная реформа, постоянный рост цен, тарифов на ЖКХ, инфляция, обнищание широких слоёв населения и так далее – всё это заставляет людей задуматься о своём настоящем и о будущем своих детей и внуков. За последние двадцать лет, то есть за период правления Путина, закрыто семьдесят тысяч заводов и фабрик. Последствия от короновируса до конца не ясны, но уже понятно, что средний и малый бизнес в значительной степени будет уничтожен, и как следствие – новые миллионы безработных, и бедность, сползающая в нищету. А тут ещё резкое падение цен на нефть… Короче, сейчас наступает тот самый момент, когда нужно активно действовать, когда революционные настроения масс будут расти как на дрожжах. Один только режим самоизоляции всего-то на какой-то месяц и то уже вызвал гнев миллионов людей. Вон вчера во Владикавказе уже ОМОН разгонял толпу, которая требовала отмены режима самоизоляции. Мы пока не знаем, что именно подтолкнёт массы на революционные действия. Нищета и голод, природные катаклизмы, эпидемии?.. А может быть, и что-то другое. Уже сегодня в России начинает складываться революционная ситуация. Верхи не могут, а низы, во всяком случае наполовину точно, не хотят. Но нет революционной партии. Так вот, предлагаю создать настоящую коммунистическую партию и взять на вооружение большевистскую тактику борьбы, то есть не рассусоливать, а вести активную работу как с легальных, так и, что очень важно, с нелегальных позиций. Вы спросите: где взять деньги для функционирования нашей партии? Отвечаю: действовать как Сталин, Камо и другие большевики. Бумажные пропагандистские издания, создание и функционирование сайтов, проживание на нелегальном положении профессиональных революционеров, то есть нас с вами, и тому подобное потребует очень и очень больших денег. Штурмовать вершину власти без денежного снаряжения – верх легкомыслия.

– Ты предлагаешь заниматься бандитизмом? – удивился Дроздов.

– Евгений, бандитизм – это когда полученные деньги ты потратил на жизнь в шоколаде для себя и своих близких. А когда ты убил, забрал деньги и отдал их на нужды партии – это вовсе не бандитизм, а экспроприация. Да, каждого из нас скорее всего ждёт тюрьма, ссылка, а может, и того хуже. Поэтому от создания семей, скорее всего, придётся отказаться.

– Но у тех, кого мы грохнем, есть жёны, дети… – возмутился Дроздов.

– Во-первых, от убийств мы, конечно же, будем уклоняться. Да и сами-то этим заниматься не будем. Наше дело найти для этого нужных людей и организовать проведение мероприятия. Но если обстановка вынудит… Что ж… Ну, лишим мы жизни, скажем семерых… а как иначе. Сегодня наша буржуазная власть убивает людей миллионами. Убивает тихо, без огласки и без оглядки. Что такое повышение пенсионного возраста? Убийство! А что такое продукты с канцерогенами? Убийство! А что значит сокращение числа больниц за последние три-четыре года ровно в два раза? Убийство! Или почти полное отсутствие техники безопасности на многих предприятиях? Убийство! И так далее по списку! Именно по этим причинам за путинский период правления в России русских людей стало на семь миллионов меньше! На семь миллионов!!! А тебе, Женя, жалко каких-то десять-двадцать человек, которые добросовестно охраняют деньги, украденные у народа. Сегодня либеральные пустозвоны визжат о том, как большевики занимались эксами. Мол, какие они жестокие и гадкие, убили, мол, десяток человек. Но они молчат о том, что только в одном тысяча девятьсот одиннадцатом году от холеры в России умерло миллион сто четырнадцать тысяч человек. Что это как не массовое убийство?! На медицину царизм выделял копейки. Молчат и о том, что в первом десятилетии двадцатого века средняя продолжительность жизни в России была тридцать три года. Молчат о том, что официально рабочий день составлял одиннадцать с половиной часов. И ещё о многом молчат. А молчат потому, что, если об этом узнают широкие слои населения (эти цифры знают-то только историки), то никто и не пожалеет тех, кого большевики лишили жизни…

– Жёстко ты ставишь вопрос, – отозвался Калюжный.

– А у тебя есть другие предложения? Говори!.. Молчишь! Вот то-то же! Думаешь, большевики пошли бы на эксы, если бы у них был не один Савва Морозов, а сотня морозовых? Поймите вы, это как раз тот случай, когда цель оправдывает средства. Да, когда писали историю ВКП(б), об этом ни слова. Есть правда, о которой можно только молчать. Конечно, ветер времени сдувает покров любой тайны. Но пусть об этом узнают через сто лет. Посмотрите на Стрелкова! Вернулся из Донецка и стал публично растолковывать: как они приехали в Крым, как потом перебрались в Луганск и что там делали… У каждой тайны должен быть свой срок хранения, а он языком молоть. Он не стал крупным политиком именно потому, что в политическом плане он – глупец. А, кстати, с его героической биографией он вполне смог бы уже быть крупным политиком, но – увы! Как говорится, не дано.

 

Константин Гайдукевич застыл на диване, наклонившись вперёд, и чесал затылок. Владимир Калюжный, не шелохнувшись, восседал на старом кресле. И только Дроздов в своём удобном мягком кресле отчего-то постоянно ёрзал.

Кузнецов достал платок, вытер вспотевший лоб и продолжил.

– Я уверен, что во многих городах есть группы молодёжи, которые думают и собираются действовать аналогичным образом. Их надо найти как можно быстрее. Необходимо разыскать людей, преданных нашему делу, прежде всего среди молодёжи, среди бывших сотрудников спецслужб, милиции-полиции, в армии, среди предпринимателей. Особое внимание обратить на вопросы конспирации в любых наших телодвижениях. Конечно, провалы, скорее всего, будут. К этому психологически мы должны быть всегда готовы. Но пока мы не объединим в единый кулак хотя бы сто-двести человек, мы не партия, а всего лишь зародыш организации. Вон, после Октябрьской революции в Петрограде, в Москве в семнадцатом году было всего лишь 254 большевика, но они смогли организовать рабочих в боевые дружины и в считанные дни взяли власть в свои руки. Как можно быстрее необходимо достать оружие. Да, нам предстоит решить десятки сложнейших задач, но нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики. Это, конечно, если они большевики образца тысяча девятьсот семнадцатого года. У кого есть возражения и какие?

В комнате второй раз воцарилась тишина.

– Я не прошу дать ответ на мои предложения немедленно. Давайте поступим так. Пусть каждый обдумает наш разговор до завтрашнего дня. И того, кто примет решение стать профессиональным революционером и согласен с моей тактикой борьбы, жду завтра в этой квартире в двенадцать часов дня. Я написал черновик программы нашей партии, будем его обсуждать и корректировать, планировать наши первые шаги. Завтрашний день особенный: сто пятьдесят лет со дня рождения Владимира Ильича Ленина. И было бы здорово начать активную деятельность нашей партии именно в этот день. А кто не согласен, тот не приходит и забывает о нашем разговоре. Я особо подчёркиваю: забывает и никому – ни слова. Ну, а сейчас расходимся. И надеюсь, что завтра к обеду увижу каждого из вас.

В тот вечер Александр Кузнецов долго не мог уснуть. Его мучил вопрос: сколько человек завтра придёт? И придёт ли кто?

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование