«И снова в атаку себя мы бросаем» / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Я едва успел к началу мероприятия. Перед зданием было многолюдно. В первых рядах – руководители района и города, представители организаций и учреждений, школьники и студенты техникума. С ближайших улиц стекались люди в одиночку и группами. Многие горожане пришли с цветами. Мне предстояло выступить, и я пристроился ближе к крыльцу, на котором установили микрофон и уже дали слово первому оратору.

С мемориальной доски, с которой уже сдёрнули полотно, приветствовал нас всех своей добродушной улыбкой Анатолий Александрович Тарасенко, проработавший фотокорреспондентом в «районке» с 1946-го до начала 2000-х. Он сидел вполоборота, положив руки на спинку кресла. Куртка – почти нараспашку, из-под фетровой шляпы выбивается прядь седых волос. Не знаю, что каждый чувствовал в эти минуты, но меня вдруг охватили трепет и волнение. На первый взгляд, горожане отдавали дань уважения, благодарности и признания самому обычному человеку, но если призадуматься, и это была правда, – человеку довольно значимому, эпохальному.

Мы впервые встретились на перроне вокзала, когда я приехал в Дмитриев с намерением устроиться на работу в редакции районной газеты. За плечами была служба в армии, при мне – дюжина вырезок из дивизионной и окружной газет с моими публикациями. И это было в далёком уже 1971 году.

– Заблудился? – окликнул меня мужчина с сумкой наперевес. – Народ разбежался, а ты будто не знаешь, куда идти, – он оторвался от мотоцикла. – Держи-ка, – вынул из сумки и протянул мне фотоаппарат. – Запечатлей меня на фоне вокзала, хочу послать фронтовому товарищу. Всех я увековечиваю, а меня – некому…

Я выполнил просьбу незнакомца, и мы расстались. Каково же было наше удивление, когда спустя полчаса вновь встретились, и не где-нибудь, а в кабинете редактора газеты, куда я зашёл представиться.

– Что ж ты не объяснился! – воскликнул незнакомец. – Я бы тебя с ветерком доставил!.. И не обижайся на мое балагурство, такой я с детства…

С той поры мы и подружились, хотя по возрасту он опережал меня на тридцать лет. Я узнал, что Анатолий Александрович родился в семье профессионального фотографа. От отца перенял любовь к фотоделу и уже в юные годы добивался определённых успехов, участвовал в конкурсах. Так, со школьной скамьи, и остался верен на всю жизнь выбранной профессии. Даже на фронте, в годы Великой Отечественной войны, не расставался с фотоаппаратом. На многочисленных снимках запечатлены боевые товарищи, моменты тяжких сражений.

Он был призван в армию в 1940-м году. Боевое крещение получил в 20 лет в первые дни войны – на реке Прут на границе с Румынией в составе 6-го артиллерийского полка 176 стрелковой дивизии. Потом пришлось долго отступать – Кишинёв, Ворошиловград, Ростов-на-Дону. В январе 1943 года дивизию перебросили в Геленджик. 22-го февраля она была высажена на Малую землю, принимала участие в освобождении Новороссийска.

Отличился в боях в районе поселка Мысхако. Находясь на пунктах СНД (сопряжённого наблюдения дивизионов), под сильным артиллерийско-миномётным обстрелом и массированной бомбёжкой авиацией противника он засёк 10 целей. Благодаря точной подготовке топографических данных, точки были подавлены арт-огнём при малом расходе боеприпасов. Сержант Тарасенко был награждён медалью «За боевые заслуги».

В октябре 1943 года 176 стрелковую дивизию преобразовали в 129 гвардейскую стрелковую дивизию. И уже разведчик управления 2-го дивизиона 299 гвардейского артполка сержант Тарасенко от Житомира пошёл на запад. Освобождал Львов, воевал в Карпатах. Отличился в бою в районе высоты 777, за что был награждён медалью «За отвагу».

При освобождении Чехословакии, 22 января 1945 года, был тяжело ранен и попал в госпиталь. После длительного лечения, в сентябре, вернулся в Дмитриев. Спустя 40 лет, к юбилею Великой Победы, ему вручили орден Отечественной войны II степени.

Работая в газете, он, по сути, стал фотолетописцем Дмитриевского района Курской области. Не счесть всех его фотоальбомов, в которых он запечатлел важные события, передовиков производства. Не раз отличался в областных конкурсах среди фотокорреспондентов газет. На его снимках – неповторимая красота родной природы, яркие традиционные праздники, неугомонная весёлая детвора, наделённые мудростью старики. В те годы Анатолий Александрович слыл единственным в районе профессиональным фотографом, и потому в его услугах нуждались все – от руководителей структур до школьников, и никому он не отказывал. С учётом сохранившихся отцовских снимков фотонаследие А.А. Тарасенко охватывает почти вековой период. Совсем не случайно его заслуги отмечены званием «Почётный гражданин города Дмитриева».

Сменялись выступающие у микрофона. И когда подошла моя очередь, я невольно задумался. Не хотелось повторяться, говорить о человеке сухо, дежурными фразами. И я поделился с участниками мероприятия своими воспоминаниями. Рассказал о том, как мы впервые встретились на перроне вокзала, как он стал для меня одним из наставников. Я познал, что писать в армейскую газету от случая к случаю – одно дело, а ежедневно готовить материалы на разную тематику для районной газеты – другое. Тут нужно уже потрудиться. «Не боги горшки обжигают!» – одна из любимых поговорок А.А. Тарасенко.

Я постигал у него не только фотодело, но и учился умению общаться с людьми. По натуре он был весельчак и балагур, где бы он ни появлялся, моментально воцарялась атмосфера какого-то оживления. Когда мы, журналисты, приезжали на ферму без Тарасенко, люди бросались к нам с жалобами, а когда видели с нами Тарасенко, то забывали про свои трудности. Далеко разносился его голос и смех, и люди улыбались и хохотали. Таким, думаю, он и был на фронте. Сам не падал духом, и никому не давал унывать. И часто у меня возникала мысль: а не с него ли Александр Твардовский списал Василия Тёркина?

Бывало, за информацией мы уезжали в самые отдалённые уголки района, подолгу там задерживались. Мы стеснялись, а Тарасенко запросто останавливал какую-либо женщину. «У тебя молоко есть?» – спрашивал. Та, к нашему удивлению как всплеснёт руками: «А, это ты, Анатолий Александрович!». Смотрим, несёт нам кувшин молока, хлеба, а то и ломоть сала. «Делим поровну, как на фронте. Со мной не пропадёте!» – любил он поговаривать. В каждом селе его хорошо знали и примечали.

Однажды молодой шофёр завез нас в незнакомые места, и мы заблудились. Тарасенко вышел из машины, осмотрелся, прищурился на солнце и по свойственному фронтовому чутью сориентировался. «Нам туда», – махнул он рукой и, действительно, вскоре мы оказались на нужной дороге. Как-то нам надо было по пути подобрать его в одном населённом пункте. «А если ты раньше уедешь на автобусе или попутке?» – забоялся кто-то из нас. Не хотелось, понятно, напрасно его ждать и терять время. «В таком случае, – не растерялся Анатолий Александрович, – возле остановки воткну ветку в землю»… Что значит фронтовая смекалка!

Казалось, он никогда не уставал. Когда газетчики по утрам собирались на планёрку, он бросал на стол десятки фотографий, отпечатанные, конечно, у себя дома по ночам. И прямо с утра рвался в дорогу: то на стареньком мотоцикле, то подсаживался в машину к специалистам райсельхозуправления, то его видели за городом голосовавшим попутку. «Но мы выживаем, и снова в атаку себя мы бросаем», – любил он без конца повторять строки из популярной песни репертуара Любэ. И никогда я не слышал от Тарасенко нытья, жалоб на трудности.

Он не был глубоко верующим человеком, но что примечательно, не курил, не выпивал, не сквернословил. Любил вместе с женой возиться в огороде. Держал пасеку. Увлекался рыбалкой. Выписывал немало газет и журналов, посещал библиотеку. «Жить надо с удовольствием, так, чтобы и тебе, и людям вокруг тебя было тепло, светло и комфортно, – говорил он. – Больше шути, радуйся. Если способен шутить, значит с тобой всё в порядке».

…Я делился воспоминаниями и не мог не заметить, что люди оживились, заулыбались, захлопали. Я невольно оглянулся на дверь, ведущую в редакцию. Вот сейчас, подумал, она распахнётся и на крыльцо свойственной ему дурашливой походкой вывалится Тарасенко, снимет шляпу и слегка поклонится… «А что тут у вас происходит?» – спросит.

Но чуда не случается. Анатолий Александрович навсегда покинул нас в 2012 году – на 92 году жизни. Ложатся к стене живые цветы, молча проходят мимо памятной доски люди. И смотрит он каждому вслед, сопровождая улыбкой и добрыми пожеланиями, на которые не скупился. Не сомневаюсь, что вечером, собравшись в семейном кругу, многие потянутся к альбомам с фотографиями, сделанными с любовью великолепным мастером.

Меня сфотографировали возле мемориальной доски, отпечатали снимок. Когда вернулся в больницу, поставил фотку на тумбочку в палате. Лечащий врач попытался было меня отругать, но узнав причину отсутствия, пожал мне руку. «Молодчина, – сказал. – И я бы сбежал на вашем месте» В этот день заходили в мою палату врачи, медсёстры, санитарки, заглядывали больные. Всем, кто знал Анатолия Александровича, нетерпелось увидеть его облик на памятной доске и помянуть добрым словом человека, который любил родину, ценил друзей, дорожил семьей, был бескорыстным, порядочным.

Я не заметил, как пошёл на поправку.

– Хватайся за жизнь, как умел это делать Тарасенко, – напутствовал меня лечащий врач при выписке.