К 10 февраля

Цель поэзии, как одной из высших, наиболее гармоничных форм языка, и следственно – одной из вершинных человеческих возможностей – вносить гармонию в мир, покорёженный раздраем эгоистических отношений, чрезмерным прагматизмом, бессмысленной и бесконечной погоней за всё большим комфортом и развлечениями…

Именно потому великие и выдающиеся поэтические тексты живут веками, по-новому воспринимаясь каждым поколением, своеобразно облучая их…

Пушкин, как главный классик, изрядно пострадал и от академического елея, и от бесконечного официального навязывания, как основного писателя.

Можем ли мы теперь, таковые, каковыми являемся, пробиться к живому, родниковому Пушкину, к чистейшим нормам ясного и великого, не ветшающего языка, к гармонии, заложенной в его произведениях, разлитой щедрой радугой в сумме его сочинений?

Вероятно, уже нет.

Молодые – исключая немногочисленное количество по-прежнему литературно ориентированных людей – слишком включены в бездны технологической, денежной жизни, чтобы сконцентрироваться на высотах.

А Пушкин предлагает высоты не малые: как чисто эстетические, так и духовного плана (взять хотя бы «Отцы пустынники…»).

Впрочем, духовное не может не пересекаться с эстетическим, ибо именно эстетика, воплощённая в лучших творениях классиков, приближает внутренний состав человека к безднам небесных высот.

Пушкин, часто становившийся анекдотичным персонажем, или объектом документальных, спекулятивных, телевизионных исследований, в большей степени, чем какой либо другой поэт приблизился к пределу гармонии – насколько она выразима на человеческом, в данном случае русском языке.

Вероятно, воспитание детей именно на Пушкине сделало бы их иными – людьми, более ясно воспринимающими действительность, каковой бы она не была.

Но вероятность редко осуществляется на практике, увы.

Тем не менее, множество отдельных человеческих усилий, связанных с постижением ядра творчества главного классика, не может не играть роли в становление социума – пусть исподволь, подспудно облучая гармонией людей, ещё воспринимающих слово не только как возможность передачи информации.