Поэтика Юрия Богданова / Статьи / ВЕЛИКОРОССЪ

Прошлое страстно глядится в грядущее…

А.А. Блок

…И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…

М.Ю. Лермонтов

Учило нынче нас евангельское слово
В своей священной простоте…

Ф.И. Тютчев

В 2017 году в литературно-историческом журнале «Великороссъ» была опубликована Корона венков сонетов «Святой венец Руси» Юрия Богданова.

Но прежде чем оценить суть грандиозного замысла поэта, необходимо коснуться сонета, «художественной частности», которая и служит основой всему задуманному. К сожалению, многие современные авторы полагают, что это простое стихотворение, состоящее из четырнадцати строк, в котором два четверостишия и два трёхстишия или три четверостишия и две рифмованные строчки. Но это далеко не так…

Поэт Юрий Богданов известен широкому читателю как поэт-лирик, который в современном поэтическом мире один из немногих, кто в своём творчестве остаётся верен классической сонетной форме изложения произведения.

Когда говорят о сонете, то сразу вспоминают строки: «Суровый Дант не презирал сонета, / В нём жар любви Петрарка изливал». А.С. Пушкин с чеканным изяществом не просто перечислил выдающихся сонетистов, но как бы и указал на историю сонета, обозначил его достижения. Сонет существует в поэзии разных народов уже так давно, что обстоятельства его рождения, а тем паче генеалогическое древо, с трудом проступают сквозь паутину столетий. Если довериться первому впечатлению, может показаться, что он живёт вечно в практически неизменном виде. Но это лишь первое, поверхностное впечатление. Структурно сонет неподражаемо консервативен, зато функционально он неустанный новатор. За многовековую историю развития многонациональной мировой поэзии сонет, как самая совершенная её форма, просто не мог не появиться. Родиной сонета стала Италия, точнее Сицилия. Он появился на переломе от Средневековья к эпохе Возрождения, в самом начале XIII века, в атмосфере высочайшей поэтической культуры. И если присмотреться к опыту выдающихся мастеров прошлого и настоящего, образно выражаясь – это оптимальное количество лирического высказывания, легко обозримое, воспринимаемое и запоминаемое. Знаменательно здесь совпадение с изобретением пушкинского гения: его «онегинская строфа» тоже четырнадцатистишие и тоже с оригинальной рифмовкой.

История русского сонета, появляющегося в эпоху классицизма, по-своему отражает всю историю нашей поэзии. В разные периоды её интерес к сонету то усиливался, то ослабевал. Два главных пика приходятся на «золотой» и «серебряный» века русской поэзии. Форма, предполагающая высокое мастерство, совершенство владения словом, умение в сжатом тексте сказать многое, уверенно развивалась и внутренне обогащалась с развитием всей русской поэзии. Русский сонет в лучших его образцах, в том числе и наших современников, несомненно, яркая, выразительная страница не только русской, но и мировой лирической поэзии.

Сонет по праву считается самой строгой поэтической формой. А.С. Пушкин говорил о сонете: «размер его стеснённый». Сложность сонетной формы отмечал и русский философ, культуролог М.М. Бахтин: «Сонет – очень трудная форма. Рифмы в сонете переплетаются, и это обязывает, чтобы и все образы и темы также были сплетены». А русский советский литературовед, писатель Л.Г. Гроссман лаконично заметил: «Поэтика правильного сонета, в сущности, чрезвычайно проста. Сложна и намеренно затруднена лишь практика его». Верность традиционному канону можно рассматривать едва ли не как его главный жанрообразующий признак. Теоретики сонета говорят о его строгой композиции, которая предполагает ясное развитие темы, где каждое четверостишие должно быть закончено и синтаксически, и по смыслу, а разрешение поэтической мысли происходит в трёхстишиях, и тут особую роль играет последняя строка – «сонетный ключ». Лучшие сонеты – это, по сути, диалектические, драматические произведения. Эта драматичность вытекает из того, что схема его имеет содержательный характер, а именно: первый катрен – теза, второй – антитеза, а последующие два терцета – синтез. Известный теоретик сонета, немецкий прозаик и поэт Бехер И.Р. говорил: «Положение, противоположение – в первых двух катренах и снятие их в заключении, занимающем два терцета, характеризует чистую форму сонета».

Но известно: чем строже запрет, тем больший соблазн его нарушить. Как глубочайший знаток этой формы, Юрий Богданов понимает, что сонет представляет превосходную модель гармонического слияния традиций и новаторства, идеала и его реального воплощения, что он неоднократно и иллюстрирует своей работой. Только на фоне недостижимого идеала приобретают эстетическую значимость осторожные отклонения от него, продиктованные чаще всего напором живой поэтической мысли. Только это заставляет поэта по ходу повествования нарушать чередование рифмовки. Чем радикальнее искажается идеальная модель, тем отчётливее становится её призрак над преображённым сонетом, внося необходимые поправки в процесс его восприятия. Вот почему отдельные частные новации Юрия Богданова (использование дактилической рифмы и структура тринадцатого венка) не только не отменяют, но, напротив, с большей силой подтверждают и отшлифовывают канон. И это скорее правило, чем исключение из правил. Ведь Пушкин в сонетах тоже не выдерживает категоричные требования канона, сочетая опоясывающую рифмовку с перекрёстной, повторяя слова, продолжает мысль четырёхстишия в трёхстишии. Но, несмотря на отступления, вполне оправданные внутренней логикой этих стихотворений, сонеты Пушкина – бесспорно классические сонеты в их русской традиции.

Венок сонетов возник также в Италии в XIII веке. Это весьма трудная поэтическая форма, требующая от поэта исключительного мастерства (особенно в подборе выразительных рифм). Он представляет собой четырнадцать сонетов, первые строки которых образуют пятнадцатый сонет, называемый магистралом. Магистрал является тематическим и композиционным ключом (основой) венка, он структурно завершает венок, хотя создаётся первым. Последняя строка первого сонета в венке является первой строкой второго сонета и т.д. По словам того же Бехера, «венок сонетов – искуснейшее из всех поэтических созданий».

Архитектоника у венка сонетов очень сложная, и она может показаться нарочитой, искусственной, если за дело взялся ученик, а не мастер. А вот под пером мастера один сонет как бы вытекает из другого – сонеты подхватывают эстафету друг у друга, развивая и углубляя мысль поэта, что блестяще показал Юрий Богданов, создавая свою Корону венков сонетов.

По тематическому и жанровому диапазону, по языковому многообразию, по «населённости» человеческими голосами и характерами, по охвату исторической эпохи творчество Юрия Богданова представляет совершенно особое явление. Лирика, песня, повествовательные жанры – от стихотворной новеллы и баллады до эпопеи, поэтический театр, включающий философскую драму, фантастический гротеск, – во всех этих областях поэту принадлежат высокие свершения, которые останутся в русской поэзии.

Он автор более двадцати поэтических книг, в том числе «Галактика души» (сонеты), «Музыку небесную я слышу», трёхтомного собрания лирики («Солнцу хвала», «Всевышней любовью», «Лунное затмение») «Капелью проклюнуты чувства», «Поделись надеждой с ворогом своим», а также поэм: «Ванька-встань-ка», «Пётр и Феврония».

Его перу принадлежат драматические поэмы: «Джульетта», «Морок», фарс-реаль «Из-под плинтуса» и другие.

Но Корона венков сонетов в этом ряду занимает особое место. Следует заметить, что Юрий Богданов является большим знатоком творчества М.Ю. Лермонтова. Созданный им цикл стихотворений, посвящённых великому поэту, глубоко проникновенен.

Как говорил литературовед и писатель С. Андреев-Кривич, исследователь творчества Михаила Юрьевича Лермонтова: «Тот, кто учился у поэта – да ещё какого поэта! – сам становится невольно и неизбежно поэтом!». Мысли М.Ю. Лермонтова, его мироощущение близки Юрию Богданову и поэтому, говоря словами литературоведа, «связь времён для него не распалась», что и подтверждает выбор темы для эпохального произведения «Святой венец Руси» – произведения не лирического, а, скорее, эпического по содержанию. Время, спрессовавшее, сконцентрировавшее в себе все три своих ипостаси, обострило в художнике чувство памяти, обратило его лицом к давно минувшему, к культурным истокам и разнообразным традициям.

«Действительно, – заключал российский историк А.С. Лаппо-Данилевский, – философское размышление стремится опознать критерий ценностей, прежде всего, устанавливает ценность добра, истины и красоты». История России очень интересна и, согласитесь, противоречива. В разных источниках мы можем найти самые разные описания того или иного исторического события. Но есть очень правильный и точный источник – это поэзия! Менталитет русского народа оказал огромное влияние на творчество поэтов. Русские поэты описывали события и людей всей душой и сердцем. Всё их творчество проникнуто патриотизмом. Как ёмко заметил российский философ Александр Дугин: «Русский патриотизм есть великий мистический, геополитический, исторический, сотериологический, эсхатологический ПРОЕКТ, доверенный избранному народу великороссов как особый Завет, сформировавший для этого специальный этнос, отличающийся чертами и свойствами, не имеющими аналогов нигде больше…». Тема патриотизма красной нитью проходит в творчестве А. Пушкина, С. Есенина, Ф. Тютчева, А. Фета, М. Лермонтова, Н. Рубцова. Беззаветная любовь к Родине открывается нам в бессмертных стихах Александра Сергеевича Пушкина. 19 октября 1836 года в письме к П.Я. Чаадаеву он писал: «…Я далеко не восхищаюсь тем, что вижу вокруг себя; как литератор я раздражён, как человек с предрассудками – оскорблён, но клянусь честью, ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какую дал нам Бог». Незабвенны его строки:

Два чувства дивно близки нам –

В них обретает сердце пищу –

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

Это, я думаю, один из главных стимулов, побудивших Юрия Богданова к созданию Короны. Патриотизм, любовь к Родине, готовность отдать за неё жизнь – это именно чувство, возникающее в душе человека вследствие правильной организации его духовной жизни. Это не значит, что патриотами не могут быть атеисты или иноверцы, но значит, что всю полноту этого понятия человеку в нашем Отечестве помогает раскрыть и осмыслить именно Православие. Именно это и является главным лейтмотивом всего произведения Юрия Богданова, который восклицает в двенадцатом венке Короны: «В веках, Православие, истинно славлю / Я красоту твою и благодать». Ведь если у православного человека этого чувства в душе нет, то возникают вопросы о его духовной жизни, её соответствии тому Духу Христову, без причастности к которому никто не может быть христианином.

Юрий Богданов не историк, но в написании Короны, в описании фактов, явлений и событий явно использовал конкретно-исторический метод. При этом поэт показывает нам непосредственное восприятие мира, эмоциональное к нему отношение, обостряет ощущение реальности факта, эпохи. Здесь уместно привести слова В.О. Ключевского: «Нравственное богатство народа наглядно исчисляется памятниками деяний на общее благо, памятями деятелей, внёсших наибольшее количество добра в своё общество. С этими памятниками и памятями срастается нравственное чувство народа. Они – его питательная почва, в них его корни. Оторвите его от них – оно завянет, как скошенная трава. Они питают не народное самомнение, а мысль об ответственности потомков перед великими предками, ибо нравственное чувство есть чувство долга». Процитирую слова, которые поэт произносит, как заклинание, которые многое объясняют в подходе Юрия Богданова к этой титанической работе. Вот его мысли о народной памяти, которые вошли в одиннадцатый сонет четвёртого венка:

Генная память подспудно, незримо

Уготовляет мирянам пути:

Пращуров славой и Богом хранима

Горней тропой помогает идти.

Обратимся к основе всего произведения. Русская Православная Церковь на примере святых своих мучеников, которые «Отчизну любили, как строгую мать, / Не знали, как можно святое предать», дала образец нравственного совершенства, мужества, незамутнённого видения вечного смысла жизни для себя и всего мира. Многовековое прошлое России явило миру огромное число подвижников. Тринадцатый венок Короны венков сонетов – это история России в именах русских святых. Решая невероятно трудную задачу, с мыслью: «У них Божьей святости в жизни учусь», Юрий Богданов, ограниченный строгими рамками канона, обращается в венках Короны к «вечно немеркнущим именам»:

Святая равноапостольная великая княгиня Ольга;

Святой равноапостольный великий князь Владимир;

Святые благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб;

Святой благоверный великий князь Андрей Боголюбский;

Святой благоверный великий князь Александр Невский;

Святой благоверный великий князь Даниил Московский;

Святитель Пётр Московский, Святитель Алексий митрополит Московский;

Святой благоверный великий князь Дмитрий Донской;

Преподобный Сергий Радонежский;

Святой праведный воин Фёдор Ушаков;

Святой Преподобный Серафим Саровский;

Святитель Тихон (Белавин);

Тринадцатый сонет (Благословение);

Четырнадцатый венок (Святые заветы);

Пятнадцатый венок (магистральный).

Как говорит поэт: «Держава молитвами их создана: / Не по наитью – по Божией воле. / Вере чужой не подвластна, вольна…». Они смогли показать, как возможно быть сыном и дочерью Отечества и быть угодными Богу, а это обуславливается жизнью по правде и истине. Именно такая жизнь делает человека по-настоящему свободным, непреклонным перед любыми испытаниями. Вся их жизнь – это путь деятельного устремления к Богу, ведь Святость достигается тогда, когда воля человека начинает приближаться к воле Божией, когда в жизни осуществляется молитва: «Да будет Воля Твоя». А христолюбивое воинство славно не только присущим ему духом веры православной, но и бесстрашием перед лицом любого врага, упованием на Божью волю, заступничество Пресвятой Богородицы и умением сражаться до полной победы. Русское богатырство имеет в своем корне значение «богатый в Бога», не просто сильный и могучий человек, а сильный в духе воин Христов.

Автор присутствует в тексте – как участник в исторических событиях.

Почитание «предвозвестнице христианской земли» княгини Ольге поэт выражает словами: «В бусах княгини буду жемчужиной». Встаёт под знамёна князя Владимира, при котором произошло Крещение Руси:

В этих погибельных столкновениях

Подковой коня его – не согнусь!

Свою сопричастность к славным делам мучеников-страстотерпцев, покровителей Русской земли благоверным Борису и Глебу поэт представляет словами скорби:

Стану кадильным дымком я во Храме,

Позолочённой иконною рамой

Или слезинкой свечи вековой.

Размышляя о неумирающей народной, генной памяти, в венке, посвящённом князю Андрею Боголюбскому, поэт находит необыкновенно проникновенные строки, которые поэтически совершенны и звучат, как молитва:

Стану я звоном её колоколен,

Камнем в холме Покрова на Нерли,

Чтобы узреть нашу русскую долю

В той неизведанной Божьей дали…

Идучи с Александром Невским на ратное дело, поэт готов на любые преображения, лишь бы оказать помощь в смертельной схватке: «Древком копья вновь ему пригожусь /…Да победит православная Русь!» А вот как вместе с великим князем Даниилом Московским поэт боролся за расширение Московского княжества и укрепление стольного града Москвы:

Колокола в сердце бьют непрестанно:

Пусть языком одного из них стану…

В седьмом венке Короны, посвящённому Святителю Петру Московскому и Святителю Алексию, митрополиту Московскому, поэт также отмечает своё участие в богоугодных делах. Пётр пишет иконы: «Чудны иконы здесь им написаны: / Был я курантом для красок ему». Святитель Алексий молится с пламенной верой: «У одра болящей свечу возжёг он. / Был от огня я прозрачным дымком». И, конечно же, Юрий Богданов, христианин и патриот, принимает непосредственное участие в Куликовском сражении, помогая в бою Дмитрию Донскому:

И началась Куликовская сеча:

В первых рядах князь, как ратник простой!

В яростной схватке зело покалечен –

(Я в кольчуге его был пластиной стальной).

У преподобного Сергия Радонежского, духовного собирателя русского народа, поэт был «на подряснике – грубой заплатой». У гениального флотоводца Фёдора Ушакова, который «не обесславил Державу позором», поэт был «трубою подзорной». Всей душой сочувствуя Серафиму Саровскому, поэт признаётся:

После расправы ходил он с клюкою,

Да никому не казался больным.

(Был я сучком у него под рукою).

В судьбе Патриарха Тихона, который «Встал на защиту канонов церковных – / Не допустил миролюбьем раскол», поэт «в его палице был тонкой нитью», и, не разрывая связь времён, говорит, – «Под омофором его существую». Чувствуя духовное родство с каждым, Юрий Богданов, который «буквой в молитве хотел бы стать», сопричастен великому прошлому России:

Ликом иконы им виделась Русь

На освящённой молитвой дороге –

Я вместе с ними иконе молюсь.

И это вполне естественно, потому, что история Родины («никем от неё я неотделим») –

Матушку Русь очернить не посмею:

С юных годов, как у пращуров, с нею

Переплеталась судьбина моя…

А магистрал магистрального венка – это квинтэссенция поэтической мысли. Это, как если бы следовать «теории большого взрыва», начало расширения Вселенной, перед которым она находилась в сингулярном состоянии. Как из сжатой материи рождается Вселенная, так из магистрала рождается «материя» Короны венков. Приведу полностью главный венок произведения:

Господи, дай нам небесные силы,

Очи провидцев в юдоли земной.

С верой в Тебя наши пращуры жили

Правды в сердцах не искали иной.

Образ Руси Святой, неодолимой

Дух укреплял наш во тысячу крат.

Истинно каждым Отчизна любима!

Чу! Небеси во вселенной звонят.

Утрени солнышком Русь освещали

Деля того, чтоб неверье изгнать.

О, Земле русская, славлю поныне

Я красоту твою и благодать.

Вышние силы нас благословляли

И завещали хранить нам святыни.

Поэт высокой культуры, Юрий Богданов проявляет разнообразную технику сонетного искусства. Невероятную по сложности задачу он доводит до совершенства, когда магистрал магистрального венка создаёт в форме акростиха. Такая форма зачастую приводит к потере смысловых оттенков произведения, но не в этом случае. Напротив, сам автор не стремился к этому специально, но послушайте, как звучит первая строка вкупе с образованной последней фразой:

Господи, дай нам небесные силы,

Господи, чудо яви…

Какая музыка… Иначе, как молитвой, это не назовёшь. В этом примере весь Юрий Богданов. И музыкальное образование (поэт окончил Минское музыкальное училище им. М.И. Глинки) только помогает рождению такой гармонии.

Но история России несравненно богаче, и даже громадные возможности Короны венков сонетов позволяют охватить лишь малую толику величайших событий и славных дел патриотов земли русской. Понимая всю грандиозность задачи, и, чтобы уйти от субъективизма, Юрий Богданов магистрал тринадцатого венка разворачивает оригинальным образом, когда за каждой строкой следует перечисление в нём имён святых, которые всей своей жизнью способствовали духовному наполнению русской самости. Следует заметить, что построение венка нарушает строгий канон архитектоники Короны в целом, но для реализации главной идеи произведения – это, безусловно, авторская находка! Не соответствует канону и краткая речь Святейшего Патриарха Тихона, который был призван к кормилу церковной жизни в столь трудный и трагический период истории государства российского. Нужно обладать величайшим мужеством, чтобы не потерять различение добра и зла, чтобы духовно не погибнуть. Он говорил: «Что нет за убийство царя оправданий – / И власти открыто в грехе обвинил». Далее, усиливая исключительность момента, внутри сонета поэт дословно приводит его исторические слова. И кто его за это осудит?

Самые сокровенные мысли Юрий Богданов сконцентрировал в магистральном сонете четырнадцатого венка: отношение к истории, вере, патриотизму, самопожертвованию русского человека, глубокую веру в светлое будущее России. Приведу его полностью:

И завещали хранить нам святыни

Во имя России на все времена.

Держава молитвами их создана:

Богохранимая присно и ныне.

Простолюдины, монахи, князья

Верой и правдой служили во Боге –

Не было в душах за веру тревоги.

(Буквой в молитве хотел бы стать я).

Горек и сладок Отечества дым –

Нашу Россию мы свято храним,

Чтобы заветы их в жизнь воплотили.

Верю: пройдёт ещё несколько лет –

Вижу Державы великий расцвет:

Господи, дай нам небесные силы!

Сплетая венок из строчек магистрала, поэт подводит читателя к выстраданной им мысли: пращуры наши своим подвижничеством в суровых испытаниях сохранили многострадальную Русь, и мы, их наследники, выполним своё предназначение – сохраним и приумножим славу России.

Ранее, в третьем венке, посвящённом князьям Борису и Глебу, поэт уже выразил уверенность в нетленности людской памяти: «В Лете не сгибли святых имена. / Россия была, есть, да будет сильна!». Далее Юрий Богданов, разворачивая эту мысль, выражает уверенность в том, что великое прошлое будет сохранено и приумножено:

Но чтобы землица иною не стала,

Мы, как святые, за веру стоим –

Вырвем у змея смертельное жало

И православие не предадим.

…………………………………………….

Верю: пройдёт ещё несколько лет –

И воссияет как солнце, духовность…

……………………………………………..

Наша Россия – святая обитель…

Вижу Державы великий рассвет.

Данное произведение, – редкий опыт обращения к труднейшей форме организации поэтической образности, – отличается необыкновенной культурно-исторической и глубинно-исторической насыщенностью. Это структурное произведение, которое композиционно раскрывается как единое поэтическое целое. В сути творения – русская история в её переломных, судьбоносных моментах: «Суворов на суше, а Фёдор на море / Штыком и ядром истребляли врага, / Чтоб к Русскому морю примкнуть берега».

Мы явственно видим развёрнутый образ Времени. С этой мысли начинается первый венок «Княгиня Ольга»:

Господи, дай нам небесные силы

Краешком глаза в ту даль заглянуть,

Чтобы наветы во тьме не сокрыли

Нашего прошлого истую суть.

……………………………………………….

В неразличимые древние были

Через лета я вглядеться хочу…

Как ёмко и искусно выражено Время в словах князя Владимира:

Время бежало конём боевым:

В землю врагов я вгрызался подковой –

Но никого не боялись мы с ним!

Теперь понятно, почему поэт стремится в подмогу князю стать именно подковой его коня…

Будучи глубоким знатоком русской классической литературы, Юрий Богданов хорошо ориентируется в культурных контекстах и отдалённого прошлого, и достижениях современности. Ни в каком посредничестве он не нуждается, предпочитая иметь дело с первоисточниками.

В случаях, когда невозможно отойти от фактического материала, он отдаёт предпочтение реальному событию перед вымыслом, следуя главному творческому принципу «локальной семантики», то есть органическому слиянию всего арсенала изобразительно-выразительных средств с идейным содержанием произведения. Вот как описывает поэт в пятом венке короны вторжение ливонцев в русские земли:

К Псковскому озеру двинулась прорва –

Полнилась твердь бронированным маршем,

Но Александр просчитал их манёвры,

Мы дожидались возле Чудского!

Или «нежданную прыть Мамая» в венке о великом князе Дмитрии Донском:

Собрав триста тысяч монголов и пришлых.

Черкесы и ясы, армяне и таты,

Пехота из Генуи в тяжких доспехах

Пошли по Руси с неприкрытой бравадой…

Венок за венком, словно со страниц летописи, перед читателем разворачиваются картины русской истории в её переломных моментах, говоря словами автора: «Очи провидцев в юдоли земной / Ветром жестокой эпохи слезило». В венке, посвящённом князю Даниилу Московскому, ставшему основателем дома князей и царей в стольном граде Москве, этот факт истории отмечен поэтом словами:

Из неприметной, убогой деревни

Сделал великой столицей сей град.

Поэту дорога память об «избавителе Русской земли» Сергии Радонежском, который в Смутное время «Французов от Лавры молитвой прогнал. / По смерти своей чудеса совершал». Воспевая подвиги праведного воина Фёдора Ушакова, который одержал победу в 43 морских сражениях и не потерпел ни одного поражения, не потерял в боях ни одного корабля, и ни один из его подчинённых не попал в плен, Юрий Богданов, отмечая знаменательный факт Русской истории: «Подписан с османцами жёсткий Трактат: / Крым на века закреплён за Россией», поражается ещё одному малоизвестному факту из жизни флотоводца, сумевшего «матросов от смерти оградить»:

С молитвой умели врага побеждать

Не только в боях за свободу России!

В Херсоне чума всех нещадно «косила»,

Но Фёдор готов ей сражение дать.

Поэт не искажает исторические события, в которых скрупулёзно описывает такой значительный для православного люда факт, как выборы Патриарха Тихона: «Но из троих кандидатов вслепую / Жребий решит за всех волю святую», не обходит острых углов и отбрасываемых ими теней. Поэтому в венке «Княгиня Ольга» отмечен страшный эпизод:

Сватов древлян заманила на двор, –

С лодкой живыми их закопала…

Как проникновенны строки из описания гибели Бориса и Глеба: «Брата добить приказал окаянный: / Крови алкал, аки бешенный волк», или подлое убийство князя Андрея Боголюбского: «Шайка убийц по жены наущенью / Ночью вломилась в дворцовый придел».

Корона венков сонетов поражает своим образным единством, отличается высокими художественными и духовно-эстетическими свойствами:

………………………………

Под образом Спаса вступили войска

На поле, что люд называл Куликово.

Двигались тучей монголы сурово:

Назад хода нет – вода глубока.

В железной броне богатырь Челубей

И схимонах Александр Пересвет

В поле сошлись, словно темень и свет.

Трава почернела и солнце над ней –

В Лавре дрожали зажжённые свечи:

И началась Куликовская сеча.

В этом творческом восхождении раскрывается для поэта роль и место человека на земле. Не будет преувеличением сказать, что это творение уникального мастера, это плод, говоря словами великого Пушкина: «Ума холодных наблюдений / И сердца горестных замет».

Русский поэт, литературный критик М. Волошин говорил: «Мы здесь на земле вовсе не для того, чтобы отвергнуть зло, а для того, чтобы преобразить, просвятить, спасти зло. А спасти и освятить зло мы можем, только принявши его в себя и внутри себя, собою его освятив». Юрий Богданов тоже в этом убеждён, поэтому говорит словами Сергия Радонежского: «…Надо за Божие дело нам браться – / Не затаив на злотворных обиду», и понимает Преподобного Серафима Саровского, который простил искалечивших его разбойников, потому, что «…Не имел по Евангелию права / Поднять на губителей смертный топор». Поэтому в венке, посвящённом князьям Борису и Глебу, поэт, не оправдывая совершённое злодеяние, тем не менее, произносит слова примирения:

Стало примером для русского люда

Непротивление подлому злу.

Живопись и пластика образов у Юрия Богданова проявляются через специфику использования эпитета. Эпитет у поэта вмещает образную полноту ассоциаций, становится осязаемым, конкретно-личностным – имеющим своё внутренне бытие: «таинственный век», «дедовская вера», «старопрежние дали», «дикая смерть», «горняя мысль», «чёрное солнце», «тмутёмные сражения», «колкая позёмка», «трусливая гнусь», «железная рука», «бронированный марш», «сердечная стынь», «смертный плач», «подлая ловкость», «пламя земное», «унизительный кныр», «призрачная марь», «огненная смерть», «занебесная суть», «тлетворные радости», «гиблые страсти», «тёмная будущность», «небесная тропа», «небесный глагол».

Он насыщает поэтическую речь архаизмами, диалектизмами: «огнь», «ворожья угроза», «велико вольны», «наследный бастард», «чёрные люди», «глаголити», «загоил раны», «завсе», «В храме ношашеся сюду и сюду…», «не хочу», «се привилось», «лепота», «россов питомцы», «майны Чудского», «обольстиша», «восхотел»; церковнославянской лексикой, придающей фразе торжественность: «Эти поступки оправданы Богом, / Не Саваофом – бездушным Сварогом…»; «Володимир иде на тя, / Пристраивайся противу битися…»; «Господь, сотворивый землю и небо, / Призри на новыя люди сия, / Даждь веру им, как небесного хлеба…»; «Се есть Христос, искусивший меня…»; «Архистратига небесная рать».

Кроме эпитетов, словесная ткань его стихов вобрала в себя фольклорные и развёрнутые метафоры, народные сравнительные обороты: «слух растекался, как чёрная лава!»; «пепел на жемчуге, как седина»;«и прегрешения станут золой»; «скопища злых языков»; «лязги мечей, словно скрежет зубовный»; «слезинка свечи вековой»; «И Александр “неверному кралю” / Копьём на челе смог печать возложить»; «на теле Державы Орда, как рубец»; «ветер эпохи», «вырвал из сердца сомненья стрелу»; «грехи улетали, как воронов стаи»; «Одежды больных полоскал южный ветер, / Палатки съедал очистительный дым»; «русские пушки на весь мир басят»; «на перекрёстках жестокого века».

Истинный талант поэта-новатора сказывается в словотворчестве. Поэтому по всему тексту рассыпаны различные сложные слова, уменьшительно-ласкательные суффиксы: «младенчики», «витязи-други», «Новгород-воин», «бездуховно-безбожный», «церковь-семья», «пустынножительство», «нет ни водицы, ни хлеба краюхи», и др.

Но главное то, что его сонеты написаны простым и ясным языком. Подумаем: почему человек независимо от возраста тянется к сказкам, народным песням, пословицам и поговоркам? Прежде всего, потому, что народное творчество несёт в себе многовековую мудрость, свет идеала, что оно укрепляет нравственные силы человека, чувство прекрасного. То же можно сказать и о поэзии Юрия Богданова: она возвышена до высокой простоты народного искусства и адресована людям. Думается, что эти слова легендарного Александра Невского известны с детства каждому русскому человеку:

В сече за Русь каждый мне кровный брат.

Слышит он глас: «Кто с мечом к нам придёт –

От меча и погибнет».

А слова Серафима Саровского слышатся, как народное предание, для которого характерно повествование от третьего лица, когда действие отнесено к прошлому, и рассказчик не является очевидцем событий, но поэт там, рядом с «великим прозорливцем»:

Сею всю данную Богом пшеницу

На благодарной земле и песке,

Сею на камене Божьей десницей…

Юрий Богданов в этой значительной работе, уникальной по исполнению, явил себя тонким стилистом. Стихотворные формы являются для него способом передачи духовной информации. Язык его разнообразен с тяготением к высокой лексике, восходящей к молитве, как, например, в думах князя Владимира, прародителя духовности русичей: «Общая вера – Державы оплот!» или «Господи, наши молитвы услыши / Да сохрани православный народ». Преподобному воину Фёдору Ушакову «приверженность к вере отцов»

Давала уверенность в будущей жизни:

Служить всегда с честью любезной Отчизне,

Родину чтить, словно Божью святыню…

В венке, посвящённом князю Андрею Боголюбскому, при котором Владимиро-Суздальское княжество достигло значительного могущества и было сильнейшим на Руси, а впоследствии стало ядром современного Российского государства, Юрий Богданов восклицает:

Русь Божья Матерь взяла под покров –

И воссиял в сей земле свет Христов.

Юрий Богданов – выразитель растущего из земных глубин древнего народного творчества. Вполне естественно то, что характерной особенностью Короны является контаминация образов и понятий, восходящим к традициям православия. Поэтому для автора очевидно: «Если власть не от Бога, – / Русь заплутает в языческой мгле»; «Вовек не покинет Спаситель того, / Кто мир сей оставит ради него»; «Тем, кого Бог приглашает на пир, / Знать должно Новый Завет и Псалтирь». В третьем венке, посвящённом князьям Борису и Глебу, поэт от имени пращуров восклицает:

Но предавать веру в Бога нельзя –

Се с колыбели доподлинно знали

Пахарь, дружинник, чернец и князья.

Важнейшая черта поэтики Юрия Богданова – обращение к традициям духовной поэзии, где слово «верить» играет ключевую роль, как у С. Есенина в его маленькой поэме «Певущий зов»: «Кто-то учит нас и просит / Постигать и мерить. / Не губить пришли мы в мире, / А любить и верить». Мотивация духовного человека определяется ощущением сострадания к людям. Решение стать совершенной личностью ради счастья всех людей – вот, что находится в основании мотивации подлинно духовного человека и определяет его реальное поведение. В тексте произведения этому множество примеров: «Тени сожжённых вовек не сгорят / В Храме Христа в тихом свете лампад»; «Жить друг для друга – это отрада»; «Божия вера без дела мертва». Описывая житие князя Андрея Боголюбского, поэт показывает неразрывную связь между молитвой и верой:

Был по молитвам сердечным угодным

И воплощал в жизнь духовную цель.

…………………………………………

Вера в Спасителя преодолеть

Может болезнь да телесную смерть.

Александр Невский разбил тевтонцев не только умом и военной силой, но и силой духа, и, может быть, это главная сила русского воинства в жестокой сече:

…Бог прославил угодника Божия,

Вороги русский народ не стреножили,

И по сей день он духовно богат.

Заканчивая рецензию, надо сказать, что вот уже более двух столетий живёт сонет в русской поэзии. Есть некая магия в этой, вроде бы случайно возникшей, форме, которая продолжает увлекать и поэтов, и читателей. Сонет непрост, но гармоничен, классически ясен и требует, как вообще настоящая поэзия, таланта, вдохновения, значительности мысли и безупречной техники владения стихом.

Поэтика Юрия Богданова – это и есть, прежде всего, поэтика мысли и естественности интонаций. В поэтической строке слова плотно прижаты друг к другу, логика мысли и логика ритма взаимно друг друга дисциплинируют. Его поэзия – похвальное слово миру, истории, языку. Не будет преувеличением сказать, что поэт Юрий Богданов достойно продолжает великие русские традиции и своим творчеством дарит читателю всю прелесть классического сонета и больших поэтических форм на его основе.