Продолжение, начало в №№ 99, 106, 111 и 117
IX
Какой она красавицей была? –
Из тех, что взгляд не сразу покоряют,
Но сердце постепенно привлекают,
Ведя на вдохновенные дела.
Конечно, отточив на людях глаз,
И бескорыстный опыт представляя,
Я это понимаю лишь сейчас –
Таким уж был наивненьким тогда я.
Она была моложе лишь на год,
Причём казалась года на два старше –
С какой-то хрупкой аурой монаршей
Брала моё сердечко в оборот.
Томительным восторгом обуян,
К высокому весьма предрасположен,
Я чувствовал себя как Д`Артаньян –
Задиристо-рассеян и тревожен.
Наверняка ей было невдомёк
Моё смешное сказочное чувство,
И весело мне было или грустно –
Горел в глазах лучистый огонёк.
«Привет» ли говорила, или «здрасте»
Иль мимо проходила между дел –
Она спокойно источала счастье,
И мир во мне взвивался и летел.
Я о семье её совсем не слышал,
Скорей всего – обычная семья,
И кто бы на балкон из них ни вышел –
Казались мне роднее, чем друзья.
Короче, это было не иначе,
Чем волшебством чарующей любви,
Восторгом молодой ещё, горячей
И многого не знающей крови.
Что делать с этим не соображая,
Я продолжал любить, учиться, жить
И в школу музыкальную ходить,
Куда пока вела тропа земная.
Ничто моей судьбы не омрачало,
Никто её испакостить не мог,
То было жизни светлое начало,
Надежды удивительный залог.
Казался мир старинным и бессмертным,
Давно прошедшей – страшная война,
И времени звенящая струна
Томила предвкушением концертным.
Однажды в нашем клубе для детей,
В подвале, там, где в теннис мы играли,
Мы стулья для игры переставляли
В одной из развлекательных затей.
И Лена, веселясь, кружилась рядом,
Я на неё старался не смотреть,
Боялся потревожить лишним взглядом,
Готов был от восторга умереть.
И приключилось рядом с Леной сесть.
О, боже! Это выдержать? О, боже!
Остаться! Сохранить мужскую честь!
Но я с собою справился, похоже.
И как я не сбежал, не представляю,
О том стараясь виду не подать
И про себя одно переживая:
– Ну, как же мне с собою совладать!
Да, трудно мальчугану из совхоза
Привыкнуть сразу к жизни городской,
А прикоснуться к девочке такой
Хотя бы локотком – отнюдь не проза.
Бок о бок приземлился голубок:
Такое полусказочное диво!
Она была милее, чем цветок,
Причёсанная просто и красиво.
Когда б со мною был мой добрый «ФЭД»11,
Я попросил бы друга сделать фото,
И получил из прошлого привет,
Хотя бы для себя, не для кого-то.
Душа взлетала, падала опять,
В один поток сливались ощущения,
Короче, невозможно описать,
Как пережил безумный миг общения.
Сегодня с высоты прошедших лет
Взирая на несчастного героя,
Я сделал бы его смелее втрое,
Но в прошлое, увы, возврата нет.
К тому же в те года, скажу я вам,
Уж как бы ни манило нас веселье,
Мы скоро расходились по домам
Далёкие от лени и безделья.
Так, не делясь на «чётких пацанов»,
И «ботанов», как нынешние дети,
Мы верили в весну на всей планете,
И мир блистал загадочен и нов.
X
Я не застал традиций старины
Купеческой, церковно-православной,
И целью дней достойно-своенравной
Мы были широко увлечены.
Мы знали, что наступит коммунизм,
Закончатся грабительские войны
На Западе... И заживём спокойны.
Профессоры сказали бы – трюизм12!
Газетами (в любой передовой)
Журналами (в любом киножурнале)
Бурлил и проливался труд живой,
И мы его безмерно почитали.
Мир и война, победа и беда,
Свершенья и предвиденья науки –
Всё измерялось мерою труда
И восхищало глаз, и жгло нам руки.
Не всё, конечно, было по плечу,
И юность не на всё была готова,
Но, мы хотели жить «по Ильичу».
И что, скажите, было в том плохого!?
Учиться «на четыре» и «на пять»,
Заботиться и думать о народе?
Крестьян в полях, рабочих на заводе
За главное в Союзе почитать?
Единство этих простеньких причин,
Которое светло бродило в каждом,
Из нас творило женщин и мужчин,
Но, много прежде, – личностей и граждан.
Типичная поэзия труда
Земного и небесного начала
Пронизывала общество тогда
И песней в голове моей звучала.
Песня о тревожной молодости
Забота у нас простая,
Забота наша такая:
Жила бы страна родная,
И нету других забот.
Возможно ли подобное забыть?
Возможно ли самих себя не слушать,
Предательство прямое обнаружить,
Позор друзей и близких заслужить?
Мы все друг другу были как родня.
Как водится, в семье не без урода,
Иных влекла излишняя свобода,
Но проходила в три-четыре дня.
Зато сейчас нести свободны бред
И крайне редко то, что выше бреда.
Да здравствует мобильный интернет –
Всемирная, карманная победа!
Хотя не скрою, что тебе я рад,
Мой искренний, неведомый читатель.
Ты мне дороже премий и наград.
Что рейтинга глумливый показатель!
Что истины печатных пустяков!
Восторги «независимых» журналов,
Сентенции13 собраний и анналов,
И глупости надутых знатоков!
На кой мне чёрт посмертный звездопад?
И прошлого претензий не приму я:
Что чище нежной песни бьющих в лад
Сердец, соединённых напрямую!
Святую песню – соловьиный труд,
Души моей черёмушную вьюгу
Потомки справедливые зачтут,
Как самую весомую заслугу.
Но тем мой идиллический14 удел
Определённо более приятен,
Что я и современникам понятен,
(Чего всегда, признаться, и хотел).
Пока же славы парус не восстал,
И ни один ещё телеканал
На дерзкий слог поэмы не ссылался:
Каким я был, таким я и остался.
Легко обставил поколенье «next»,
Особых прав, не требуя при этом:
«Читайте первый в мире гипертекст,15
Сработанный лирическим поэтом!»
Я подлечу к вам звёздочкой в зените,
И жаворонка песню обращу,
Лишь об одном меня вы не просите:
В бессмысленном я смысла не ищу.
Умеренность руководит мужчиной,
Ведь он уже не резвое дитя,
Что в крайности бросается шутя,
Пренебрегая толком и причиной.
И я не стал бы, счастьем изувечен,
Из автора целителя лепить...
Его стихи улучшат вашу печень,
Но прежде нам придётся бросить пить.
Я вовремя мою умерю страсть,
Собью плотнее ближних целей стаю,
Перелистаю, переставлю часть,
И о далёком тихо помечтаю.
XI
Нежней весенней яблони в цвету,
Прелестней, чем жасмина плеть живая...
В слезах любви я вижу красоту,
Зову, прощально руку поднимая.
Ещё не поздно ноты подобрать,
Мелодии волшебной уступая –
Гармонии ушла струя святая:
Мне этой пьесы больше не сыграть.
Пусть видится яснее, чем в кино,
Открытой книги древняя страница,
Увы, вернуть былого не дано,
И никогда оно не повторится.
Ну, что ж? Пора смириться с тем, что есть,
Историю мою вести к финалу.
Я, честно вам признаться, поначалу
И не мечтал так много произвесть
Возвышенных любви воспоминаний
О времени счастливейшем из всех
Периодов везений и стараний,
Мальчишеских занятий и утех
Хотя и есть желанье рассказать
О жизненном пути через эпоху,
От «перестройки», надо понимать,
Ведущую назад, к царю Гороху.
Мы прошлому верны не потому,
Что счастливы мы были в годы эти,
Я с радостью отдал бы всё на свете –
Раздвинуть настоящего тюрьму.
Ярчайший миг меж будущим и прошлым
Мне Дербенёв явил довольно пошлым
А в жизни полной, как таганский16 свет,
Без планов и историй смысла нет.
И вспомянув, как перекати-поле
Неровным шаром гонит ветра шквал,
Я по степи катиться бы не стал:
Лететь мечтаю лишь по вольной воле.
По вольной воле буду продолжать
Достойное моё повествованье,
Покуда не смогу себе сказать –
Заветное исполнено желанье.
И лишнего в нём не было ничуть –
Ничьё впустую не задето имя
(Свои стихи, коль правильно взглянуть,
Нам никогда не кажутся дурными).
Читателю ж не надо двух попыток:
Какой размер стиха ни выбирай,
К добру не приведёт любой избыток –
Искусства не бывает через край.
Дрожу ли я в июльском, летнем зное,
Моржом ли пру из полыньи зимой,
Знать не должны далёкие герои,
Возникшие сейчас передо мной.
Андрюша милый, где твоя Елена?
Дружище! Саня! Где же твой бушлат!
Шли постепенно, и прошли мгновенно –
Тех лет уже давно за пятьдесят.
И даже если вы сегодня живы,
Как ветра прошлогоднего порывы,
Как бывшие на небе облака,
Мечта от вас предметно далека.
Романтика спасти сумеет нас,
Под крылышком её весь мир прекрасен,
И сам натурализм не так опасен,
Такой, каким бывает он подчас…
В тот давний год весь двор увлёк хоккей.
Я денег попросил себе на шайбу
И клюшку за четырнадцать рублей,
Козе понятно, далеко не лайбу.
Во дворик вышел. Шайбу покидал.
Какой-то мужичок, слегка поддатый:
– А ну, пацан, мне клюшку показал!
Причины не ища замысловатой,
Легонько врезал сверху о ледок,
И надвое новинка развалилась.
На том душа со спортом распростилась.
А мужичок? Нагадил, да утёк.
Я даже огорчиться не успел:
Попал, как говорится, «под раздачу».
И вот через года смеюсь и плачу,
То время вспоминая между дел.
Подобный случай был уже со мной,
В семье совхозной, где мальчишек трое,
Я молча занимался сам собою,
За креслом с книгой толстой и большой.
Пришёл слегка подвыпивший отец,
Спросил с детей по заданной программе:
Рассыпал подзатыльников ларец –
И мне досталось, наравне с друзьями.
И не сказать, что жаль мне до сих пор
Бесценного затылка или шеи,
Но я хоккеем больше не болею,
И спорт навеки «выведен в оффшор».
Что делать!? Знать, судьба моя не та,
Чтобы быстрее, выше и сильнее...
Баян певучий для меня роднее
И музыкальной жизни маята.
Примечания:
11. «ФЭД» – фотоаппарат завода ФЭД (по имени Феликс Эдмундович Дзержинский).
12. Трюизм – общеизвестная, избитая истина, банальность.
13. Сентенция – краткое изречение нравоучительного характера.
14. Идиллический – простой, мирный, безмятежный.
15. Гипертекст – текст на основе языка разметки, содержащий нелинейные ссылки.
16. Таганский – тюремный (по названию «Таганка» – тюрьма).
(Продолжение следует)
